Читать книгу: «Туда, где живут драконы»

«Не ас»

Ну, надо же было так глупо подставиться. Ведь изначально было понятно, что при таком заходе, мне точно не вытянуть гарпию на новый угол атаки. Это ещё даже очень неплохой размен, при котором я, хоть и получил ожидаемое попадание, всё же начисто размотал одного, и крепко зацепил второго. А с другой стороны, не подставься я, Макс был бы уже на пути в края, где всегда удачная охота.

Ещё вижу, как Макс, выполнив очередной манёвр уклонения, срывается в новую атаку, разбивая двойку противника. Первый находит свою смерть, на грамотно сброшенной мине, второй, получает серию импульсов в область кокпита и начисто лишается силовых щитов. А вот ему и ракета, в уже абсолютно не защищённый корпус.

Главное, что бы Макс сейчас не рванул за мной, уже слишком поздно, и у него есть более важная задача. На подлёте к нему свежая троица противников.

Наши Гарпии превосходят их корабли по техническому оснащению и возможностям, но враг, давит числом. Макс первоклассный пилот и многому меня обучил. Это благодаря ему, я до сих пор жив.

Кстати, даже не знаю пока, хорошо ли то, что я до сих пор жив, и меня несёт в пустоту на скорости шестьдесят процентов от световой. Двигатель выведен из строя, гарпию вращает во всех направлениях, и сделать с этим, практически, ничего не могу. В распоряжении остались только маневровые двигатели, но ими я лишь стабилизирую положение, но никак не повлияю на скорость движения. А иначе было никак. Не задай я это ускорение, мне ни за что не успеть на помощь к Максу.

Вот буквально секунда, и я уже не вижу место сражения. А пройдёт минута, и мои шансы на обнаружение и спасение начнут неудержимо стремиться к нулю. Через час, о спасении можно будет забыть. Ни одно судно, не сможет обнаружить столь маленький объект, на расстоянии одного светового часа. Можно, конечно включить маячок, но в таком случае, есть шанс быть обнаруженным врагом, и тогда они точно доведут до конца то, что не успели сделать в бою. А жить хочется.

Ну да ладно, уже всё свершилось. Стабилизирую положение судна, даю единственный импульс на торможение. Вся остальная энергия перенаправляется на системы жизнеобеспечения. Очень надеюсь, что Макс выживет. Нет, уверен, Макс выживет, и по сохранившемуся в его бортовом искине последнему моему вектору, удастся меня отыскать. А пока, надо готовиться к долгому сну.

Кокпит гарпии устроен, как отдельная броне капсула внутри штурмовика. Она способна отработать в качестве капсулы долгой гибернации и спасательной шлюпки. Жаль, что в ближайших окрестностях нет планет пригодных для жизни, тогда бы все мои проблемы разрешились за пару месяцев. Ну, а пока, проверяю, что вектор проходит таким образом, что моя гарпия не угодит в какую-нибудь звезду, или не будет уведена с курса, объектом с большой гравитацией.

Всё, нет смысла за зря расходовать кислород, я уже слишком далеко, уже несколько световых часов. Никто не сканирует пространство, не посылает сигналов. Перевожу кресло в горизонтальное положение, на свой страх и риск активирую поисковый маячок, запускаю режим гибернации.

– Да, Серёжа, ты не ас. Далеко не ас.

Чувствую, как погружаюсь в сон. На ум приходят приятные, но отчего-то вялые воспоминания. Ленивые, я бы сказал. Ловлю себя на мысли, что ничего плохого об этом месте вспомнить не могу. Не то, что совсем не могу вспомнить о каких-то мелких неприятностях, а не могу вспомнить что-то такое, что позволило бы сожалеть, о последних годах моей жизни.

В Содружестве я оказался около десяти лет назад. Совершенно случайно, сам того не желая. Хотя, нет, желая. Но виделось мне появление здесь, совершенно иначе. Хотелось, как в книгах, коих на Земле прочитал не малое количество, попасть с корабля сразу на бал. Видел себя великим воином, императором и покорителем Галактики, но на деле, банально оказался не в том месте и не в то время. И дабы нерасторопный землянин не почил раньше, отведённого ему срока, добрые пришельцы, были вынуждены прихватить меня с собой.

Бойтесь своих желаний, они имеют привычку сбываться.

Оказался я на одной из пустотных баз Содружества, где ещё во время процедуры регистрации сообразил, что обратного пути нет, и не будет. Об установки нейросети, о делах в Содружестве и за его пределами, знал только по книгам, что на Земле считались фантастикой.

Пройдя стандартное тестирование на определение интеллекта, который оказался чутка выше среднего, я, не раздумывая подписал контракт с местным рекрутинговым агентством, и меньше чем через неделю, оказался в школе ВКС Содружества.

Сбылась мечта идиота. Всегда грезил космосом, но желания быть космонавтом не возникало никогда. Я мечтал о «взрослом» космосе, масштабов «Далёкой-далёкой Галактики». Не обязательно с джедаями, но с межзвёздными прыжками, множеством миров, и сексуальными и раскрепощёнными Тви’лечками. Не видел никакой романтики в нахождении внутри консервной банки, под названием «Мир». Нет, ничего не хочу сказать дурного о космонавтах, они, безусловно, люди суровой и опасной профессии, но в моём понимании, космос, это нечто, выходящее далеко за грани представляемого масштаба.

Естественно, когда мне предложили подписать военный контракт, сразу же согласился.

Оказался я в Содружестве, когда мне было уже пятьдесят. Но тут, этот возраст не являлся каким-либо препятствующим фактором. Тут люди живут в разы дольше, нежели на Земле, а некоторые расы, даже без процедуры омоложения, здравствуют до тысячи лет. Вот те же Млеуры, например.

Так что, Содружество я принял как родное. Единственное, что я изменил в стандартном контракте, что, кстати, вызвало непонимание среди медперсонала, это возраст. Настоял, чтобы в результате коррекции ДНК-кода и омоложения, мне зафиксировали биологический возраст на уровне тридцати пяти лет. Ну не мог я себе представить, что глядя в зеркало, каждый раз буду обнаруживать в нём юнца.

В школе ВКС, по распределению и согласно предрасположенности, меня определили в лётный состав.

Год на казарменном положении пролетел незаметно. Сама по себе школа, учреждение не учебное, а скорее медицинское. Место, где под присмотром врачевателей, ты под разгоном изучаешь базы знаний. Разгон, это такой наркотик, который конкретно под тебя, готовят медики. Активность нейронов мозга увеличивается, что позволяет осваивать материал в два, а то и в три раза быстрее. Побочный эффект только один, зависимость, от которой в конце обучения, тебе помогают избавиться, всё те же врачи.

Каждый день, как день сурка. Спишь, по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, базы быстрее изучаются во сне. Оставшееся время, физподготовка, вспомогательные дисциплины, занятия на тренажёрах и девочки. Стабильный гормональный фон благоприятно влиял на усвоение изученного материала и общую здоровую обстановку в коллективе.

Моей «боевой» подругой в школе ВКС, стала великолепная Мзин, или Млеур, как они сами себя называли. Гуманоиды из семейства кошачьих, кошка-люди. Кошачье в них было всё, начиная от кошачьих ушек, заканчивая пластикой и грацией, и, конечно же, хвостом, движением которого они сопровождали добрую часть своих эмоций. Пообщайтесь с Мзин, и вы без труда начнёте понимать свою домашнюю кошку. Эх, как же я скучал по своей грациозной богине, когда по распределению, нас развела судьба по разным судам.

Кстати, досталась мне эта кошка достаточно легко. Не то, что бы я был неотразим, но на её выбор, как раз повлиял мой внешний вид. Да если честно, мне вообще ничего не пришлось делать, это она меня выбрала. Тянет их женскую половину расы к старшим мужчинам. Ох, сколько же завистливых взглядов тогда на себе испытал. Столько парней за ней пытались ухаживать, а выбрала она того, кто впервые с ней столкнулся.

Как же глупо я тогда выглядел. Не сумел с ней разминуться в дверном проёме тренажёрного зала, и обомлел. Высокая, стройная, в обтягивающем комбинезоне, будто специально переоделась в женщину-кошку для постельных развлечений, и как-то кокетливо так закинула свой хвостик себе на правое предплечье.

Ничего тогда умнее не придумал, чем спросить, станет ли она мурлыкать, если её почесать за ушком. Наудачу оказалось, не зря спросил, хотя первый её взгляд, явно выражал недовольство.

Оказалось, в домах Мзин, нет животных семейства кошачьих. Ну, если только кто-то специально не заведёт себе домашнего питомца. Но это не принято, кошка у них животное священное и не должна тесниться в присутствии разумного.

Вот так вот, ляпнув глупость, я не только получил по мордасам, но и через две недели смог узнать, мурлыкают или нет.

Мурлыкают кошки, ещё как мурлыкают.

Так и звал её, Моя Мурлыка. И снова, случайно угодил в самую точку. Называя её так не на Общем, а по-русски, само сочетание звуков, вызывало у кошки такие эмоции, от которых мелкой рябью пробегала дрожь по её спине. Мурлыка или Мурка, два акустических возбудителя.

Да что же такое, почему сознание так цепляется за воспоминания, наотрез отказывается отпустить меня в сон? Постой-постой, это оно не отпускает, а как раз наоборот, возвращается. Ну, точно, я вроде как даже слышу звуки, приходящие снаружи. Хотя, какие звуки могут быть в космосе? Выходит, меня обнаружили. Интересно кто? Свои, или чужие? Не слышу звуков попытки открыть кокпит, только шелест или шуршание, будто листва трёт по обшивке корабля. Точно-точно, возвращается сознание, возвращается родное.

Интересно сколько пробыл в гибернации? Судя по тому, как начинает болеть голова, словно с похмелья, не меньше месяца.

Слышу долгожданный пшик, и приятное тепло протекает по всему телу. Аптечка сработала, сейчас головная боль отступит. Кстати, о теле. Только после инъекции почувствовал его объёмы и положение в пространстве. До этого словно бестелесный был. Видать, очень долго был в гибернации, что даже тело утеряло связь с мозгом. Это ж сколько времени всё-таки прошло? При той скорости, которая у меня была, даже за месяц могло забросить к чёрту на рога. А если год?

Рук, ног практически не чувствую, даже кончиком пальца пошевелить не могу. Испуг какой-то накатил, страшновато это, когда тело есть, но ты с ним не в ладах. Лёгкий морозец пробежал по позвоночнику, ну, или мне это показалось. Вообще, сейчас не уверен, что действительно чувствую, а что воображаю.

Открыл глаза, темно. С силой сжал веки, снова открыл, ничего не поменялось. Не помню, что бы после сна был такой эффект. Неясность, размазанность случается, но картинка быстро приходит в норму. Кромешной темноты быть не должно. Пытаюсь прикинуть варианты своего местоположения, одновременно с попыткой приподнять голову. Куда там, ни один мускул не отозвался на позыв мозга. Глаза только вниз опустил, насколько мог, и в свете нескольких индикаторов приборной панели, сумел разглядеть собственную грудь и колени. Ага, есть всё же изображение, не отказало зрение. От чего же над головой так темно? Упал на планету, ночь? Тогда где звёзды? Засыпало. Нет, плохая мысль, плохая, кыш. Ангар корабля. Тогда где свет, где люди и попытки извлечь пилота? Нет-нет, всё не то.

Попытался связаться с искином гарпии. Язык не шевелится, словно присох к нёбу. С двадцать какой-то попытки, удалось установить мыслесвязь с кораблём.

Первый вопрос, где и сколько? Поток данных резанул по мозгам. Стой садист, не так быстро. Давай по пунктам, сколько длилась гибернация? Сколько?!! Тридцать лет? Да что б тебя разорвало. Как вообще такое возможно? Хотя, не важно, главное жив. Вопрос второй, где?

Искин определяет как территорию малоизученных миров, далеко за фронтиром. С учётом, хоть и малого, но постоянного торможения, пройдённое расстояние может составить от десяти до пятнадцати световых лет. На перевод в километры даже смотреть не хочу, число с множеством нулей вызывает приступ тошноты, да и световые года не лучше. Вот в парсеках, то, что нужно, словно два лаптя по карте. С учётом плотности скопления звёзд во фронтире, я преодолел, минимум пять систем, и не в одной из них не был обнаружен.

Скорее всего, сработал стандартный протокол, когда гарпия ушла в режим энергосбережения и поддерживала работу только систем жизнеобеспечения. Активировалась, как только обнаружила планету, пригодную для жизни. Растратила остатки энергии на торможение и попыталась совершить аварийную посадку. Я жив, значит, ей всё удалось.

Мысли прервались от попытки шевельнуть пальцем. Тело словно в параличе, и по закону подлости, кончик носа зачесался так, что хоть на стену лезь. Это конечно здорово, что появились физические ощущения, но это просто издевательство какое-то. И чем больше думаешь, тем больше чешется. Тело не подчинилось приказам мозга, пришлось представить себе этот процесс. В надежде на то, что желание пропадёт, закрыл глаза и представил, как касаюсь носа рукой, скоблю по нему ногтями, тру круговыми движениями. Наивный чукотский юноша, думал, поможет, да где уж там, ещё больше расчесал. Зуд в носу стал невыносим.

Что-то кольнуло кончик указательного пальца. Вслед за этим ещё укол и ещё. Потом целая дорожка из миллиона игл, протянулась от пальца до самого мозга. Мысленно выругался последними словами, что ж так больно-то? Зато теперь точно знаю, где именно в руке проходят нервы, так исправно регулирующие работу конечности. Ещё одна попытка дёрнуть пальцем, и снова молния пробила руку.

Через двадцать минут началась настоящая пытка. Триллионы острейших игл впивались в тело. Крокодилы кусали и жевали ноги, ужасные птицы клевали веки и брови, в руках, устроили брачные игры ёжики, а внутри, кто-то активно работал металлическим ёршиком. Сознание быстро дало объяснение происходящему. Тридцать лет без движения. Работа мышц поддерживалась искусственно, за счёт работы анти перегрузочного механизма кресла пилота, но тридцать лет, это очень большой срок.

Через час мучений и слёз, анемия тела отступила, начал полностью ощущать своё положение в пространстве. Могу чуть шевельнуть пальцами рук и ног, повернуть голову в сторону, на её подъём сил не нашлось. За такое время мышцы ослабели. Вспомнились кадры кинохроник, что видел ещё на Земле, когда команду космонавтов Мира, из посадочного модуля выносили на руках. А ведь они пробыли в космосе далеко не тридцать лет, и всё это время старались поддерживать физическую форму.

Гарпия штурмовик, её конструкция не рассчитана на то, что пилот будет дрейфовать в ней годами, и уж тем более, не рассчитана на восстановление его физических показателей. Обычно, пилоты погибают мгновенно, вместе со своим кораблём. Вот если бы это был разведывательный корабль, или корабль картографов, тогда совсем другое дело.

Планета Кедриум. Абсолютно пригодный для жизни человека мир. Чистейший воздух, с кислородом, больше чем нужно для дыхания, кристальной чистоты вода, девственные, никем не тронутые кедровые леса, жаркое лето и мягкая зима. Пять крупных, изолированных друг от друга морей. Огромные водные пространства, сравнимые с масштабом океанов. Но внутренних океанов не бывает по определению. Хотя, назвать такие объёмы воды морями, язык не поворачивается. Всё остальное суша, обильно покрытая первобытными хвойными. Из неприятного, размер планеты гораздо крупнее земли, от чего сила притяжения на поверхности более чем на двадцать процентов превышает 1g. Двадцать лишних килограмм, на каждые сто килограмм веса. В моём положении, это прям издевательский бонус, что бы жизнь мёдом не казалась.

Накатила усталость, как физическая, так и эмоциональная, и я погрузился в здоровый и крепкий сон.

«Жажда»

Сознание наотрез отказывалось возвращаться в реальность, стремясь задержаться в мире грёз, как можно дольше. Не стоило тешить себя надеждами на счастливый исход, пришло время принять действительность.

И так, что мне известно о планете, принявшей меня в своё лоно? И вообще, в каком положении я оказался? Начнём с хорошего.

Планета пригодна для жизни, и она обитаема. Под такой класс планет, в тревожном чемоданчике, есть стандартный набор прививок от вирусов и укусов насекомых. Планета покрыта густыми хвойными лесами, следовательно, проблем с растительной пищей, материалом для строительства и разведения огня, не будет. Всё, на этом плюсы кончились.

Теперь о минусах.

Кедриум, крупная и массивная планета, с гравитацией в 1,2g, что на первых этапах совсем не хорошо. Человек достаточно легко переносит разницу в десять процентов от стандартной гравитации, как в меньшую, так и в большую сторону, но двадцать процентов, для ослабленного организма, может стать непосильной задачей. Это в медицинской капсуле, я прошёл бы курс реабилитации за пару недель, но где её взять? А при таких обстоятельствах, одному Богу известно, сколько понадобится время на восстановление, и это при условии нормального питания.

Кстати о питании. В боковом кармане кресла пилота, есть отсек с несколькими сухими пайками. Пилотам часто приходится выходить в рейды сопровождения, проводя в звездолёте до суток дежурства, так что техники, всегда исправно следят, за наличием сухих пайков на борту.

Сил хватило только на то, что бы опустить руку, но при опущенной спинке кресла, рука попросту угодила мимо заветного кармана. Через искин привёл спинку кресла в вертикальное положение, но и это не спасло ситуацию. Кончиками пальцев нащупал прямоугольник пайка, но не захватить его, не вытянуть, естественно, не смог. За десять минут попыток устал так, будто вагон разгрузил. Тело безумно ныло, и каждое движение отзывалось болью. Мышцы трещали по швам, а кости ныли, гудели и выли, как пустотелые трубы. Но не переживайте. Не буду вас утомлять постоянным нытьём, просто, прошу помнить, что первый месяц, мне было очень хреново.

Снова вернул кресло в горизонтальное положение. После отдыха возобновлю попытку, а пока вернусь к минусам своего положения.

Сутки на Кедриуме сорок часов, правда год, прилично короче стандартного, но в итоге, при пересчёте в стандартные часы и обратно, получается, что жизнь здесь, это год за полтора.

Буйный лесной покров, обещает большое количество лесных ягод и грибов, ручьи, реки и озёра, скорее всего, изобилуют рыбой. Возможно наличие мелких грызунов, птиц, но вот, что делать с крупными хищниками, которые по логике вещей, так же должны здесь присутствовать. Совсем не хочется, в ослабленном состоянии, стать чьей-то добычей.

Но основная проблема, обитаемость планеты. Местные разумные, пребывающие в своём развитии на уровне каменного века, или родоплеменного строя. В таких случаях, когда разумная жизнь, не может самостоятельно покинуть пределы своей звёздной системы, контакты с ними запрещены, а передача технологий, сурово наказывается законом. Планета защищена учёным советом миров Содружества от несанкционированных посещений, а на случай, подобный моему, протоколом наблюдения предусмотрено глобальное сканирование планеты, не чаще раза в год. Ещё, на планете могут находиться несколько лабораторий наблюдения, надёжно скрытых от глаз аборигенов. Вот только вопрос, где могут располагаться эти лаборатории? Такая информация не распространяется.

Приказал искину активировать поисковый маяк, но тут же столкнулся с очередным разочарованием. Повреждения, нанесённые в бою, начисто лишили меня каких-либо средств связи. Очевидно, по этой причине, за все годы, проведённые в дрейфе, на мой сигнал так никто и не откликнулся. Сигнала просто не было.

И так, пора подвести промежуточные итоги. В ближайшей перспективе, я начну испытывать голод и жажду, и если с первым, какие-то надежды ещё есть, то со вторым беда. Где взять воду, мне не известно. В перспективе долгосрочной, обессиленный и обездвиженный, у меня есть большие шансы, пойти на корм какому-нибудь хищнику. Но скорее всего, самыми опасными станут местные двуногие. Во все времена и во всех мирах, люди представляют наивысшую опасность, для себе подобных.

Пребывая в лежачем положении, всмотрелся ввысь, сквозь кроны величественных хвойных деревьев. Голубое, яркое небо, пыталось пролить свой свет с пятидесяти метровой высоты, но сквозь раскидистые лапы кедров, до поверхности долетали жалкие ошмётки солнечных лучей. Внизу царил полумрак.

– Сумрачный лес. – почти сухим ртом, почему-то вслух, произнёс я.

Если здесь всегда такой полумрак, то и хищники здесь будут крайне опасными, хорошо видящими в темноте. Хотя, вроде все хищники хорошо ориентируются в тёмное время суток.

Между деревьями метнулась какая-то тень, опустилась на нос корабля. Поднял спинку кресла, любопытство, оно такое, знаете ли.

На носу сидела птица, крупная, с перьями, больше похожими на пух, в пёстром коричневом окрасе. Почувствовав моё появление, птица обернула голову, выпучив свои огромные жёлтые глазищи. Сова, не дать не взять.

Птица, походкой бывалого гопника, подошла к самому фонарю кокпита, долго всматривалась сквозь стекло, раскачивая головой из стороны в сторону, а затем ударила клювом в прозрачное препятствие. Я аж вздрогнул от неожиданности, а птица, желая убедиться, что невидимая преграда действительно существует, поставила на фонарь свою лапищу. Демонстрация когтей, была более чем убедительной. Длинные, острые, как лезвия, крючки, легко проткнут и разорвут любую кожу.

Я снова повторил попытку извлечь сухой паёк. На этот раз попытка была успешной ровно наполовину. Мне удалось захватить упаковку и даже потянуть её вверх, но непослушные пальцы дёрнулись в самый неподходящий момент, и немыслимый, по своей тяжести груз, упал на пол.

Это была не просто досада, это было предвестником отчаяния, и началом целой тирады отборнейшего мата. На вторую попытку сил не осталось.

Я попробовал осмотреться.

Моё падение на поверхность, я счёл более чем удачным. Гарпия садилась по склону какой-то горы, или высокого холма. Она скатилась по склону, не зарывшись в землю, и каким-то чудом, не угодила ни в какое дерево. Это был хороший знак. Кокпит, в конструкции штурмовика вообще отдельная, встроенная броне капсула, и мягкая посадка, гарантировала, что механизм фонаря не заклинило.

Птица, потеряв ко мне всякий интерес, улетела. И я приказал искину открыть фонарь. Часть стекла с шипением откатилась назад, и в ноздри ударил свежий, морозный воздух. Кислорода в атмосфере столько, что лёгкие тут же вспыхнули обжигающим пламенем. Густой и влажный воздух, был буквально напитан вкусами хвойного леса, привкус хвои ощущался на языке. Было прохладно. Ниже нуля, но не сильно. По ощущениям, холод поднимался снизу, как это обычно происходит весной, когда промёрзшая за зиму почва, старается остудить более прогретый воздух. Очень надеюсь, что сейчас весна.

Попробовал повернуть голову, и шея напряглась, словно испытала многократную перегрузку.

То тут, то там, под лопухастыми кустами, которые почему-то, не потеряли свой цвет за зиму, в канавах и углублениях, да и просто в густой тени, лежали остатки сугробов. Снег был кипельно белый. Не может же снег оставаться таким белым? Выходит, сейчас осень. Такие мысли слегка опечалили, но им на смену тут же пришло предположение, что это отголоски последнего снегопада, оставленного уходящей зимой, не желающей уступать свои права. Снова настроение чуть поднялось.

Снег! Мысль, острым шилом пронзила голову. Снег, вода в твёрдом агрегатном состоянии. Вот только как добраться до него. Я словно инвалид, прикованный к своему креслу.

Сквозь густые и липкие запахи леса, ноздри ощутили крайне неприятную вонь, будто поблизости сдохла какая-то живность. Попытался глазами найти источник, возможно животинка погибла в результате моего приземления, но скоро понял, что это я сам, источник вони. Одновременно ужаснулся и обрадовался этому факту, искренне надеясь, что к такой вонючке не приблизится ни один хищник.

Устал.

Закрыл фонарь, вернул кресло в лежачее положение. Вспомнил про некоторые особенности лётного комбеза. Запросил необходимую информацию у искина, выполнил настройки.

Господи, пошли всё возможные блага тем учёным, и их потомкам, что разработали систему мыслесвязи с кораблём и прочими механизмами.

Тело пронзил электрический удар.

Больно-то как!

Потом ещё, и ещё, и ещё. Первый был подобен разряду молнии, заставив сократиться каждую мышцу организма. Все последующие казались всё более ослабевающими, хотя по факту, это не так. Разряды всё учащались и учащались, пока не стали жалить тело дважды в секунду. Тело перестало дёргаться, а лишь отдавалось мелкой дрожью, вторя очередному разряду. Вслед за электричеством, по телу потекло приятное тепло. Минут через десять, процедура стала даже приятной, веки потяжелели, я провалился в сон.

Проснулся снова в темноте.

– Это ж, сколько я проспал? – посетила первая мысль.

Поднял кресло, потянулся за пайком. В этот раз уверенно захватил пальцами упаковку, даже показалось, что хватило сил её сдавить. Извлёк их кармана и положил себе на ноги. Потянулся за следующим. В этом была порция каши, но я вовремя вспомнил, что твёрдой пищей себя сейчас можно просто убить. Мой желудок много лет не видел, привычной для себя пищи, и мог просто не справиться. Плюс ко всему, нужно совладать с собой, и ни в коем случае не переедать.

Второй паёк тоже с кашей. Поймал себя на мысли, что по закону подлости, нужный мне паёк лежит на полу кабины, но снова потянулся в карман кресла. Мне бы сейчас вообще какого-нибудь бульончика, но такового нет. Есть паёк, внутри которого нечто похожее на водянистое пюре, как раз, овощной рацион.

Третья попытка принесла нужный результат. Нужный мне паёк. Пюре из перетёртой цветной капусты, моркови, кабачка и кута, то, что нужно растущему организму. Кут, это такой лук, если что.

Что есть мочи потянул за язычок на донышке упаковки, думал, рожу от натуги. Паёк щёлкнул, зашипел, увеличился в размере. Ноги почувствовали, как он нагревается.

Обратился к искину, очень хотелось узнать, как удалось столько времени прожить в гибернации. Оказалось, что, толь умный искин попался, толи в результате системного сбоя, хитроумная машина отправила меня в кому, не выводя из сна. Легкая участь, умереть во сне. Как всё это время машине удавалось поддерживать во мне последнюю искру жизни, я всё равно так и не понял. Но мне и не особо нужны были медицинские подробности. Я был мёртв, но теперь я жив. И этого более чем достаточно.

Разогретой пищи около четырёх сот грамм. Даю себе установку, что в первый приём съем не больше ста, остальное буду принимать каждые четыре часа, следя за своим состоянием, и постепенно увеличивать дозу. Если конечно не загнусь сразу.

Пюре, которое я раньше терпеть не мог, сейчас мне показалось пищей богов. Долго гонял, набранное ложечкой, во рту, стараясь выработать как можно больше слюны, глотая мелкими порциями. Прислушивался к ощущениям. Жижица беспрепятственно проходила пищевод и шлепками падала на дно пустого желудка.

Мысленно, провожая в рот последнюю отмеренную ложку пищи, замер от неожиданно пришедшего на ум понимания. Темнота, что меня окружает, на самом деле белая. Включил свет в кабине, и о чудо! Вселенная, и все её боги сегодня на моей стороне. Фонарь кабины покрыть толстым слоем снега.

Открыл фонарь, часть снега упала внутрь, начал жадно собирать снег в ладони. Жадно в моём понимании. На самом-то деле, двигался я со скоростями самого медленного ленивца. Напихивал снег в рот, глотая, даже не дожидаясь, когда тот растает. Насыщению не было придела, и с каждой каплей живительной влаги, в мозг возвращались рассудок и логика. Нужно сделать запас воды, на тот случай, если снег растает. Левой рукой потянулся вниз, туда, где на кресле крепился литровый пузырёк для воды, со специальной крышкой-клапаном. Непроливайка для космоса.

– Бог ты мой, да какой же урод, так туго закрутил крышку?

Мокрые руки скользили по пластику, стрелка моих усилий уже зашкаливала и ушла на второй оборот, но крышка всё же поддалась. Пришлось даже отдышаться после такого.

Плотно-плотно набил полную баклажку снегом, начал вспоминать, что ещё есть в кабине, пригодное для сбора снега, и что бы потом не протекало, сохраняя драгоценную воду.

Внизу, слева, есть санитарная ячейка, встроенная в борт кокпита. В ней специальные пакеты, для сбора рвотных масс, на тот случай, если не справится анти перегрузочная система. Там же упаковка гигиенических салфеток, в принципе, для тех же нужд.

Всем пакетам оторвал клапан, набрал снега столько, насколько смог дотянутся рукой. Попробовал приподняться в кресле, да куда уж там, сил хватило только на мысль, тело даже не отозвалось на попытку. Пакеты плотно завязал, поставил сбоку кресла на пол. От них сразу потянуло холодом. Закрыл фонарь, разложил кресло, включил электростимуляцию мышц. Сморщился от первого разряда. Тепло потекло по телу, я расслабился, и, обнявшись с Морфеем, как давнишний корифей, направился в его царствие.