Читать книгу: «Труды Исаака Сирина», страница 3
Совокупное обозрение трех ведений
Первая степень ведения охлаждает душу для дел шествия по Богу. Вторая согревает душу для скорого течения к тому, что на степени веры. Третья же есть упокоение от делания (что есть образ будущего), в едином приснопоучении ума наслаждающееся тайнами будущего. Но так как естество не может еще совершенно возвыситься над состоянием омертвения и тяготою плоти и усовершиться в оном духовном ведении, которое выше другого уклоняющегося ведения, то и ведение сие не в состоянии и послужить к совершенству, не имеющему недостатка; не может человек быть и в мире мертвости, и – совершенно оставить естество плоти. Но пока человек живет во плоти, остается он в переходном состоянии от одного ведения к другому. То вдруг душа его, как убогий и нищий, начинает совершать служение на второй, средней степени добродетели, какая вложена в естестве, и может быть произведена при помощи естества телесного; то пребывает, подобно приявшим Духа сыноположения, в таинстве свободы, наслаждается благодатию Духа, по достоинству Дающего оную, и снова возвращается к смирению дел своих, и это суть дела, совершаемые с помощью тела. И благодать сохраняет их, чтобы враг не пленил ее (душу) приманками, обретаемыми в этом лукавом веке, и помыслами смущенными и поползновенными (уклоняющимися от должного направления), потому что человек, пока заключен под завесою дверей плоти, не имеет упования. Ибо в веке сем несовершенном нет совершенной свободы.
(Слово 28.)
Делание ведения и делание веры. Разница между ведением и откровением
Всякое делание ведения в делании и продолжительном упражнении; делание же веры не делами совершается, но исполняется духовными помышлениями, в чисто душевном действовании; и оно превыше чувств. Ибо вера утонченнее ведения, как ведение утонченнее вещей чувственных. Все святые, сподобившиеся обрести житие сие (а это есть восторжение к Богу), силою веры пребывают в услаждении оным превыше естественным житием.
Веру же разумеем не ту, какою человек верует в различие достопоклоняемых и Божественных Ипостасей, в превосходящее все, особенное (только Божеству свойственное) естество самого Божества и в чудное домостроительство (Божие), совершенное в человечестве восприятием нашего естества (хотя и сия вера крайне высока), – но веру, воссиявающую в душе от света благодати, свидетельством ума подкрепляющую сердце, чтобы не колебалось оно в несомненности надежды, далекой от всякого самомнения. И вера сия обнаруживается не в приращении слуха ушей, но в духовных очах, которые видят сокрытые в душе тайны, невидимое и божественное богатство, сокровенное от очей сынов плоти, и открываемое Духом питающимся от трапезы Христовой, в поучении законам Христовым, как сказал Господь: «если заповеди Мои соблюдете, пошлю вам Утешителя, Духа истины, Егоже мир не может прияти…, и Той вы научит всякой истине» (Иоан. 14:15, 14:17, 14:26). Он указует человеку сию святую силу, обитающую в нем во всякое время, сей покров, сию мысленную крепость, всегда покрывающую человека, отражающую от него все вредное, чтобы не приближалось это к душе или к телу его. Сию-то силу ум светлый и духовный невидимо ощущает очами веры. Она-то познается святыми паче в опытном приобщении оной.
Сила эта есть Сам Утешитель, крепостию веры, как огнем, возжигающий душевные члены. И душа устремляется, пренебрегает (в таком состоянии) всякою опасностию в надежде на Бога, на крылах веры возносится над видимою тварию и бывает всегда как бы упоенною, в изумлении пред Божественною попечительноcтию, в несложном созерцании и невидимом рассматривании Божественного естества, приобучая ум быть внимательным к размышлению о тайнах Его. Ибо, пока не приидет Тот (Дух истины), Кто есть совершение таинств, и пока явно не сподобимся откровения оных, вера между Богом и святыми священнодействует неизреченные таинства, которых, по благодати Самого Христа, и мы да сподобимся, здесь – как в залог, а в самой действительной истине – там, во Царствии Небесном с любящими Его! Аминь.
(Слово 28.)
Чем приобретается духовное видение
Может быть, ты думаешь, что такое духовное видение приобретает кто-либо сим душевным видением? Не только невозможно сим душевным видением приять оное духовное, но даже нет возможности ощутить его и чувством или сподобиться его – кому-либо из ревностно упражняющихся в видении душевном. И если некоторые из них желают приблизиться к оному видению Духа, то, пока не отрекутся от сего душевного, и от всяких изворотов его тонкости и многосложных его способов, и не поставят себя в младенческий образ мыслей, дотоле не возмогут приблизиться, хотя мало, к видению духовному. Напротив того, великим препятствием бывают для них навык и понятия душевного видения, пока не изгладят сего мало-помалу. Оное видение Духа просто и не просиявает в помыслах душевных. Пока разум не освободится от помыслов многих и не придет в единую простоту чистоты, дотоле не возможет ощутить оного духовного видения.
Вот порядок сего видения – ощутить наслаждение оною жизнию оного века; посему охуждает оно помыслы многие. Сие душевное видение, кроме множества помыслов, не может познавать что-либо другое, приемлемое в простоте ума, по слову Изрекшего: «Аще не обратитеся, и будете яко дети, не… можете войти в царствие Божие» (Мф. 18:3). Но вот многие не приходят в простоту сию, а по добрым делам их уповаем, что соблюдается им часть в царствии небесном, так как из смысла евангельских блаженств, которые Господь изобразил различно, можно нам уразуметь, что сими блаженствами показал нам многие изменения в разных родах жития: потому что каждый человек, на всяком пути, каким шествует к Богу, сам всеми теми мерами (показанными в евангельских блаженствах) отверзает пред собою дверь небесного царствия.
Видения и откровения. Причины их явления
ВОПРОС. Что бывает причиною видений (духовных) и откровений: ибо иные имеют видения, а иные трудятся больше их, однако же видение не действует в них столько?
ОТВЕТ. Причин сему много. Одни из них – домостроительственные, имеют целью общую пользу, другие же – утешение, дерзновение и научение немощных. И, во-первых, все сие устрояется по милости Божией к людям; большею же частию устрояется сие ради троякого рода людей – или ради людей простых и крайне незлобливых, или ради некоторых совершенных и святых, или ради тех, которые имеют пламенную ревность Божию, отреклись и совершенно отрешились от мира, удалились от сожительства с людьми, оставив все, не ожидая никакой помощи от видимого, пошли во след Богу. На них-то нападает боязнь вследствие их уединения, или окружает их опасность смертная от голода, от боязни или от какого-нибудь обстоятельства и от скорби, так что приближаются они к отчаянию. Посему, если таковыми бывают утешения, а тем, которые превосходят их трудами, не бывает, то первая сему причина – непорочность и порочность, и именно совести 1. Вторая же причина, наверное, есть следующая: как скоро имеет кто человеческое утешение или утешение чем-либо видимым, то не бывает ему подобных утешений, разве по некоему домостроительству, ради общей пользы. У нас же слово об отшельниках; и свидетель сказанному один из Отцов, который молился об утешении, и услышал: «Достаточно для тебя утешения человеческого и беседы с людьми».
И другой некто, подобно сему, когда был в отшельничестве и вел жизнь отшельническую, ежечасно услаждался благодатным утешением; а когда сблизился с миром, взыскал по обычаю утешения – и не обрел, и молил Бога открыть ему причину, говоря: «Не ради ли епископства, Господи, отступила от меня благодать?» И ему сказано: «Нет, но потому, что Бог промышляет о живущих в пустыне, и их удостоивает таких утешений». Ибо невозможно, чтобы кто-либо из людей имел видимое утешение, а вместе приял и невидимое от благодати, Божественное и таинственное 2, разве по какому-нибудь, упомянутому выше, сокровенному домостроительству, которое известно в подобных случаях одному Домостроительствующему.
(Слово 21.)
Разница между видением и откровением
ВОПРОС. Одно ли и то же – видение и откровение, или нет?
ОТВЕТ. Нет. Они различны между собой. Откровением (вместо «откровением», может быть, надо читать «видением», как предлагает Никифор Феотокис) часто называется и то и другое. Ибо, так как обнаруживается сокровенное (и в том, и в другом), то всякое видение называется откровением. Откровение же видением не называется. Слово «откровение» большею частию употребляется о познаваемом, о том, что умом испытуется и уразумевается. Видение же бывает всякими способами, например, в изображениях и образах, как бывало древле ветхозаветным, в глубоком сне или в бодрственном состоянии, и иногда со всею точностию, а иногда как бы в призраке и несколько неявственно; почему и сам имеющий видение часто не знает, в бодрственном ли состоянии видит он или в сонном. Можно и чрез глас слышать о заступлении, а иногда видеть какой-либо образ, иногда же (видеть) яснее, лицом к лицу. И видение, и совместное пребывание, и вопрошение, а с ним и собеседование суть Святые силы, видимые достойными и творящие откровение. И таковые видения бывают в местах наиболее пустынных и удаленных от людей, где человек необходимо имеет в них нужду; потому что нет у него иной помощи и утешения от самого места. Откровения же, ощущаемые умом, при чистоте удобоприемлемы и бывают только совершенным и могущим разуметь.
(Слово 21.)
Воздаяние за помыслы и изволение воли
Воздаяние от Господа за доброе и лукавое бывает не по движению помыслов, а по твердости доброй воли и воли злой.
Бывают помыслы добрые и изволения добрые; бывают же помыслы лукавые и сердце лукавое. Первая степень (т. е. помыслы) есть движение, происходящее в уме подобно ветру, воздвигаемому в море и воздымающему волны; вторая степень (т. е. изволения добрые или лукавые) есть опора и основание. И по твердости основания, а не движению помыслов, бывает воздаяние за доброе и лукавое. Душа не бывает в покое от движения изменчивых помыслов. Если же за каждое из них, хотя не имеет оно основания в глубине сердца, назначишь воздаяние, то близок будешь к тому, чтобы тысячекратно в день переменять тебе и благое свое, и противное тому.
(Слово 58.)
Что помыслы приносят человеку?
Если памятование доброго, когда приводим это себе на мысль, обновляет в нас добродетель, то явно, что и памятование распутства, когда припоминаем о нем, обновляет в уме нашем срамное пожелание, потому что памятование того и другого показывает и начертывает в помышлениях наших разность самых воспоминаемых вещей, как бы перстом указует нам или на срамоту наших помыслов, или на высоту нашего жития, и укрепляет в нас помыслы и движения и десных и шуих. Мы бываем заняты ими в тайне ума нашего, и в этом мысленном занятии изображается удел жития нашего, так что по необходимости непрестанно видим самих себя. Итак, не одно сие занятие вредит тому, кто имеет оное, но с ним вместе вредит и видение, а также и памятование, восполняющее это собою. И не одно делание добродетели сильно вспомоществует тому, кто упражняется в сем делании, но и мысленное представление, образуемое припоминанием о лицах, подвизавшихся в добродетели.
А сие делает понятным, почему весьма многие, достигшие степени чистоты, сподобляются лицезрения некоторых святых всегда в ночном видении; и днем ежечасно в мысленном упражнении ума бывает для них источником радости видение сих святых, напечатлевшихся в душах их. И потому с горячностию приступают к деланию добродетелей, и в избытке западает в них пламень к вожделению оных. И говорят, что святые ангелы принимают на себя подобия некоторых досточтимых и благих святых, и в сонном мечтании показывают душе сии подобия, во время парения ее мыслей, к ее радости, обогащению и веселию, а днем постоянно приводят их в движение, когда рассматривает душа свои помыслы; и делание ее облегчается радостию святых, и от сего преуспевает она в течении своем. Так бывает и при непрерывности браней. Кто имеет привычку занимать свои мысли худым, тому, при содействии демонов, представляется это в подобии. Демоны принимают на себя подобие и показывают душе мечтания, приводящие ее в ужас. более при помощи дневного памятования, действуя посредством его. И иногда страшным сим видением, приводящим душу в ужас, скоро доводят ее до изнеможения и иногда представляют ей также трудность жития в безмолвии и уединении и иное что-либо.
Поэтому и мы, братия, что касается до внимательности к нашим памятованиям и заключения по оным о состоянии души нашей, начнем отныне постоянно рассуждать о различии занимающих нас памятований: какие из них останавливают на себе наше внимание, и какие тотчас отгоняем мы от себя, как скоро приближаются к мысли нашей – те ли, которые в нас по предумышлению бесов, повергающих эту пищу страстям, или те, которые от вожделения и раздражительности, или те, которые от святых ангелов, подающих нам мановение радости и ведения, а также памятования, пробуждающие нас помыслами во время приближения к нам святых ангелов, или те, которые в нас от впечатлений, предварительно принятых чувством, и которыми в душе возбуждаются помыслы, увлекающие к чему-нибудь одному Чрез познание же сего различия приобретем опытность в двух вещах: в усмотрении памятований и в делании напоминаемых ими дел, и постараемся, чтобы за тем и другим следовала определенная молитва.
(Слово 30.)
Восстановление себя в утерянной добродетели. Что задолжал ты Богу, то и возвращай Ему
Всякий недуг врачуется свойственным ему лекарством.
Посевай милостыню на смирении, и пожнешь милость на суде. Чем погубил ты доброе, тем снова приобретай оное. Овол задолжал бы Богу: вместо него не возьмет Он с тебя жемчужины; например, погубил ты целомудрие – Бог не примет от тебя милостыни, если пребываешь в блуде, потому что хочет от тебя святости тела, так как преступил ты заповедь. Ужели, думая оставить стяжание мира, будешь вести брань за что-либо иное? Оставил ты насажденное, и с другими разве пришел ратовать? 3
Святой Ефрем сказал, что во время жатвы не будешь противоборствовать зною зимними одеждами. Так каждый, что сеет, то и пожнет. И всякий недуг врачуется свойственными ему лекарствами. Ты, может быть, побежден завистию – для чего же усиливаешься бороться со сном? Пока проступок еще мал и не созрел, истреби его, прежде нежели распространится и созреет. Не предавайся нерадению, когда недостаток кажется тебе малым, потому что впоследствии найдешь в нем бесчеловечного властелина и побежишь перед ним, как связанный раб. А кто вначале противоборствует страсти, тот вскоре возгосподствует над нею.
(Слово 57.)
Геенна. Что она есть?
Если же это справедливо (как и действительно справедливо), то что несмысленнее или неразумнее такой речи: «Довольно для меня избежать геенны, о том же, чтобы войти в царство, не забочусь?» Ибо избежать геенны и значит это самое – войти в царство; равно как лишиться царства – значит войти в геенну. Писание не указало нам трех стран, но что говорит? «Егда… приидет Сын человеческий в славе Своей… и поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю» (Мф. 25:31, 25:33). Не три наименовал сонма, но два, – один одесную, другой – ошуюю. И разделил пределы различных обителей их, сказав: «и идут сии, т. е. грешники, в муку вечную, праведницы же в животе вечном» (Мф. 25:46) «просветятся яко солнце» (Мф. 13:43). И еще: «от восток и запад приидут, и возлягут… на лоне Авраамовом… во царствии небеснем; сынове же царствия изгнани будут во тьму кромешную,… где плач и скрежет зубов» (Мф. 8:11–12), что – страшнее всякого огня. Не уразумел ли ты из сего, что состояние, противоположное горней степени, и есть та мучительная геенна?
(Слово 58.)
Мучения в геенне есть раскаяние и бич любви Божией. Любовь для одних мучение, а для других отрада
Говорю же, что мучимые в геенне поражаются бичом любви! И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение вящшее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, страшнее всякого возможного наказания. Неуместна никому такая мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божией. Любовь есть порождение ведения истины, которое (в чем всякий согласен) дается всем вообще. Но любовь силою своею действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается друг другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших долг свой. И вот, по моему рассуждению, геенское мучение есть раскаяние. Души же горних сынов любовь упоявает своими утехами.
(Слово 18.)
Чем побеждать помысл гордыни
ВОПРОС. Если после многого труда, злострадания, борения, которое приял человек, помысл гордыни не стыдится приразиться к нему, потому что заимствует себе пищу в лепоте добродетелей его, и рассчитывает на великость понесенного им труда, то чем одолеть человеку помысл свой и приобрести в душе своей такую твердость, чтобы не покорилась она помыслу?
ОТВЕТ. Когда познает кто, что отпадет он от Бога, как сухой лист падает с дерева, тогда уразумевает силу души своей: то есть, своею ли силою приобрел он добродетели сии и перенес ради них все борения, между тем как Господь удерживал помощь Свою и попускал ему одному вступать в борьбу с диаволом, и не ходил с ним вместе, как обыкновенно участвует Он в борьбе в подвизающимися, и содействует им; тогда обнаруживается сила его; лучше же сказать, ясным делается поражение и затруднение его. Ибо со святыми всегда бывает Промысл Божий, охраняющий и укрепляющий их. Им побеждает всякий чин людей, если бывает в подвиге и в страданиях мученических и в прочих бедствиях, постигающих за Бога и ради Его претерпеваемых. И это ясно, очевидно и несомненно. Ибо как естество может победить силу щекотаний, непрестанно возбуждающихся в членах у людей, причиняющих им скорбь и очень сильных для того, чтобы преодолеть их? И почему другие желают победы и любят ее, но не могут одерживать оной при сильном противоборстве своем, напротив же того, каждый день терпят поражение от телесных щекотаний и пребывают в труде, в плаче и в изнеможении, трудясь о душах своих, а ты удобно возможешь понести притязания тела, которые столь люты, – и не приходить от того в большое замешательство? И как тело, в других случаях чувствительное к страданиям, и не терпящее уязвления тернием, уколовши его ноготь, может преобороть резание железом, переносить сокрушение членов и всякого рода муки, и не препобеждаться страданиями, не ощущая, как обычно естеству, даже различия сего в мучениях, если кроме естественной силы не приходит отынуду другая сила, отражающая от него лютость мучений? И поскольку заговорили мы о Божием Промысле, то не поленимся привести на память одну душеполезную повесть, возвышающую человека в борениях его.
Один юноша, по имени Феодор, у которого все тело подвергнуто было мучениям, спрошенный кем-то: «Чувствовал ли ты мучения?» отвечал: «Вначале чувствовал, а впоследствии увидел некоего юношу, который отирал пот моего борения, укреплял меня и доставлял мне прохладу во время страдания моего». О, как велики Божии щедроты! Сколь близка бывает благодать Божия к подвизающимся за имя Божие, чтобы им с радостию претерпевать за Него страдания!
Поэтому не будь непризнателен, человек, к Божию о тебе промышлению. Если, наконец, явно, что ты не победитель, а только как бы орудие, побеждает же в тебе Господь, и ты туне получаешь победное имя, кто возбраняет тебе и во всякое время просит той же силы, и побеждать, и приимать похвалу, и исповедоваться (приносить хвалу) Богу? Разве не слыхал ты, человек, сколь многие подвижники от сложения мира, быв непризнательными к сей благодати, пали с высоты жизни и с высоты подвигов своих? Сколько многочисленны и различны дары Божии роду человеческому сами в себе, столько же бывает различия в приемлемых дарах и соответственно степени приемлющих оные. Бывают меньшие и большие дары Божии; хотя все они высоки и чудны, но один превосходит другой славою и честию, и степень степени выше. И также: посвятить себя Богу и жить добродетельно есть одно из великих дарований Христовых.
(Слово 21.)
