Счастливы когда-нибудь

Оглядываясь вокруг

Сравнение себя с окружающими может еще сильнее затянуть нас в нарративную ловушку богатства. Вообразите, что вы и я – коллеги и у нас одинаковые зарплаты. Представьте, что вам подняли ежемесячную зарплату на £200. Вы довольны. Но вдруг вы узнаете, что мне зарплату подняли в два раза больше, чем вам. Ваша прибавка к зарплате уже не кажется вам столь хорошей, не так ли? С одной стороны, это несколько странно, ведь ваша зарплата все равно увеличилась и вы можете использовать дополнительные деньги, чтобы стать счастливее, и я при этом не оказываю большого влияния на вашу жизнь. Но в житейском плане вы не знаете, что думать по поводу увеличения вашей зарплаты, если вам не с чем или не с кем это сравнить.

Многие исследования социальных сравнений в экономике базируются на предположении, что мы сравниваем себя с людьми, которые в чем-то на нас похожи, например по возрасту или полу. Психологи, однако, не так давно пересмотрели свои теории и пришли к выводу, что наши сравнения обращены «вверх» и «вниз» – на людей, которые лучше или хуже нас по некоторым параметрам, таким как зарплата (этими людьми можем быть и мы сами в прошлом)^[28]. И если дело касается дохода, то мы, как правило, смотрим «вверх» – на тех, кто зарабатывает больше.

При взгляде «вверх» чем больше доходы у тех, кто находится географически рядом с нами, тем хуже мы оцениваем собственную жизнь. Этот эффект был зафиксирован в ряде стран, включая Великобританию и США^[29]. Хотя, конечно, есть исключения. В таких случаях данная зависимость не прослеживалась^[30], а доход других людей оценивался позитивно, ассоциируясь с удовлетворенностью жизнью. Такое наблюдалось в некоторых беднейших регионах, в частности в сельских районах Китая и маленьких городках Латинской Америки^[31]. Одним из объяснений того, почему к чужому успеху там относятся позитивно, может быть разделение ресурса между всеми членами группы, но главная причина, похоже, кроется в ожиданиях: люди надеются тоже вскоре разбогатеть. Сравнивая себя с другими, особенно в сплоченном или гомогенном сообществе, мы видим в других самих себя. Это вселяет в нас веру, что мы способны управлять своим финансовым положением. Если мы верим, что можем стать богаче, то будем чувствовать себя лучше от своей веры в то, что тоже когда-нибудь разбогатеем.

Доминирующая роль восприятия подтверждается другими исследованиями, показавшими, что на самоощущение счастливых людей больше всего влияет восприятие их места в референтных группах, а не их реальное положение^[32]. Например, в одном исследовании для определения удовлетворенности жизнью использовался абсолютный доход человека в сравнении со средним доходом его соседей^[33]. Вы уже поняли – мы всегда чувствуем себя счастливее, если соседи получают меньше.

Представления людей об их собственном месте в распределении богатства и доходов часто грешат неточностью. Есть те, кто склонен переоценивать свое положение, и те, кто его недооценивает. Существует, например, общая тенденция приуменьшать зарплату при указании в опросных листах. Это показывает, насколько люди удовлетворены своей заработной платой. Исследователи проанализировали анкеты, заполненные французскими рабочими, и сравнили, какую зарплату ежемесячно выплачивают, по их словам, работодатели и какие цифры написали их работники. Те, кто был недоволен своей зарплатой (а таких оказалось большинство), обычно указывали заниженную цифру; те же, кто был доволен, чаще ее завышали^[34].

Одна из трудностей при изучении влияния дохода других людей на наше собственное ощущение счастья – правильно определить референтную группу, то есть тех людей, с которыми мы себя сравниваем. В докторской диссертации Лауры Кудрны, где она использовала ATUS (и результаты других исследований жизни британцев старше 50 лет), рассмотрено свыше трехсот различных способов определения референтной группы. Результаты, полученные Лаурой, показывают, что исследования, не обнаруживающие влияния сравнительного статуса на счастье, чаще всего использовали референтные группы, далеко отстоящие от нас в психологическом плане. Референтные группы, которые наиболее последовательно имели значение для счастья, были группами людей аналогичного возраста из нашего региона проживания. Когда группы, с которыми люди, как предполагается, сравнивают себя, были определены только как те, кто живет в том же регионе, ассоциации со счастьем никогда не наблюдалось. Из этого можно предположить: чтобы социальные сравнения были значимы для человека, ему для идентификации себя с соседями нужны какие-то иные основания. Лично меня больше волнует, сколько получают другие профессора LSE, чем средний доход остальных жителей Хове.

Финансовый долг является серьезной причиной стресса и забот, и мы можем сами загнать себя в угол, стремясь «не отстать» от окружающих. В Канаде власти проводят очень популярную лотерею. Как показало исследование, соседи людей, выигравших в эту лотерею большие суммы, с высокой степенью вероятности в течение двух лет после выигрыша подают заявление о своем банкротстве. Увеличение размера выигрыша в лотерею на 1 % дает увеличение числа банкротств на 0,04 %. Это можно объяснить тем, что соседи выигравших в лотерею начинают тратить больше средств на видимые доказательства достатка, такие как машины и мотоциклы, чтобы показать, что они ничем «не хуже»^[35].

В Швейцарии исследователи связали между собой данные об удовлетворенности доходом и об удовлетворенности жизнью, а также с информацией о количестве автомобилей марок Porsche и Ferrari на тысячу человек населения^[36]. Оказалось, что чем больше таких машин в округе, тем больше местное население недовольно своей зарплатой. Количество дорогих машин также сказывается, хотя и в меньшей степени, на общей удовлетворенности жизнью.

Зависть может оказывать искажающий эффект, особенно когда она касается денег. Это было доказано серией экспериментов, недавно проведенных в США^[37]. В одном из них участников попросили занять завистливую или нейтральную позицию, когда они думают о таком же, как они, человеке, отличающемся лишь в одном отношении – он очень богат. Затем участникам предложили оценить ежедневные взлеты и падения, которые богатый человек может испытывать, отвечая на структурированные вопросы, например: «Если бы вы были тем человеком, как часто вы бы испытывали мелкие неудобства в сравнении с вашей нынешней жизнью?» Те, кто встал в позицию завистника, гораздо чаще приписывали воображаемому богачу взлеты, в отличие от респондентов, занявших нейтральную позицию. То есть люди, завидуя, представляют жизнь богатых намного лучше и счастливее, чем она есть в реальности. Поэтому если вы завидуете тем, кто богаче, то лучше представьте их ужасные поездки на работу, их вопящих детей и огромные налоговые счета.

Богатство не обязательно увеличивает счастье, отчасти еще и потому, что мы сильно корректируем в своем представлении тех людей, с кем себя сравниваем. Пример тех, кто богаче нас, мог бы служить для нас мотивацией и давать надежду. Но в большинстве случаев он раздражает и обескураживает, и оттого мы оказываемся менее счастливыми при нашем достатке, в том числе и из-за зависти. Но что, если представить себя частью более широкого мира? Например, если вы одинокий британец и приносите домой не менее £2000 после уплаты налогов, то вы богаче 32 людей на планете из 33. Независимо от ваших обстоятельств могу держать пари, что если бы вы оказались в финансовом положении любого из тех семи, или около того, миллиардов людей на планете, которые сейчас беднее вас, то были бы более чем довольны своей нынешней ситуацией. Напоминать себе об этом иногда очень полезно.

Если у вас это есть, то гордитесь этим

Люди стремятся к богатству по целому ряду причин. Одна из главных – возможность тратить деньги так, чтобы все вокруг поняли, что вы богаты. Потребность в признании всегда была ключевым фактором ловушки нарратива богатства. Мы почти всегда хотим произвести впечатление на других, но эта тенденция начала особенно усиливаться в середине XIX века, во время Второй промышленной революции. Целый новый класс людей, которые раньше были бедны, стал иметь капитал (так называемые нувориши). А с накоплением богатства появилась и потребность продемонстрировать свой новоприобретенный статус. Когда мы тратим наши деньги напоказ, мы участвуем в показном или «позиционном» потреблении – приобретаем товары и услуги, которые показывают наш статус окружающим^[38].

Существуют три ключевых элемента потребления для обретения статуса. Первый – приобретаемое должно быть выпущено лимитированной серией. Если бы каждый мог купить такие же тренировочные штаны от Valentino, то вам было бы куда сложнее показать ваше уникальное и завидное положение владельца подобных штанов. Второй элемент – потребление должно быть видимым. Если никто не замечает ваших тренировочных штанов, потому что они неброские или с неприметным дизайном, то никто и не сможет понять, что вы богаты. Заметность может означать не только то, что другие вас видят в физическом смысле; у этого понятия есть и социальный аспект, когда наш статус выражается через социальные сигналы. Если вы отдыхаете в каком-то дорогом месте, это может физически выражаться, например, в получении роскошного загара, но главное тут – социальная заметность. (Я уверен, что вы попадали в ситуацию, когда друг или коллега доводил вас до зевоты историями о своих приключениях в отпуске или бесконечными снимками водопадов и пляжей.) Третий элемент потребления с целью приобретения статуса заключается в слабой связи между ценой и качеством. Если цена растет, качество не меняется, а люди продолжают покупать эту вещь, то почти наверняка они покупают ее для статуса. Это фантастическая маркетинговая уловка действует почти на всех людей, желающих подчеркнуть свой статус, – соотношение между ценой и качеством, скажем, для губной помады куда слабее, чем для очищающего средства для лица.

Целый ряд исследований показывает, что потребление ради статуса увеличивает удовлетворенность жизнью^[39]. В России, например, чем больше люди тратят денег на одежду (видимое потребление) относительно тех, с кем они себя сравнивают и с кем взаимодействуют, тем выше их удовлетворенность^[40]. Однако есть небольшое число исследований, показывающих обратное. В Индии высокий уровень приобретения драгоценностей, мобильных телефонов, отдыха, приданого коррелирует с низкой удовлетворенностью жизнью^[41]. Одно из объяснений этому – эффект беговой дорожки. Люди потребляют, чтобы не отставать от других, но это заставляет других людей тоже потреблять больше. Таким образом, в позиционном смысле каждый потребляет больше, но остается на том же месте. (Это похоже на эффект приобретения Porsche и Ferrari в вашем районе.)

Интересно, что чем сильнее неравенство в обществе, тем больше мы склонны хвастать своим статусом. В своем исследовании Лукаш Валасек и Гордон Браун впервые ранжировали штаты США по неравенству в уровне доходов их жителей, а затем проанализировали наиболее популярные запросы в Google для каждого штата^[42]. Затем они представили шестидесяти участникам исследования следующее заявление:

Некоторые вещи, которыми люди интересуются или которые хотели бы приобрести, показывают, насколько эти люди богаче или успешнее в сравнении с другими. Такие вещи иногда называют «позиционными товарами» или «статусными товарами». Те, кто их покупает, могут быть особенно заинтересованы в демонстрации собственного статуса.

Участников попросили рассудить, соответствуют ли популярные поисковые запросы с разбивкой по штатам приведенному выше утверждению. Результаты показали, что в штатах, отличавшихся значительным неравенством в доходах, 70 % от 40 слов, наиболее часто встречавшихся в поисковых запросах, касались статусных товаров, например «Ralph Lauren», «меховые жилеты», «пунш из шампанского». В тех же штатах, где доходы распределялись более равномерно, популярные запросы не были связаны со статусными товарами – в таких штатах искали «непозиционные» вещи, например «куриный пирог» или «фильмы о цыплятах».

Также мы наблюдаем разницу в том, как люди на разных ступенях социальной лестницы делают свой статус видимым^[43]. Поднимаясь по этой лестнице, человек стремится, чтобы его статус был признан социальной стратой, и выбирает для этого статусные маркеры, которые легко опознаются всеми (например, загар или сумка Hermès). Для социальных альпинистов зримость их статуса крайне важна. А вот поведение тех, кто уже находится наверху социальной лестницы, отличается: они больше обеспокоены тем, чтобы быть отмеченным другими обитателями верхних ярусов социума, и зачастую используют для этого более тонкие способы. Например, подлинность сумки Birkin, одной из самых дорогих в мире, способен распознать только подкованный в моде представитель элиты.

Удар по крыше

Давайте обратимся к другому объекту, которому люди уделяют огромное внимание, – я имею в виду жилище – и посмотрим, насколько большую роль играют в вопросах его приобретения относительные эффекты и демонстративность. Речь не идет о том, что владение собственным домом и/или проживание в большом доме сделает вас менее счастливыми (свидетельства здесь неубедительны и неоднозначны). Но, подобно ситуациям с покупкой других вещей ради того, чтобы «не отстать» от соседей, в некоторый момент подобное соревнование угрожает привести нас к финансовой несостоятельности.

Жилье и его характеристики, не важно, ваше личное оно или съемное, – это как раз то, чем люди наиболее часто хвалятся. Тут, конечно, имеет значение престижность района, где вы живете. Стремление приобрести дом может быть основополагающим желанием (вы выигрываете, обладая собственным домом, вне зависимости от сравнения с другими людьми), но покупка дома также показывает, что вы уже многого «достигли» или, по крайней мере, находитесь «в процессе достижения». То есть владение домом дает как относительные (позиционные) выгоды, так и несет абсолютную ценность.

Сейчас как в Великобритании, так и в США считается само собой разумеющимся, что ипотека лучше, чем аренда жилища, и этим соображением руководствуется большинство людей. Британское исследование социальных отношений, проведенное в 2010 году, выявило, что при необходимости выбрать между арендой и покупкой жилья 86 % респондентов склонялись к покупке^[44]. В 1999 году сторонников собственного, а не съемного жилья было 87 %, из чего видно, что обвал рынка недвижимости в 2008 году не сильно снизил эти стремления. Согласно данным American Heartland Monitor за 2014 год, 56 % американцев считают приобретение недвижимости очень важным компонентом хорошей жизни^[45], хотя среди миллениалов данный показатель немного ниже – 53 %.

Поэтому неудивительно, что нормы и представления о статусе, связанные с домовладением, влияют на людей, подталкивая их решиться на приобретение собственного жилья. Недавнее британское исследование показало, что чем большее значение группа людей одного уровня придает домовладению, тем выше удовлетворенность жизнью у человека из этой группы, взявшего ипотеку, вместо того чтобы заключить арендный договор^[46]. Но то же исследование показало, что рост числа домовладельцев внутри группы людей одного уровня ведет к снижению удовлетворенности жизнью у отдельно взятого члена группы. Если ваши друзья покупают себе дома, то вам в случае такой же покупки уже не удастся продемонстрировать на их фоне свое превосходство.

Одна из целеустремленных жительниц Хова, знакомая с моей женой Лес, спросила ее как-то, когда мы наконец переедем в дом побольше и в более престижном районе. Она наивно полагала, что написание бестселлера и скромная телевизионная карьера означают, что я готов к этому. (Пояснение для читателей: это неправда. Примечание для издателей и телекомпаний: это должно стать правдой.) Наша семья из четырех человек живет в доме с пятью спальнями. У каждого из нас есть своя комната, а у детей – еще и комната для игр. Так зачем же нам нужен дом побольше? Разве только чтобы покрасоваться, как многие придурки в Хове, которые получают от этого удовольствие. (Я уже, кажется, упоминал игровую комнату?..)

Если выгоды, которые мы получаем от приобретения, зависят от того, что другие люди думают о нас, то получается, что ценность таких приобретений крайне чувствительна к изменению нарративов, касающихся важности того или иного явления. В Великобритании, например, когда я родился в 1968 году, домовладельцев было менее 50 %. Все, с кем я рос, жили в социальных домах. И никто из моих знакомых не выражал острого желания владеть недвижимостью. Но все изменилось в 1980-х годах, когда популярное обещание премьер-министра Маргарет Тэтчер о «демократии собственников» сделало возможным покупку недвижимости по схеме «право на покупку». Эта схема позволила арендаторам покупать квартиры у жилищных сообществ и некоторых домовых ассоциаций с очень большой скидкой. В результате к рубежу веков число домовладельцев в Великобритании выросло примерно до 70 %. Меньший по масштабам, но в целом сравнимый рост наблюдался и в США.

С тех пор количество домовладельцев медленно снижалось, но и сегодня оно, можно сказать с уверенностью, составляет около 63 % как в Великобритании, так и в США^[47]. Возможно, по прошествии времени их доля еще уменьшится, вместе с изменением социальных предпочтений – такое, как показывает история, бывает. Сильный социальный нарратив в пользу владения недвижимостью может ослабнуть, но пока этого не произошло. Учитывая, что средняя стоимость дома в Великобритании приближается к десятикратному среднему доходу, ослабление данного нарратива может облегчить жизнь очень многих людей.

В дополнение к вышесказанному разберем такой момент: имеет ли для домовладельца значение размер его жилища? Дом большей площади может дать нам преимущества в виде большего числа комнат для различных целей (например, в качестве игровой), а также просто дает нам подтверждение того, что мы действительно можем себе это позволить. По данным недавнего исследования, в рамках которого было опрошено большое количество британцев, в среднем удовлетворенность жизнью у мужчин растет в связи с увеличением площади жилища (переезд в дом с большим количеством комнат), однако в отношении женщин это не работает^[48]. Авторы исследования считают, что дополнительные спальни в доме (пустые?) – символ статуса для мужчины. В поддержку этого вывода Боб Фрэнк, ведущий мировой эксперт по статусному потреблению, привел сведения о том, что большинство опрошенных им людей высказали желание жить на 3000 квадратных футов, если остальные будут иметь по 2000 футов. По мнению респондентов Фрэнка, это лучше, чем иметь 4000 квадратных футов, когда у остальных по 6000 футов^[49]. Выходит, размер имеет значение, но только если у вас он больше.

Дома на окраинах американских городов с годами выросли, но люди не стали более удовлетворенными от этого. Позиционная природа домовладения означает, что мое ощущение счастья от переезда в дом большего размера непосредственно влияет на ваши чувства, связанные с тем, что вы остались в доме меньшей площади. В одном из своих исследований шведские ученые высказывают предположение, что примерно половина всех выгод, получаемых нами от дополнительных расходов на жилье, может быть отнесена к росту относительного потребления^[50]. Выигрываем ли мы в относительных или абсолютных понятиях, не имеет для нас особого значения, однако наши относительные выгоды делают других людей, сравнивающих себя с нами, несчастными и могут привести к «гонке вооружений», в которой люди будут стремиться приобрести все больше и больше жилплощади, просто пытаясь перещеголять друг друга, вне зависимости от того, нужно ли им так много.

Выводы

Если вы обладаете очень малым, имеет смысл стремиться к большему. Но богатство само по себе не делает нас (и тех, кто вокруг) счастливыми. Дорога к богатству для большинства людей будет долгой, неприятной и бесплодной. Поэтому есть смысл выбрать более короткий маршрут, который ведет к состоянию «этого достаточно». Нужно отслеживать, когда стремление получить больше денег продиктовано социальными сравнениями и погоней за статусом, а не желанием приобрести новый опыт. Многие из нас продолжают гнаться за доходом и богатством, даже когда уже имеют и то и другое.

Складывается ощущение, что социальный нарратив богатства становится все сильнее и сильнее. Каждое следующее поколение побуждают иметь больше, чем имело предыдущее. Когда я был ребенком, никто и не помышлял более чем об одном телевизоре в доме. Сейчас в доме средней британской семьи телевизоров столько же, сколько и людей. Я помню, как мы восхищались, когда где-то в 1981 году у нас появился цветной телевизор. Это случилось после 10 мая 1980 года, потому что на свое двенадцатилетие я смотрел финал Кубка Англии, в котором «Вест Хэм» обыграл «Арсенал», у соседей – они уже купили цветной телевизор, а мы еще нет. (Двенадцатый день рождения был лучшим днем в моей жизни, наряду с теми днями, когда родились мои дети…) У нас до сих пор только один телевизор в доме (зато огромный и с высокой четкостью).

В этой главе о богатстве я видел свою главную задачу в том, чтобы показать, что если только вы не бьетесь из последних сил в попытках свести концы с концами, то надо обуздывать давление социального нарратива, который принуждает вас бесконечно тратить все больше и больше денег. Инвестируйте ваши время и усилия в то, чтобы делать все возможное, дабы те, кто борется с нищетой, оказались обеспечены жильем, зарплатой и финансовой поддержкой и были в состоянии покрыть расходы на жизнь. (Как мы увидим в главе 7, помощь другим людям очень важна для нашего собственного счастья.) Нарративная ловушка богатства очень привлекательна, но ведет к зависимости. Если не контролировать эту зависимость, то вас одолеют социальные сравнения не в вашу пользу, что вынудит вас еще больше потреблять материальные блага, а это в итоге повышает стоимость жизни для всех нас.

Подход к богатству по принципу «этого достаточно» не избавит нас от обязательств перед семьей, особенно по мере того как наша семья будет расти, а вместе с ней возрастут и социальные ожидания. В последнее время нашему желанию покрасоваться, иногда выходя за все мыслимые пределы, в особенности способствуют соцсети. Даже без постоянной бомбардировки призывами стать богаче позиция «этого достаточно» может все еще выглядеть как слабое противостояние нарративу «постоянно стремиться к большему». Принятие точки зрения, что вы уже вполне обеспечены, может поразительным образом освободить вас. Как только у вас окажется достаточно средств, чтобы позволить себе основные вещи, которые вы хотите, вы можете прекратить свою изнуряющую гонку за богатством.

Следствием нашей озабоченности богатством также становится то, что мы строго судим других, если они счастливы тем, что имеют. Мы называем их неамбициозными или ленивыми, поддерживая существующее положение вещей и уверяясь, что большинство людей все же несчастны из-за того, что не богаты. Нам не следует осуждать окружающих за лень, отсутствие интереса или неамбициозность, если они удовлетворены тем, чем обладают. Нарратив достижения богатства ставит клеймо на тех, кто не хочет денег больше, чем уже имеет. Давайте лучше восхищаться людьми, решившими посвятить свое время и силы общественному благу, а не упрекать их за то, что они не стремятся разбогатеть. И соцсети могли бы стать в этом деле прекрасным катализатором.

Стремление к богатству имеет далекоидущие последствия. Обычно оно означает избыточное потребление товаров, что приводит к возрастанию выбросов парниковых газов в глобальном масштабе, чрезмерному использованию земли, воды и других природных ресурсов. Повторные траты на вещи с недолгим сроком службы стимулируют новое производство, увеличивают количество отходов, а все это отрицательно сказывается на окружающей среде. Уже были высказаны предположения, что нам нужен еще один экономический кризис вроде того, какой случился в 2008 году, чтобы добиться хоть сколько-нибудь значимого уменьшения выбросов парниковых газов. Поэтому, если вы намерены потратить ваши деньги на что-либо, постарайтесь потратить их на нечто долгосрочное.

Если вы родитель – внушите детям, что некоторого количества денег может быть вполне достаточно. Это позволит им усвоить с раннего возраста, что постоянное стремление к богатству – вовсе не единственный путь в жизни. Когда мы с женой спросили наших двоих детей, что они хотели бы получить на Рождество, то оба ответили, что, в сущности, им не надо ничего, разве что какой-то милый сюрприз. Я был очень горд собой как отцом в тот момент (хотя это и звучит немного самодовольно).

Если вы политик, то, вероятно, вам стоит начать с публикации списка лучших налогоплательщиков, а не самых богатых людей. Когда я набрал в Google запрос «самые богатые люди в мире», ответ вышел немедленно (тогда Джефф Безос уступал Биллу Гейтсу). Но когда я набрал «люди, платящие больше всего налогов», поисковая система выдала много информации на тему, в каких странах самые высокие налоги. Если уж мы не можем не конкурировать и не сравнивать, то давайте делать это, создавая общественно полезные социальные нарративы. И это плавно подводит нас к следующему нарративу достижений, который рассказывает о том, что мы должны быть успешными.