Отставник 3

– На нашу с вами планету совершено нападение, и я не оговорился. Враг пришёл оттуда, откуда не ждали. В день завершения учений на Землю напал инопланетный враг. Враг жестокий и сильный. Многие города разрушены… – говорить было тяжело, но капитан для себя принял решение рассказать всё, что известно из кратного разговора, – большинство воинских частей разбито в первую неделю вторжения, – продолжал он, – но часть успела укрыться под землёй и оказывает сопротивление. Война не проиграна, она продолжается, и немаловажная роль отведена нам, товарищи. Все вы знаете, что лодка погружается на дно. Борьба за живучесть не останавливается, но попытки заделать брешь в лёгком корпусе и главном балласте к положительному результату не привели. У нас осталось примерно десять дней, и никто нам не поможет, просто некому, – капитан выдержал недолгую паузу, всматриваясь в лица. То, что каждый для себя понял, но упрятал в дальние уголки своего сознания озвучено открыто, и надежда на чудо испарилась. У кого-то выражение лица поменялось, сделалось хмурым, кто-то продолжал с задумчивым видом слушать речь капитана. – Моря и океаны, – в абсолютной тишине, продолжал командир подводной лодки, – не говоря про сушу, под контролем инопланетян. Нам, товарищи, личному составу АПЛ «Воронеж» лично от Президента получен приказ нанести массированный удар из всех шахт по намеченным объектам. Это крупные цели – инопланетные корабли, что базируются в разных точках Земного шара. Тем самым мы дадим сигнал к началу спланированного наступления во всём северном полушарии…

Собрание офицерского состава закончилось. В кают-компании остались помощник капитана, командир БЧ ракетного вооружения и сам капитан.

– Надо бы по громкой сообщить всем, – после продолжительной паузы, обдумав полученную информацию, предложил старший помощник.

– Я сделаю это перед запуском. Координаты получены?

– Так точно, – без бравады, но по Уставу ответил капдва, – коды введены, система их приняла. В последнем сеансе связи сообщили, что цели стационарные, залп по готовности. Ракетчики наземного базирования готовы к атаке. Как только наши ракеты стартуют, у них будет двадцать минут для пуска второй и, если повезёт, третьей волны. Всё равно раньше выходить на позиции, как пояснили, смысла нет.

– Всё так серьёзно? – уточнил капитан. На последнем сеансе он не присутствовал и подробностей не знал.

– Да. Поэтому позволили нам решать, когда начинать. Ждут только нас.

– Наша первая волна, – задумчиво произнёс командир, – тогда не будем откладывать, идёмте на ЦП². Оттуда и сообщу экипажу, и покинем лодку в ВСК.

– В ядерный ад? – усомнился старший помощник, – до берега сотня миль. Сами не доберёмся, а помощи точно не будет.

– У тебя есть другое предложение?

– Не знаю, товарищ капитан. Возможно, вы правы. Может, хоть кто-то спасётся…

– Капитан на мостике! – оповестил дежурный офицер.

– Вольно. Связь со всеми отсеками, – тут же распорядился капитан и ему подали тангенту. Говорить, не видя реакции слушателей тяжело, но он смотрел за реакцией дежурного матроса-акустика, что отвлёкся от выполнения своей задачи и один динамик ларингофона снял с уха. Явное нарушение устава, но капитан, не обратив на это внимания, продолжал:

– …получен приказ и сейчас мы нанесём инопланетному агрессору удар. Нам поручена честь начать первую волну, за этим последует вторая и третья…

– Товарищ капитан первого ранга! Срочный вызов с БЧ-5! Приказ отменён, получен новый! – прервал капитана дежурный офицер.

Глава 3

Глаза открывать не хотелось, я так и лежал, прислушиваясь к ощущениям своего тела. Ничего не болело, сознание ясно. Мысли спокойные и умиротворённые. Послышалось тихое шипение открытия крышки медицинской капсулы. Не успел подумать, что эти черти не дали вот так спокойно полежать в неге, как услышал грубый голос, говоривший на незнакомом шипящем языке, но я его понимал.

– Что разлёгся, вставай! Тебя ждут.

С недовольным, непонимающим выражением лица выбрался из капсулы. Меня действительно ждали. Среди тут же окруживших меня солдат-клонов заметил переводчика анторса.

– Удивлены, что понимаете наш язык? Но такова необходимость. Я или кто-то из моих коллег, владеющих вашим примитивным языком, отправиться на «Штоонссса́р» и предстать перед Советом в качестве переводчика не имеют возможности. Слишком много здесь дел, – тут анторс ненадолго задумался, видимо, решая, объяснять причину или нет, но заминка была недолгой, и он продолжил, – на днях начинается следующая фаза и у нас много работы. А на долгий срок отвлекать узкого специалиста от прямых обязанностей Верховный Представитель посчитал нерациональным. Так что по моей рекомендации приняли решение обучить нашему языку тебя. Предвижу вопрос и на него сразу отвечу, аналогичный способ обучения представителя нашей расы занимает длительное время, поэтому выбрали такой вариант. Ты рад, Глен? Или как тебя называть?!

– С-спасибо, конечно, – ответил, тщательно проговаривая фразы. Речевой аппарат не освоился с непривычным произношением. Язык не слушался и видя, как анторс поморщился, понял, что не всё так просто с произношением.

– Беглая речь и чёткость произношения нарабатывается практикой. И у тебя будет время потренироваться. Через пару ваших часов отправляется грузо-пассажирский корабль. Ему лететь три ашха – это, по-вашему, четыре дня. За это время освоишься с языком, чтобы не выглядеть совсем примитивным, правда, уроженец Горгогоханской империи? – переводчик пристально смотрел в глаза, а мне оставалось только догадываться, почему они до сих пор не уверены, кто я. Видимо, в состоянии психовозбудимости во время допросов я так и не ответил на этот вопрос, и их Одарённые также не пришли к единому мнению. Но вроде об этом мне говорили. Это частично объясняет, почему меня обучили языку, чтобы не терялся смысл слов при переводе. Ведь в каждом языке, в том числе на матушке Земле, есть множество слов в одном языке, которые невозможно перевести на другой или перевод будет занимать такой объём, что проще принять новое слово как должное. И такое нередко на Земле, а при встрече разных рас, абсолютно не связанных процессом эволюции, иным влиянием окружающей среды, другим путём развития цивилизации, различных и не всегда понятных социально-моральных норм и устоев, подобное сплошь и рядом. Да, я понимал переводчика. Он довольно неплохо изъяснялся и понимал меня, вот только когда отвечал идиомами, переводчик терялся. Это я помнил с первого своего допроса, а потом… Потом только сплошной затуманенный разум… Непроизвольно поёжился. Вычеркнутые из жизни часы, дни, недели.

– Сколько я здесь? – не обращая внимания на буравящий взгляд, задал вопрос.

– Пять ашхов прошло с твоей поимки, по-вашему, примерно неделя, – разочарованно ответил переводчик. Он всем видом показывал надежду, что в благодарность за излечение и обучение ему удастся разговорить меня и, наконец, узнает то, что в принципе я сам толком не знал. Как, по чьему велению сознание Глена оказалось в моём теле, почему оно не поглотило мою сущность, а слилось воедино с тем, кто два с небольшого десятка лет назад родился на свет. Или всё-таки я именно капитан Глен, только с новыми знаниями и опытом земной жизни?

– Одевайся, – протянули свёрток.

Одежда оказалась анторского покроя. На мой недоумённый взгляд, всё тот же переводчик пояснил:

– Перелёт долгий, а перед Советом надлежит представать с безупречным внешним видом. Комплекты привычной тебе одежды подобрали и подготовили. И по прилёте дадут переодеться. А сейчас, одевайся…

Идя под конвоем коридорами, думал, что вновь запрут в камере, но нет. Меня сразу провели на готовящийся к старту корабль.

– Твоё место в центре, – произнёс не обычный конвойный анторс-клон, а истинно живой, что встретил нашу процессию возле трапа. – Справа и слева от тебя расположится охрана.

Я оглядел довольно просторную каюту, предназначенную для обитания шестерых. Два койко-места располагались возле выхода, три койко-места в одну линию возле противоположной стены и одно отдельно. Видно, что делали перестановку и освободили место от лишней мебели. Вещей-то у меня нет. И мне было всё равно, где приземлить свою тушку. Как только присел на кровать, тут же был прикован магнитными наручниками к поручню. Не скрываясь, попробовал, подёргал и получил несильный, но неприятный удар током.

– Не рыпайся, в каюте полетим не одни, – произнёс старший конвоя. – Корабль не чисто пассажирский, кают не хватает и… – тут конвойный сплюнул, – в нарушение всех инструкций полетим с пассажиром, хорошо хоть уговорил усилить охрану, так что не рыпайся. Всё равно бежать некуда. И у нас приказ стрелять на поражение, если что.

В каюту вошли трое. И как это меня оставили пусть и на непродолжительное время, но только с одним охранником? Понятно, бежать действительно некуда, но убить его, когда на короткое время оставался без сковывающих меня оков, вполне мог.

Двое из охраны расположились на местах справа и слева от меня. Двое, в том числе и старший из них ближе к выходу.

Лежал, пялился в потолок, а сам размышлял. При такой охране не убежать, вот только почему-то не хотелось представать перед этим неизвестным Советом. Сейчас-то меня заштопали, привели тело и мозги в порядок, но как только вспоминаю о тех мучениях, что пришлось пережить, так в дрожь бросает.

– Добра и процветания семьям, – услышал голос, но переводить взгляд на говорившего не стал. Не до него. В уме рисовал один план фантастичнее другого. То я, перебив охрану, врываюсь в капитанскую рубку, захватываю управление и сажаю корабль где-нибудь в укромном районе. То, захватив корабль, направляю его на корабль-матку и разношу того вдрызг.

– И тебе процветания. Это ты с нами летишь, офицер? – анторсы продолжали негромко разговаривать, я все слова слышал, понимал, но они пролетали мимо ушей. Я лихорадочно искал выход из того тупика, куда сам себя загнал. Нет бы лучше погиб при отходе, но как случилось, так случилось. Все варианты захвата корабля откровенно являлись несбыточными. Слишком многим «если» и другим случайностям надлежит совпасть, вплоть до того, что девяносто девять процентов экипажа должно погибнуть внезапной смертью вместе с моей личной охраной, а с тремя, ну, в крайнем случае пятью, не особо подготовленными техниками-клонами я справлюсь.

– Да, офицеры, – продолжался разговор. – Смотрю, дезертира сопровождаете. Меня перед отлётом проинструктировали, что в каюте будет конвой, но разве приговор нельзя привести в исполнение на месте? Или он из влиятельной семьи?

– Много задаёшь вопросов, капитан. Как летается, всех аборигенов сбил?

– Всех, вот только и самому пришлось пострадать. После лечения в отпуск лечу, к семье. Как понимаю, свободная кровать моя?

– Проходи, располагайся, скоро взлетаем.

Послышались приближающиеся шаги, и я невольно перевёл взгляд на новое действующее лицо, и чуть не вырвал поручень с корнем, резко дёрнувшись, но получив ощутимый удар током охолонул. Всего в паре шагов от меня, возле соседней кровати остановился офицер – лётчик в парадной форме одежды, я понял это из обрывков разговора и из-за множества необычных финтифлюшек на форме, а вот его взгляд, полный ужаса, я был бы рад видеть несколько раз на дню.

– Офицеры, это же хоск! Вы знаете, что сопровождаете хоска?! – указывая на меня, закричал всё тот же знакомец.

Как же часто судьба меня с ним сводит, поразительно. Опять этот, названный мной Сашей, оказался рядом и в самый неподходящий момент. Я-то думал, что уж точно больше с ним не свижусь. Ведь долгими ночами, пока тело содрогалось, отходя от пыток, мысли столько раз рисовали красочные картины его убийства. Я его убивал и быстро, и медленно, и… в общем, по-всякому. А мысль, что, если повезёт и его встречу, помогала не потерять окончательно рассудок. Месть – это то блюдо, что подаётся горячим.

– Успокойся, капитан, – встрепенулись охранники, – мы знаем, кого сопровождаем, а вот остальным знать это необязательно, и поэтому лучше тебе не поднимать шум.

– Но он же… – заговорил, указывая на меня ашш Сошша Хааш, но объявление по кораблю заставило его замолчать.

«Всему экипажу и пассажирам. Старт через пять аха́нов. Всем занять свои места».

– Успокойся, капитан, вижу у тебя и боевые награды есть, и высокого ранга, так почему ведёшь себя словно солдат-первогодок перед первым выходом в открытый космос?

– Так это он меня, считай и захватил в плен, – не удержался, вступил в разговор, – если б не он, никто бы и не знал, кто я такой, – приятно видеть удивление на лицах врагов. И пусть оно достигнуто не по причине победы невероятным способом, а парой фраз, повышающих авторитет их собрата, но всё равно, приятное зрелище.

– Если бы не узнал, тебя бы давно не было! – резко ответил Саша, – тебя – хоск, вели на милосердную смерть. Знаете, офицеры, он придумал изображать из себя умственно отсталого, а что у нас принято делать с овощами?! И откуда ты знаешь наш язык?!

– Обучили, – буркнул я отворачиваясь.

– Что-то вы, капитан, слишком много знаете о нём, – подозрительно покосился на него старший группы конвоя и даже я сделал для себя отметку, что к нему он обратился на «вы», хотя звание примерно одинаковы, должность – не знаю. Скорее всего, конвойный по должности выше простого атмосферного лётчика, а вот возраст. Старший конвоя лет на пятнадцать старше ашш Сошша Хааш и для меня, не знающего особенностей социальной иерархии и этикета анторсов данный факт стал неожиданным.

– Из-за него меня дважды ранили. Пришлось отложить отпуск и только сейчас, после стольких дней, проведённых под пристальным взором Одарённых, мне позволили убыть в отпуск по ранению.

– Хм. Ладно. Пошёл отсчёт. Стартуем, – произнёс старший конвоя, – всем пристегнуться.

Я было потянулся, ища страховочный ремень. Не хотелось как-то с пристёгнутой одной рукой в случае нештатной ситуации болтаться по каюте, так и руку может оторвать. Но самому этого делать не пришлось. Конвойный, повинуясь приказу старшего, пристегнул меня и сам улёгся на соседнюю кровать.

«Странно, – думал, лёжа ожидая старта, – вроде цивилизация анторсов относительно далеко ушла вперёд, но почему-то старт космического аппарата пережидаем в горизонтальном положении, а не в вертикальном – сидя». И тут же догадался: вряд ли это из-за отсталости технологии, скорее всего, причина в индивидуальной особенности организма анторсов, чьи кости непривычны к резким перегрузкам, а корабль-то не круизный лайнер, где всё приспособлено для удобства пассажиров, а грузо-пассажирский.

Непродолжительная встряска и меня буквально вжало в кровать. Упругоподатливое спальное место обволокло почти полностью моё тело, и буквально через несколько минут я ощутил чувство невесомости.

– Все живы?

– Все, командир, – отозвался конвойный, что расположился справа от меня. Он был самый молодой из охранников.

– Лётчик, ты как? Живой?

– Да, всё нормально.

– Вот и хорошо. Десять аханов привести себя в порядок. Мы уже на орбите планеты.

Чрезмерной перегрузки мой организм не почувствовал, сознание не терял, но с непривычки чувствовал себя неважно. Потянулся отстегнуть ремни.

– А ты, как там тебя называть, подконвойный, пока полежи пристёгнутым.

– Кормить, когда будут? – спросил, как-то машинально, так как ничего другого на ум не пришло. Но прислушался к своему организму и понял, что разыгрался аппетит. Ведь после медицинских процедур я только пил воду, а чем меня всё это время кормили, вопросом не задавался. Какими-то инъекциями, скорее всего, как только не отравили. Хотя за столько-то времени они вполне могли изучить метаболизм и особенности организма аборигенов, ну то есть нас – землян.

– Кормить будут, не переживай. Нам приказано тебя довезти в целости и сохранности. Если, конечно, чудить не будешь.

– Смысл чудить? – пытался разговорить своих оппонентов, всё равно делать нечего, хоть поговорить, тем более язык теперь знаю и можно пусть и осторожно, но узнать то, чего не знают другие, – бежать мне отсюда некуда. Вокруг космос. Даже если перебью вас и всю команду, то что делать дальше? В спасательном боте спускаться?

– Аварийно-спасательный бот не поможет, – ухмыльнулся один из охранников, – им тоже управлять необходимо. Он на этом старье неавтоматический.

– Во, как?! Я-то думал, что раса анторсов, – пока конвойные приводили себя в порядок, отстёгивали ремни, проверяли форму, оружие, продолжал осторожно задавать наводящие вопросы, – цивилизованная. У нас каждый спасательный аппарат имеет автоматический режим. Даже когда человек теряет сознание, он срабатывает, – не думал, что выдам тайну работы катапультируемого кресла, но пытался взыграть на самолюбии анторсов. За всё непродолжительное время, что с ними находился, я ни единым движением или взглядом не выказал сопротивления, хотя лихорадочно искал хоть шанс, чтобы захватить с собой или побольше врагов, или в лучшем случае уничтожить корабль. Только при мысли, что предстану перед Советом, меня начинало трясти. Это, скорее всего, были воспоминания, доставшиеся от Глена, но и их хватало, чтобы понять – на «Штоонссса́р» попадать мне не следует, по крайней мере, живым.

– И у нас тоже. Всё, прекратить разговоры! Лейтенант, свяжись с помощником капитана корабля, уточни, когда принесут питание.

– Есть! – ответил тот самый молоденький конвойный, но вместо того, чтобы выйти, покинуть каюту, прильнул к прикреплённому на левой руке устройству. И через минуту доложил:

– Мой капитан! – странное у них обращение, отметил для себя. Скорее всего, что и неудивительно, меня неполным объёмом информации по знанию языка обучили, так как некоторых тонкостей общения и речевых оборотов не понимал до сих пор. Но хорошо, что вроде освоился с произношением, и меня все понимали. – Помощник капитана сообщил, что в течение полутора часов прибудет матрос с рационом. Согласно инструкции, пояснил он…

– Я в курсе, – прервал капитан.

– Опять сухпаёк, – тихо произнёс кто-то из конвойных.

– Ничего, потерпим. Тут недолго, а потом…

– Так, тихо, – вмешался капитан, – лётчик, ты, если надо, иди, занимайся своими делами, пообедай, нам всё равно покидать каюту без сильной необходимости запрещено.

– Так и мне запретили. Как только взошёл на корабль, так меня ознакомили с инструкцией, что мол ходить по кораблю запрещено. Я даже удивился. Корабль не новой модификации, не крейсер и тем более не корабль-курьер, но всё же…

– Понятно.

– Эй, мне бы и себя в порядок привести, в туалет сходить, умыться, – подал голос. Если честно, не ожидал положительно ответа, но его и не последовало. Капитан – старший конвоя коротко кивнул и к моему спальному месту подошли двое: один отстёгивал страховочные ремни, а второй страховал. Когда отстегнули магнитные наручники от поручня, понял, к чему такая предосторожность. Не успел потереть затёкшую в неудобном положении руку, как меня пристегнули к конвойному, и надо же, именно правой рукой. Ладно, потерплю.

– У тебя десять минут. Санкомната там, – капитан указал в дальний угол помещения, где имелась едва приметная дверь. Я её не сразу заметил, только когда стали подходить ближе, она плавно отъехала и показался незнакомое с виду сооружение. Как его описать, даже не знаю, но если сказали, что это санкомната, то логично, что перед моим взором предстал унитаз, вот только он был непривычного вида, больше напоминающий трон с подлокотниками и удобной спинкой, да и на подлокотниках было столько кнопок, что я сначала растерялся.

– Что стоишь, заходи, – подтолкнул меня конвойный.

– Я-то зайду, но… – я указал на наручник, – тут место для одного. Двери не закроются.

– Так и не закрывай. И давай быстрее!

Что ж, я не стеснительный. На выходе приходилось и лопухом подтираться и ссать лёжа, но чувствовал себя я как не в своей тарелке. А ещё этот трон. Методом тыка всё-таки умудрился нажать именно туда, куда надо. У рукомойника – умылся. Хоть здесь ничего не привычного не было. Такого типа умывальное приспособление мне оказалось знакомо.

– Что так долго? Давай быстрее!

Но что раздражало, так это постоянное дёрганье руки и иногда не вовремя, что не выдержал:

– Ещё раз дёрнешь, без глаз останешься!

Помогло. Оставшиеся минуты я провёл относительно в комфортных условиях. Умылся, прополоскал рот. В общем, привёл себя в порядок и с довольным видом вышел. На что охранник недовольно поморщился.

За время моих водных процедур принесли рацион питания. Как оказалось, для всех. Сидели, ели молча. Я, не скрываясь, бросал злобный взгляд на ашш Сошша Хааша, что тот не выдержал и отвернулся. Вдруг сначала у одного охранника, потом у второго, а потом и у всех в комнате зазвучал тревожный сигнал вызова на коммуникаторе.

– Боевая тревога?! – не скрывая удивления, тихо произнёс молодой охранник и тут же освещение сменилось на аварийное и зазвучала сирена.