Читать книгу: «Люди кода. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 7», страница 6

Дина бросила вилку.

– Господи, он должен закончить речь! Макиавелли! А потом не забудь пригласить Левингера и этого… рава Гусмана на ужин в наш дворец. Приготовлю что-нибудь абсолютно кошерное. Пусть посмотрят, как живут репатрианты с Украины, даже если они воображают себя Мессиями.

Илья Давидович вытер пальцы салфеткой. Он не привык спорить с женой. Но сейчас ей следует умерить свой пыл. Он подумал об этом аккуратно, чтобы мысленный образ получился ясным, и понял, что Дина услышала его, и И. Д. К. услышал тоже, хотя к нему Илья Давидович и не обращался.

– Как знаешь, – молча сказала Дина, не глядя на мужа.

– Мы будем ждать вас, – произнес И. Д. К. вслух, поскольку разговаривать мысленно было очень непривычно.

Илья Давидович кивнул и исчез. Не глядя на И. Д. К., Дина бросила в раковину грязные тарелки и вышла в гостиную, обдав И. Д. К. холодом ненависти. Он поежился.

Минуту спустя Дина заглянула на кухню и сказала:

– Вы оглохли? Я уже минуту зову вас мысленно. Посмотрите, что делается!

– И что же такое делается? – спросил И. Д. К. На экране телевизора рав Шапира, Главный сефардский раввин Израиля, стоя рядом с Ильей Давидовичем, произносил речь, объявляя Элиягу Кремера посланцем Бога.

И.Д.К. почувствовал волнение Ильи Давидовича, его страх – не перед фактом провозглашения, но перед необходимостью сказать и сделать такое, что навсегда останется в истории народа. Сработала положительная обратная связь – этот страх И. Д. К. ощутил как свой, еще и усиленный внутренними индукционными токами.

Дина тоже почувствовала этот страх и неожиданно для себя бросилась к И. Д. К., и, прижавшись к нему на глазах изумленного сына, начала шептать что-то бессвязное, и в это мгновение, когда мысли, шедшие из глубины сознания И. Д. К., сложились со страхами и надеждами Ильи Кремера, с необъяснимым для нее самой страхом Дины, и с чем-то еще, витавшим то ли в воздухе, то ли в нематериальном информационном поле планеты, в это самое мгновение и родился в мыслях Дины Текст, включилась Главная программа, и только после того, как Дина произнесла ключевые слова, после того, как убедилась, что Илья воспринял их, после того, как все понявший И. Д. К. заставил Илью Давидовича запомнить Код, написать его и произнести, невежливо перебив раввина, только после всего этого Дина сумела заставить себя расслабиться и сама осознала то, что произнесла сначала мысленно, а затем вслух.

И.Д.К. еще раз повторил вслух слова Кода, ни на миг не запнувшись:

– «И сказал Господь Моше, говоря: придешь ты на эту землю, и наступят годы бед для твоего народа, но не будет в нем зла и не убоится странник ищущего, когда войдет он в дом твой, открытый для добра, и красота его да пребудет с тобой всегда».

– Ну вот, – улыбаясь и все еще чувствуя, как дрожат колени, сказал И. Д. К. и неожиданно поцеловал Дину в щеку, а она не отстранилась, еще не придя в себя после озарения. Хаим смотрел на взрослых удивленно, но и с ним, и с соседским Аликом после слов, произнесенных мамой и повторенных этим незнакомым дядей, происходило что-то, нет, не страшное, и они не боялись, но ощущение было таким, будто они стали выше ростом и смотрели, как стремительно удаляется от них пол, а игрушки становятся будто живыми.

– Ну вот, – повторил И. Д. К., – вот вы и стали матерью-основательницей.

Он усадил Дину на диван, сел рядом, держал ее руки в своих, оба чувствовали себя неловко перед детьми, но не двигались, сидели полуобнявшись.

– Что я сказала? – спросила наконец Дина. – Кто-то продиктовал мне, и слова сказались сами.

– Это был основной Код, Дина. Из Торы. Я, естественно, не знаю ее наизусть, но место этих отрывков определил, будто помнил всегда. По предложению из каждой книги, всего пять предложений. Практически невозможно угадать или вычислить такую последовательность. Значит, она должна всплыть сама при наступлении готовности организма. Система самосогласованна и…

– Подождите, – сказала Дина, – я ведь не знала иврита. А сейчас… господи, я знаю язык, будто родилась с ним.

– Конечно, теперь вы знаете язык. Свой язык.

– А вы?

– Я тоже. Хотите, перейдем на иврит?

– Н-нет… Пока нет. По-русски привычнее.

– Хорошо… Налить вам чаю?

– Да, пожалуйста. Илья… Знаете, я перестала бояться.

– Вы стали другой, вот и все.

И.Д.К. еще раз поцеловал Дину – на этот раз в уголок губ. Поцелуй оказался быстрым и непрочным, как домик Ниф-Нифа.

На экране телевизора Мессия сошел с кафедры и остановился посреди круглого зала кнессета, вокруг него было немного пустого пространства, за которым люди стояли, опустив головы и молча слушали себя. Комментатор молчал тоже, в его мозгу происходила работа, которой он не понимал, и слов, хотя и был он профессионалом высокого класса, у него не было. Вся нация, каждый еврей на планете, кто смотрел в это время передачу и слышал включающий Код, ощущал то же самое.

Многие, не считавшие себя евреями, – тоже.

Именно этот момент и принято считать официальным временем прихода Мессии.

* * *

Позволю себе высказать несколько соображений относительно главного вопроса, который дискутировался в прессе тех дней. По официальной статистике (я приведу несколько чисел, поскольку, насколько могу судить, их мало кто помнит) в тот вечер_перешли около одиннадцати миллионов человек, из которых только пять с половиной миллионов могли бы сказать о себе с уверенностью, что они евреи. Остальные считали себя арабами, французами, испанцами, русскими, англичанами, причем многие – до какого-то невидимого в глубине истории колена.

Между тем, Тора, как утверждалось, дарована была Богом именно евреям, каковые и были избраны Им хранителями наследственного Кода будущего человека. Дилемма заключалась в следующем: были евреи избраны лишь как хранители текстового наследственного Кода и не более того, или же только они и могли перейти, ибо только их генофонд хранил гены, которые должны были включиться в работу после раскрытия Кода?

Я вполне серьезен: именно так стоял вопрос в те первые дни. Национализм еврейский ничуть не лучше любого другого. К тому же, как это теперь всем известно, истинными были оба ответа: да, Тора, как письменный генофонд человечества, была дана именно евреям, и именно на горе Синай. Но вербальный включатель должен был действовать на всех людей. По очень простой причине: за несколько тысяч лет, которые, согласно замыслу, должны были пройти от момента передачи текста до включения Кода, процесс ассимиляции евреев должен был завершиться: в каждом человеке на планете Земля должна была заключаться, как тогда говорили, хотя бы капля еврейской крови. Иными словами, многочисленные перекрестные браки неизбежно привели бы к тому, что в той или иной, большой или ничтожной степени каждый человек на Земле стал бы евреем, каждый знал бы иврит – язык Торы. Не как обиходный язык, но именно как язык генной памяти.

Я еще порассуждаю об этом, когда подойдет время. Упомянул же я сейчас о старом парадоксе потому, что с наступлением утра произошло четкое деление людей на планете на евреев и прочих. Это не входило в первоначальный Замысел и именно по причине, изложенной выше. Указанное обстоятельство, недопонимаемое большинством историков, привело к дальнейшим (в том числе – трагическим) событиям, а вовсе не те причины и поводы, на которые обычно ссылаются исследователи.

* * *

Хаима уложили спать, хотя он и сопротивлялся – играть, мысленно управляя игрушками, было так увлекательно, что только угроза Дины отобрать у него ожившие машины заставила мальчика лечь в постель. Уснул он мгновенно, хотя Дина боялась, что ребенок перевозбужден, и с ним придется повозиться.

Родителей она успокоила мысленно, и хотя те мало что поняли из произошедших событий (реакция матери была однозначной – это же просто шут гороховый, кого он из себя корчит, Мессия нашелся), но поверили дочери, что лучше лечь спать и не думать, чем думать и не спать.

Илья Давидович вернуться отказался. Из кнессета его вынесли на руках тысячи людей, а когда Мессию несли по улице Агриппас к центру города, произошло событие, которое и убедило все прогрессивное человечество в том, что евреи не свихнулись на почве религиозного фанатизма.

В первых рядах колонны шли депутаты кнессета (кворум был почти полным, недоставало только представителей арабских партий), главные раввины и мудрецы из Совета Торы, а Мессию, устало смотревшего по сторонам, несли на своих плечах по очереди все желавшие приобщиться.

Упал вечер, зажгли факелы. На повороте в сторону Кинг Джордж и произошло то, что повергло всех, кто еще не перешел, в состояние крайнего изумления.

Мессия поднялся над толпой и повис в воздухе не высоте примерно четырех метров. Он лежал будто в воздушной ванне, лицом вниз, разглядывая людей, задравших головы, и говорил им слова, которые из-за всеобщего шума не удалось ни записать, ни расслышать. И.Д.К. и Дина видели это по телевидению, но восторженный ужас Ильи Давидовича, которого неожиданно поднял в воздух восторг толпы, они ощутили мгновением раньше.

– Господи, – сказала Дина, – он упадет! Позовите его сами, может, вас он послушает?

И.Д.К. пожал плечами.

– Помните, что говорил в таких случаях Михаил Сергеевич Горбачев? Процесс пошел, и альтернативы нет.

– Я хочу знать, в конце-то концов, он ночевать явится?

– Думаю, его разместят в том доме, что хабадники приготовили для Любавичского ребе.

Дина выключила телевизор, поправила одеяло у спавшего сына и начала решительно собираться.

– В ТАНАХе ничего не сказано о жене Мессии, – заметил И. Д. К., почувствовав себя лишним. – Подождите здесь до утра, а потом…

– Нет, – коротко сказала Дина. – Я вернусь сюда, но сначала увижу Илью. А вы…

– Ухожу, – вздохнул И. Д. К.

– Куда?

И.Д.К. не успел ответить. Его и Дину с ног до головы окатила волна – шипящая, пенная, давящая, лишающая сил и надежды волна ужаса. Ужас был не их, он шел откуда-то извне, и И. Д. К., ненадолго вынырнув на поверхность, под звезды, подумал было, что Илья Давидович по какой-то причине впал в состояние паники. Однако эта мысль быстро растворилась, Мессия все еще парил в воздухе над толпой и был на вершине блаженства. Ужас накатил новой волной, И.Д.К. увидел совсем близко глаза Дины – и это оказалось так невыносимо, что дальнейшее он просто не успел осознать. Да и действий своих понять не успел – придя в себя, он обнаружил, что стоит на трясущихся ногах посреди незнакомой и пустой улицы, крепко прижимая к себе Дину, которая, видимо, потеряла сознание, потому что голова ее лежала на плече И. Д. К., а руки висели плетьми.

Неловко опустившись на колени, он похлопал женщину по щекам, попробовал пробиться в ее мысли, но встретил неожиданный заслон, будто кто-то изо всех сил оттолкнул его.

– Господи, что это было? – сказала Дина. – Где…

– Понятия не имею, – признался И. Д. К. – Когда это началось… я просто прыгнул.

– И все прошло?

– Да… – И.Д.К. подумал, что, если кому-то нужно было выдворить их из квартиры, он сделал это блестяще.

– Нужно вернуться, – решительно сказала Дина.

Она уже стояла на ногах и пыталась прочитать на стене ближайшего двухэтажного дома табличку с полустертым названием улицы.

– Сейчас, – сказал И. Д. К. – проверю, все ли…

К немалой своей досаде он понял, что ничего проверить не может, как не может заставить себя понять хотя бы одну чужую мысль или сдвинуться с места кроме как на собственных ногах.

– У вас тоже не получается, – сказала Дина. – Наверно, это из-за шока. Давайте посидим.

Посидеть можно было на автобусной остановке. Табличка показывала, что здесь проходит седьмой маршрут. Людей не было, они сели, Дина терла ладонями виски.

– Болит голова? – спросил И. Д. К. Дина не ответила.

– Кому-то было нужно, чтобы мы оттуда ушли, – высказал предположение И. Д. К. – Я только не знаю…

– Пойдемте, – сказала Дина, – седьмой ходит редко, я знаю, ездила, минут за десять мы выйдем на Дерех Хеврон, там много маршрутов. Если увидите телефон-автомат, скажите, я позвоню домой, может, Хаим услышит.

Не дожидаясь ответа, она быстро пошла в сторону, где светились огни магазинов. И.Д.К. догнал ее, и Дина сказала:

– Господи, только бы с сыном ничего… У вас есть деньги на билеты?

– Есть, – сказал И. Д. К., пошарив в карманах.

Улица была пустынна, хотя окна светились. Что делал сейчас средний израильтянин? Смотрел телевизор и чувствовал, как меняется его мироощущение, как из человека униженного он становится тем, кем должен был быть всегда и кем будет отныне и присно, и вовеки веков? Или все собрались сейчас там, где и должен был находиться каждый еврей, независимо от того, в кого он верит и верит ли вообще – там, где Мессия?

Автобус нагнал их довольно быстро, они как раз подошли к следующей остановке, салон был почти пуст, радио включено, шла прямая трансляция, сквозь рев толпы едва пробивался голос комментатора.

– Может, поедем туда? – предложил И. Д. К.

– Нет! Мне нужно домой!

– Хорошо. Илья пока держится, но я не знаю, что он уже умеет, и хватит ли у него сил вести эту роль дальше. Черт, как нелепо…

Они сошли на площади у магазина «Машбир», где толпа – человек пятьсот – внимательно слушала стоявшего на импровизированной трибуне оратора в вязаной кипе, говорившего тихим голосом и без микрофона.

Внимали скорее не речи, а мыслям, и И. Д. К. удивился тому, как могут люди выделить в этой мысленной толкотне то единственное, на что следует обратить внимание. Дина потянула его за рукав, и они начали протискиваться к остановке восемнадцатого маршрута. Очень скоро И. Д. К. понял, что в Ир-Ганим они не попадут – автобусы не ходили. В нескольких местах на Яффо ритмично пульсировали полицейские мигалки, но это была скорее видимость деятельности – судя по всему, никаких нарушений общественного порядка не наблюдалось, просто народ пытался осознать себя, процесс этот проходил у всех по-разному, полицейские тоже были людьми, тоже были растеряны и думали больше о происходивших с ними переменах, нежели о том, чтобы выполнять прямые служебные обязанности.

И.Д.К. попробовал расчистить дорогу мысленными приказами, но его не слышали, он оглянулся и не увидел Дину рядом с собой. Подумав, что потерял женщину в толпе, он попытался настроиться на ее мысли, на ее неизбежный страх, растерянность, на желание отыскать в толпе своего спутника. Ничего.

Он начал протискиваться в сторону площади Давидки, где рядом с пушечкой стоял человек в черном и произносил речь. И.Д.К. протолкался в первый ряд и встал, уцепившись за каменный барьер, чтобы не упасть, вперед было не пройти – взгляд оратора действовал, как стена, И.Д.К. физически ощутил вязкую преграду.

– …все мы чувствуем это, – говорил оратор, упираясь взглядом в И. Д. К., – и только теперь еврейская нация начнет переживать свое истинное возрождение. Только теперь, когда исполнилось главное пророчество Торы, каждый еврей поймет…

И.Д.К. огляделся. По улице Яффо толпа двигалась, будто первомайская демонстрация на Красную площадь, недоставало только транспарантов, а на улице Невиим происходило броуновское движение ортодоксов, собиравшихся группами, переходивших от одной группы к другой; то и дело кто-нибудь громко вскрикивал, и все на миг замирало, И.Д.К. не мог понять смысла происходившего, да и не хотел понимать.

Искать Дину было бессмысленно. Двигаться – тоже. Сдавленный со всех сторон, И.Д.К. смирился, расслабился, закрыл глаза и задумался. Конечно, это было не самое лучшее место для размышлений, и время требовало действий, а не мудрствований. Однако И. Д. К. никогда не был человеком действия, сам себе отдавал в этом отчет, и сейчас впал в естественный для себя ступор.

* * *

Хроника поступков и мыслей И. Д. К., которую я восстанавливаю по крупицам, должна быть наложена на общеизвестную хронику событий в Иерусалиме, Израиле и во всем мире. И.Д.К. потерял Дину в двадцать один час семь минут. В это время Мессию доставили из Иерусалима в Кфар-Хабад, к подъезду дома, в котором так и не довелось остановиться Любавичскому ребе. Пунктирно напомню: толпа религиозных ортодоксов, образовавшая вокруг дома кордон, насчитывала двести тысяч человек. Сначала пели и танцевали, потом истово молились, и, наконец, стихли после того, как Мессия, призвав отложить до утра земные дела, отошел ко сну.

И.Д.К. прижали к невысокому барьеру, правая нога онемела, в спину кто-то уперся острыми локтями, и стало трудно дышать. И.Д.К. прислушался к тому, что говорили, кричали и пели: это были восклицания восторга по поводу внезапно обретенного Мессии, рассуждения о том, когда же теперь ждать воскрешения мертвых, и что означало явление Мессии для всего человечества, и нужно ли будет выплачивать банковский долг, если с завтрашнего дня все изменится и банкир станет для клиента таким же близким другом, как ты, Моше, а как красив Мессия, особенно в профиль, так я всегда говорил, что именно евреи спасут мир, а вовсе не какая-то красота, особенно если она русская и с антисемитским душком, да что вы, господа, хотите, вы думаете, арабы теперь перестанут нас резать, о чем вы говорите, террористов станет еще больше, хотя бы из зависти – их-то Мухаммед так и остался на небе.

Разговоры были банальны, мыслей и вовсе не наблюдалось.

И.Д.К. показалось, что на перекрестке мелькнула желтая, с яркими пятнами, кофточка Дины, и он перегнулся через барьер. Нет, ошибся. И.Д.К. заработал локтями, получил крепкий удар в левый бок и притих.

Следовало принять в качестве рабочей гипотезу о том, что включающий Код, показанный по телевидению, произвел не те изменения, на которые рассчитывал И. Д. К. А на что он рассчитывал? Что он получил сам? Он понимал, что способности читать и передавать мысли, телепортироваться и, возможно, что-то еще в том же духе, вовсе не были конечным результатом действия Кода. Напротив, это был побочный результат, и видимо, поэтому он исчез так неожиданно, когда генетическая программа вышла на следующий уровень изменения организма.

Начнем с того, что и раньше были люди, и вовсе, кстати, не еврейского происхождения, обладавшие парапсихологическими способностями. В одном Иерусалиме этих экстрасенсов в последние годы обнаружились десятки! Значит, способности хранились в генофонде человека, у большинства в пассивном состоянии, у некоторых – в активном. Код должен был включить новые уровни чтения генетической информации. И.Д.К. полагал, что процесс должен занимать не минуты и часы, но недели или месяцы – ведь включенная цепь чтения генетической памяти должна создавать по-новому белки, должна строить иначе организм, это не может произойти мгновенно. Ясно, что речь должна идти о последовательных ступенях приближения организма к новому состоянию. Для И. Д. К., и для Ильи Давидовича, отчасти для Дины первым шагом стало овладение дремавшими парапсихологическими способностями. Для других, вероятно, процесс мог идти иначе.

Пусть так. Зависит ли в создавшейся ситуации хоть что-нибудь от И. Д. К. или Мессии? Может быть, контроль полностью утерян и нужно просто ждать, наблюдая за собой и остальными? И неужели обретенная было способность исчезла навсегда, не будучи заменена ничем адекватным?

Кто-то сильно надавил сзади – что-то тяжелое, с острыми гранями (похоже на «дипломат»? ) уперлось И. Д. К. в спину, он обернулся и оказался лицом к лицу с обладателем портфеля. Это был мужчина лет сорока с окладистой рыжеватой бородой. Черный костюм лишился почти всех пуговиц, белая рубашка, замазанная у воротника красным, будто губной помадой, была, к тому же, еще и разорвана, открывая волосатую грудь. Шляпа была, видимо, утеряна в уличной свалке, а кипа сидела на макушке, как нашлепка. Взгляд у мужчины оказался неожиданно растерянным, губы что-то шептали, и только после того, как И. Д. К., желая высвободиться, начал конвульсивно извиваться, мужчина попытался опустить «дипломат» на землю. Это не удалось, и тогда он предложил:

– Давай вместе. Вот так – шаг ты, шаг я. Сначала я, потому что я тяжелее.

Так и сделали. Пыхтя и не обращая внимания на тычки и недовольные возгласы, минут через пять они пробились к улице Штрауса, людей здесь чуть меньше, и мужчина, выставив «дипломат», как таранное орудие, штурмовал толпу, будто римский легионер. И.Д.К. не отставал, ему пришло в голову, что более странного скопления народа он не видел даже на экране кино. Прижавшись друг к другу, будто в московском трамвае в час пик, люди не дышали злобой, но довольно мирно и с пониманием ситуации обсуждали последние события. Говорили о Мессии, о том, что вовсе не так представляли его приход, нет, что вы ожидали, конечно, так все и должно было быть, а завтра Мессия придет к Стене плача, и арабы ничего сделать не смогут, Мессия поднимется к мечети Омара и заложит Третий храм на том месте, где стоял алтарь Второго, а говорят, будто рав Гусман сказал, что только теперь и можно будет создать еврейское государство.

Толпа поредела, И.Д.К. почувствовал, что способен передвигаться сам, и решил оторваться от своего попутчика, тем более, что узнал его и не хотел в этом признаваться.

– Куда же ты? – сказал тот, опустив на плечо И. Д. К. тяжелую руку. – Куда ты, мар Элиягу?

– Ты узнал меня, рав Дари, – вздохнул И. Д. К.

– Давай поговорим спокойно, – сказал Йосеф Дари, директор ешивы «Ор леолам». – Иди за мной и не сворачивай.

Он вновь бросился в толпу, взяв такой темп, что И. Д. К. пришлось почти бежать. Они свернули на улицу Меа Шеарим, где, хотя и было много людей, но, во всяком случае, не больше, чем бывает обычно на праздник Суккот, когда вдоль тротуаров стоят столы с «арба миним», и празднично разодетые слуги Бога придирчиво выбирают пальмовые ветви.

– Здесь я чувствую себя лучше, – заявил рав Дари, замедлив темп. – Здесь все другое, даже воздух. Здесь можно дышать.

Он остановился посреди улицы и повернулся лицом к И. Д. К. Сказать, что взгляд его пронизывал насквозь, значило не сказать ничего. И.Д.К. ощутил, что исчез, растворился в плотном, наполненном странным запахом, отдаленно похожим на запах стиранного белья, воздухе улицы. Он понял неожиданно, что рав Дари почти два часа искал его и пока нашел, исходил весь центр города, а бросился он искать И. Д. К. потому, что было ему откровение: голос, который он, естественно, принял за глас Божий, сказал: «Отыщи Элиягу Купревича, приходившего к тебе в ешиву говорить о Торе, и приведи его к себе домой, и сделай для него то, что должен сделать еврей для еврея согласно Закону Моему, и это будет твоя заповедь на пути в новый мир, который я создаю».

Так и сказал Бог – слово в слово. Йосеф оставил жену и шестерых детей в синагоге, смиренно и благостно слушавшими слова раввина Шохата о смысле и цели явления Мессии, и отправился выполнять заповедь, которая, конечно, дороже молитвы, ибо молитва исходит от человека, возносясь к Богу, а заповедь исходит от Всевышнего, указывая человеку путь очищения.

У И.Д.К. голова шла кругом, потому что рассказанное Йосефом выходило за те пределы разумного, которые И. Д. К. никогда не переступал. За глас Божий верный его слуга мог принять и мысленную команду – хотя бы самого И. Д. К. или даже Мессии, – в способности остальных принимать и передавать мысленные образы И. Д. К. с некоторого времени сильно сомневался. К тому же, будь эта способность действительно повсеместной, Йосеф, для которого Создатель, пусть нематериальный, существовал более реально, нежели даже президент Эзер Вейцман, слышал бы десятки других голосов, и реакция его была бы, безусловно, совершенно иной.

И.Д.К. думал об этом, следуя за равом Дари, свернувшим с Меа Шеарим в проулок, о существовании которого И. Д. К. не подозревал.

– Сюда, – сказал Йосеф, открывая ключом массивную дверь и пропуская И. Д. К. в темный маленький холл, где при тусклом уличном освещении, проникавшем в окна, можно было увидеть книжные стеллажи до потолка и большой стол, на котором лежали книги и почему-то стоял огромный металлический чайник литров на пять-шесть.

Зажегся свет, на пороге соседней комнаты появилась женщина – в косынке, полностью скрывавшей волосы, в длинном, до пят, платье. С показной отчужденностью резко контрастировала яркая, открытая улыбка.

– Хана, моя жена, – сказал рав Дари.

Последовал почти неуловимый обмен короткими жестами, Хана кивнула, и буквально через несколько секунд чайник на столе был заменен современным, электрическим, избыток книг отправился на пол, а на опустевшей, будто поле боя, поверхности явился взору И. Д. К. немыслимой красоты сервиз из трех фаянсовых чашек с блюдцами и сахарницы в форме крепостной стены Старого Иерусалима.

Налив чаю гостю и мужу, Хана собралась удалиться, но Йосеф показал жене на стул рядом с собой, налил чай в ее чашку и положил две ложки сахара. Все это напоминало семейный ритуал, в котором И. Д. К. ровно ничего не понял, но принял как должное.

– Тебе нужно успокоиться, – неожиданно сказала Хана, обращаясь к И. Д. К. – Ты не слышишь, – обратилась она к мужу, – я говорю с тобой, но ты молчишь…

Йосеф поставил на стол чашку и удивленно посмотрел жене в глаза. И.Д.К. вздрогнул.

– Ты смотрела по телевизору выступление Мессии? – быстро спросил он. – Ты слышала его слова и после этого начала чувствовать чужие мысли?

– А ты нет? – спросила Хана. И к мужу: – Ты тоже? Поэтому ты не слышишь меня…

– Хана, – сказал И. Д. К., обращаясь скорее к Йосефу, поскольку разрешение зависело от него, – я говорил с Мессией некоторое время назад. И сейчас мне нужно…

– Да, – сказала Хана, – я слышу, ты зовешь Его, и Он зовет тебя, но вы не находите друг друга.

Она посмотрела на мужа.

Йосеф кивнул, но И. Д. К. почудился в его взгляде огонек иронии, которой быть не могло.

– Ты поможешь?..

– Я попробую быть переводчиком, – сказала Хана. – Говори мне все, что хочешь сказать Ему. Мысленно. Я буду переводить Его ответы.

И.Д.К. не хотелось, чтобы кто-то знал о содержании беседы с Ильей Давидовичем. Но выхода не было.

– Скажи ему, что я прошу выступить по телевидению с новым обращением к еврейскому народу и прочитать текст, который я дам.

Йосеф нахмурился, фамильярно-командное обращение к наместнику Бога на земле показалось ему совершенно неуместным, хотя он ведь и сам не далее как три дня назад разговаривал с Мессией покровительственным тоном.

На мгновение задумавшись, Хана сказала:

– Он… говорит, что наконец-то ты нашелся, Он так ждал и… Конечно, он выступит немедленно, а текст…

– Йосеф, компьютер, пожалуйста!

Работать пришлось в комнате, где спали двое старших детей – мальчики лет десяти и восьми; другого помещения для компьютера Йосеф, видно, найти не сумел. И.Д.К. сел перед монитором, Йосеф тактично покинул комнату (впрочем, была ли это тактичность? а может, просто нежелание видеть, чем занимается безбожник?).

Минут пять И. Д. К. не мог сосредоточиться. Мысли рассеивались – он вспоминал Дину, когда она шла за ним по тихой улице, и свой испуг вспоминал, когда он впервые испытал на себе, что такое телепортация, и еще несколько совершенно ненужных сейчас воспоминаний не желали утихомириться: почему-то он вспомнил запах, стоявший в его квартире, запах чужого человека пополам с запахом плесени.

И.Д.К. вставил дискету в дисковод и выбрал директорию «Коды», заметив краем глаза, что и на жестком диске такая директория присутствует. Что рав Дари делал с кодами?

Повинуясь минутному желанию, И.Д.К. вошел в директорию Йосефа. Названия файлов были достаточно красноречивы: «Саддам», «Рабин», «Интифада», «Буш», «Клинтон», «Арафат», «Террор»… Даже о президенте Буше в Торе сказано нечто полезное? А о Ельцине? Файла «Ельцин» в списке не было, как и вообще ничего, связанного с событиями в России. Видимо, Творец не очень-то ею занимался с момента крещения Руси. Просматривать файлы И. Д. К. не стал, по природному чувству неловкости от подглядывания в замочную скважину.

И.Д.К. вызвал свои «Коды», и, когда на экране появилось приглашение «введите пароль», долго сидел, глядя на надпись – не мог вспомнить. В затылке медленно набухал багровый спрут боли, щупальца его были скользкими и, будто иглы, проникали, вытягиваясь, в височные доли и оттуда почему-то спускались к шее. Нужно было принять таблетку, но И. Д. К. не хотел сейчас отрываться. Он должен сосредоточиться, должен вспомнить.

Есть. И.Д.К. набрал пароль, надпись немедленно сменилась другой – «Ждите следующего кода». Ждать можно было минуту или пять, а может, всю ночь – И.Д.К. понятия не имел, какой участок текста Торы сейчас раскодировался, и сколько символьных и генетически загруженных систем сейчас находились под проверкой. Он закрыл глаза и мысленно попытался загнать болевые ощущения в одну точку – на самом темечке. Представил себе, что боль – это рабочий с отбойным молотком, сверлящий в затылке, будто в асфальте, огромную рваную дыру, а сам он – представитель муниципалитета, ответственный за чистоту улиц. Картинка смысла не имела, но именно бессмысленные картинки и действовали лучше всего.

Рабочий испугался и, бросив инструмент, пустился бежать. Отбойный молоток без толку заплясал на покореженном асфальте, но энергию удалось отключить, инструмент умер, и боль умерла вместе с ним, И.Д.К. почувствовал, как ее остатки сползли через позвоночник к ногам и впитались ковром, лежавшим на полу. Все прошло.

На экране возник текст «Код извлечен. Записать в файл или распечатать на принтере?» И.Д.К. записал код в новый файл и вызвал текст на экран. Несколько предложений выглядели абракадаброй, но память подсказала из каких частей Книги сложился текст.

И.Д.К. вытащил дискету, спрятал ее в карман куртки, выключил компьютер и только после этого трижды повторил мысленно текст Кода. Что бы ни предстояло, первым будет он.

* * *

Примерно в восемь часов утра рав Йосеф Дари обнаружил себя стоявшим рядом с И. Д. К. перед запертой дверью какой-то квартиры. Он перепугался насмерть и ухватился за И. Д. К., чтобы удержаться на ногах.

Сам же И. Д. К. не проявлял никаких признаков непонимания ситуации, хотя, как потом оказалось, в его памяти тоже зиял провал длительностью около девяти часов. Во всяком случае, он узнал и подъезд, и дверь, и, нажимая на кнопку звонка, наделся, что увидит сейчас Дину, жену Мессии.

Некоторый свет на этот отрезок времени могут пролить внимательное чтение и просмотр материалов с информацией об официальном въезде Мессии в Иерусалим. Илья Давидович совершил это деяние ровно в семь утра по местному времени, сидя на белом ослике, доставленном из киббуца Цора после почти десятичасовых поисков, объявленных Главным раввинатом.

Мессию сопровождали главные раввины, президент и премьер-министр. Прочие смертные толпились на расстоянии не менее десяти метров. Два эпизода обратили на себя мое внимание после многократного просмотра видеоматериалов.