Святая блаженная Матрона Московская. Избавит от беды и боли. Поможет в делах и учебе. Сохранит семейное счастье

Глава 2
Рассказ о жизни блаженной Матроны Московской

Сон, приснившийся матери

Родилась Матрона Димитриевна Никонова в 1881 году в селе Себино Епифанского уезда Тульской губернии. Родители ее, простые крестьяне Димитрий и Наталия Никоновы, были уже немолоды. Стала Матрона у них поздним ребенком – уже четвертым в семье.

Жила семья бедно. Еле-еле концы с концами сводили, было трудно прокормить и старших детей – двух братьев и сестру. А рожали тогда столько детей, сколько Бог давал – об избавлении от нерожденного и мысли ни у кого не могло возникнуть. Но вот в приюты детей из бедных семей, бывало, отдавали. Там они по крайней мере без куска хлеба не оставались – детей в приютах содержали за казенный счет, или на средства благотворителей.

Такая судьба вполне могла и маленькую Матрюшеньку ожидать. Односельчане настоятельно советовали отдать ее в приют князя Голицына. Самих Никоновых тоже такая мысль посещала. Девочка мало того, что лишний рот в семье, так еще и калека, убогая. Все думали, что такой ребенок вряд ли долго на белом свете проживет.

Но было одно обстоятельство, из-за которого родители все же решили оставить дочку в своей семье: вещий сон, приснившийся Наталии, когда она ребенка еще в утробе носила. Видела она во сне белую птицу с человеческим лицом. Глаза на том лице закрыты, веки плотно сомкнуты. Птица покружила вокруг Наталии, а затем у нее на плече устроилась.

Когда родилась девочка с плотно сомкнутыми веками, Наталия сразу поняла, что сон предвещал рождение этого необычного ребенка. Не иначе как ангел с небес спустился на белых крыльях, чтобы у Наталии приют себе найти.

Семья богобоязненная была, верующая. И по всей видимости, Никоновы были людьми хорошими, добрыми. Муж поддержал Наталию в ее решении никуда ребеночка не отдавать. Решили они, что уж лучше с хлеба на квас перебиваться, чем со своей кровинушкой расстаться, дитя на сиротскую долю обречь при живых-то родителях.

Чудесное знамение при крещении

Пришло время новорожденную окрестить. Имя ей выбрали по святкам – Матрона, потому что родилась она как раз в день памяти святой Матроны Константинопольской (по новому стилю это 22 ноября). Эта святая и стала небесной покровительницей новорожденной.

Крещение Матрона приняла в деревенской церкви в Себино – там была прекрасная церковь Успения Богородицы. Крестил ее необычный священник – отец Василий, и сам обладавший провидческими способностями, человек мудрый и отличавшийся праведной жизнью. По воспоминаниям современников, он и не служил в Успенской церкви, но почему-то пришел в Себино из соседней деревни дня за два, как будто специально, чтобы необычного младенца покрестить. Бог ведь направляет пути всех людей, вот и отца Василия не иначе как Он сам избрал для почетной миссии. Потому что этот священник как никто другой смог понять, что «этот младенец будет свят» – это собственные слова отца Василия, сказанные при крещении Матроны. Девочку он назвал «дарованной от Господа».

А сказал батюшка эти слова, когда над купелью, где Матрону крестили, появился столб света, в котором плавал благоуханный дым. Это заметили все присутствующие при крещении. Тогда-то отец Василий и заметил, что многих крестил, а подобного не видел ни разу. Очевидцы говорили, что еще добавил он о новорожденной такие слова: «Она – наша ограда», и предрек девочке необычную участь. Родителям ее наказал ребенка беречь, быть к нему внимательными: «Если девочка что-то попросит, вы обязательно обратитесь прямо ко мне, идите и говорите прямо, что нужно».

Разговоры с иконами

Девочка подрастала, но никаких особых хлопот родителям не доставляла, и ни о чем таком особенном не просила, будто с младенчества смиренно приняв все, что несла ей жизнь. Однако необычные ее качества начали проявляться очень рано.

Матроне не было еще и года, мать укладывала ее спать в люльку, и ночью, и днем. Бывало, только уложит, отвернется, своими делами займется, а потом хватится – дитя в люльке нет. Оказывается, девочка, выбравшись из люльки, забралась на полочку, где стоят иконы, сидит там и с иконами играет, будто разговаривает с ними. Говорить, конечно, еще не умела, только агукала, как все дети, но ясно было, что беседу какую-то свою ведет.

Мать, бывало, ее и нашлепает за это, опять в люльку уложит, а она снова выберется, и снова к иконам.

Как незрячий ребенок мог самостоятельно найти полку с иконами, забраться туда, и откуда Матрюшенька вообще могла узнать, что такое иконы – родителям оставалось только гадать. Но еще не один раз заставали ее за этим занятием – беседой с иконами. Частенько и по ночам эти беседы она вела – родители, проснувшись, не раз замечали, что люлька пуста, и уже знали, где искать свою необыкновенную дочь. Никакие игрушки ей были не нужны, и не играла она никогда ни во что – все ей заменяли светлые образы, Божественные лики, которые она, незрячая, уже с младенчества видела внутренним своим взором.

Крестик, который снять нельзя

Был у Матронушки еще и особый знак отмеченности Богом – небольшая выпуклость в виде крестика на груди. Была ли она от рождения, или появилась позже, неизвестно. Но родители девочки заметили

этот нерукотворный крестик после того, как на двор к ним зашел странный путник. Кто был этот седобородый старец, откуда пришел, куда направлялся – никто не знал. Только зашел он к Никоновым и попросил воды, жажду утолить. Матронушка, будто и не была незрячей, уверенно зачерпнула ковшом водицы, и старцу поднесла. Тот, слегка ее коснувшись, сказал: «Спаси тебя Христос!»

Больше этого старца в деревне ни разу не видели. А Димитрий, отец Матроны, уловил некое сходство странного гостя с самим Николой Угодником. Жена его Наталия согласилась: сходство и правда было. Задумались супруги: а не сам ли Никола это и был?

Так и пошли по деревне слухи, что, мол, сам Николай Чудотворец в гости к Никоновым приходил, слепую их дочку благословить.

Вскоре после этого и заметила мать на груди у ребенка самый настоящий нерукотворный крест. Вернее, девочка сама его матери показала – крестик, который снять с нее не сможет никто и никогда.

В 1998 году в ходе подготовки к канонизации блаженной старицы Матроны была создана комиссия по освидетельствованию ее честных останков. Входившие в ее состав представители Православной Церкви и авторитетные ученые обнаружили, что крест этот нерукотворный сохранился на груди Матронушки даже через сорок с лишним лет после того, как она почила. Поистине, это знак подлинной святости.

Отверженная

Чуть подросла Матронушка – и оказалось, что чужая она среди деревенских детишек. Никто не хотел с ней дружить. Уже в три-четыре года она была самым настоящим маленьким изгоем, отверженной.

Дети часто бывают жестокими – по неопытности, незнанию жизни. С возрастом, бывает, сердца смягчаются – но у детей нетерпимость к тому, кто не похож на тебя, подчас проявляется гораздо сильнее, чем у взрослых.

А Матронушка была уж очень не похожа на других. Мало того, что незрячая – так еще и странная какая-то, в обычные детские игры не играет, не интересно ей это, зато с иконами разговаривает…

Глупые соседские девчонки стегали ее крапивой, постоянно дразнили и смеялись над ней. Случались и совсем жестокие забавы, когда свора детишек сталкивала слепую девочку в глубокую яму, чтобы от души повеселиться, наблюдая, как она оттуда пытается выбраться.

Но она выбиралась, и дорогу домой находила сама, без посторонней помощи. И никогда не злилась на жестоких несмышленышей, не пыталась отомстить, отыграться, сносила все терпеливо. Но когда однажды дети снова позвали ее на улицу погулять с ними, она спокойно ответила: «Не пойду я больше гулять с вами. Вы меня крапивой стрекочете, в яму сажаете, ругаете меня слепой, смеетесь надо мной».

С тех пор Матронушка не ходила на улицу гулять с детьми. Ей и самой это было не очень интересно. С самого раннего возраста любила она оставаться наедине с собой, с мыслями своими, думами. Ведь она в душе своей уже с Богом разговаривала, видела Его своим духовным зрением. Душа ее была Божественным светом, Божественной истиной наполнена – так что ей за дело было до детских игр?

Другие люди в те времена об этом еще и не догадывались, да и родители не знали, что там у дочки на уме, на сердце. Видели они в ней лишь несчастную слепую калеку. Мать так и называла девочку: «Дитя ты мое несчастное…»

А Матронушка смеялась над этими материнскими словами. Отвечала ей: «Это я-то несчастная? У тебя Ваня да Миша несчастные – их жалей».

Уже тогда она все знала наперед – и то, что несмотря на немощь физическую, на невзгоды житейские, ей-то как раз истинное счастье дано: Царствие Небесное внутри себя обрести, в Боге жить, в Его любви и милости, под Его защитой. А вот братья Ваня и Миша, над Матроной лишь посмеивавшиеся, после революции в коммунисты подались, атеистами стали, а после от своего безбожия пострадали, хлебнув под старость горя и болезней.

Не случайно сказал Господь: «Сила Моя в немощи совершается». Что с того, что была Матрона в глазах других немощной да убогой? Она сама уже с младенчества свою участь провидела, и знала, что дано ей Богом гораздо больше, чем другим людям.

Дорога к храму

Очень рано Матронушка полюбила бывать в церкви. Там ей очень хорошо было, душа радовалась и отдыхала. В Себино была очень красивая церковь Успения Богородицы, где и крестили Матрону. Располагалась церковь как раз неподалеку от дома Никоновых. Родители сызмальства начали брать девочку с собой, отправляясь в храм на службу.

Но едва она подросла, как начала сама ходить в церковь, в одиночку, без сопровождения взрослых. Всегда уверенно шла, как зрячие ходят, а не слепые, и дорогу к храму, и обратно к дому всегда легко находила без посторонней помощи. А когда спрашивали, как ей это удается, отвечала, что ее Бог этой дорогой ведет.

Часто Матронушка уходила в церковь на целый день. Было у нее там излюбленное местечко – слева от входной двери, у западной стены. Она знала наизусть все службы, все молитвы и песнопения. Часто из своего уголка тоненьким голоском подпевала певчим. Рассказывали, что лицо у слепой девочки в это время по-настоящему светилось – небесным, Божественным светом, каким светятся лица только у праведников.

Про необычную эту девочку так и говорили потом – что она выросла в храме.