Москит. Том 1

– Вышел на пик витка? – поинтересовался Лев, приложившись к стакану с содовой.

– Не-а, – поморщился я. – Запорол.

– А что так? – удивился Антон.

Я пожал плечами.

– Кто б мне сказал! На последней секунде слетел.

Рыжий студент хотел что-то произнести, но его вновь потянула танцевать подруга, а Лев наставил на меня худой указательный палец.

– Это всё от недостатка самоконтроля.

– Да ну, – поморщился я. – Нормально у меня всё с самоконтролем! Это с чувствительностью проблемы. Столько таблеток скормили, столько капельниц прокапали, а всё без толку!

Мой бывший одноклассник покачал головой.

– Все препараты – лишь костыли, на них далеко не уедешь! Тебе нужно обрести внутреннее равновесие. Делай упор на йогу!

Я вздохнул.

– Будто я не делаю!

Лев фыркнул.

– При всём уважении к Федоре Васильевне, – заметил он, – Михаил Прокопьевич как наставник даст ей сто очков вперёд.

– Он настоящий учитель! – поддакнула просветлевшая лицом Софья. – Творческая личность!

– Именно! – прищёлкнул пальцами Лев, с благодарностью глянув на барышню. – Михаил Прокопьевич исповедует творческий подход, а не механическое заучивание поз и движений! В основе его практики лежит духовное развитие! Он – истинный гуру!

– Пётр, вам непременно стоит пообщаться на этот счёт с Михаилом Прокопьевичем! – добавила Софья. – Это удивительный человек!

Лично я не видел в господине Горицвете ровным счётом ничего выдающегося, но свою точку зрения касательно его персоны благоразумно озвучивать не стал, вместо этого вздохнул:

– Когда бы мне ещё на все занятия время найти!

– Я тебе брошюру дам, – пообещал Лев. – Ты завтра на йоге будешь? Там и увидимся.

В этот момент Лия, о чём-то шушукавшаяся до того с Машей Медник, поднялась из-за стола и окликнула меня:

– Петя, не теряй!

Барышни направились к дамской комнате, а я указал на опустевшую кружку и сказал:

– Сейчас вернусь.

Но вот так сразу в буфет не пошёл, присоединился к Василю, который на веранде дымить не пожелал и вышел с папиросой на улицу.

– Никак не бросишь? – спросил у него.

– Скажешь тоже! – пыхнул дымом бывший сослуживец, за два летних месяца заметно похудевший и одновременно раздавшийся в плечах. Так и остался крепко-сбитым и плотным, но мясистым теперь его было уже не назвать. Лицо и то усохло, никак не изменился лишь нос картошкой. – Спас говорит, некурящих следователей не бывает.

– О как? – удивился я. – Так ты сейчас в надзорном дивизионе? Я думал, в следственный определили.

– В надзорном, ага. Ассистент следователя, – кивнул Василь и встрепенулся. – Погоди, так ты, получается, Иллариона Валериановича знаешь?

– Ну так! – усмехнулся я и пояснил: – Он у меня право ведёт.

О нашем общении по работе упоминать не стал. Ни к чему это. Лишнее.

Василь вздохнул.

– Мы с Машкой надеялись обратно в столицу уехать, да не срослось. Тут все на ушах в июне стояли, нас тоже припрягли. Опять же сверхспособности ускоренными темпами развиваем.

– Тоже дело.

Мой бывший сослуживец кивнул и щелчком отправил окурок в урну, после оглянулся на террасу, но барышни ещё не появились, не стал возвращаться за стол и он.

– Всё это здорово, – сказал Василь, – только немного не то. Да, мы за эти два месяца кучу сомнительного элемента проверили, очень полезный опыт, но всё время на подхвате у кого-то были. Никакой самостоятельности, чисто техническая работа. Подай, принеси, не мешай. – Он огляделся по сторонам и даже слегка подался ко мне, произнёс, заговорщицки понизив голос: – У нас сейчас две сводные опергруппы формируют. Одну в Зимск направят по линии идеологического комиссариата, другую на восток в помощь армейской контрразведке. Мы с Машкой добровольцами вызвались, но непонятно, возьмут ли и если возьмут, то куда. Лучше бы с комиссариатом поработать, конечно. Сейчас нового начальника по особой научной территории назначили – Ефим Суббота, слышал о таком?

Фамилия показалась знакомой, но и только. Я покачал головой.

– Да и не важно! – отмахнулся Василь. – Суббота к себе заместителем Леонида Зимника взял, а мы с ним в командировке отлично сработались. Пробивной мужик, далеко пойдёт.

В способностях нашего бывшего инструктора без мыла пролезть куда угодно лично я нисколько не сомневался, но вот просьба о переводе оправданной отнюдь не показалась.

– Слушай, Василь, а есть вообще смысл Новинск на Зимск менять? Сколько там населения? Тысяч двести?

– Да больше! – возразил тот. – Тысяч триста точно есть, а то и все четыреста. Губернский город, не хухры-мухры! Там заводов не меньше, чем в Новинске! И ты понимаешь, тут – болото, так на вторых ролях и останемся. А в опергруппе инициативы больше, есть шанс себя проявить.

– Ну хорошо, если так.

– Петь, только это всё между нами!

– Само собой! – уверил я товарища и обратил внимание на компанию, неспешно шествовавшую по аллее.

Три молодых человека, три барышни. Поначалу взгляд сам собой зацепился за городскую форму ОНКОР, после только я узнал бывших сослуживцев: Максима Бондаря и приятелей-«псов» – Илью и Сергея. Их спутницы были в лёгких платьицах; определённо видел этих барышень прежде, только не смог припомнить, где и при каких обстоятельствах.

Дальше я приметил нашивки парней и озадаченно хмыкнул: шевроны Максима отмечали три сержантских лычки, у его спутников таковых было по две.

– Макс повышение получил, а «псов» на курсы приняли. – пояснил мне Василь, который знал всё и обо всех. – Барчука тоже взяли, – добавил он и сплюнул под ноги.

Как видно, Маленский не оставлял попыток вернуть расположение Маши, но я эту тему поднимать не стал, спросил о другом:

– А чего пролетарии не с Фаей и Раей?

– Близняшек ещё весной куда-то из Новинска перевели, – заявил Василь и ухмыльнулся: – Ты мне лучше вот что, Петя, скажи: этих барышень они за идеологическую близость выбрали или по причине доступности в интимном плане?

Я ответил столь же циничной улыбкой.

– Тот факт, что они откровенно страшненькие, может свидетельствовать и о том, и о другом.

– Тоже из комендатуры, – подсказал Василь. – В женском отделении были.

– А чего это «псы» с Максом общаются? – спросил я. – Он же не из пролетариев?

– А с кем им ещё общаться? Младший начальствующий состав же.

Тут бывшие сослуживцы заметили нас, но подходить не стали, только небрежно кивнули на ходу и важно прошествовали дальше.

Я хмыкнул и решил на следующей тренировке Макса за такое поведение слегка покритиковать. Имелась у меня заготовка, которую давненько уже на нём отработать собирался, да всё повода не было.

Следом появились Марина и Антон. Если эта парочка и прикатила в горсад на одном трамвае с сослуживцами, то держались они подчёркнуто сами по себе – то ли в принципе не общались, то ли просто наедине друг с другом побыть хотели. Барышня приветливо нам улыбнулась, её кавалер ограничился кивком.

– Ничего так фигура, – отметил Василь. – Маринку тоже, кстати, на курсы взяли. Я краем уха слышал, капитан Городец по своей линии пристроил.

– Серьёзно?

– Ага.

Я озадаченно глянул вслед шагавшей по аллее парочке, но отнюдь не из желания оценить вид Марины сзади, хоть посмотреть там и было на что, просто известно, какая линия у капитана Городца – абы кому он протекцию составлять не станет даже из большой личной симпатии. Впрочем, при той провокационной проверке оперативниками контрольно-ревизионного дивизиона проявила себя Маринка более чем достойно, пусть вечно и строила из себя трусиху. Может, её тогда и приметили ещё?

– Да! – встрепенулся вдруг Василь. – Дыба в армию перевёлся, на неделе в особый восточный корпус советником уезжает.

– Серьёзно? – присвистнул я. – Ему это на кой? Неужто начальство хвост прижало?

– Ага, Вяз сожрал. Но Дыба внакладе не остался, у армейцев нашим на два звания выше дают, прапорщиком будет, а то и цельным подпоручиком.

Я не утерпел и спросил:

– А что о Боре слышно?

– Ускоренные курсы закончил, получил старшего унтера железнодорожного корпуса. Вроде, командиром зенитного расчёта в бронепоезде назначили, но это не точно.

Я хмыкнул, заметил вернувшихся за стол барышень и сказал:

– Пойду за пивом схожу.

– Не, моя очередь, – возразил Василь.

Спорить и в голову не пришло, тем более что очередь была и в самом деле его. Но и проходить на террасу я не стал, поскольку на глаза вновь попались знакомые лица: на сей раз в горсад пожаловали монархисты.

– Просто вечер встреч какой-то! – проворчал я себе под нос и с места не сдвинулся.

Меня тоже заметили, а опускаться до постыдного бегства не хотелось. А то как бы кое-кто о себе лишнего не возомнил. И речь не о Юлии Сергеевне, вовсе нет. Недобро глянули, проходя мимо, Анатоль, Роман и Кеша.

Вот тоже странно, этому-то мальчику на побегушках я когда дорогу перейти успел?

Настя меня своим вниманием не удостоила вовсе, а Юлия хитро сверкнула васильковыми глазами, что-то шепнула подруге и свернула к уборной. Там она надолго не задержалась, а после за спутниками не пошла, направилась ко мне.

– Развлекаешься? – спросила барышня, поправив свисавшую с плеча на длинном ремешке сумочку с золочённым замочком.

– Да вот на танцы выбрались, – пояснил я, испытывая странную неловкость.

Юлия Сергеевна окинула пристальным взглядом террасу, заметила Лию и уточнила:

– Всё ещё крутишь роман со своей курносой малышкой?

Ответить не успел: от буфета подошёл с двумя кружками пива Василь, и случилась неловкая пауза. Застигнутая его появлением врасплох барышня принялась накручивать на палец цепочку с подвеской в виде золотой рыбки, и я поспешил сгладить неловкость момента.

– Юлия, это Василь. Василь, это Юлия.

– Очень приятно, – холодно улыбнулась госпожа Карпинская, развернулась и зашагала по аллее.

Василь присвистнул.

– Вот это штучка! – Он проницательно глянул на меня и вдруг уточнил: – Погоди, у тебя с ней что-то было?!

Я забрал одну из двух кружек, сделал длинный глоток холодного горьковатого пива и попросил:

– Только между нами.

– Ну ты даёшь! – поразился мой товарищ. – И ты её на Лию поменял? Обалдеть!

– А что не так с Лией? – нахмурился я.

– Да всё с ней так, – уверил меня Василь. – Но тут же совсем другой класс!

– Мне класс Юлии Сергеевны до одного места, знаешь ли. Мне с ней на светские рауты не ходить.

Василь оглянулся и посмотрел вслед дворяночке, затем приложился к запотевшей кружке, поскрёб затылок и признал:

– И в самом деле. Ладно, пойдём, а то нас потеряли уже.

Но нет, не потеряли. Когда подошли к столу, Лия взахлёб рассказывала Маше о своём замечательном наставнике и его индивидуальном подходе к обучению; меня из-за этого вновь покоробило. Быстренько ополовинил кружку и утянул барышню танцевать.

Пробыли мы в городском саду до позднего вечера. Дневная жара отступила, но свежести не прибавилось ни на грош, наоборот – навалилась духота, возникло ощущение приближающейся грозы.

– Ночью дождь будет, – заметила Лия, когда мы, распрощавшись с остальными, двинулись от горсада к студенческому городку.

На улицах в центре Новинска повсеместно горели электрические фонари, хватало и припозднившихся гуляк, благо комендантский час отменили ещё в последних числах июня. Частенько на глаза попадались пешие и мотоциклетные патрули комендатуры, а вот полицейских видно не было. Насколько знал, на попечении полицейского управления оставили в основном западные районы города.

Но хоть из-за ужесточения режима на улицах стало куда меньше всякого хулиганья, об осторожности я не забывал и внимательно поглядывал по сторонам, попутно играл с настройками заземления, то увеличивая дальность своего ясновидения, то пытаясь сосредоточить его в определённом секторе и отсечь случайные помехи.

– Останешься на ночь? – спросил я Лию будто между прочим.

– Ага, – улыбнулась барышня, взяв меня за руку. – Только заведи будильник на пять утра – у нас завтра групповой выезд за город. Гера считает, что мы уже готовы в полную силу работать.

– Серьёзно? – удивился я.

– Ну, Петя! Мы два месяца взаимодействие отрабатывали! А на следующей неделе вообще куда-то под Зимск поедем.

– Это зачем ещё? – неприятно поразился я.

– Гера убеждён, что Новинск слишком близко к Эпицентру, тут условия тепличные. Попробуем вне научной территории поработать. Он пока в ректорате поездку продавливал, сколько нервов из-за нас потратил!

Гера, Гера, Гера…

Я вновь ощутил раздражение и не сдержался, буркнул:

– Да какие ещё тепличные условия? Что он вообще в этом понимает?!

– Петя, ну ты что? – воззрилась на меня Лия. – Знаешь, как его в ректорате ценят?

– Он не оператор, – привёл я последний аргумент.

– Он оператор, – огорошила меня неожиданным заявлением спутница. – Его даже на подстройку в Айлу отправляли. Там что-то не так прошло, и он способности потерял.

– Это он так говорит?

– Нет, это Федора Васильевна по секрету рассказала. И вообще, Петя, не будь букой!

Новость перевернула моё представление о наставнике с ног на голову, и ничего не оставалось, кроме как примирительно улыбнуться.

– Просто начинаю тебя к нему ревновать, – попытался перевести всё в шутку.

– Да какая может быть ревность! Мы с тобой просто дружим!

Увы и ах, но наши отношения иначе как просто дружбой Лия расценивать отказывалась категорически. Когда в последних числах июня допоздна засиделись на кухне, а проснулись наутро в одной кровати, расставание с девственностью она приняла как должное, а вот серьёзность моих намерений с тех самых пор попросту игнорировала.

Какое-то время шли молча, и раздражённое сопение Лии начало порядком действовать на нервы, я немного поколебался и всё же спросил:

– А с чего ты вообще Федору Васильевну на этот счёт расспрашивать взялась?

Лия замедлила шаг и остановилась на углу моего дома.

– Петя, ты и в самом деле ревнуешь?

Ну и что я мог сказать?

«Нет, не ревную» или «ревную, конечно»?

Так куда ни кинь, всюду клин! Не ревную – значит, безразлична? Вслух ничего такого Лия не скажет, но вдруг подумает? Ну а признание в ревности неминуемо обернётся если не ссорой, то долгими разговорами о собственническом инстинкте и месте женщин в современном обществе. Вот я и выдал, будто в прорубь нырнул:

– Выходи за меня!

У Лии разом глаза округлились.

– Что?!

– Выходи за меня замуж. Я тебя люблю…

– Нет! – отрезала барышня и уже мягче добавила: – Ты меня не любишь. Ты только так думаешь.

Я взял её за руки.

– А есть разница?

– Есть, – подтвердила Лия. – Это просто защитная реакция. Мы знакомы не первый год, но никогда друг другом не интересовались. Девочкам нравился Аркаша, мальчики были без ума от Инги. И скажи, что это не так!

– И что с того?

– Мы изменились, Петя. Мы стали совсем-совсем другими людьми, но в глубине души хотели бы добиться успеха в прошлом, ещё тогда. Отсюда наша симпатия, мы даём друг другу то, что неспособен дать никто другой. Только это всё временно. У нас ведь вся жизнь впереди!

– Вздор!

Лия покачала головой.

– После… того случая я хожу к психотерапевту. Эрнест Карлович всё очень доступно объяснил. И когда я приняла это, сразу стало легче жить.

У меня аж глаза защипало от обиды и разочарования. Захотелось отыскать господина Рейса и удавить его собственными руками, но переборол себя и улыбнулся.

– Это всё ерунда, Лия. Мы сами решаем…

Девчонка замотала головой.

– Нет, Петя. Ты мне очень нравишься, но это не любовь. Любовь – она как удар молнии, с первого взгляда. И сам ты никогда не сможешь быть уверен, люблю я тебя или просто благодарна за спасение от насильников. Так и будешь сомневаться. – Лия порывисто шагнула вперёд и обняла меня. – Давай не будем всё портить, Петя! Хорошо? Ты мне очень-очень нужен. Я за тобой как за каменной стеной. Знаю, что всегда прикроешь и поддержишь. Это так важно… Ты даже не представляешь, как это важно!

Я вздохнул и погладил барышню по спине.

– Можешь на меня рассчитывать.

Послышался скрип железных петель, из приоткрывшейся калитки выглянул дворник.

– Так я не понял, молодые люди: заходить будете или так и станете на улице миловаться?

Лия покраснела и быстро шмыгнула мимо бородатого дядьки во двор, я поспешил за ней. Мы поднялись на третий этаж, вошли в квартиру. Внутри у меня всё так и ныло, я разулся и прошёл на кухню, намереваясь напиться. Лия подступила и обхватила меня сзади.

– Ну вот, ты расстроился…

– Ничего подобного!

– И обиделся…

– Да с чего ты это взяла?

– Раньше сразу в койку тянул! – рассмеялась барышня.

И я подумал: «какого чёрта?», не стал нарушать традицию и на этот раз. Мне это было нужно. Да и не только мне, но и нам. Кто кого в койку затянул – ещё вопрос.

Ночью навалилось смутно знакомое ощущение неправильности.

Вскочил, выбежал за дверь, со всех ног рванул вверх по лестнице и очутился в просторном вестибюле одного из учебных корпусов, там – пятёрка операторов. Парни рысцой неслись через холл, выскочил прямо на них, а сам голый и без оружия.

Накатила паника, но подавил её усилием воли, я ведь сам себе оружие! У меня внутренний потенциал в полсотни мегаджоулей!

Выплёскивать его разом не стал, мешкать тоже не мешкал: на одном длинном выдохе заполонил помещение сверхэнергией и этим не ограничился, позволил той изливаться из меня и дальше. Операторы враз сбились с шага, но никто из них не пренебрёг защитой, никого разрядом не дёрнуло. Щёлкнуло немного позже, когда долговязый молодчик вскинул руку, намереваясь приложить меня молнией. Он на миг открылся, энергия в противофазе соприкоснулась с его потенциалом, и от кончиков пальцев по предплечью и далее к шее протянулся сверкающий жгут. Разом загорелась одежда, завоняло горелой плотью, парень схватился за сердце и упал на колени, а после ничком повалился на пол.

Готов!

Почивать на лаврах я не стал и задействовал технику двойного разряда: шибанул по одному из противников молнией и сразу по дублирующему каналу пробросил поток необработанной энергии. Первое воздействие оказалось блокировано заземлением, зато второе поразило оператора, и тот забился в судорогах, прожариваемый изнутри.

И ещё один!

Дальше я потратил несколько драгоценных секунд на создание управляемой шаровой молнии с поводком-пуповиной, и намеченный мной в качестве цели белобрысый крепыш за это время успел выплеснуть из себя достаточно энергии, чтобы нейтрализовать всю заполонявшую вестибюль сверхсилу разом. Внутренний потенциал он отгородил шлюзом и сумел избежать замыкания, а вот шаровая молния легко пробила защиту и оставила в груди здоровенную обугленную дыру.

Третий!

Увы, теперь у противников оказались развязаны руки, и щуплый коротышка без промедления перешёл от обороны к нападению. Он приложил меня волной теплового излучения, я встретил её линзой уплотнённого ионизированного воздуха, отделался спалёнными бровями и направленным импульсом вывел себя из-под следующего удара, но последний оператор оказался не промах, предвосхитить его атаку моё ущербное восприятие оказалось не в состоянии.

Удар. Боль. Пробуждение…

Глава 3

Будильник я предусмотрительно завёл на половину пятого. Пусть и рань несусветная, зато на всякие приятные глупости время осталось, не пришлось вот так сразу из кровати выбираться. После, когда мы уже просто лежали в обнимку, Лия вдруг спросила:

– И часто тебе кошмары снятся?

– Вообще никогда не снятся! – ответил я и глазом не моргнув.

– Врунишка! – улыбнулась барышня и вздохнула. – Мне почти каждую ночь снились, пока мы с тобой…

Она замолчала, не завершив фразу, и тут уж от улыбки не удалось удержаться мне.

– Ну-ну? – ухмыльнулся я. – Пока мы дружить не начали, хочешь сказать?

– Не вредничай, Петя! – попросила Лия. – Давай так: у нас с тобой свободные отношения…

Она тут же прикрыла рот ладошкой, а потом принялась хохотать, даже слёзы из глаз потекли.

– Ты чего? – опешил я.

– Ой, мамочка! – с трудом выдавила из себя Лия, промокнула глаза краешком простыни и снизошла до пояснений: – Петь, ты не думай, это не истерика. Просто в старших классах Инга очень любила о преимуществах свободных отношений рассуждать, а я всегда за традиционный брак выступала. И вот теперь она обручена, а я во все тяжкие ударилась!

– Скажешь тоже – во все тяжкие! – фыркнул я, не удержался и заметил: – И вчерашнее предложение в силе. Можем хоть сегодня о помолвке объявить!

Лия прижалась ко мне всем телом, поцеловала и попросила.

– Не надо, Петя. Ты очень-очень хороший, но не обязан жениться, только лишь потому что стал моим первым.

– Да не в этом дело!

– Это не любовь! – вновь чмокнула меня Лия. – Нам просто хорошо вместе, но это не любовь. Да ты и сам это понимаешь, просто слишком упрям, чтобы признать.

– Ерунда!

– А насчёт кошмаров сходи к психологу. Эрнест Карлович замечательный специалист. – Барышня развернула к себе будильник, глянула на циферблат и соскочила с кровати. – Надо собираться! Гера терпеть не может, когда кто-то опаздывает!

Я откинулся на подушку и горестно протянул:

– Опять Гера…

Лия уселась рядом и погладила меня по голове.

– Не ревнуй, хорошо? Если я в него вдруг влюблюсь, сразу же тебе об этом расскажу, и мы решим, как быть дальше.

– Вдруг? – уточнил я, приподнявшись на локте. – То есть ещё нет?

Лия вздохнула.

– Не знаю, Петя, – призналась она. – Я сейчас просто не готова к серьёзным отношениям. Не желаю брать на себя какие-либо обязательства и что-то решать. Хочу просто радоваться жизни. Не у одного тебя это самое лучшее лето…

Лия наклонилась меня поцеловать, и я воспользовался моментом, обнял её и завалил на кровать. В итоге вместо неспешной прогулки до студгородка мы всю дорогу бежали, да ещё на проходной пришлось дожидаться, пока вахтёры растолкают дрыхшего в дежурке стажёра из аналитического дивизиона. Зачем и для чего его сюда отрядили, такое впечатление, не до конца понимал даже он сам, но ничего не попишешь, распоряжение об усилении пропускного режима не на пустом месте родилось.

Дальше Лия убежала принимать душ и переодеваться, ну а я дождался её на лавочке, забрал у барышни сумку с заранее приготовленными для выезда вещами и повёл к служебным воротам через пустой и сонный студгородок. Герасим выбил у руководства полуторку, и грузовик уже дожидался пирокинетиков неподалёку от пропускного пункта. Шофёр курил рядом, а вот из пятёрки операторов к назначенному времени удосужились подойти лишь два подтянутых старшекурсника, судя по выправке имевших какое-то отношение к военной кафедре.

Сам Герасим нервно вышагивал у машины, то и дело поглядывая на часы. Хронометр с кожаным ремешком был не из дешёвых; я приметил его уже давненько и немного даже завидовал.

– Доброе утро! – звонко поздоровалась сразу со всеми Лия и обратилась непосредственно к наставнику: – Надеюсь, я не сильно опоздала?

Герасим вновь взглянул на часы и вздохнул:

– Не важно, Лия. – И протянул мне руку. – Здравствуй, Пётр.

Я переборол иррациональное раздражение и ответил на рукопожатие.

– Сегодня занятия не будет, – предупредил Герасим. – Вернёмся поздно.

– Понял, – кивнул я и больше не сказал ничего.

А вот Лия никакой неловкости не испытала вовсе.

– Душно! – заявила она. – Так и парит. Точно гроза будет.

Герасим глянул в небо, затянутое едва заметной сизой дымкой, и задумчиво произнёс:

– Пожалуй, так.

И тут встрепенулся один из старшекурсников.

– О, бегут!

И точно – от корпусов к нам вприпрыжку неслись огненно-рыжая и отчаянно конопатая барышня и худощавый студент, ничем внешне не примечательный. Старшекурсники забросили свои вещевые мешки в кузов и сами забрались следом, Герасим присоединился к ним и протянул руку Лии. Та чмокнула меня и с помощью наставника влезла в полуторку.

– Петя, пока! – помахала она на прощание узенькой ладошкой.

Я отсалютовал в ответ, а там и опоздавшая парочка до машины добежала, парень подсадил барышню и заскочил в кузов следом, полуторка рыкнула мотором и покатила к шлагбауму на въезде в отстойник.

Стало тоскливо, я вздохнул и отправился на спортивную площадку, сел там на одну из лавочек, смежил веки, успокоил дыхание и принялся медитировать, снимая раздражение и нервозность. В своих чувствах к Лии нисколько не сомневался и приступ ревности таким уж необоснованным вовсе не считал, но оставался шанс, что дело отнюдь не в любви, а исключительно в собственническом инстинкте и уязвлённом самолюбии, вот и пытался упорядочить мысли.

Увы, так ни к какому определённому выводу в итоге и не пришёл, только ещё хуже стало. Тогда плюнул на попытки обрести душевное равновесие и отправился заниматься на спортивные снаряды. Турник, брусья, кольца. Отжаться, покачать пресс. Выкинуть всю эту дурь из головы.

И – помогло.

На квартиру я забежал буквально на пять минут. Принял душ, напился из-под крана, переоделся в летний льняной костюм, пошитый взамен пришедшего в негодность при нападении на институт. Поглядел на себя в зеркало и, как обычно, испытал лёгкий приступ неуверенности – не лучше ли ограничиться рубахой? – но выкинул сомнения из головы, поспешил на военную кафедру.

Там, к моему немалому удивлению, обошлось без билетов и экзаменационной комиссии. И даже особо заковыристых вопросов Василий Архипович, в отличие от наших обычных бесед, не задавал. Мы всё больше общались на какие-то отстранённые темы, а затем он поставил свою закорючку на листе согласования.

– А чего ты хотел? – ухмыльнулся инструктор, от которого не укрылось моё недоумение. – Я и без того твой уровень подготовки знаю. Посмотрим, как практику сдашь.

И мы отправились в тир. Пиджак я предусмотрительно снял на входе, получил пистолет и патроны, быстренько снарядил магазины, а потом выдвинулся на стрелковую позицию, где без особого труда выполнил все обязательные упражнения. Нигде высшего балла не выбил, но и по времени, и по набранным очкам всякий раз укладывался в утверждённые нормативы с немалым запасом.

Напоследок требовалось пройти «коридор», и Василий Архипович поглядел на меня с нескрываемым сомнением.

– Точно переодеться не хочешь?

Я лишь покачал головой, обратился к сверхсиле и разом выбросил часть её из себя, но вместо того, чтобы сформировать овал стандартного щита, окружил себя экраном со всех сторон, будто в полом цилиндре очутился. Плотность энергии в созданной мной структуре была ерундовой, и стенки цилиндра немедленно начали деформироваться и расплываться, тогда усилием воли я закрутил его вокруг себя, стараясь не нарушить при этом структуру. Стабилизировал вращение, и потери энергии немедленно пошли на убыль, тогда подступил к нарисованной на полу белой краской черте.

– Готов!

– Начали! – скомандовал Василий Архипович и щёлкнул кнопкой спортивного секундомера.

Ассистенты инструктора тут же открыли огонь, но в меня не угодил ни один из выпущенных ими каучуковых шариков. Те пересекали защитную пелену и сразу теряли скорость, падали на пол. Точнее, это я дополнительным усилием воли гасил их кинетическую энергию всякий раз, когда ясновидение рапортовало о пробитой завесе и подсказывало траекторию движения метательных снарядов.

Всё бы ничего, но одновременно поддерживать вращение цилиндра и не давать разрушиться ему самому, воздействовать на каучуковые шарики и продвигаться вперёд было не так-то и просто, до отметки в противоположном конце коридора я добирался секунд двадцать.

Василий Архипович озадаченно хмыкнул.

– Оригинально! С боевыми так сможешь?

– Смогу, – хрипло выдохнул я, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. – Даже крупный калибр удержу. Наверное.

– Интересно, – вновь хмыкнул инструктор, поставил очередную подпись и протянул бланк мне. – Сейчас беги в службу охраны, после них на кафедру кадровых ресурсов.

Я взглянул на листок и обнаружил, что должен пройти собеседование у заместителя коменданта Р. М. Лога и консультанта А. П. Кучера. И если Роберт Маркович точно не станет тратить на меня своё драгоценное время, то у Альберта Павловича без подвоха однозначно не обойдётся.

Ладно, поживём увидим.

Корпус, в котором ранее располагалась канцелярия службы охраны, полностью выгорел, пришлось тащиться на аудиенцию почти через весь студгородок. Но зато, как и предполагал изначально, заместитель коменданта подмахнул бумажку не глядя.

– Характеристику на тебя положительную написали, молодец. Продолжай в том же духе, – только и сказал он, прежде чем отпустить меня. – Свободен!

Кафедра кадровых ресурсов тоже переехала, но в новом корпусе бывать уже доводилось, не заплутал и пришёл точно к назначенному времени. А там Альберт Павлович обрадовался мне как родному, что с его обычным поведением нисколько не вязалось. Я насторожился даже.

– Пётр Сергеевич, человек мой дорогой! – Куратор вышел из-за стола и руки в стороны раскинул. – А мы тебя совсем заждались! Правда, Иван?

Иван Богомол выглянул из соседнего помещения и подтвердил:

– А то как же! Давно всё готово!

– Готово – что? – насторожился я.

– А вот сейчас и увидишь, – заговорщицки улыбнулся Альберт Павлович. – Прошу пройти в кинозал!

К моему немалому удивлению, ни шуткой, ни таким уж особенным преувеличением это высказывание не оказалось. Отвели меня в просторную аудиторию с киноаппаратом, занавешенными окнами и экраном во всю стену.

– Задание проще не придумаешь, – объявил куратор, вручая карандаш и пару листов писчей бумаги, – смотришь хронику и записываешь имена всех, кого только узнаешь. Ну или хоть какие-то установочные данные, если имя неизвестно. И время отмечать не забывай.

– Мою наблюдательность, что ли, решили проверить? – озадачился я.

– Наблюдательность, внимание, память, – как-то рассеянно покивал Альберт Павлович и махнул рукой. – Иван, запускай!

Застрекотал проекционный аппарат, на экране возникло изображение сквера перед главным корпусом РИИФС, замелькали фигуры людей. Очень скоро я сообразил, что это кинохроника собрания преподавателей и студентов, посвящённого открытию прошлого учебного года, и принялся высматривать знакомые лица и фигуры. А таковых оказалось немало.

Белым кадром высветилась склейка, торжественная линейка сменилась какой-то лекцией, а затем мне начали демонстрировать явно любительскую съёмку студенческих гуляний на речном пароходике. Я насторожился было, но ничего крамольного в кадр не попало, лишь заметил барышень из компании Карла. Далее показали занятия военной кафедры, помимо старшекурсников и преподавателей узнал нескольких инструкторов, проходивших службу в автобронетанковом дивизионе ОНКОР; время от времени мелькала в кадре и сама техника.

Ну а потом я в сердцах помянул недобрым словом Альберта Павловича, поскольку пришёл черёд костюмированного шествия и новогоднего бала-маскарада, а там все были в масках, попробуй опознай кого-нибудь по силуэтам фигур!

Очередной скачок, и от праздников случился резкий переход к учебным будням. Аудитории и лекции, лекции и аудитории. Под конец показали снятый с верхнего этажа одного из корпусов штурм дворца культуры, но толком в дыму ничего разобрать не получилось, да и камера беспрестанно дрожала; даже разболелась голова.