Читать книгу: «Чувствовать. Автобиографичная наивная литература», страница 2

5. Остеопат

В поисках метода избавления от хронического напряжения я обратилась к остеопату. Он предложил краниосакральный массаж и гипнотерапию, я согласилась.

При краниосакральном массаже физически особо ничего не происходит: минимальное количество легчайших касаний определённых точек на теле, в основном, что следует из названия, задействованы череп и крестец.

На первом сеансе почти сразу после начала на меня набросились чувства и эмоции, я сдерживала слёзы как могла, а потом уже и не могла, плакала не останавливаясь ни на минуту весь час сеанса. На втором сеансе плакала уже чуть меньше.

Потом были сеансы гипнотерапии. Остеопат погрузил меня в лёгкое трансовое состояние. На первом сеансе я озвучивала воспоминания и судорожно рыдала с искажённым от психической боли лицом. Это было очень глубокое и интенсивное эмоциональное переживание. После сеанса голова кружилась так, будто я перепила алкоголь, так называемые «вертолетики», когда потолок вертится по кругу, а кушетка подо мной, по моим ощущениям, качалась из стороны в сторону. Я ни разу подобного не испытывала от эмоций и не знала, что эмоции способны так воздействовать на тело. Мне понадобились время, чтобы прийти в себя после сеанса. Чтобы пространство перестало так сильно раскачиваться, мне пришлось сначала сесть и посидеть несколько минут, потом встать и постоять некоторое время, перед тем как обуться и пойти домой, предварительно полчаса посидев на диване в холле клиники.

После сеанса я чувствовала себя ужасно неловко. Я была предельно откровенна. Сложно рассказывать о себе интимные вещи вслух незнакомому человеку, и, хотя я много общалась с психологами и теперь уже легко рассказываю о своих переживаниях, но, как оказалось, говорить на очень личные темы онлайн и офлайн – огромная разница. Или, дело не в формате общения, а возможно, в том, что из-за гипноза я была правдивой как никогда, поэтому мне было так не по себе. К тому же, мелкий масштаб событий, о которых рассказываешь, и грандиозность переживаний по этому поводу кажутся несоизмеримыми, и от этого в конце сеанса становится крайне некомфортно.

На втором сеансе гипнотерапии я тоже плакала, но уже не так интенсивно, и легкое головокружение я ощутила только тогда, когда я встала на ноги.

Между всеми сеансами был перерыв в два-три дня.

После сеансов психотранса снова была краниосакральная терапия. Несмотря на то, что доктор делал те же самые манипуляции руками, теперь мои ощущения были совсем иные: в отличии от первых двух сеансов, теперь это были больше физические, чем психические процессы: я почувствовала расслабление, мне захотелось спать. Все прошло легко, без эмоций, с приятными ощущениями.

Видимо, при помощи остеопата, я прожила те застарелые, частично забытые, но не пережитые чувства. Во всяком случае теперь, когда я о них думаю, я не втягиваю голову в плечи и не сжимаюсь в области живота как было раньше.

6. Мыслить по-новому

Я в очередной раз захотела завести собаку. Я всегда находила причину, почему её не нужно заводить, и в этот раз тоже нашла: подумала, что теперь я инвалид, я не знаю, насколько устойчиво моё нынешнее хорошее состояние, и если снова начнутся проблемы со здоровьем или если я умру, то собака пострадает в этом случае. Потом я подумала, что эти мысли абсурдны, ведь все люди, даже полностью здоровые, могут и заболеть, и умереть в любой момент. Если бы все рассуждали как я, то никто никогда не решался бы брать на себя ответственность за жизнь других.

Кроме того, я прочла в «Лавре» Водолазкина, что покаяние означает «изменить мысли», а я продолжаю как и раньше моделировать негативные ситуации, не доверяю миру. Получается, что всё, что я пережила, было зря, если я продолжу жить и мыслить так, как прежде, ведь это будет означать, что я не признаю свои ошибки, и не готова меняться.

7. Источник негативных ситуаций

Я сидела в очереди к терапевту, очередь опаздывала на тридцать минут.

Я питаюсь по расписанию, и эти тридцать минут уже выбили меня из графика и чем дальше, тем больше. Я начала ощущать голод и одновременно почувствовала раздражение. К тому же, система кондиционирования, кажется, была включена на минусовую температуру, и я сжималась от холода. Если бы доктор меня приняла по расписанию, то всего этого не произошло бы. Я мысленно обзывала доктора за то, что она такая черепаха.

Я подумала, что у меня какое-то нехорошее эмоциональное состояние. Решила успокоить себя. Говорила себе, что, может быть, там у доктора какие-то сложные ситуации или попались сложные пациенты.

К пациентам в очереди у меня претензий не было: все пересчитались, время от времени сверяли очередность по времени визита в талонах, каждый проговорил, как долго планирует быть у доктора, как всегда выяснилось, что у каждого, разумеется, вопросов на пару минут, все были сосредоточены, организованы, и напряжённо ждали своей очереди на низком старте, молниеносно реагируя всем телом на любое движение двери кабинета доктора.

Мне становилось всё более некомфортно. Я несколько раз пересела на разные диваны в разных местах коридора в поисках места, где не дует холодным потоком воздуха с потолка. Ощутила першение в горле, подумала, что переохладилась и простудилась. Ощутила боль в шее с левой стороны. Подумала, что меня продуло, когда я пришла сюда после танцев разгоряченная и поначалу не замечала как здесь холодно, и сидела под кондиционером левой стороной. Раздражение перешло в злость.

Когда, наконец, пришла моя очередь, я попросила докторку дать мне направление на анализ крови. Как правило, у других докторов это занимает минуты две, но конкретно эта докторка молча и не шевелясь начала что-то читать в мониторе. Я ждала. Ничего не происходило. Тогда я поняла, что очередь задержалась не из-за сложных ситуаций с пациентами, а именно из-за доктора. Я ещё больше разозлилась и начала стучать пяткой по полу в нетерпении. Я уже хотела помахать рукой перед ней, чтобы проверить реакцию, было ощущение, что она заснула. Наконец она начала щёлкать мышкой. Направление было выписано, я попросила ещё одно направление, она снова зависла. Я спросила, есть ли в моей просьбе какая-то проблема, она ответила, что вообще-то есть и в двух словах объяснила, в чем именно проблема. Это был спорный момент, но я не захотела спорить, привлекать заведующую, дальше тратить с ней время, я уже была очень голодна к этому моменту, и, с трудом сдерживая грубость, поблагодарила и ушла.

Я окончательно рассвирепела. Я не ругаюсь матом со времён моей генеральной исповеди, но в этот момент очень хотелось материться. Ещё минут десять я была вне себя, а потом почувствовала неприятное физическое состояние: напряжение во всем теле от которого болят плечи. В этот момент я поняла, что вернулась в то своё давнее состояние, когда я готова была нападать на всех и по любому поводу.

Я рассуждала с собой, почему я так взвинчена, и выяснила, что это произошло по большому счету только потому, что человек был медленным. Разве она в этом виновата? Зато, может быть, она за счёт своей медлительности хорошо вникает в суть жалоб пациента, хорошо диагностирует и назначает релевантное лечение. Даже если это не так, это не имеет значения. Она вот такой человек, полностью не совпадающий со мной по темпераменту, не её проблема то, что меня это выводит из себя. Наоборот, мне стоило бы подстроиться под ее заторможенное или непробиваемо спокойное состояние и таким образом слегка успокоить себя после этой мною же созданной бури в моей душе и в моём теле.

Я вспомнила, как пару дней назад мысленно смеялась над женщиной, которая куда-то опаздывала и поэтому нервно и громко подгоняла водителя маршрутного автобуса и пассажиров «ну, проходите же быстрее – ну, давайте уже поедем – ну, можно же не останавливаться на остановках, если никто не выходит и на остановке нет людей – ну, что вы так долго не закрываете двери». Она буквально каждое действие всех вокруг комментировала. Это вообще никак не помогало, каждый делал то, что считал нужным и с той скоростью, с которой считал нужным.

Поведение женщины меня рассмешило, а моё абсолютно такое же поведение в очереди к терапевту мне смешным не казалось, а ведь оно такое же неадекватное: странно предполагать, что люди будут стараться соответствовать твоим ожиданиям.

В этот момент я поняла, какая у меня эгоистичная позиция. Получается, что я всю жизнь злилась как ненормальная каждый раз, когда люди вели себя не так, как я запланировала. Наверное, это объясняется тем, что меня пугала потеря контроля над ситуацией. Видимо, страх я путала со злостью и эмоционировала злостью. Как в коридоре поликлиники: я боялась простудиться, и страх выразила в виде злости на доктора.

Когда я пришла к этой мысли, злость меня покинула. Я в очередной раз убедилась, что множество «негативных» ситуаций создаются и существуют только в моей голове, не имея ничего общего с действительностью.

Иногда от злости меня спасает смех. За пару дней до случая в поликлинике, я была в церкви на службе. Женщина, которая стояла рядом со мной на службе, кашляла каждые пятнадцать минут в течение пары минут. Она меня пугала как источник болезнетворных бактерий и раздражала как источник шума. Я быстро вышла из себя, хотела попросить ее выйти из церкви, а потом вспомнила где нахожусь, и чему меня учит религия, в доме которой я нахожусь, и мне стало смешно от чудовищного несоответствия моего состояния контексту, и злость улетучилась.

8. Выражать чувства

Была неприятная ситуация, в результате которой я рассердилась, но хотела оправдать маму (она моя мать, я не могу на нее злиться, она так много для меня сделала, к тому же, она не обязана в любой ситуации быть на моей стороне, она не может чувствовать то же, что и я, у неё своё видение, свои ценности и приоритеты), и, как всегда, незаметно для себя логическими доводами в пользу хорошести и под влиянием чувства вины за социально неодобряемые чувства, я хотела подавить эмоции.

Через некоторое время я почувствовала себя плохо на уровне тела, заметила, что мышцы сковали тело, плечи отяжелели, челюсти сжались. Я разозлилась уже на себя, когда отследила, что не разрешаю себе чувствовать злость, и в этот момент уже начала злиться на полную катушку, мысленно ругать всё и вся, потом захотелось выплеснуть негативные эмоции, я выписала все обвинения, которые крутились в моих мыслях, освободилась от них, ещё немного, уже без особого энтузиазма, скорее по инерции, поругалась в мыслях, постепенно ругань мне наскучила и сошла на нет.

Тело расслабилось, мне стало легко, я вынырнула из внутреннего мира во внешний мир, и увидела, что за окном на пути следования поезда всё пространство покрыто весенней молодой сочно-зелёной травой, цветут кустарники и цветы, пасутся коровы и овцы, летают птицы, а небо высокое, почти как летом, и всё в природе кажется довольным и радостным.

Да, я холодно молчала все это время, пока злилась, и от меня веяло злобой, но я никого не оскорбила, не устроила скандал, никого не обвиняла, никого не обидела, и самое главное, не загнала привычно свои чувства в подполье.

Телесно-ориентированные психологи научили меня тому, что чувства, коль уж они зародились, должны появиться на свет и прожить свою жизнь. Если нет возможности высказать их тому, из-за кого они зародились, то и в этом случае чувства нужно вынимать из себя любым доступным способом, и выражать в доступной и подходящей для ситуации форме: высказать в диктофон, выписать на лист бумаги или в заметки в телефоне, проговорить кому-то близкому. Если напряжение ощутимо сконцентрировано в какой-то определённой части тела, то нужно выразить через него: если напряжение в ногах, то побегать, попрыгать или потопать; если напряжение в руках, то побить мяч или выжать мокрую тряпку (заодно и пыль протереть), если напряжение в животе, то подышать животом медленно и глубоко, порыдать навзрыд или посмеяться, если в горле, то попеть или покричать. Нужно выгнать напряжение любым подходящим способом.

Получается, я впервые вполне осознанно управляла эмоциями правильно и экологично выразила чувства? Если так, то в конечном итоге это приятно, мне понравилось.

9. Источник стресса

Начала делать привычную работу – создавать посадочную страницу для рекламной кампании, и быстро скатилась в нервное состояние: спешила, выходила из себя от любой мелочи, плевалась и обзывалась на все инструменты и их создателей, когда хоть что-нибудь не получалось сделать так, как я хочу с первого раза. Да, именно так я обычно проводила свой рабочий день, несмотря на то, что я люблю работать и вообще почти всегда любила делать то, что делала. Просто когда-то у меня сложился такой стиль работы в состоянии крайней нервозности, и я в нем неблагополучно существовала.

Так произошло и в этот раз. Сработали паттерны поведения, я разнервничалась. Меня начало подташнивать, и я стала плохо себя чувствовать. Тело явно сообщало, что не хочет вновь получать кортизол в таком большом количестве.

Я вспомнила, как обсуждала со своим другом, что хочу вернуться к прежней деятельности, но боюсь, ведь, хотя мне и нравилось, а всё-таки я заболела, когда этим занималась, значит, наверное, мне это не подходит, а он в ответ предположил, что, возможно, дело не в том, что я делаю, а в том, как я это делаю.

В тот момент, когда мне поплохело, я вспомнила, с каким кайфом я приступила к делу, и отметила к какому взвинченному состоянию я себя привела через несколько часов, хотя фактически ничего стрессового не происходило.

Очевидно, дело именно в том, как я что-либо делаю.

Кроме того, я веду себя с собой как садистка, не разрешая себе отдыхать, пока не доделаю запланированное. Я не поступаю так с другими людьми, только с собой.

В этот раз, осознав все эти неприятные вещи, я закрыла рабочую страницу, решив начать учиться относится к себе по-доброму, по-человечески, не заставлять себя, если разнервничалась и устала, и завтра попробовать работать спокойно, не расшатывая по привычке свою психику.

10. Зыбкое будущее

Встретились с подругами в конце августа. Сидели болтали до ночи во дворе дома. Когда за нами приехал таксист, мы сели в машину и начали причитать, что у него тепло, а на улице холодно. Он спросил:

– Вы на улице сидели?

– Да.

– Вас в дом не пустили?

– Мы сами не пошли, хочется на открытом воздухе побыть, пока есть возможность: лето скоро закончится, совсем холодно будет.

– Ну и что? В следующем году такое же будет.

Я подумала «Не факт, что будет». Странно, что мы, люди, зная, что мы смертны, и, в том числе, внезапно смертны, так уверены в том, что всё ещё будем жить на следующей неделе, в следующем месяце или даже в следующем году.

11. Я взяла пса из приюта

Вспомнила, что несколько лет назад, когда у меня появилось желание завести собаку, я очень долго выбирала породу, которая понравилась бы мне, и выбрала наконец: такие забавные собачки, смешные на вид. Я уже совсем собралась покупать, но посмотрела видео, и оказалось, что они очень трусливые и дрожащие, я огорчилась, разочаровалась и в породе, и в идее завести собаку, потому что мне надоело искать подходящую породу.

В этом году я решила взять собаку из приюта. Смотрела фотки на сайтах, и мне нравились все собаки, я не знала какую взять. Выбирала из очень маленьких, потому что мне после операции нельзя поднимать тяжёлое. Потом подумала, что лучше среднюю или большую собаку, чтобы не носить её, чтобы она сама могла без проблем ходить везде: переходить или перепрыгивать через лужи, заходить в транспорт или подниматься по высоким ступенькам.

Никак не могла определиться с выбором собаки.

В переписке волонтер одного из приютов прислала мне видео двух собак. Я снова подумала, что обе хорошенькие, и пошла заниматься своими делами, но мордочка одной из этих собак стояла у меня перед глазами. Я написала, что определилась с выбором, договорилась о встрече.

Я приехала в приют. Мне вынесли собаку дрожащую всем телом, передвигающуюся от страха на полусогнутых ногах. Она пряталась под будкой, под ногами у сотрудников, прижимала уши, прижималась всем телом к земле, даже не было понятно какого она роста. Элементарно не понятно, как с ней гулять, ведь она всё время прижимается животом к земле. Мне нужно выносить её и класть рядом с подъездом, стоять рядом или пытаться тащить её за собой по земле на поводке?

Всё, как я не хотела: опять трусливая дрожащая собака.

Собака год прожила в приюте. Я подумала, что, возможно, изменения в психике таковы, что дрожать она не перестанет. Или перестанет дрожать, и когда расслабится, у неё посыпется здоровье, как у алкоголика: пока он бухает, тело не сообщает о поломке, потому что у него стресс, ему не до этого, у него другие приоритеты, ему лишь бы выжить, а когда алкоголик перестаёт бухать, тело выдаёт счёт за прожитый период – список приобретённых повреждений. Так могло быть и в этом случае: сильный стресс держит в тонусе, а когда он закончится, тело может начать сообщать о заработанных болячках. Наверное, поэтому никто не хотел её брать. Или просто из-за возраста: щенков берут охотнее.

Размер собаки был неподходящий для меня: вес пять килограмм, рост в холке тридцать сантиметров. Её и на руках носить нелегко, и со множеством препятствий она точно самостоятельно не справится. Такой размер не подходит ни под один из рассматриваемых мной вариантов.

Я уже готова была передумать, но эта умная красивая морда и рыжая фигурка, изящная, как бронзовая статуэтка, меня не отпустили. Она очень красивая. Вернее, он очень красивый. Очень красивый пёс. Я сказала псу, что заберу его, и вышла с территории приюта. Написала волонтеру, что мы с псом познакомились, и я его жду.

Его привезли ко мне домой поздно вечером, он всё описал и обкакал от стресса, от него пахло псиной. Мыться он категорически отказался: выпрыгивая из ванны одним движением сбил все шампуни и гели, и выскочил как ошпаренный, оставляя за собой мокрый грязный след. Моя квартира за минуту превратилась в псарню: грязь, вонь. Я сделала уборку. Грязь исчезла, но неприятный запах остался. Ложилась спать с мыслью, что в этом противном запахе нужно как-то заснуть.

Пёс начал жить со мной. Я ему постелила лежанку под письменным столом, потому что место под столом похоже на будку. Я подумала, что ему так будет привычнее, и, действительно, он все время проводил там. Прятался там от меня. Спал, пил и ел там же.

Вопреки моим опасениям, прогулки с ним не стали проблемой. На улице на прогулке на поводке он ведёт себя почти как обычный пёс, а в квартире прячется от меня по углам. Наверное, прежние хозяева его не били на улице, а дома били, поэтому в квартире он чувствует себя небезопасно.

Хотя, может быть, и не били, может быть, он прячется на всякий случай, может быть, у него хрупкая психика, и он дрожит от всего подряд. Как у людей: кого-то в детстве жестоко избивали, а человек, несмотря на это, вырос с нормальной психикой, а на кого-то накричали разок, и человек из-за этого всю жизнь заикается и всего боится. Все разные, никто не знает, кого что сломает.

На улице пёс адекват, но вывести его на улицу стоит некоторых усилий.

Каждый день – с чистого листа: утром я осторожно и медленно подхожу, ласково называя его по имени, он забивается в угол и дрожит, я сижу рядом и несколько минут разговариваю с ним странным для меня приторно-медовым голосом, потом начинаю делать медленные движения, чтобы приблизить руки и погладить его, он дрожит, через пару минут успокаивается, я его беру на руки и несу одевать на прогулку. После прогулки я его сажаю к себе на колени, чтобы снять с него уличную одежду, потом он лежит у меня на коленях целый час. Перед каждой и после каждой прогулки я делаю строго одни и те же манипуляции, чтобы они стали предсказуемыми для него, и он к ним привык. Утром следующего дня мы заново знакомимся.

В какой-то момент меня начали утомлять эти долгие прелюдии, которые нужно делать несколько раз в день, чтобы вывести его гулять, а потом я подумала, что я и сама все ещё не в силах забыть некоторые картинки из больничного периода жизни, они всё так же заставляют меня зажмуриваться. Я его хорошо понимаю, не так-то просто забыть то, что травмировало. И вот мы сидим друг напротив друга, как два Твика из мультсериала «Южный Парк», два нервозных дёрганных психически травмированных существа: у него свои флэшбэки и нервные тики, у меня – свои.

Пёс помогает мне замедлиться, потому что он боится резких движений, и я вынуждена двигаться плавнее, вещи и предметы класть, а не швырять, как я привыкла, в противном случае он шарахается в сторону и старается найти куда бы спрятаться.

С ним я вынуждена ежедневно, постоянно в течение дня быть внимательной и деликатной, такой, какой никогда не была с самой собой. Если хоть чуть-чуть забываюсь, он тут же сжимается и убегает под стол, поэтому мне нужно все время сохранять ровное доброжелательное состояние.

В какой-то момент я поняла, что с псом разговариваю лучше, чем с собой. Потом, постепенно, это ласковое ежедневное моё обращение частично стало распространяться и на меня.

С ним я научусь быть доброй с собой, а он со мной научится доверять.

Будем лечить и учить друг друга.

Интересно, что было бы, если бы я тогда, несколько лет назад, взяла бы дрожащую собаку: изменила бы она меня в сторону доброты, или не изменила бы, и я дрессировала бы её также жёстко как саму себя.