Читать книгу: «Баба Яга. Фрагменты о любви. Часть 2. Мёртвое царство», страница 3

Глава 5. У каждого своя тропа

Вышли на край леса. Снежная Королева сразу заявила:

– Я первая.

Леший про себя отметил: «Ладноть как! Она ж самой первой Ягушиной гостьей была. Память али всегда хочет быть первой? Дык всё одно, запускаю. Погода тогда стояла ровная, Снежная приходила в начале осени. Солнышко пригревало. Сентябрь в мае устроить? А чо нет? Для Ягуши хоть июль».

Леший набрал воздуха в грудь и дыхнул будто на зеркало, чтобы то запотело. Мгновенно картина преобразилась. Деревья из проклюнувшихся почек выпустили свежие листья, лес зазеленел, потом немного пожух, где-то появились первые жёлтые листья. Перед Снежной Королевой открылось три дороги. Королева села в открытую карету и приказала кучеру ехать в сентябрьский лес по выбранной дороге. Той, что справа. Леший радостно кивнул. Королева сделала верный выбор!

– Следующий!

Следующей вышла Пеппи Длинныйчулок.

– Можно я пойду? – она постаралась как можно вежливее взглянуть на королевских особ. – Мне кажется, что моя очередь.

– Правда твоя, – поддержал её Леший. – Ты вторая и приходила.

– Только я не помню этих дорог. Значит, память мне изменила?

– Проверим. Ты была у Ягуши в начале октября, – Леший снова дохнул на лес. Желтизны прибавилось, стволы деревьев побурели. По верхним веткам пошёл холодный ветер. А три дороги сменились двумя тропинками. – Узнаёшь?

– Нет. Но пойду по этой, – и показала на тропку слева.

– Иди, – кивнул Леший. Надежда стала расти. И эта верную тропку выбрала.

Так прошли все. Двадцать один гость. Двадцать один выбор. Даже сёстры из Аленького цветочка в один голос выбрали правильную дорогу. Последней была мать Спящей Красавицы. Леший закрыл лес и пошёл за ней.

На поляне Бабы Яги собрались все. У Лешего блеснула слеза. «Сработало! Ягушу не помнят, но пришли каждый своей дорогой к ней. К её дому… Не к дому… Туда, где он был. Значится, и дальше есть надежда».

Леший, вдохновлённый, приготовился произнести речь, но тут встрял Колобок:

– И что дальше?

Леший Колобка недолюбливал. Круглый слишком часто наведывался к Яге, в дом не заходил, зато во дворе вёл себя нагловато. Это портило настроение Лешего. Но сейчас рискованно спорить и обижаться. Он выдохнул и приготовился ответить, но тут его опередил Иссумбоси.

– Уважаемый Колобок-сан, мы сделали первый шаг, он стал удачным. Сверх, – Иссумбоси поднял палец, сделал паузу, – удачным! Мы пришли разными дорогами к одной точке. Наши ноги помнят дороги. Мы убедились, что Леший-сан прав – мы все знакомы с Бабой Ягой-сан. Злая ведьма лишила нас памяти о мудрой Яге и о её добре, но в глубине сознания мы помним её, – Иссумбоси вспомнил книги по психологии из дворцовой библиотеки, которые его жена-принцесса заставляла его читать, и продолжил, – надо вытащить воспоминания из глубины сознания. Что для этого надо делать? – он обратился ко всем. – Есть идеи?

Все молчали. Общая радость от первого успеха стала сменяться на сомнения: всё ли правильно они делают и как действовать дальше.

– Леший-сан, может у кого-то есть знакомый психоаналитик?

– У меня точно нет, – помотал головой Леший и окинул взглядом остальных, надеясь, что у кого-нибудь такой специалист в знакомцах имеется. Но ни у одного не оказалось таких ценных связей.

– Может, временной скачок сделать? Вернуться в прошлое, когда Баба Яга была на месте, до Старухи и не пустить злодейку к Яге. У меня есть специалист, – предложила Червонная Королева.

Лешему очень понравилось предложение, но его остудил Печкин.

– В одной сказке ещё можно нарушить ход времени, а по всем сказкам неразбериха будет, – рассудил он. – Риск, оно конечно, благородное дело, но туточки не только собой рискуем. Нельзя.

Лешему пришлось согласиться. Но в своей голове мысль о специалисте он заложил в близкий уголок. «Ежели ничо не поможет, тайком сговорюсь с Червонной».

Гости стали предлагать прошерстить лес заново, пролететь над ним на Летучем корабле, позвать детективов… Леший согласился, что можно бы и пролететь, но он не в силах покинуть лес ни в какую сторону, ни за кромку леса, ни поверх него. Только если ход откроется за рубежи жизни и смерти. А про поиски в лесу сказал, что и так уже везде пробежал много раз.

– Да и чую я лес. Ежели чой-то в лесу поменяется, мимо меня не проскочет. А вот позвать детективов можа, – воодушевился он, как только Печкин объяснил, кто такие детективы. – Кого знаете? Кому сороку отправить?

– Мы только из своих сказок звать можем, – подала голос Фиона. – В моей сказке, к сожалению, детективов нет.

Оказалось, что ни у кого с поляны нет таких. Все посмотрели на Печкина.

– У меня тоже нет, я в книжках читал.

– Может, мне съесть ведьму? – предложил Волк из Красной Шапочки. – Съем и делу конец! Всё колдовство и исчезнет.

– А вместе с ведьмой закончится и наша сказка, – подытожила мать Спящей Красавицы, прекратив этим и инициативу Волка, и одобрительные высказывания Кота в сапогах и Червонной Королевы.

– Жаль, – сглотнул слюну вечно голодный Волк.

– Кажись, пора обедать, – констатировал Леший, глядя на него. – Можем прямо, тута, на поляне. Обедом обеспечу. Пища простая. Мясо, картошка, овощи, ягодный морс, – при слове «картошка» скривился Волк, а Иссумбоси потёр руки и удивился, откуда он знает это слово. – Ежели кто хочет вернуться к каретам, дороги знаете. Сейчас не заплутаете. Заодно пройдёте по своим тропкам-дорожкам. Можа, чо и вспомните ещё.

Первыми встали Царь из Летучего корабля, Снежная королева, мать Спящей красавицы, Шамаханская царица и Червонная Королева. Они направились к своим каретам. Русалочка юркнула вглубь озера. Остальные подтянулись к Лешему.

– Я не голодный, – заявил Колобок. – Покатаюсь тут в окрестностях. Может, чего и вспомню. Меня вон, всё к тому сосновому бревну тянет. И картинки какие-то являются. Исчезают быстро, не успеваю ухватиться.

– Ну, так ты чаще всего здесь и появлялся, – со смешанным чувством сказал Леший. В его интонациях была радость и ревность. Первые признаки восстановления памяти обрадовали, а вот воспоминания о странных частых посещениях скребли его душу. Ох, не нравился Колобок леснику, но сейчас надо смириться, главное, проблески памяти! Леший опомнился и сменил интонацию на одобрительную, – ты молодец, Колобок! И правильно, что брёвнышко помнишь! В избу ты никогда и не заходил, так у этого бревна разговоры вы с моей Ягушей и разговаривали.

– Вот и странно. К бревну тянет, а вроде, и не бревно оно.

– Так всё верно! – окончательно обрадовался Леший. – Верно! Ягуша его в удобный стул и превращала. Колдовала мало, по роду она не из колдовских, но училась мало-помалу. Больше по травам да по слову мудрому. Колдунья, к которой Ягуша наведывалась, нездешняя, – он махнул в сторону, где раньше стояла изба, – из-за рубежей, да и не любит Ягуша это дело. Так, балуется, – у Лешего опять заблестел глаз. – Да что ж это я? Обед надо сладить, пошёл я на заимку, еды принесу, – и пошёл с поляны.

– Эй, Леший! Погодь! – позвал лесничего почтальон Печкин. – Погодь! Обед подождёт! Да, обед подождёт, – повторил он для Волка, который готов был съест первого попавшегося. – Ты сказал «колдунья»?

– Точно! – подхватил Колобок. – Он сказал «колдунья»! Кто такая? Её ж надо вызвать!

– Хорошо бы, но нет туда ходу. Это старая колдовка. Ягуша её сильно уважает. Хорошая, могучей силы. Но живёт она… то есть не живёт… э-э-э… обитает… за рубежами… На том свете она. Не достучаться, не добраться до неё никак. Я бы и ушёл и за Ягушей, и за колдуньей. Знаю, что я-то точно уже не вернулся бы, но ради… – у Лешего задрожал подбородок, и он отвернулся.

– А чего ж не идёшь за ней? – спросил Печкин.

– Так говорю ж, ходу нет. Закрылся ход. А где его искать? В какой стороне? В моём лесу точно нет, знал бы. А из лесу выйти не могу. К этому лесу приставлен. Так что на вас вся и надежда, – Леший говорил тихо, но все его слышали.

– Лешенька, помочь вам с обедом? – Ассоль хотела положить руку на плечо лесничему и даже начала протягивать её, но тот уже при слове «Лешенька» резко поджал плечи и втянул голову.

Леший быстро мотнул головой, мол, не надо. И быстрыми огромными шагами ушёл прочь.

На поляне переглянулись. «Лешенька»? Почему его так задело?

– Наверное, его так Яга называла, – предположила Марья-Искусница. – Слыхали, как он её Ягушей кличет?

Все закивали. Даже Волк задержал в воздухе голодную свисающую слюну. «Вона как!..»

Глава 6. Крупицы памяти

Леший быстро дошёл до заимки. Собрать припасы и отнести – дело скорое. Но он не торопился. Слёзы душили его всю дорогу, и когда он добрался до места, вырвались наружу. Плакал беззвучно. Челюсть свело от не вырывающегося крика. Он не мог даже стонать, слишком близко была поляна. Да и не было такого расстояния в лесу, чтобы его мощный рык и крик, даже стон не был бы слышен в любом его уголке. Ягу бы он мог обмануть, притворившись бурей, но тут много разных ушей, кто ж знает, обманутся ли. Не стоит их пугать ни своими рыданиями, ни бурями.

Слёзы лились бесконечным потоком. Он плакал о том, что сгубил свою любимую. Не надо было звать её в свой лес – тогда бы ничего не случилось. Не надо было позволять злобной Старухе приходить за советом к Ягуше. Надо было прочуять Старуху сразу! Вон, Бороду же не хотел пускать, но Ягуша уговорила. А Старуху не надо было! Злой взгляд. Недобрая душа. Кто ж знал-то? А должен был знать! Должен! Потому что Ягуша. Потому что Ягушенька. И слёзы новой силой хлынули по мохнатому лицу.

«Ну, всё. Хватит! Раскис. Обрыдался тута. Ягушу надо спасать. И гостей потчевать. Ягушенька давно бы их накормила. На голодный живот дело не делается. А я их изморил. Волчара там слюной изошёлся с самого прихода. Бежать надо с обедом, не то ж на кого позарится. Беда будет!»

Леший вскочил, утёр мокрое лицо и стал собирать провиант. Волчаре лосятины аж две задние ноги вместе с крупом, остальным рябчиков да глухаря покрупнее. Картошечки упругой – недавно перебирал, хорошо схранилась. Луковиц золотистых с десяток. Ягод в лукошко насыпал. И бруснику, и клюкву с дальнего болота, и смородинку красную и чёрную. Всё, кроме лосятины и ягод, разложил в огромный пестерь. Аккуратно, знаючи. Котёл выбрал один, но вместительный – народу-то много. Дичь с картошкой можно и в одном котле натушить. Ягоды так поедят. Воду из родника. Чашки берестяные на месте можно накрутить. И ложки тоже. А поесть из одного котла. Ну, или тоже из бересты тарелок нехитро наделать.

Собрал. Надел пестерь на плечи, мощным махом закинул на плечо лосятину, в одну руку – котёл, в другую – лукошко с ягодами. Мысленно пробежался ещё раз по собранному провианту и зашагал к поляне.

Шёл быстро, создавая небольшой поток ветра в лицо. Шерсть высохла. Перед самой поляной остановился и положил лукошко на землю. Свободной рукой разлохматил брови так, чтобы они хоть немного прикрыли его красные глаза.

«Разнюнился тут… Дурачьё! – в сердцах ругнул себя Леший. – Ну, чо теперь? Зато отпустило маленько. Отпустило ли?.. Так! Не начинать! А то заново разнесёт на водопад. Надо топать». Леший поднял лукошко и дошёл наконец до поляны.

– Разбирай, народ, еду! – он постарался произнести это бодро и весело.

Разобрали, приготовили, отобедали быстро. Царские особы ещё не вернулись. Завели разговор.

– Я вот чего думаю, – начал Печкин. – Раз Круглый стал…

– Ты сказал «Круглый»? – Колобок округлил глаза.

– Не в обиду…

– Да нет. Я и не обижаюсь. Ты сказал «Круглый», и мне ёкнуло. Меня никто так не называл. Но ёкнуло же!

– Ягуша тебя так звала, – Леший снова чуть не прослезился. «Чот я на мокрость падкий стал. Надо взять себя в руки… В лапы».

Все засуетились, обрадовались: «Вспоминает, вспоминает! И мы вспомним!»

– Так что ты там начал, Печкин?

– А, да! Раз Круглый, – он ещё раз, теперь нарочито, назвал Колобка Круглым, чтобы закрепить успех. – Раз он стал вспоминать именно здесь, то нам и надо остаться здесь. На этой поляне. Сесть кругом поляны и сосредоточиться на ней. Так мы, может, и быстрее вспомним. А вспомнить, я так полагаю, надо, чтобы силу Яге дать?

– Верно-верно! У нас это медитацией называется, – сказал Иссумбоси. – Сконцентрируемся на одной мысли. Сила группы! – в нём опять заговорили цитаты из прочитанных книжек.

Все закивали: «Верно-верно!»

– Леший, а вы не подскажете, во что была одета Яга? – спросила Ассоль.

– Нашла, у кого спрашивать, – усмехнулась Золушка. – Разве мужчины могут запомнить одежду?

– Ну, я вообще-то помню, как она выглядит, – заулыбался Леший. – Красивая, статная, весёлая.

– Так про любую из нас можно сказать, – Золушка тепло посмотрела на Лешего. – Слишком общие приметы. Какого цвета одежда, можешь вспомнить?

– Разноцветная… Или нет? Бурая? – Леший мучительно подбирал слова. Он видел Ягушу каждый день. Но смотрел-то в её глаза и душу, а никак не на одежду, и сейчас пожалел об этом.

Золушка и Ассоль переглянулись:

– Не в одежде суть. Будем вспоминать по-своему. Может, какие слова откликнуться? Как у Колобка.

Тем временем подошли царские особы. Выяснилось, что и они пришли к выводу о «медитации», как выразилась Шамаханская, на поляне собрания.

– Значится, верно двигаемся, – заметил Леший, а сам подумал: «Или вместе ошибаемся». – Пока не прибыли Борода и крёстная Золушки, можа, начнём? Сядем кругом поляны и будем вспоминать. Кто что вспомнит, сразу дай знать. Чтобы понятно было. Али ежели у кого мысль светлая появится, как искать Ягушу, тоже можно встрять.

– Хорошо бы портрет Яги-сан, – сказал Иссумбоси. – Надёжнее вспоминаться будет.

Царь из Летучего корабля встрепенулся и предложил вызвать придворного художника.

– Можно и художника, – вставила своё слово Марья-Искусница, – а я начну вышивать лицо Яги. Руки вспомнят то, что голова забыла, – уверила она Лешего.

Цари, королевы, дворянское сословие, все стали спрашивать у Лешего разрешения отправить телеграммы на свой двор – послать за придворными художниками. Одна кисть хорошо, а девять лучше.

– Конечно-конечно, – засуетился Леший. И свистнул сбор сорок.

Когда сороки улетели, лесничий хотел рассадить каждого на поляне по своему разумению. Успел даже предложить Марье-Искуснице уголок получше – ей вышивать, нужен свет и другие удобства. Но все нашли свои места без споров. Леший осмотрел по кругу слева направо и удивился, как ловко получилось. Иссумбоси и Печкин разместились на месте бывшей бани, Марья-Искуссница, Золушка и Ассоль – там, где ещё недавно стояла беседка, Мужик из пластилинового мира – в точности на месте дровяника, Фиона – у исчезнувшего колодца, Кот в сапогах – у курятника, который испарился вместе с курами, Волк – на травке между курятником и амбаром, Шамаханская и Червонная – прямиком, где была изба, Колобок – у своего бревна, которое почему-то сохранилось. Снежная и мать Спящей красавицы – на газоне, где не осталось даже следа от рубленных Лешим скамеек. Между ними затесалась Пеппи. Дальше по кругу – Последняя жена Синей Бороды, она выбрала ту часть поляны, где ещё вчера утром был аккуратный, ухоженный Ягой, газон, а сегодня росла хилая трава. Сёстры из Аленького цветочка – у лечебницы для лесных жителей, которой сегодня будто и духу не было. И рядом с Лешим, замыкал круг Царь из Летучего корабля. Сам Леший сел на месте бывшей калитки, у входа на поляну. Вроде, все.

Все, да не все… Русалочки не было. Ну, что ж поделать? Видно, не срослось. А может, не добралась из глубин своих?

Марья-Искусница, не томя время, сразу принялась за дело. Попросила Иссумбоси принести полено, чтобы сесть половчее для работы, вытащила из своей котомки полотно для вышивки, постелила его на траве и разложила на нём сборные пяльцы, нитки разных цветов и иглу. Леший то и дело посматривал, какие нитки та выберет. Марья поворошила и вытащила одну за другой бледно-жёлтые, кремовые, светло-розовые. Потом отложила в котомке несколько моточков и выбрала серо-розовые, светло-лиловые, серо-голубые и серо-зелёные, немного серых. Подумала и нашла серебристые и золотисто-русые. «В аккурат Ягушины прядки». Взглянула Марья на это добро, убрала в котомку лишнее. Поискала рукой по дну, выудила оттуда жестяную коробочку. Когда открыла, увидел Леший сверкающий бисер. «Слёзы-то зачем?» Искусница будто услышала.

– Серёжки хочу вышить. Носила ли?

«Не в этой жизни». И помотал головой. Марья послушно убрала коробок в котомку.

Устроились все. И с ожиданием смотрели сначала на Марью, а потом, когда та собрала пяльцы, перевели взгляды на Лешего. Леший почувствовал, что надо что-то говорить, а мысли после бисера пока не собрались. Как про эту метацию, дитацию объяснить? Сможет ли? «Должен!» Он глубоко вдохнул, выдохнул и стал держать речь:

– Пока нет другого, окромя дум наших, будем силиться, чтоб вспомнилась хотя бы капелька. Захотите ходить – ходите. Хотите поспать – поспите. Если стёртое местечко в душе увидите, значит, оно и есть, что ищем. На него свой глаз и направьте. Поняли меня? Али, – он посмотрел на Шамаханскую, – ты, красна девица, помудрёнее объяснишь про… – он запнулся, – дитацию?

Шамаханская не стала исправлять его. Оглянула всех, убедилась, что всем понятно и ответила:

– Достопочтенный Леший, ты очень понятно объяснил. Вопросов нет, – и улыбнулась ему очаровательной улыбкой, чуть наклонив голову. Белым плечиком повела, монистами коротко зазвенела, а из причёски выбилась тёмная прядь. Леший застыл от изумления. Красота неписаная! В голове царицы вдруг вспыхнуло «Ты мне мужика не порть, не посмотрю, что кровей царских, костей на руку намотаю». Шамаханская покраснела и хотела утаить причину, но вспомнила, о чём тут собрание и раскрыла секрет. – Я услышала женский голос. Чуть ворчливый, даже сварливый, но не злой. И слова такие… – царица не стала говорить всю фразу. – Костей, говорит, на руку намотаю. Но не зло. Не страшно мне, – и тихо закончила, – не страшно, а стыдно.

Леший вскочил:

– Есть! Есть! Было такое! Не боись, красавица, ничего стыдного. Ягуша умеет пристыдить и за ничтожную провинность. Ни в чём ты невиновная. А за память тебе низкий поклон мой! По кусочкам и соберём! – и поклонился царице в пояс.

Весть обрадовала всю поляну. Ещё один шаг! Очередной успех! Маленький, но успех. Гости разом вдохнули и выдохнули. Без команды, единым хотением. И стали сосредотачиваться на мыслях. Каждый на своих.