Сокол для Ягодки

Глава 7

Май

Рабочий день близился к концу.

Света посмотрела на телефон, со стороны дороги послышалось тарахтение трактора, девушка напряглась, но он проехал мимо. Совсем не хотелось никого видеть, тем более Федора с его призывами погулять и покататься на лодочке.

Пусть Вера сама его себе сватает и играет свадьбу, не нужны Калинкиной женихи, ей и так хорошо.

Как там в одном фильме говорится: «Хочу – халву ем, хочу – пряники». Но ни того ни другого не хотелось тоже. Кроме душевных расстройств, ей еще не хватало лишних килокалорий и килограммов на заднице.

Девушка отложила бумаги, пришлось делать внеплановую ревизию медикаментов. Сразу после возвращения от Розочки и Парамоновых приходил тот самый животновод, который был безнадежно женат, и которым так восхищалась Вера. Марк Анатольевич дал указания и так же стремительно убежал.

Пришлось в пятницу начинать делать то, что можно было закончить только к субботнему вечеру. А Калинкина планировала стирку, испечь сырников, потому что просто творог уже не лез в горло, устроиться на веранде и слушать трели местных птиц. В тишине и спокойствии.

Вообще, Светлане нравилась деревенская жизнь, и если кто скажет, что она скучна и однообразна, то это далеко не так. Хотя сама девушка никогда не жила в деревне и имела об этом лишь общее представление.

Все местные друг друга хорошо знают, кто чем живет, кто сколько пьет и зарабатывает, у кого какие секреты и скелеты в шкафу. Но помимо местных, есть еще городские, их называют «дачниками», скоро как раз настанет их сезон, когда спадет вода и высохнут дороги.

Деревня Косогоры недалеко от города, земля здесь не из дешевых. Покупают у стариков дома, зимой живут в городе, а летом – на природе и свежем воздухе. Но у местных своя жизнь, свой уклад, своя атмосфера, страсти, интриги и любовь – похлеще, чем в турецких сериалах.

Взять хотя бы ее февральское эротическое приключение. Это же как нужно было торкнуться разумом, чтоб разрешить совсем постороннему мужчине, городскому красавчику так забраться в сердце, что Светочка все никак не может его оттуда вытащить, хоть клещами выковыривай. Мало того, что там и так рана, так еще он, паразит такой красивый и сексуальный, снится по ночам.

– Бесит! – Света кинула ручку, посмотрела на гору баночек, таблеток и мешочков на столе, а ведь все это нужно было теперь сложить обратно.

– Кто кого бесит? Калинкина, привет, чего кислая?

– А что, бухгалтерия уже закончила работу?

– Начальство свалило пораньше, ну и я.

– Счастливая.

– Да не то слово.

Девушка достала из кармана широкой юбки яблоко, смачно откусила, протянула Светочке.

– Жара-то какая, сил моих нет, а это только начало мая. Что будет дальше?

Лауре Анисимовой было двадцать три года, старшая дочь идеального, с точки зрения Веры, животновода, работала на ферме бухгалтером. Девушки подружились практически сразу, с первого дня знакомства, сошлись на теме лишнего веса и методов похудения.

– Пятница, короткий день, Марк Анатольевич изволили отчалить в город. Так кто там тебя бесит?

– Все бесит.

– Предлагаю выпить.

– Совсем с ума сошла?

– А чего такого? Подруга и пара бутылок полусладкого – лучшее средство от депрессии. А лучше полусухого, там вроде калорий меньше и сахара.

Светочка посмотрела на Лауру, та энергично жевала яблоко, на щеках играли ямочки, темно-русые волосы были заплетены в толстую косу. Оранжевая широкая юбка, зеленая кофточка и красные резиновые сапоги довершили образ прекрасной Лауры.

Марк Анатольевич Анисимов был страстным любителем давать своим детям красивые и не совсем удобные имена. Лауре еще повезло, в отличие от ее двух сестер – Калерии и Глории – и брата Саввы. Лаура была остра на язычок, бойкая и деловая, девушка отучилась в городе на бухгалтера и вернулась в Косогоры на ферму.

– Так что?

– Ничего, домой хочу.

– Да чего ты кислая такая? Выходной, солнышко жарит. Во, а давай шашлыки? И ну ее в пень, эту диету, я на гречку смотреть не могу и яблоки с кефиром. А ты где была в обед? Я зашла, а тебя не было.

Куча вопросов посыпались на Светочку.

– Козу спасала. Розочка у Парамоновых обожралась какой-то дряни, тошнило ее.

– Да ты что? Ужас какой! – Лаура выкинула огрызок яблока в урну, подошла к маленькому, висящему на стене зеркалу, расплела косу, длинные волосы красивыми волнами струились по спине. А потом она собрала их в высокий пучок, который ей шел больше.

Лаура была из тех девушек, про которых говорят «кровь с молоком»: невысокая, но наряду с немаленькой грудью и широкими бедрами имела талию. Хотя в отличие от другого выражения, коня на скаку Лаура точно останавливать не будет и в горящую избу не пойдет, она как раз считала себя прежде всего девушкой. И не важно какой у нее размер одежды.

– Ты что, снова про него вспомнила? Светик, ну, чего началось-то? Два года уже прошло. Пора плюнуть, забыть, послать далеко и жить дальше.

– Да я не об этом.

– А о чем?

Лаура знала причину переезда Калинкиной в деревню, всю Светочкину, пропитанную слезами и горечью, историю. О предательстве любимого человека, обо всех событиях, что случились после этого. А вот о февральском эротическом приключении она не сказала подруге ни слова.

Света не знала почему. Может, потому что это было настолько лично и интимно или, может было, стыдно, что она повела себя не лучшим образом и отдалась в первые часы знакомства.

– О, мать, да я чую секретики, а ну рассказывай.

Лаура устроилась на стуле рядом, все пыталась заглянуть в глаза Светлане, но та отводила взгляд. Девушка сама не могла понять, почему так ее встревожила весть Веры о том, что приехал Терехов с женой? Ну, приехал, ну, молодец, у них скоро ребеночек родится.

И вот при мысли о ребенке Светочку прорвало, как плотину в половодье.

Она не плакала очень давно, даже когда Павел сказал, что сбегает до Терехова за вещами, а сам не вернулся. А она ждала, вот реально ждала, но он так и не пришел. Ни через день, ни через два, а идти искать его, спрашивать, где он, не позволила гордость.

– Да, тут полусухим, я чувствую, не обойтись. А ну, не реветь, Света! Что случилось? А то сейчас лошадиную дозу успокоительного вколю.

Калинкина икнула, замолчала, стараясь выровнять дыхание, хоть слезы так и душили.

– Терехова знаешь? Ну, Семена Николаевича, его дом у леса почти, и хаски Гром у него, красивый такой.

– Терехова все знают. Так ты с ним, что ли? Спала?

– Нет, совсем ненормальная? У него жена беременная.

– Ой, знаем мы…

– Лаура, не говори чушь, – Света вытирала слезы со щек, а они все катились, в груди жгло огнем. – Ничего у меня с ним не было. Там другое, точнее, другой.

– Кто? «Дачник» какой?

– Нет.

– Да не тяни ты, у меня уже изжога началась.

– Помощник его по бизнесу, Павел.

Лаура моргнула несколько раз, припоминая, как так она успела оставить подружку без присмотра, и та успела завести роман?

– И что с Павлом?

– Было все хорошо.

– А ревешь чего?

– Не знаю, нервы, наверное.

– А когда это было? В конце февраля?

– Да, в последний день зимы.

– И у вас вот прям все было?

– Да, Лаур, все и даже немного больше.

Девушка откинулась на спинку стула, старая мебель жалобно заскрипела под ее весом, но устояла. Посмотрела на календарь с милым котятами, висевший за спиной Светланы.

– Так, получается, уже два месяца?

– Чего два месяца? – теперь очередь моргать пришла Калинкиной.

– Твоей беременности.

– Какой беременности?

– Ну, ветеринар здесь не я, всех тонкостей не знаю, но даже мне понятно какой.

– Нет.

– Точно нет?

– Не знаю.

– Так «не знаю» или «нет»?

Калинкина не знала. Эта новость, услышанная от подруги, ошеломила. Она даже не думала об этом – после того, что с ней произошло два года назад, речи о беременности не было. Ей так и дали понять доктора, что шанс если и будет, то невеликий.

– Не знаю.

– А тест делала?

Калинкина была в шоке. Информация не укладывалась в голове, потому что такого быть просто не могло.

– Конечно, нет.

– Господи, да чего же ты непутевая такая? Собирайся, пойдем, я знаю человека, что лучше всех тестов и УЗИ нам все расскажет.

– И кто это?

– Баба Зоя.

Светочка не была готова видеться с бабой Зоей, эта хитрая маленькая старушка свела ее с Павлом, это она во всем виновата. К тому же там соседи Тереховы приехал, а они все навевают воспоминания, от которых Светочка и так не может отделаться.

Глава 8

Май

– Поматросил и бросил, говорите? Ну, хорошо.

Мужчина потер руки, хитро улыбнулся, подмигнул жене. Серафима погладила выпирающий живот, малыш толкнулся, он всегда реагировал на своего отца, чувствовал, что тот что-то замышляет.

– Сем, а правда, что с Павликом? Что было, я так и не поняла?

– Сейчас, секунду, следи за рукой.

Терехов достал телефон, прокашлялся, Сима снова улыбнулась, ну, сейчас будет представление. А вот за Светочку обидно было до слез, если бы не Семен, она бы сама позвонила, нашла бы Павлика на работе и высказала бы все, что о нем думает.

Каков наглец, с февраля не появлялся здесь, а Серафима помнит, как тот смотрел на девушку, как пускал слюни на ее прелести, а потом побежал провожать и вернулся через два дня. Они с Семеном уже думали идти проверять, что там с ним, а там, видимо, все было очень хорошо.

Она, конечно, не знала все детали их такого скоротечного романа, да и не стоит. Сима верила в страсть, которая накрывает с головой, и от которой некуда спрятаться, нужно только ее принять.

А потом она помнила, как волновалась, когда так же быстро уехал в январе Семен. Как передумала миллионы мыслей, как не находила себе места, любила и ненавидела одновременно. И то, что милая рыжеволосая Светочка все эти два месяца переживала так же, она догадывалась.

– Соколов, слышишь меня?

– Да, Семен Николаевич, с праздниками вас.

– Это с какими?

– Так майские.

– Не до праздников мне, садись за руль и дуй в Косогоры.

– Зачем?

– Затем, что я твой начальник, и ты мне нужен здесь.

– Выходные же.

– Мне повторить три раза, чтоб до тебя дошло?

– Нет, но… это дискриминация.

– Согласен. Выезжай. Жду. Буду тебя дискриминировать по полной программе.

– Сем, а как он проедет, там дорогу, говорят, затопило?

– Это его проблемы, хоть на ковре-самолете. Нужно спасать парня, и если надо будет, натыкаем его лицом в счастье.

– И как ты это будешь делать?

Сима любила своего мужа и его гениальные спонтанные идеи. А еще уверенность и даже наглость в действиях и словах, не будь у него всего этого да плюс ума, не было бы успешного бизнеса.

– Нам нужны гуси.

– О, это к тете Зое.

– Нет, лучше индюки.

– Что ты задумал?

– Я же говорю, будет тыкать мордой в счастье Павлика, пусть хлебнет его по полной, а то ему уже четвертый десяток, и все непристроенный.

– Ты думаешь, Светочка его так легко простит за то, что не появлялся?

– Ты же простила меня, – мужчина хитро улыбнулся, подошел, прижимая к себе жену, целуя в губы.

– Да ты же наглый и прешь как танк.

– Это да. Поехали на море, пока наследник не родился.

– Какое море? А деревня, ты же хотел что-то здесь сделать, проверить, отдохнуть?

– Павлик приедет, вот он все и сделает. А мы на море косточки погреем и животик.

– Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать. Море так море.

***

– Да чтоб тебя…

Соколов откинул телефон, устало потер лицо, последние месяцы выдались просто адские. А все началось именно с поездки в Косогоры, в ту волшебную деревню со сказочными напитками и невероятной девушкой.

Ягодная Светочка ему снилась почти каждую ночь и он помнил вкус ее сладости на губах, но Павла омрачали совсем другие события в жизни. О них не хотелось даже думать, но приходилось. Потому что он накосячил, ой как накосячил и теперь придется за это расплачиваться.

Время уже конец дня, до деревни по трассе не так долго, если нет пробок. А то все же, как обычно, рванули, как дикие, на природу из душного города. Погода сошла с ума, солнце палило, птички чирикали, хотелось большой и чистой любви, но все шло в его жизни наперекосяк.

Вместо того чтоб срываться с места и спешить к Семену Николаевичу, которого он уважал, ценил и был всегда готов прийти на помощь, Павел откинулся на диван и прикрыл глаза.

Память моментально взорвалась яркими картинками, как вспышками фотокамер. Мягкие волосы с отливом меди под ладонями, вздернутый носик, россыпь веснушек, улыбка, пышная упругая грудь.

Их первый настоящий секс с милой Светочкой случился в тесной парной бани, когда Ягодка оседлала его, приняла член. Потом он поставил ее на колени и входил уже яростно, по самые яйца, кончая в нежную плоть.

Соколов поерзал, начиная возбуждаться, каждое утро мучил стояк, Ягодка приходила во сне, будоража сознание, а мужчина потом наяривал свой стояк в душе, кончая с хриплым стоном.

Его точно кто-то сглазил, вот сто процентов.

Так не могло вести от девушки, не было у Соколова такого никогда, а время не помогало. И вот сейчас Терехов просит его вернуться на место преступления, чтоб он совсем тронулся умом, когда и так проблем хватает.

После жаркой парной, где Павел уже не жарил, а парил Светочку, была полная желтая луна над головой, морозный воздух и адреналин, вновь начинающий будоражить кровь.

– Куда собралась?

– Жарко, не могу. Только не сугроб, нет, Паш, только не это.

– Ладно, не буду. Иди ко мне, – Соколов обнял девушку, прижал к себе. – Красиво, правда?

– Да. Завтра весна.

– А здесь и не верится.

– В городе все иначе.

Она была права, в городе действительно все иначе, даже люди другие, суета, стресс. Странно все было в ту минуту, он знал ее всего несколько часов, между ними уже случился секс, а Павел хотел еще. Было какое-то дикое, необузданное желание обладать этой ягодной девочкой с шикарными формами, что сводило скулы.

– Пойдем.

– Опять?

– Хочу кое-что сделать.

– Что?

– Я говорю, пойдем.

Соколов хотел ее побрить там, в самом сокровенном месте, сделать ее гладкой, рассмотреть внимательно, а потом попробовать на вкус. Вот даже это было для него странным – так себя вести, желать сделать то, чего никогда не делал.

Светочка сопротивляюсь недолго, прикрывалась, визжала, пряталась, но в маленькой бане это было сделать трудно, Павел все равно поймал, долго целовал, а потом как-то само собой все вышло.

– Я сама, я все могу сама.

– Самой надо было раньше.

– Но я не знала, что так будет.

– Вот и правильно, хорошо, что не знала, значит, это сделаю я.

Широко раздвинутые бедра, девушка от стыда закрывала лицо руками, но лежала на лавке, тихо стонала, когда он начал размазывать по промежности и половым губам гель. Странно, но на полке лежала мужская бритва, известный бренд, но Соколов не стал уточнять, откуда она, член уже стоял, во рту скопилась слюна.

Павел никогда этого не делал, как и не занимался сексом с девушками носящими размер больше чем сорок четвертый. Плавные движения, Света часто дышала, бритва легко скользит. Через минуту все становилось нежным и гладким, без единого волоска.

У девушки была красивая киска с ровными половыми губками. Соколов, набрав в ковш воды, смыл пену, не удержался и вновь проник в нее пальцами, нежно сношая и массируя клитор.

Ему нравилось смотреть, как Ягодку накрывает удовольствие, как она дрожит, как подается вперед еще больше, разводя колени, как хочет его – так же, как он. Несколько движений – резких, глубоких – и вот она уже кричит, давая больше влаги.

Павел увеличивает трение, наблюдая, как девушка начала кончать, сквиртовать на его пальцах. Вынул их и сразу припал губам к клитору, засосал, продлевая ее оргазм, дурея как пацан от вкуса этой сладкой Ягодки.

– Вот же дьявол.

Соколов возбудился лишь от воспоминаний, член стоял, яйца ломило. Приспустил домашние брюки, обхватил толстый ствол рукой, размазал по головке выступившую влагу. А потом начал надрачивать, сцепив до боли челюсти. Достаточно было всего пары минут, чтобы кончить в кулак, запрокинув голову с громким матом.

Ладно, Косогоры так Косогоры, он должен вытравить из своего сознания Ягодку. Сейчас не до нее, не до любви, сейчас у него другая большая проблема.

Глава 9

– Нет, Лаура, я не беременна. Это исключено. Нервная – потому что работа у меня такая, и люди вокруг с глупыми просьбами, да еще Федор и эта коза Розочка.

Светлана встала, резко отодвинула стул, пошла к шкафу переодеваться. Нужно было надеть джинсы, поменять футболку и уже идти домой. А не сидеть развесив уши, и слушать сказки о беременности и о феноменальных способностях бабы Зои в области гинекологии.

К тому же у ее к этой пожилой женщине в последнее время некая неприязнь.

– Да чего ты так занервничала? Я только предположила. Сложила два плюс два, – Лаура показала на календарь, а Светлане захотелось сорвать его со стены и выкинуть в окно.

– Ни к чему все эти твои предположения, они не нужны мне, я знаю свой организм, и там ничего подобного быть не может.

– То, что два года назад сказали доктора, это еще не истина, ты даже не проверялась больше ни у кого.

– И не собираюсь.

– Ну и дура. Сейчас запустишь, а потом плакать будешь всю жизнь. А когда встретишь нормального парня, что будет любить тебя, вообще волком выть начнешь.

Разговор раздражал, после такого чудесного, солнечного, теплого дня на душе было черно и мерзко от слов Лауры. Она права, но Калинкина не хотела признавать это. Хватит ей и так разочарований в почти двадцать пять лет, чтоб она еще ездила за ними в город к докторам, а после вновь впадала в депрессию.

– Ты все сказала?

– Нет, – Лаура обиженно поджала губы, ведь как лучше для подруги хочет, а она только дергается.

– Мне пора домой.

Света уже переоделась, сгребла со стола лекарства, все кучей запихнула в сейф, закрыла окно, оглядела кабинет. Впереди пять выходных дней успеет еще прийти и все доделать, все равно дома тоска задушит.

– Так у нас не будет девичника?

– Нет, извини, нет настроения, давай в другой раз.

– Ну, в другой так в другой. Я тогда поеду в город завтра.

Девушки вышли на улицу, Светлана закрыла двери, осмотрела двор, вроде ничего не забыла. Солнце садилось, становилось прохладно, как всегда бывает весной, накинула ветровку, поправила волосы.

– Только не говори, что ты снова к Матвею.

– Нет, я не к нему.

– Врешь. Сама учишь меня жизни, а нагло врешь. Лаур, я ей-богу перестану с тобой дружить, то, что ты делаешь, это неправильно.

– Что неправильно? То, что я просто хочу элементарного женского счастья?

– Он женат, Лаура! О каком счастье ты говоришь?

– Это неправда, они год уже как не живут вместе.

– Это он так тебе сказал? Вот кто из нас дура, так это ты.

Вот именно в данный момент между подругами готова была пробежать черная кошка. Света не одобряла связь Лауры с женатым, пусть и, по ее словам, не живущем в семье мужчиной. К тому же это ее предположение о беременности выбило из колеи спокойствия, в которую Светлана и так с трудом попала.

– Хорошо, поезжай куда хочешь, если что – я дома, знаешь, куда идти и плакать. Без обид, Лаур, и пока.

Светочка махнула рукой, быстро пошло по дороге, даже не обходя грязь и лужи, закинула на плечо маленький рюкзачок, подставила лицо майскому ветру.

Все будет хорошо, главное – не унывать и не впадать в воспоминания. А они легко затянут в омут мрака, утащат еще глубже, а там слезы, истерика, разбитые мечты и неродившийся ребенок.

Вот об этом точно вспоминать нельзя. Это запрещено. Это табу.

Лаура что-то кричала вслед, но Калинкина не слушала, шла домой. Дом, в который ее поселили, после того как она с одной большой сумкой приехала устраиваться в Косогоры на ферму ветеринаром, был небольшой, всего с одной просторной комнатой, где была и печка, и кухня, и гостиная, и столовая, но еще имелась маленькая спальня. Если сказать по-современному – однокомнатная студия, но в деревенском стиле.

В этом доме раньше жила тетка животновода, Марфа Васильевна, она умерла лет пять назад, а вот дом остался, но чтоб и он не зачах, в нем нужно жить. Вот Светлану в него и поселили совершенно бесплатно, а ей и этого было за глаза. Есть работа, дом, друзья – разве это не счастье? Она училась искать его в малом.

Новое жилье Калинкиной находился в конце улицы, что была параллельной той, где жила баба Зоя и стоял дом Терехова, как раз через соседские огороды. Добраться до них можно было лишь длинным путем, по улице, сделав крюк. Но Света и о том соседстве старалась не думать.

Часто «дачники» и их гости путали повороты, перли через лес и оказывались как раз в конце улицы у дома Марфы Васильевны, спрашивали дорогу. Но в эти выходные гостей должно быть мало, почти все проезды подтоплены местной вышедшей из берегов речкой. По которой Федор хотел покатать Светлану, приглашая на романтическое свидание.

Открыв замки и зайдя в дом, Калинкина села, устало опустила руки. Часы в углу громко тикали, нужно было растопить печь – хоть и май, но ночи еще холодные.

Девушка приложила руку к животу, прислушиваясь к ощущениям и боясь в то же время что-то почувствовать. Тогда два года назад, было много сказано мерзкого, обидного и отвратительного в ее адрес человеком, которого она любила, которому верила. Слишком некрасивой, даже уродливой вышла история ее первой любви.

Света уже потом поняла, что ее беда была в том, что она привязалась к этому человеку. Потому что никого у нее не было – отец-алкаш, которому нет и не было никогда до нее никакого дела, не считается, мама давно умерла, да и воспоминания о ней не самые радужные.

Но она поверила тогда. Двадцатидвухлетний, можно сказать, девчонкой влюбилась, летала в облаках, не подозревая, что будет горько плакать. Что потеряет все. Все, что так сильно хотела обрести.

Вот и сейчас слезы покатились по щекам горячими дорожками, Света всхлипнула, зажала рот рукой, чтобы не зарыдать в голос и не впасть в истерику.

А еще февральский роман немного расшатал привычный настрой. Помощник Терехова оказался для нее слишком хорош, а она для него деревенской простушкой, мимолетным развлечением на выходные. Городской самоуверенный красавчик, у него наверняка жена есть, и секс для него был всего лишь сексом. Мужчины к этому относятся проще.

– Нет, нет, не сейчас… пожалуйста, не сейчас.

Светлана встала, прошлась по кухне, на автомате открывая печь, чтоб затопить, но дров не оказалось.

– Вот и хорошо, сейчас принесу дров, а потом сделаю сырников, как и хотела.

Снова вышла во двор, вытирая слезы, дела отвлекали от мыслей. Еще подумала, что нужно нанять кого-нибудь нарубить дров, с осени так и лежат под навесом чурки.

Девушка поднялась уже на крыльцо и вдруг испуганно вздрогнула от автомобильного сигнала, выронив дрова из рук.

– Да блин!

– Девушка, девушка, не подскажете, как проехать на Центральную улицу?

Медленно обернулась, убрала с глаз выбившиеся из пучка рыжие кудри, посмотрела в сторону забора. За ним на дороге стоял черный, огромный, заляпанный грязью внедорожник. Из него, открыв дверь, выглядывал мужчина в кепке, натянутой на глаза, снимая солнцезащитные очки.

Он улыбался, щурясь на заходящем майском солнце.

Первое желание было развернуться и уйти в дом, пусть разбирается и ищет дорогу сам по навигатору, который здесь временами показывает черт-те что.

Светлана выпрямила спину, отряхнула грудь от опилок, облокотилась о перила крыльца.

– Света, это ты?

– Нет, вы ошиблись, а Центральная улица – прямо и направо, второй поворот.

Махнула рукой и зашла в дом.

Он не узнал ее? Реально не узнал? Даже дом, где провел двое суток?

– Козел какой. Вот пусть теперь попетляет по деревне.

Поворот был назван не тот, от него дорога шла к болотам. И если внедорожник помощника Терехова сядет там днищем, так ему и надо.

У Светочки даже настроение поднялось.