Читать книгу: «Колледж. Максик, Жека и Толян», страница 4

Шрифт:

Внизу бушевала зелень. Сверху жарило солнце. Возле подъезда, задрав головы, стояли две соседки и показывали на нее пальцами. Анька поняла, что ей не убежать от взрослых. Подоконник качнулся, и она рухнула на пол.

Через три дня, когда она пришла в себя, ей сказали, что скоро у нее будет братик. Мать положили в больницу. Отчим стал пить каждый день. Окно заколотили гвоздями. Отчим отнял у нее ключи и не выпускал даже в парк. Все лето осунувшаяся Анька провела в душной комнате.

В начале сентября мать вернулась из больницы с маленьким свертком. Анька бесилась от ревности к новорожденному братцу и отказывалась с ним гулять. Спасаясь от тоски и злобы, она включала телевизор и смотрела все программы подряд. Она все еще надеялась, что придет ее настоящий отец и увезет ее далеко-далеко. В городе, который тоже оказался неродным, которой все вдруг стало чужим: деревья в парке напоминали ей о страшной ночи, а высотные – о несостоявшемся полете. Анька стала чужая сама себе.

В довершение ее несчастий, к ней в комнату подселилась Тин-Тинна, в которой вдруг прорезался бабушачий инстинкт. Она нянчилась со своим настоящим внучком, точно с принцем. В отместку пятиклассница Гренкина стала гулять за гаражами. Вместе с верной Сашей они прыгали по крышам, ругались с мальчишками и даже пробовали курить. Под вечер голодные подружки шли к Бабиным делать уроки, но вместо этого смотрели «Зачарованных». Этот сериал и определил всю их дальнейшую жизнь. Саша и Анька решили стать ведьмами.

Бабины-старшие держали киоск на большом рынке. Они возвращались поздно вечером и бесцеремонно выставляли гостью за дверь. Аньке ничего не оставалось, как возвращаться на к своим непонятным предкам. Проходя мимо темных прудов, она мечтала, как поселится в доме покойной бабушки и начнет колдовать по-взрослому.

Правда, была одна загвоздка: Тин Тинна не собиралась помирать, а всю недвижимость хотела переписать на ненавистного братца. Что же до невестки с ее дочерью, то их вдова академика собиралась послать к чертовой бабушке. Единокровного наследника она планировала вырастить самостоятельно.

Война за недвижимость разгоралась с каждым днем. Из разговоров старших смышленая Анька-Прю поняла, что у нее где-то есть две настоящих бабушки, и что ей самой вскоре предстоит отправиться в Кемерово. Еще не знакомая с географией пятиклассница чувствовала надвигающуюся опасность. Протестуя против несправедливости жизни, Прюденс покрасила волосы в зеленый, а потом и в фиолетовый цвет. Ненастоящая бабка грозилась поставить ее на учет в детскую комнату милиции, но, разумеется, никуда не пошла.

Родственная война шла с переменным успехом, и таким образом прошло четыре года. Мать зря времени не теряла и стала крутым менеджером по продаже презервативов. Отчим потихоньку спивался, братец рос. Все было бы ничего, но с начинающей ведьмочкой снова приключилась беда.

Как-то утром, когда матери и бабки дома не было, Анька пошла в душ и забыла закрыть шпингалет. Откуда ни возьмись перед ней оказался отчим. Анька не растерялась и стала поливать несчастного алкоголика кипятком. Тот поскользнулся и упал, а Анька пулей вылетела из ванной.

Через неделю мамин супруг решил загладить инцидент и подарил падчерице дорогой мобильник. Анька приняла подарок, а вечером рассказала Тин-Тинне о случившемся.

– Если такое повторится еще раз, – произнесла она совершенно спокойно, – я все сниму на видео. Имейте в виду, мне всего шестнадцать.

Сашу-Пайпер разбогатевшие родители пристроили учиться на косметолога, и повзрослевшая Анька пошла по стопам подруги. Милая секретарша сказала, что через три года им выдадут дипломы менеджера косметического салона. Анька знала, что «менеджер» – это круто.

В колледже к При и Пайпер прибилась тихая Маша из многодетной семьи. Их тройственная сила поражала всех преподавателей: девицы наводили боевую раскраску, садились втроем перед учительским столом и глядели во все глаза на педагога. В первую сессию им поставили «автоматы» по всем предметам, но во второй раз колдовство не сработало. Впрочем, лузерами в тот раз оказались не только они. Трое парней-гмушников тоже ходили с «хвостами» от Сердякина.

И вот сегодня они сами обратились к ней за помощью.

Положив за щеку «Сникерс», Анька задумала направить их тройственную силу против отчима и его мамаши. Однако как это лучше всего сделать, Прюденс пока не решила. Вчера мать сказала ей, что отчим уже подал на развод, и суд между ними состоится послезавтра.

Вырулив из столовой, четверо мстителей направились изучать английский. Для Аньки это дело было совершенно бесполезным: ведьмы всех стран и народов и так отлично понимают друг дружку.

У англичанки Лолиты Андреевны был выдающийся бюст, который она выкладывала на стол, точно блюдо с холодцом. Когда она, по своему обыкновению, стала что-то бормотать на своей тарабарщине, Анька принялась колдовать, чтобы их поскорее отпустили.

Результат не заставил себя ждать: не успела англичанка открыть классный журнал, как за ней пришла секретарша и увела ее в канцелярию.

И тут началось! По классу полетели тетрадки, раздались звуки затрещин и зазвучала музыка из мобильников. Анька с удовольствием приняла бы участие в этой веселой бузе, но сегодня ей было не до веселья. Отвернувшись к окну, она напряженно думала:

«Надо попросить парней слегка его припугнуть. Ребро там или руку. Главное, чтобы в суд не пошел послезавтра. Значит, разобраться надо завтра вечером. Во дворе есть хорошие кусты».

Накручивая на палец прядь выцветших волос, Анька продолжала размышлять:

«Конечно, разбираться за просто как не станет даже идиот Жека. Надо этим козлам что-то пообещать, но что? Ну, допустим, Максику можно показать сиськи. А остальным? Толяна девчонки не интересуют. Жека испугается. Да, что они там про Сердякина говорили?»

Анька задумалась. В их колледже все было наоборот, не так как должно было быть. Но именно это почему-то устраивало абсолютно всех. На них орут все учителя, даже тихая Варвара. Директор вымогает у них деньги, а Вундермахер уже сломал десяток линеек, лупя по парте и «случайно» попадая кому-нибудь по пальцам.

И тут Прю вспомнила. Недавно по телевизору рассказывали, как одного препода посадили за то, что он приставал к девчонке. Его, правда, потом выпустили, потому что он всего лишь помогал ей правильно держать смычок.

«Вот что прокати! – обрадовалась Анька. – Надо этого Пердякина заснять, как будто он к ней пристает. Ну, в крайнем случае, стоит рядом, а там отфотошопить.

В волчьих глазках заплясали недобрые искорки. Ведьмочка принялась составлять рецепт адского зелья.

«Да! А фотки отослать Кукушкину по мейлу, и ссылочку повесить. Главное, чтобы Сердякина подвинула. Так, на что снимать? У Максика, как всегда, денег не будет на счете, а Толян обязательно заиграет телефон и скажет, что потерял. Так что мобильник лучше взять напрокат у Сашки.»

Пока однокурсники перекидывались сумками и тетрадками, Анька напряженно думала над предстоящей фотосессией. Понятное дело, что препод просто так вряд ли будет с ней фоткаться, да еще и в обнимку.

«Этот Сердякин, – продолжала размышлять она, – чем-то он похож на папашку. Тихоня с трясущимися ручками. Может, у него есть какая-то тайна. Вот бы ее узнать!»

Анька вспомнила, как пьяный в хлам отчим вломился к ней в ванную, как она заорала на него матом и стала поливать кипятком, как он свалился на пол, а она обожгла себе ноги.

– Он должен хорошо нажраться! – пробормотала Гренкина. – Но как же, блин, его напоить?

Тут ей вдруг досталось чьей-то сумкой по голове, и креативные мысли разбежались, как тараканы. Анька уже заорать, но тут в аудиторию вернулась Лолита в приподнятом настроении и пробасила:

– Так, голубчики! Сегодня у Николая Сергеевича день рожденья, так что мы вас отпускаем пораньше. С английским заканчиваем. Доставайте тетрадки по биологии.

– Саш, а Саш! – прошептала Анька соседке. – Слушай, у меня мобильник накрылся, а я хочу сегодня пофоткать кофточки в Оджи. Слушай, будь другом, дай а? Я скажу мамке, что они стоят дороже. Если даст бабла, то поделюсь. Завтра верну, чессло!

– Держи, – протянула мобильник благородная Бабина.

Анька нашла заговорщиков возле ящика для окурков и посвятила их в свой план.

– А с чего ты взяла, что он напьется? – Толян был самый практичный из всей троицы.

– А ты сам прикинь, – стала размышлять начинающая ведьма. – Сегодня они отмечают. Наверняка, возьмут бутылку водки, и не одну. А кто пить будет? Лолита – от силы две рюмки. У Матвеича язва. Лёнчик за рулем. Вот и остаются Кукушкин с Сердякиным. Посчитай, сколько на двоих.

– Где-то по два стакана, – предположил Жека.

Анька снова удивилась его способностям быстро считать в уме.

– Я еще вот чего думаю, – задумчиво произнесла она. – Вы когда снимете все на видео, то надо ему этот предъявить… ультиматум.

– Чего еще? – Толян явно неправильно понял значение мудреного слова.

– Ну, это, типа, когда хотят чего-нибудь от человека, – пояснила Анька-Прюденс. – Ну, это как бы… В общем, требование, которое ты не можешь не выполнить.

Тут уже Максик зачесал свою рыжую репу:

– Короче, не темни. Чё делать-то?

– А то, – Прю перешла на шепот, – что надо с него денег стрясти. Чтобы он сам за эту пересдачу заплатил. Вот так. Чтобы он сам к Лёнчику подошел и сам за нас внес.

Вся троица взирала на нее с уважением. Прямо богиня мудрости! Вот, блин, хитрожопая!

Анька поняла, что надо ковать железо.

– Только у меня есть маленькое условие, – она сверкнула щелочками глаз.

Друзья насторожились.

Молодая волчица выдержала эффектную паузу:

– Оно простое. Как два пальца об асфальт.

С этими словами она достала из кармана жвачку и многозначительно положила пластинку в рот.

Первым догадался Жека:

– Чё, навешать надо кому-нибудь?

Она как бы смутилась:

– Ну, навешать, не навешать. Короче, ко мне во дворе пристает один. Проходу не дает. Я ему говорю: «Отстань, у нас ничего не выйдет!» А он все равно меня за руку хватает. Может, ему сломать эту руку? А то уж больно лезет. Ну, так, не сильно сломать.

Толян повертел в носу пальцем и со свистом втянул воздух одной ноздрей:

– И когда?

Анька, не мигая, выпалила:

– Завтра вечером, например.

Завтра вечером отчим возвращается около шести. Будет уже темно. Если они наденут капюшоны, то он никогда их не опознает.

– Ну ладно. – Максик решил показать, кто тут крутой. – Короче, мы этому типу навешаем. Тока давай сперва с Сердякиным разберемся, а? А завтра – с этим твоим.

Анька просияла:

– Вы такие! Вы эти! Мушкетеры, блин!

– Да ладно, не гони, – шмыгнул носом Толян. – Завтра будет видно.

Как истинного управленца, его интересовал большое процесс, чем результат:

– На чей телефон-то снимать будем? У меня даже не фоткает.

Максик достал из кармана безжизненный мобильник:

– А мой разрядился…

Жека, естественно, забыл телефон дома.

Анька изобразила на лице снисходительную мину:

– Ладно, не парьтесь! Я у Сашки взяла на один день. Смотрите, не заиграйте!

У всей троицы от восторга перед ее прозорливостью вытянулись физиономии, но на комплимент отважился один Максик:

– Тебе, Ань, надо, типа, в Думе работать. Этим… Стикером.

– Да ладно тебе! – смутилась Гренкина. – Скажешь тоже! Ладно, сейчас на биологии посидим полчаса, а потом встретимся в столовке. Я пока в косметологии жвачку в замок засуну, чтобы дверь не закрыли. Там снимать будем.

Вильнув бедрами в откровенных джинсах, она развернулась на каблуках и пошла по коридору.

Максик и Жека прожали ее удивленными взглядами, а Толяна вдруг потерял всякий интерес к собственной идее. Теперь он соображал, как бы незаметно свалить.

Леонид Максимилианович, или попросту Лёнчик, подъехал к зданию бывшего мыловаренного завода без четверти пять. Как обычно, он припарковал свой серебристый «Лексус» сбоку от бизнес-центра, под окном библиотеки. Учредитель, с которым он только что отобедал, поручил ему сразу два дела: во-первых, вручить памятный сувенир Кукушкину, а во-вторых, передать конверт Вундермахеру. Лёнчик соображал, сколько бумажек оставить, а сколько забрать себе. Вентилятор, который находился в большом подарочном пакете, его совершенно не интересовал.

Помедлив минуты три, он достал из-за пазухи белый евроконверт размера А5, помахал им, точно взвешивая, и вынул оттуда примерно треть зеленых банкнот. Проверив на всякий случай пару казначейских билетов на подлинность доступными средствами, он засунул похудевший конверт обратно во внутренний карман пиджака, а комиссионные равномерно распределил по другим карманам своего нового костюма от Армани.

Проделав эту нехитрую финансовую операцию, он инстинктивно огляделся. В окне в канцелярии, что было чуть поодаль, виднелась фигура методистки Аллочки. Видимо, она делала зарядку, подняв кверху свои тонкие лапки. В голову кассира полезли нехорошие мысли. Неужели эта сучка наблюдала за ним? Ведь между ними не больше десяти метров, и если бы ему хотелось приглядеться, то он вполне бы смог пересчитать все пуговки на ее блузке.

Но он не стал этого делать. Между ними уже десять лет была целая пропасть.

Ленчик откинулся на мягкий кожаный подголовник и закрыл глаза. Ему вдруг вспомнился родной город, обшарпанная школа и первая любовь. В параллельном классе училась хорошенькая пухленькая девочка со светлыми русыми локонами, которая любила постоять у окна. Наверное, она мечтала о светлом будущем.

Их настоящее протекало словно в параллельных мирах. В его жестоком пацанском мире были драки без правил и опасные встречи на заводском пустыре. В ее прекрасном девичьем мире происходили концерты и экскурсии. Она готовилась в БГУ на филологический, а он – сесть лет на пять. Ее смех был похож на звон серебряного колокольчика, который до сих пор звенит у него в ушах.

Уже потом, выбирая машину, то почему-то взял именно этот серебристый «Лексус». Он только сейчас понял, какую важную роль в его судьбе сыграла Аллочка. После школы ему повезло попасть в армию, а не в тюрьму. Отдав долг Родине, он решил еще послужить по контракту. За это время почти всех его старых корешей либо посадили, либо похоронили. После службы он рванул в Москву и устроился охранником в один бар.

Ленчик открыл глаза. Вся его московская жизнь была связана с Геной, который за последние три года надоел ему до смерти. Они познакомились именно там, в этом баре, куда женщин не пускали, и где мужчины выходили на сцену в женской одежде. Миловидный кареглазый юноша чуть ли не каждый вечер сорил там деньгами.

Полтора года назад Леонид Максимилианович приехал в родной Брянск на новом авто и выпил с родственниками за счастливую встречу. Опохмелившись, он отыскал в своей старой записной книжке телефон светло-русой девочки. Побрившись и надев костюм от Армани, он позвонил ей и назначил встречу в кафе «Тенерифе». Все эти годы он опасался, что ее серебристый колокольчик заржавеет а сама девочка обабится, выйдя за муж за какого-нибудь недобитого авторитета. Но ничего такого, к счастью, не случилось. Аллочка была свободна. Она весело смеялась, слушая его армейские байки, и ее не испортил даже красный диплом.