Мор

Дождавшись, когда сердце перестанет бешено колотиться, я шагнул к прочерченному мелом защитному кругу и пригляделся к прогоревшим более чем на три четверти толстенным свечам в изголовье кровати и на резных деревянных стойках.

Порядок. Скверны в комнате не чувствовалось тоже – не иначе экзорцист первым делом ее молитвами выжег.

Так что же тогда стряслось?

Оставаясь у защитной черты, я посмотрел на бесноватую, набухшие соски которой заметно оттопыривали легкую ткань ночнушки, и неожиданно почувствовал к ней нешуточное влечение. Захотелось запустить руки под сорочку и гладить, гладить нежное тело. Гладить – и не только…

Странное наваждение накатило с невиданной силой; попытался его сбросить – и не смог. Как не смог и отвести взгляд. Просто стоял и смотрел, смотрел, смотрел…

А в голове билась одна-единственная мысль: не смей, не смей, не смей переступать защитный круг! Нарушишь ритуал – и ты пропал.

Точно! Ритуал!

Сознание слегка прояснилось, и стала понятна причина произошедшего.

Это все похоть. Просто похоть.

А точнее – сделавший ее своим орудием нечистый. Классический случай «кельмской блудницы».

Любому опытному изгоняющему работы на пять минут, а вот не ожидавший подвоха мальчишка положенной в таких случаях защитой пренебрег и угодил в ловушку.

Сопляк!

Мне-то еще простительно, как ни крути, на одних лишь голых способностях далеко не уедешь, а вот дипломированному экзорцисту такая безалаберность не к лицу.

В глубине души заворочались бесы, и пришлось придавить их своей волей, ввергая обратно в темницу. Получилось. Пока – получилось. А вот когда переступлю защитный круг…

И ведь переступлю – факт.

Я постарался припомнить встречавшиеся в книгах описания подобных случаев, но, как на грех, ничего путного в голову не шло. Спасти в этой ситуации могла лишь духовная чистота. «Бесноватость как она есть», раздел «Старшие бесы», глава «Кельмская блудница и прочие порождения похоти».

А откуда взяться благочестию у состоящего на государственной службе убийцы, ведущего к тому же далеко не самый праведный образ жизни?

Я с досады скрипнул зубами, дернулся, но лишь покрылся с головы до ног испариной. Вновь попытался отвести взгляд, и вновь потерпел неудачу. Несколько раз глубоко вздохнул и как-то невзначай отметил, сколь похожа бесноватая девица на свою мать. Практически одно лицо. Еще б юношеские прыщи убрать…

Хотя, если уж на то пошло, фигура у маркизы поинтересней. И грудь, несмотря на возраст, выше, и талия уже. Выбирай я, с кем из них провести сегодняшнюю ночь, – у шестнадцатилетней девчонки не было бы ни единого шанса оказаться в моей постели.

Маркизе, той никаких чар не надо, чтобы мужика с ума свести. Как, впрочем, и Берте. Кстати, о Берте…

Заставить себя не думать о привязанной к кровати девице оказалось непросто, но в итоге мне все же удалось отвести взгляд в сторону. Немедленно накатила тошнота, колени подогнулись, и я уселся прямо на пол, едва не перевернув стоявшую рядышком лампаду.

Сил не осталось даже вытереть пот с лица, в голове звенело, а перед глазами все плыло, и прыгали мерзкие серые точки. Заточенные в душе бесы вознамерились взять реванш, но у меня вновь получилось загнать их обратно.

Вот ведь неугомонные!

Кое-как отдышавшись, я обхватил колени руками и шумно выдохнул. Дико хотелось напиться и заняться кое-чем, к делу не относящимся, вот только расслабляться было рано. Пусть сам я чары превозмог, но с этими-то страдальцами что теперь делать?

Экзорцист увяз накрепко; смогут ли ему помочь местные священники – большой вопрос. К тому же за это время свечи успеют прогореть, а без них выставленная монахом защита не удержит угнездившуюся в душе бесноватой тварь. Боюсь, тогда парнишка перед искушением не устоит и порождение Бездны выжмет из него все соки. А потом такое начнется…

В итоге братия из окрестных монастырей беса, конечно, обуздает, да только на карьере экзорциста в этом случае придется поставить большой жирный крест. Бьюсь об заклад, всю жизнь в архивах просидит. А раз Малькольм Паре имеет на него какие-то виды, мне тоже не поздоровится.

Нет, разумеется, я и сам мог провести ритуал изгнания. Но одно дело – с кровью и мясом вырвать беса из души человека, и совсем другое – сделать так, чтобы тот сам решил убраться в Бездну. Как бы после моего вмешательства девушка всю оставшуюся жизнь на кровати живым мертвецом не провалялась. К тому же сознания бесноватой и экзорциста сейчас связаны, поэтому достанется им обоим. Да и рискованно влезать в чужой ритуал. Рискованно в том числе и для меня самого.

Куда ни кинь, всюду клин.

В идеале надо каким-то образом привести этого лопуха в чувства, и пусть сам свою кашу расхлебывает. Вот только как это сделать?

Еле ведь выпутался. Повезло просто, что проблем с женским полом никогда не испытывал, а если парнишка ничего слаще морковки не ел, как ему помочь?

Как? Хм… должно выгореть…

Я с кряхтением поднялся на ноги, подошел к экзорцисту и помахал у него перед лицом ладонью – никакого эффекта. Осторожно запустил руку под полумаску, прикоснулся к сведенной судорогой шее и с трудом уловил редкий-редкий пульс.

Да уж, плохи дела. Совсем мальчик деревянный. Его сейчас на две табуретки опусти, так и останется скамейкой лежать. С другой стороны, мне же проще – хоть сопротивляться не будет.

Звякнув из чистого хулиганства нашитым на шляпу колокольчиком, я еще раз обошел комнату, убедился, что ничего не упустил, и выскользнул в холл, не забыв плотно прикрыть за собой дверь.

– Ну что?! – всполошилась маркиза. – Что с Вероникой?!

– Все в порядке, ваше сиятельство, – ответил я и отпихнул назад вознамерившегося прошмыгнуть в комнату духовника. – Берта, дверь.

Фальшивая монашка немедленно заступила на караул и так глянула на Ференца, что тот поспешил отойти.

– Могу я видеть дочь? – спросила Изабелла, перехватила мой взгляд и несколько даже покраснела. – Себастьян, вы так смотрите… Что стряслось?

– Извините, ради Святых! – охнул я. – Вы с дочерью буквально одно лицо, вот я и растерялся.

– Да-да, – расхохотался маркиз Левич и сунул мне в руку до краев наполненный бренди бокал, – я будто и не участвовал вовсе.

– Угомонись! – одернула его супруга. – Нашел время! Что с нашей доченькой, Себастьян?

– Ритуал почти завершен, но случай оказался более сложным, и брат-экзорцист не рассчитал своих сил. Ему понадобится небольшая помощь, и только. – Я одним глотком выдул едва ли не полбокала выдержанного напитка и блаженно перевел дух. Ну вот, одну потребность удовлетворил. – Дальше будет проще…

– Небольшая помощь? – понимающе глянул на мою промокшую насквозь рубаху маркиз. – Да с вас, дорогой друг, едва ли не семь потов сошло.

– Подожди! – вновь забеспокоилась Изабелла. – Что от нас требуется?

Я посмотрел в ее серые глаза и замялся:

– Ваше сиятельство, не сочтите на свой счет, но об этом хотелось бы переговорить с вашим супругом наедине…

– Хотите сказать, это не женского ума дело?! – моментально встала на дыбы маркиза. – Речь идет о моей дочери!

– И в мыслях ничего такого не было! – поспешил я успокоить хозяйку. – Просто воспитание не позволяет мне говорить о некоторых вещах при дамах.

– Дорогая, оставь нас, – пробасил Левич и окликнул присевшего на краешек дивана духовника: – Ференц, составь компанию Изабелле.

– Но…

– Идем, Ференц, – позвала его оскорбленная до глубины души маркиза, уже на выходе обернулась и со слезами на глазах спросила: – С Вероникой точно все будет в хорошо?

– Готов поклясться честью.

– Достаточно вашего слова.

– С Вероникой все будет хорошо. Уже скоро.

– Спасибо…

Маркиз Левич дождался, когда супруга покинет комнату, отпил бренди – который это уже бокал, интересно? – и с интересом уставился на меня:

– Ну и что у вас за просьба такая, Себастьян?

Я убедился, что, кроме Берты и Валентина, в холле никого не осталось, и неопределенно повертел в воздухе ладонью:

– Рискну предположить, что среди ваших служанок найдется распутная девица, не обремененная излишней моралью? Ее помощь была бы сейчас весьма кстати.

– Нужна помощь такого рода? – крякнул от неожиданности хозяин дома. – Вам?!

– Если бы! – вздохнул я. – Вы уж простите меня великодушно, но время не терпит…

– Отослать Изабеллу, это вы хорошо придумали, – рассмеялся маркиз и заговорщицки подмигнул: – Сейчас все будет. – И он во всю глотку заорал: – Миклош, где тебя бесы носят?! Ты мне нужен!

– И еще понадобится свободная комната, – попросил я и отставил бокал на низенький столик в углу.

– Соседняя как раз свободна.

Слегка покачиваясь на ходу, Левич зашагал навстречу выскочившему из арки мажордому, ухватил его под локоть и принялся что-то нашептывать на ухо. Я распахнул оказавшуюся незапертой дверь, заглянул внутрь и окончательно успокоился – подойдет.

Задрапированные простенькой однотонной тканью стены, туалетный столик, широкая кровать. Не иначе – гостевая.

Я махнул рукой развалившемуся на диванчике Валентину, и усач в один миг оказался рядом.

– Что нужно делать?

– Сейчас мальчишку вытащу, ты его за ноги примешь. И аккуратней, не сломай ему ничего!

– Все в лучшем виде сделаем! – фыркнул Дрозд.

– Ты напился уже, что ли? – пригляделась к нему Берта.

– Да все в порядке! Чего вы на меня наговариваете?

– Смотри у меня! – погрозил я усачу и предупредил: – Берта, как стукну, откроешь.

Сам заскочил в комнату, обошел экзорциста со спины и осторожно потянул на себя. Тот, как стоял – будто к доске примотали, – повалился назад, и мне с трудом удалось удержать его от падения, перехватив под мышки уже у самого пола. Тяжелый, зараза!

Попятился, стукнул пяткой в дверь и кое-как переступил через порог. На помощь сразу кинулся Валентин, и в четыре руки мы под звон нашитых на кожаное одеяние серебряных колокольцев занесли паренька в соседнюю комнату. Там Дрозд наступил на край плаща и едва не завалил нас всех на пол, но устоял и, тяжело отдуваясь, спросил:

– На кровать его?

– Нет, отпускай.

Кое-как мы установили уподобившегося изваянию монаха на ноги, убедились, что он не упадет, и отошли к двери.

– А чего не на кровать? – уже в коридоре удивился Валентин.

– Чтоб не расслаблялся.

С немым удивлением наблюдавший за нами маркиз шумно сглотнул и покачал головой:

– Вот это раскорячило его!

– Бывает, – махнул я рукой и вытер с лица пот.

– С Вероникой точно все в порядке? – с подозрением уставился на меня Левич.

– Все в порядке, – уверенно заявил я и с невозмутимым видом соврал: – Брат-экзорцист почти завершил ритуал, остались сущие пустяки.

– Поверю вам на слово, – успокоился хозяин дома и повернулся к неуверенно заглянувшей в холл служанке с грудью столь вызывающих размеров, что просто удивительно, как маркиза еще терпела ее в доме. – Марта, проходи!

– Да, ваше сиятельство…

– Себастьян?

– Смотри, красавица, – улыбнулся я и крутнул меж пальцев золотую монету, – есть полновесный флорин и непутевый девственник. Поможешь мне избавиться и от того, и от другого?

Марта вопросительно глянула на маркиза, тот кивнул, и тогда девица ловко перехватила золотой.

– Легко! – фыркнула она, но когда заглянула к экзорцисту, то неуверенно замерла на пороге. – Ой…

– Все в порядке, – ободрил я служанку. – Ты, главное, расшевели его.

Девица хихикнула и скрылась в комнате, а правильно истолковавший вырвавшийся у меня нервный смешок Левич отпил бренди и подмигнул:

– Не беспокойтесь, Марта и мертвого расшевелит.

Маркизу было видней, но все же я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в щель. Впрочем, поводов для беспокойства и в самом деле не было: опустившаяся на колени перед братом-экзорцистом девица уже возилась с завязками кожаных штанов. Похоже – да, эта расшевелит.

– Берта! – окликнул я с трудом удерживавшуюся от смеха девушку и тихонько попросил: – Иди присмотри пока за Вероникой. – Но сразу придержал ее и шепотом уточнил: – Надеюсь, у тебя нет противоестественной тяги к молоденьким девицам?

– Моя единственная противоестественная тяга – это ты, – парировала девушка, зашла в комнату и уже через порог спросила: – На что обращать внимание?

– Если судороги начнутся или корчи, сразу меня зови. И за свечами следи, как прогорать начнут, предупреди.

– Знаешь, – улыбнулась вдруг Берта, – ты ведь вполне мог не тратить золотой, достаточно было просто попросить меня…

– Даже не смотри в его сторону, – украдкой погрозил я циркачке. – И не думай даже!

– Ты ревнуешь, дорогой?

– Нам с ним еще работать, поэтому не рой себе яму. Усекла?

– Как скажешь, любимый…

– Тьфу на тебя, – тихонько выругался я и захлопнул дверь. Взял оставленный на столе бокал и одним махом влил в себя бренди.

– Миклош, наполни бокал Себастьяна! – распорядился развалившийся на диванчике Левич.

– Не стоит, ваше сиятельство. Пока не стоит.

– Долго еще?

– Уже скоро.

Какое-то время я слонялся из одного угла в другой и посматривал на часы, потом не выдержал и заглянул к Берте.

– Все в порядке, – обернулась та на скрип двери. – Потеет только сильно, и все.

– А свечи?

– Горят.

Я с шумом перевел дух и, стараясь не выказывать беспокойства, перешел к соседней двери. Требовательно постучал, и уже через пару минут в холл выскочила растрепанная Марта.

– Ваш мальчик такой проказник, такой проказник! – прощебетала она, поправляя платье. – А уж какой выдумщик!

– Марта! – шикнул на служанку Левич, и хихикнувшая девица убежала из холла.

Следом показался нахлобучивший на голову широкополую шляпу брат-экзорцист.

– Ваше сиятельство… господа… – растерянно оглядел нас монах, и даже закрывавшая низ лица полумаска не помешала разглядеть, что похвалы девицы вогнали его в краску.

– Посмотрите мне в глаза, – потребовал я. Пригляделся и, не уловив ни малейших признаков бесноватости, уже со спокойной душой поторопил его: – Работайте. Время не терпит.

Звеня колокольчиками, экзорцист заскочил в комнату с бесноватой; мгновение спустя оттуда вышла Берта и вопросительно глянула на меня.

– Жди, – распорядился я, натянул камзол и плюхнулся рядом с маркизом. – А вот сейчас уже, пожалуй, можно выпить…

– Валентин, будь добр, – попросил хозяин дома.

Дрозд взял стоявший на придвинутом к дивану столике графин, наполнил нам бокалы, и мы выпили. Я перевел дух и глянул на часы. Четверть одиннадцатого. Нормально – теперь точно до полуночи уложимся.

Экзорцист завершил ритуал в половине одиннадцатого. Распахнув дверь, он замер на пороге, оттянул с лица полумаску и жадно глотнул воздуха.

– Что с моей доченькой? – немедленно кинулась к нему с расспросами вернувшаяся в холл Изабелла.

– Все хорошо, все хорошо, – принялся успокаивать ее монах и загородил дорогу подошедшему к комнате духовнику. А заодно и мне.

Я молча поднял руку, демонстрируя перстень с оттиском священного символа, спокойно отодвинул Изгоняющего в сторону и подошел к неподвижно замершей на кровати Веронике. Пригляделся и удовлетворенно кивнул, не уловив ни намека на скверну. Мальчишку можно поздравить – несмотря на осложнения, в итоге порчу выжег он просто ювелирно. А девушка спит, просто спит.

– Берта! – позвал я циркачку, а когда та прошла в комнату, попросил: – Развяжи, осмотри и переодень в чистое. Думаю, все обойдется, но возможен рецидив. И учти – некоторые бесноватые склонны к членовредительству.

– Хорошо.

Я вернулся в холл, где рыдала от счастья повисшая на супруге Изабелла, и еще не успел взять бокал с бренди, как ко мне подступил брат-экзорцист.

– Мне известно, кто вы… – начал было он, но я немедленно втолкнул его в пустую комнату и прикрыл за собой дверь.

– И что же вам известно?

– Вы Себастьян Март, агент Тайной службы, а вовсе не официал ордена Изгоняющих! Вы не имеете никакого права здесь распоряжаться!

– Серьезное заявление, – вздохнул я, разглядывая взбитую кровать со съехавшей на пол периной. – Но для начала, наверное, стоило бы представиться?

– Меня зовут Марк Бонифаций Тарнье, – парень попытался надменно выпятить подбородок, но в полумаске это оказалось пустой затеей, – младший экзорцист ордена Изгоняющих!

Так он из благородных! Час от часу не легче. Вот Малькольм Паре подгадил так подгадил! Наверняка кто-то из нужных людей о протекции попросил, а он и рад парня мне сбагрить.

– В честь Бонифация Ключника назвали?

– Э-э-э… – замялся Марк, – нет, в честь деда.

– Так вот, Марк Бонифаций Тарнье, младший экзорцист ордена Изгоняющих, – улыбнулся я и поднес к лицу собеседника руку с перстнем официала, – взгляни-ка на этот перстень еще раз. Что ты видишь?

– Но это трюк! Это все не по-настоящему!

– Что ты видишь? – повторил я вопрос.

– Символ Изначального Света…

– И что это означает?

– Что владелец перстня является официалом ордена, – заученно, будто на экзамене, ответил Марк и только потом встрепенулся, – но это неправда!

– Что неправда? То, что ты сказал? Или что?

– Вам передали перстень для виду!

– Ты, дружок, и в самом деле считаешь, что Его Преподобие имеет обыкновение шутить шутки с такими вещами? Или, по-твоему, это фальшивка?

– Не знаю…

Я стиснул кулак, легонько прижал оттиск священного символа к не закрытой полумаской скуле и недобро улыбнулся:

– Зато я знаю, что, если ты не начнешь вести себя подобающе своему положению, закончишь жизнь библиотекарем в какой-нибудь захудалой миссии. А то и до книг даже не допустят.

– Официалы не имеют права отдавать распоряжения братьям… – произнес экзорцист без особой, впрочем, уверенности.

– В рамках расследования – имеют. – Я убрал от лица парня кулак, выудил из кармана свиток с приказом и сунул его Марку. – Вот, ознакомься. Потом сожги его, что ли…

– Это… – задохнулся парень, разглядев печать секретариата гроссмейстера ордена Изгоняющих.

– Ну да, – усмехнулся я и спросил: – Слово «рецидив» тебе о чем-нибудь говорит?

– Разумеется!

– Так вот, если с дочкой маркиза случится рецидив, нам с тобой обоим открутят головы, чего мне по понятным причинам хотелось бы избежать.

– Мне присмотреть за ней до утра? – судорожно сглотнул Марк.

– Уж будь любезен.

И, оставив парню свиток, я вышел в холл. Маркиза к этому времени уже вся изнервничалась и тотчас кинулась ко мне:

– Себастьян! Позвольте мне просто взглянуть…

– Сейчас решим, – не стал отказывать я, заглянул в комнату и спросил у циркачки: – Что с девушкой?

– Спит, – ответила Берта.

– Заходите, только тихо, – разрешил я маркизе. – Если разбудите, девочке это на пользу не пойдет.

Изабелла с супругом устремились к Веронике, духовник поспешил следом, а оставившая их наедине Берта как-то странно глянула на меня и, прикрыв дверь, фыркнула:

– Вообще-то, девочка уже не девочка.

– Полагаешь?

– Знаю.

– В смысле?

– Ты же просил ее осмотреть? Это ведь просто…

– Стоп! Избавь меня от подробностей! – Я схватил свой бокал и хлебнул бренди. В голове зашумело, и впервые за весь вечер меня начал пробирать хмель. Нервы, это все нервы. – Извини, Берта, тебе не предлагаю.

– Можно подумать, я бы оказалась первой монашкой, имеющей пристрастие к вину!

– И не проси.

– Не буду. – Берта выхватила у меня бокал, быстро глотнула и сунула обратно. – Так-то лучше.

Я только махнул рукой, уселся на диван к подремывавшему Валентину и спросил:

– Что-нибудь еще необычное было? Следы самоистязания?

– Только засосы. И нет – сама она их себе поставить не могла. Не в таких местах.

– Не наши заботы.

Берта кивнула и задумчиво уставилась на графин с бренди, но ничего предосудительного натворить не успела, поскольку в холл вернулся маркиз.

– Оставайтесь ночевать! – с ходу предложил он. – Я велю приготовить гостевые комнаты.

– С удовольствием приму ваше предложение, – вспомнив о комнатушке в гостинице, легко согласился я, – а вот Валентин любезно вызвался отвезти сестру Берту обратно в город. В ее монастыре очень строгий устав.

– Дела духовные, понимаю, – с интересом глянул на девушку Левич. – Что ж, надо, значит, надо. А брат-экзорцист где? Надеюсь, он составит нам компанию за ужином?

– Сегодняшнюю ночь он посвятит бдению и молитвам, – разочаровал я маркиза.

– Ференц присмотрит за Вероникой, – решила успокоить меня присоединившаяся к нам Изабелла.

– Боюсь, этого может оказаться недостаточно, – покачал я головой, поскольку не испытывал к духовнику ровным счетом никакого доверия. – А сейчас, если не возражаете, мне надо проводить сестру Берту.

– Разумеется, разумеется, – закивал маркиз. – Миклош!

– Валентин! – окликнул я зло глянувшего в ответ усача, которому вовсе не улыбалось возвращаться в город ночной порой. – Поднимайтесь!

И не надо так фыркать, у вас еще работы непочатый край! А вот мне немного расслабиться не повредит. Все же у руководящей должности есть свои преимущества…