Корона. Официальный путеводитель по сериалу. Елизавета II и Уинстон Черчилль. Становление юной королевы

2. «Гайд-Парк-Корнер». Король умер…

5 февраля 1952 года король Георг VI, последний император Индии и первый глава Содружества Наций, отправился бродить с ружьем по лесам и топям любимого Сандрингема. Сезон охоты заканчивался. Король всегда был метким стрелком. Вот и сейчас последними тремя выстрелами он убил трех зайцев и вернулся домой совершенно счастливым. А через несколько часов он скончался. Королю было 56 лет.

Утром камердинер не смог разбудить короля; ночью у него оторвался тромб. Это стало следствием радикальной операции по удалению легкого, которую он перенес в сентябре прошлого года, когда врачи безуспешно пытались остановить прогрессирующий рак. Вне круга королевских медиков только Уинстон Черчилль знал, насколько плохим было здоровье короля. Когда утром 6 февраля на Даунинг-стрит пришло известие о кончине монарха, Черчилль, как обычно, лежал в постели среди вороха бумаг государственной важности в пижаме и с сигарой в руке. Услышав скорбную весть, 77-летний премьер-министр разрыдался…

Начало февраля 1952 года. Принцесса Елизавета и герцог Эдинбургский любуются видом с моста на территории парка Сагана Лодж в Кении. Это была их первая остановка в длительном королевском турне, которое должно было пройти по Африке, через Цейлон (современная Шри-Ланка) и далее по Австралии и Новой Зеландии. Но тут пришли плохие новости под грифом «Гайд-Парк-Корнер».

«Плохие новости? – прорычал он. – Да хуже некуда!»

«Я попытался подбодрить его, сказав, что он поладит с новой королевой, – записал в дневнике его личный секретарь Джон Колвилл. – Но все, что он мог ответить, это что он ее не знает и что она еще дитя».

Начало февраля 1952 года. Принцесса Елизавета и герцог Эдинбургский любуются видом с моста на территории парка Сагана Лодж в Кении. Это была их первая остановка в длительном королевском турне, которое должно было пройти по Африке, через Цейлон (современная Шри-Ланка) и далее по Австралии и Новой

Смерть короля повлекла за собой серию формальных процедур, проводившихся под кодовым названием «Гайд-Парк-Корнер», «Уголок Гайд-парка». Они начались с телеграммы, направленной в Верховный комиссариат Великобритании в Найроби, Кения. Принцесса Елизавета приехала сюда со своим мужем герцогом Эдинбургским всего пять дней тому назад. Чета, заменившая больного короля, только что завершила первый этап тура по странам Британского Содружества. Из Африки они должны были направиться на Цейлон (современная Шри-Ланка), а затем в Австралию и Новую Зеландию.

Во втором эпизоде сериала «Корона» зрители становятся свидетелями захватывающих и весьма опасных приключений, в которые Елизавета попадает в последние часы своего пребывания в Африке. Особенно впечатляет сцена, когда принцесса с мужем пробираются мимо трубящих диких слонов к дереву, на котором расположен легендарный отель Treetops. Эта гостиница на самом деле находится на высоте 35 футов (10 метров) среди раскидистых ветвей гигантской смоковницы, которая растет в кенийском национальном парке Абердэр. Зрители могли подумать, что эта сцена – плод воображения создателя «Короны» Питера Моргана. Но на самом деле это реальный эпизод, основанный на воспоминаниях полковника Джима Корбетта, британского охотника, сопровождавшего в поездке королевскую чету.

«За свою долгую жизнь я видел немало смелых поступков, – рассказывал позднее Корбетт, – но немногие из них можно сравнить со случаем, которому я стал свидетелем 5 февраля [1952 года]. Принцесса и ее спутники, которые никогда раньше не ходили по африканскому лесу, в этот прекрасный день спокойно возвращались в гостиницу Treetops, когда услышали неистовый рев разъяренных слонов».

Личный секретарь Мартин Чартерис выбегает из британского пресс-центра, чтобы сообщить ничего не подозревающей Елизавете о смерти ее отца. Следующие этапы королевского турне пришлось отменить.

Королевская чета шла в джунглях по узкой тропе, которая была проложена носорогами, буйволами и слонами (и по-прежнему постоянно ими использовалась). В случае тревоги люди могли сойти с тропы, только поднявшись по лестницам, которые были прибиты к некоторым деревьям.

«Пробиваясь поодиночке сквозь густой кустарник, где видимость местами ограничивалась одним-двумя ярдами (1–2 метра. – Ред.), – продолжал Корбетт, – путешественники шли навстречу звукам, которые становились все более устрашающими. Когда они подошли к повороту тропы и увидели слонов, то обнаружили: чтобы добраться до безопасного места в отеле Treetops, им нужно приблизиться к слонам на расстояние менее десяти ярдов (около 10 метров. – Ред.)».

Как оказалось, огромная слониха таким образом защищала своего детеныша. «У меня кровь застыла в жилах», – рассказывал позже один из рейнджеров. Однако под прикрытием вооруженной охраны Елизавете с мужем все-таки удалось перейти поляну и подняться по лестнице в гостиницу. Через минуту принцесса уже показалась на балконе, откуда стала снимать слонов на кинокамеру. Так получилось, что рано утром 6 февраля 1952 года Елизавета II стала королевой в тот момент, когда находилась на ветвях гигантской африканской смоковницы. Этот момент показан в сериале «Корона» через образ великолепного африканского орлана. Он прилетает на террасу, где спит принцесса, некоторое время смотрит на нее – и улетает, будто его никогда и не было. Сцена основана на воспоминании другого свидетеля этих событий, коммандера Майкла Паркера, сослуживца герцога Эдинбургского, а позднее его личного секретаря. Однако, по его версии, эта сцена была несколько другой. Паркер уговорил Елизавету и Филиппа встретить восход солнца над джунглями, и как раз тогда появился орлан. Великолепная хищная птица парила над ними, будто приветствуя.

«Я никогда не думал об этом позже, – писал он, – но произошло это примерно в то же время, когда скончался король».

По странной причуде судьбы новая королева едва ли не последней в целом мире услышала новость о собственном восшествии на престол. Когда рано утром 6 февраля крайне важная телеграмма под грифом «Гайд-Парк-Корнер» достигла Найроби, верховный комиссар города вместе со значительной частью сотрудников уже уехал. Он отправился в Момбасу, чтобы попрощаться со своими высокими гостями, которые уезжали на Цейлон. Официальная книга кодов была у комиссара с собой. В Момбасе находились также тщательно упакованные и готовые к длительному путешествию вещи из официального гардероба Елизаветы, в том числе черные траурные наряды, которые всегда сопровождали членов королевской семьи. А телеграмма, отправленная в Букингемский дворец, гарантировала, что на борт королевского самолета, на котором на следующий день королева вернется в Лондон, будет доставлена черная шляпа.

Мартин Чартерис (1913–1999)

В первом сезоне сериала его роль исполняет Гарри Хадден-Патон.

Чудаковатый и насмешливый Мартин Чартерис видел главную задачу монархии в развлечении; по его мнению, она должна была «развернуть ковер счастья нации». С таким же чувством активной радости бывший подполковник корпуса королевских стрелков выполнял обязанности личного секретаря Елизаветы II как принцессы (1950–1952) и королевы (1972–1977). Двадцать лет перерыва Чартерис провел в качестве лояльного подчиненного Томми Ласеллса и Майкла Эдина. «Когда я встретил ее, то просто влюбился, – признавался он позже. – Она была такой молодой, красивой, верной своему долгу, в общем, эта женщина производила самое глубокое впечатление». С того дня, как Чартерис вступил в должность, в речах королевы стало гораздо больше юмора – новый спичрайтер явно обладал даром выражать словами мысли женщины, в которую он «просто влюбился». Это обстоятельство сделало еще более увлекательным интервью журналу Spectator, которое он дал после выхода в отставку. В нем он назвал принца Чарльза «плаксой», принцессу Маргарет – «злой феей», королеву-мать – «похожей на страуса, который прячет голову в песок», а Сару Фергюсон^[10] – «пошлой, пошлой, пошлой!». Вскоре после появления этого интервью в печати королева и королева-мать пригласили «дорогого Мартина» на обед.

В то время как телеграммы скапливались в офисе комиссариата, первым о происходящем узнал личный секретарь Елизаветы Мартин Чартерис. Он понял это, когда его неожиданно вызвали к телефону, пока он находился в Британском пресс-центре. Позднее он вспоминал, что в холле обнаружил ошеломленного, побелевшего от волнения журналиста, который тупо вертел в одной руке пачку сигарет. Телеграфное агентство Reuters только что передало важные новости из Лондона, которые, по мнению правительства, больше нельзя было скрывать. Именно Паркер, которого Чартерис предупредил из пресс-центра, был вынужден сообщить Филиппу в Сагана Лодж о кончине короля. «Он выглядел так, как будто на него уронили половину мира, – вспоминал потом Паркер. – Никогда в жизни я никого так сильно не жалел».

Филипп поговорил с женой наедине. «Он отвел ее в сад, – вспоминал Паркер. – Они медленно ходили взад-вперед по лужайке, и он все что-то говорил, говорил и говорил ей».

Когда Чартерис прибыл в Сагану, то обнаружил супругов в домике. Филипп лежал на диване, прикрыв лицо газетой Times. Глаза новой королевы покраснели, но слез видно не было. «Она сидела выпрямившись, полностью принимая свою судьбу», – вспоминал Чартерис. Он был поражен хладнокровием, с которым Елизавета настояла на том, чтобы лично написать телеграммы с извинениями тем, кто ждал встречи с ней на следующих этапах уже отмененного турне. Когда личный секретарь спросил ее, под каким именем она хочет править как королева, она быстро ответила: «Да под своим собственным – а как же иначе?»

Елизавета II уезжала из Саганы в тех же синих джинсах, которые носила в отеле Treetops. При этом она попросила трех присутствующих фотокорреспондентов не делать никаких фотографий. «Мы молча стояли рядом с домиком, наблюдая, как машины скрываются в облаках пыли, – вспоминал один из них, Джон Джочимсен, – и никто из нас так и не заснял этот исторический момент. Глядя на уезжавшую девушку, которая в одночасье стала королевой Великобритании, я почувствовал, что ее гложет скорбь. Она посмотрела на нас и просто подняла руку. Мы молча стояли, положив фотоаппараты на землю».

Как вспоминал камердинер Филиппа Джон Дин, во время долгого 19-часового ночного перелета в Лондон новая королева пару раз покидала свое место. Возвращаясь, она выглядела заплаканной, но слез ее никто не видел. Двоюродная сестра Филиппа Памела Маунтбеттен, которая участвовала в поездке как фрейлина, вспоминала, что Елизавета извинилась за то, что испортила захватывающий вояж по югу Тихого океана, которого все с нетерпением ждали. «Мне очень жаль, но всем нам придется вернуться домой», – произнесла она, когда они покидали Сагану.

В дальнейшем подчеркнутое нежелание Елизаветы II ставить себя выше всех станет характерной чертой ее сдержанного поведения как монарха. Другой характерной особенностью будет специфический суховатый юмор. Когда самолет наконец приземлился в аэропорту Хитроу, она посмотрела в окно и увидела множество больших черных служебных автомобилей.

«Смотрите-ка, – заметила она, – они прислали катафалки».

Многим запомнилась сцена из второго эпизода «Короны», действие которой происходит в салоне королевского винтового самолета DC-4. В вечерних сумерках 7 февраля видно, что в лондонском аэропорту стоят люди с непокрытыми головами. Соблюдая требования протокола, Томми Ласеллс поднимается на борт и не дает герцогу Эдинбургскому пройти вперед, чтобы вместе с супругой сойти по трапу на взлетную полосу.

«Нет, сэр, – говорит Ласеллс. – Если вы позволите, королева должна сойти первой».

Происходило ли все именно так на самом деле? Подробности до нас не дошли. Но такие или схожие кадры создают в наших глазах динамичный образ молодой королевы – не Елизаветы Маунтбеттен, не Елизаветы Виндзор, а образ совершенно новой личности, Elizabeth Regina, королевы Елизаветы. Именно она, одетая во все черное, и спускается в полном одиночестве по трапу самолета, чтобы встретиться с премьер-министром и правительством.

Как заметил видный дипломат сэр Эвелин Шакбург, «перед нами современная, из XX века, версия истории о том, как [лорд] Мельбурн мчался в Кенсингтонский дворец, чтобы упасть на колени перед королевой Викторией, которая встречала его в ночном платье».

Когда Елизавета наконец добралась до резиденции Кларенс-хаус, то первой к ней пришла ее бабушка королева Ма-рия – она прибыла сюда из расположенного по соседству особняка Мальборо-хаус. Всю свою жизнь Елизавета делала реверансы перед бабушкой, но теперь они поменялись ролями. «Ее старая бабушка и верная подданная, – с гордостью и скорбью рассказывала королева Мария, – должна была первой поцеловать ей руку».

На следующий день, 8 февраля 1952 года, состоялось первое официальное событие, в котором приняла участие новая королева. Это была встреча с членами Совета по престолонаследию, которая проходила в Сент-Джеймсском дворце.

«Из-за внезапной смерти моего дорогого отца, – обратилась она к собравшимся, – я призвана взять на себя обязанности и ответственность суверена… Мое сердце слишком переполнено, чтобы сказать больше, чем то, что я буду всегда работать, как работал мой отец на протяжении всего своего правления, буду поддерживать правительство, созданное в соответствии с Конституцией, во имя счастья и процветания моих народов, рассеянных по всему миру. Я осознаю, что в своей решимости последовать его блестящему примеру служения и преданности меня вдохновляют верность и привязанность тех, чьей королевой я была призвана стать… Я молюсь, чтобы Бог помог мне достойно справиться с этой трудной задачей, которая была возложена на меня в таком раннем возрасте».

«Появление королевы, – записал в своем дневнике будущий премьер-министр Гарольд Макмиллан, – низкие поклоны ее советников, твердый, но чарующий голос, которым она произносила свое обращение, и то, как она проходила через все церемонии, произвели на всех нас глубокое впечатление».

Британия все еще находилась в тисках жесткой послевоенной экономии, и Макмиллан посчитал, что собравшиеся в зале политики в своих темных сюртуках и полосатых брюках выглядели «весьма неряшливо и неопрятно»… Он также отметил, что, хотя новую правительницу провозгласили «Королевой Елизаветой II, Божией милостью Королевой этого Королевства и иных Ее владений и территорий», но шотландцы утверждали, что на самом деле она является королевой Елизаветой I. Дело в том, что до 1603 года Шотландия не входила в Объединенное Королевство, а предыдущая королева Елизавета величалась Елизаветой I Английской, и, таким образом, Елизавета II в Шотландии должна была именоваться Елизаветой I. (Позже Черчилль нашел в этом вопросе компромисс и договорился, что в Шотландии королевская символика будет иметь простую форму ER, Elizabeth Regina, королева Елизавета.)

«В зале присутствовало около двухсот членов Тайного совета Великобритании, – вспоминал Оливер Литтлтон, государственный секретарь по делам колоний. – Когда двери в зал открылись и вошла королева во всем черном, то все члены Тайного совета Великобритании внезапно стали казаться невероятно старыми, сгорбленными и бледными. Королева произнесла одну из самых трогательных речей, которые я когда-либо слышал, и я, как и многие другие, с трудом сдерживал свои чувства».

6 февраля 1952 года. Газеты сообщают о смерти короля Георга VI. «Наконец, – заявил Уинстон Черчилль, – смерть нанесла ему дружеский визит. Проведя день – полный счастья и солнечного света день – за любимым занятием и пожелав спокойной ночи своим близким, он заснул в том настроении, которое отличает всякого, кто, сохраняя страх перед Богом, может только надеяться на такую кончину».

Совет по престолонаследию созывается только один раз, в начале правления нового монарха. Он состоит из членов Тайного совета Великобритании (многие из них являются бывшими или действующими членами Кабинета министров), высших сановников государства, лорда-мэра и олдерменов лондонского Сити, некоторых высокопоставленных гражданских служащих и представителей Британского Содружества. Основная роль совета заключается в подготовке и подписании Декларации о престолонаследии, которую впоследствии зачитывают с балкона Сент-Джеймсского дворца и в других местах по всей стране.

«Это было очень трогательное событие, – писал Винсент Мэсси, новый генерал-губернатор Канады. – Хрупкая женщина, одетая в глубокий траур, одна вошла в большой зал и с сильными, но полностью контролируемыми эмоциями в точности выполнила самые сложные процедуры, предписываемые Конституцией. Свои речи она произносила идеально. После этого принц Филипп… тихо сделал шаг вперед и вышел вслед за ней».

Тем временем «мятежники» из кабинета Черчилля обдумывали глобальные политические последствия смены монарха. Сложилась фракция из высокопоставленных консерваторов во главе с министром иностранных дел сэром Энтони Иденом, члены которой полагали, что 77-летний премьер-министр теряет хватку и что его следует заменить более молодым и более динамичным лидером – фактически самим Иденом. На следующий день после кончины короля Черчилль проспал и не смог вести заседание Кабинета министров, которое сам же и созвал. По словам Гарольда Макмиллана, произошло это потому, что Черчилль «очень устал» и был переполнен «вчерашними эмоциями». Полагая, что воцарение новой, молодой королевы покажет все слабости старого воина, его критики с нетерпением ожидали выступления Черчилля по радио, которое ему пришлось готовить в кратчайшие сроки. Они были уверены, что, восхваляя покойного короля, он обязательно перепутает какие-то слова или потеряет ход мысли.

В какой-то момент показалось, что так и будет. «Друзья мои, никому из министров… – произнес Черчилль в прямом эфире радиостанции Би-би-си 7 февраля 1952 года, а потом вдруг остановился в явном замешательстве. – Я полагаю, что никому из министров… Я уверен, что никому из министров не довелось провести столько времени с королем в годы войны, сколько мне».

Фактически заминка Черчилля только усилила искренность слов, которыми он отдавал дань уважения скончавшемуся монарху, и накал эмоций, когда он говорил о новой эпохе королевы Елизаветы. Эта речь, которую Черчилль назвал «За доблесть» (девиз креста Виктории, высшей награды Великобритании за героизм, проявленный в боевой обстановке), оказалась триумфальной и встала в один ряд с другими его великими выступлениями, которыми он объединял страну в самые мрачные дни Второй мировой войны.

В заключительных сценах серии «Гайд-Парк-Корнер» изображены критики Черчилля – Энтони Иден и Роберт Сесил, пятый маркиз Солсбери и глава палаты лордов, а также лейборист Клемент Эттли, бывший премьер-министр и лидер оппозиции. Мы видим, как они воспринимают великолепное выступление премьер-министра. Им становится ясно, что Черчилль будет главой первого правительства Елизаветы II – по крайней мере, пока он ассоциируется у нее с памятью об отце, которого она и страна потеряли.

«В эти последние месяцы, – сказал он в микрофон, – король шел под руку со смертью, как будто смерть была его компаньоном, знакомым, тем, кого он знал в лицо и не боялся. Наконец смерть нанесла ему дружеский визит: проведя день – полный счастья и солнечного света день – за любимым занятием и пожелав спокойной ночи своим близким, он заснул в том настроении, которое отличает всякого, кто, сохраняя страх перед Богом, может только надеяться на такую кончину»^[11].

«Друзья мои, никому из министров… Я полагаю, что никому из министров… Я уверен, что никому из министров не довелось провести столько времени с королем в годы войны, сколько мне. Я следил за тем, чтобы он был в курсе всего. На меня произвело неизгладимое впечатление то, как он справлялся с ежедневным потоком государственных бумаг, внимательно и тщательно изучая каждую из них…

Георг VI правил 15 лет, и какой бы сложной ни была ситуация внутри страны или за рубежом, он никогда не пренебрегал своими обязательствами ни перед государством, ни перед семьей. Он заслужил, чтобы, провожая его в последний путь, члены всех работавших при нем правительств и все его подданные говорили о нем только добрые слова.

11 февраля 1952 года. Гроб с телом короля Георга VI в сопровождении почетного караула прибывает на вокзал Кингс-Кросс в Лондоне из Сандрингема, где он два дня покоился в местной церкви.

Друзья мои, в эту скорбную минуту мы обращаемся со словами соболезнования и сочувствия к его супруге и вдове [королеве Елизавете, отныне королеве-матери]… Сегодня вечером наши сердца наполнены сочувствием к этой отважной женщине, в чьих жилах течет кровь знаменитого шотландского рода, женщине, которая поддерживала короля Георга во всех его трудах и начинаниях, которая воспитала двух очаровательных дочерей, оплакивающих сейчас вместе с нами своего отца. Пусть ей будет дарована сила вынести свое горе!

Теперь, оставляя в стороне прошлое, я должен обратиться к будущему. Наши королевы были выдающимися правителями. Под их началом наша страна пережила некоторые из величайших периодов своей истории. Теперь, когда в возрасте 26 лет на трон восходит вторая королева Елизавета, мы вспоминаем о событиях далекого прошлого – тогда, почти 400 лет назад, на троне оказалась женщина, которая воплощала собой величие и славу Елизаветинской эпохи и во многом была их источником.

В детские годы королева Елизавета Вторая, как и ее предшественница, даже не подозревала о том, что ей предстоит взойти на трон. Но мы уже хорошо знаем ее и понимаем, какие таланты ее самой и ее супруга, герцога Эдинбургского, так взволновали единственную часть нашего Содружества, которую она успела посетить к этому времени. Она уже была провозглашена королевой Канады, а сейчас на верность ей присягаем также и мы. За нами последуют и все остальные, и завтра, когда будет официально объявлено о ее восшествии на престол, она получит власть над своей родной страной и всеми остальными частями Британского Содружества Наций и Британской империи.

Меня, человека, чья молодость пришлась на безмятежные годы славной Викторианской эпохи, наверняка охватит глубокое волнение, когда я снова произнесу молитву и слова нашего национального гимна: „Боже, храни королеву!”»^[12]

Там ее препроводили к гробу отца, который стоял в местной церкви, где местные жители и работники поместья отдавали ему дань уважения. В свой последний путь до Лондона покойный король отправился со станции Вулфертон, графство Норфолк. Елизавета (справа) следовала за ним.

11 февраля 1952 года. После возвращения из Африки 7 февраля новая королева Елизавета II отправилась в Сандрингем, чтобы побыть со скорбящими матерью и сестрой.

Табак

Пагубная привычка королей

Заболевший раком легких король Георг VI был четвертым британским монархом XX века, который умер от болезни, связанной с курением.

Его дедушка король Эдуард VII (которого в семье звали Берти^[13]) был страстным любителем табака. Еще будучи принцем Уэльским, он много сделал для популяризации курения сигар, поддерживая мнение своего знакомого, драматурга Эдварда Булвер-Литтона: «Хорошая сигара – это такое же утешение для мужчины, как хорошая порция рыданий – для женщины». В 1878 году принц, который в день выкуривал 12 больших сигар и 20 сигарет, дал лондонской табачной компании Benson & Hedges статус поставщика британского королевского двора. Его мать королева Виктория была очень недовольна таким поступком. На протяжении всего ее долгого правления при дворе было строго запрещено курение сигар, трубок и сигарет. Лишь в конце ужина, который проходил вечером после смерти королевы 22 января 1901 года, Берти с нескрываемым восторгом заявил: «Джентльмены могут курить!» В возрасте 59 лет, когда Эдуард VII взошел на престол, он был чрезвычайно тучным и страдал от эмфиземы и хронического бронхита. Он пережил несколько сердечных приступов и в конце концов умер от пневмонии в 1911 году в возрасте 69 лет.

Король Георг VI с трубкой в руках посещает национальный парк Натал во время королевского турне по Южной Африке, которое он совершал в апреле 1947 года вместе со своей дочерью принцессой Елизаветой.

Его менее колоритный наследник, король Георг V, также разделял пристрастие отца к сигаретам, его даже часто принимали за бородатого моряка, изображенного на пачках сигарет Player’s Navy Cut. Большую часть жизни он страдал от бронхита и многочисленных заболеваний легких и скончался в январе 1936 года в возрасте 68 лет от респираторно-вирусной инфекции.

Эдуард VIII, старший сын Георга V и его наследник, отрекшийся от престола в декабре 1936 года, редко фотографировался без сигареты, которую элегантно держал в губах или пальцах. Как герцог Виндзорский он отказывал рекламным компаниям, которые хотели, чтобы он продвигал их продукцию. Однако когда во время Второй мировой войны бывший король стал генерал-губернатором Багамских островов, он присоединился к жене, которая дала согласие использовать свое имя для рекламной кампании сигарет Chesterfield. «Наши исследования показывают, – писала герцогиня Виндзорская из столовой организации United Services в Нассау в 1943 году, – что курильщики стабильно отдают предпочтение Chesterfield перед всеми остальными брендами, причем в пропорции четыре к одному».

В 1920-х годах принц Уэльский, будущий король Эдуард VIII, редко фотографировался без сигареты, которую элегантно держал в губах или пальцах.

«Герцогиня, американка по происхождению, – рассказывалось в рекламе компании Chesterfield, – усердно трудится в столовой Нассау, к радости как американских военнослужащих, так и их союзников. Она делает все, чтобы гости чувствовали себя как дома: готовит яичницу с беконом, разносит подносы и раздает сигареты». Герцог Виндзорский умер от рака горла на вилле Виндзоров под Парижем в 1972 году, а герцогиня – 14 лет спустя. Она страдала от слабого кровообращения, за которым последовали деменция и потеря речи.

Судя по яркой рекламе сигарет Chesterfield, в 1943 году герцог Виндзорский и его супруга были совершенно счастливы.

Вдова Георга V, королева Мария, заядлая курильщица, умерла в 1953 году от рака легких в возрасте 85 лет. Принцесса Маргарет, которая выкуривала по 30 сигарет в день в течение многих лет и страдала от мигрени, ларингита, бронхита, гепатита и пневмонии, умерла от сердечного приступа в 2002 году, ей был 71 год. Считается, что, именно принимая во внимание все эти печальные истории, принц Чарльз, решительный противник курения, добился в 1990-х годах отзыва статуса поставщика королевского двора у табачной компании Gallagher, которая в XX веке производила такие марки сигарет, как Benson & Hedges, Silk Cut, Kensitas, Senior Service и др. По предложению сына Елизавета II отменила поставку в королевские дворцы всех курительных принадлежностей. В 2000 году, то есть после 122 лет «табачной истории», королевский герб окончательно исчез с упаковок любых британских табачных продуктов, в том числе сигар или сигарет.

КОРОЛЕВА ВИКТОРИЯ (1837–1901)

КОРОЛЕВА АЛЕКСАНДРИНА, КОРОЛЬ ДЭВИД И ДВА КОРОЛЯ АЛЬБЕРТА

БРИТАНСКИЕ МОНАРХИ, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ НОСИТЬ ДРУГИЕ ИМЕНА.

Решение Елизаветы II править под своим собственным именем было довольно необычным для современной истории британской монархии.

Ее прапрабабушка, королева Виктория (1837–1901), получила при крещении имя Александрина Виктория – в честь ее крестного отца, русского царя Александра I, и матери, Марии Луизы Виктории Саксен-Кобург-Заальфельдской. В детстве в семье ее звали Дрина, а в документах о коронации, подготовленных в первый день ее правления, она провозглашалась королевой Александриной Викторией. Но новая королева настояла на том, чтобы использовалось только имя Виктория, потому что она была очень привязана к своему второму имени^[14]. Этот выбор поддержал ее дядя и предшественник король Вильгельм IV по прозвищу Король-моряк. Вильгельм полагал, что флоту это имя понравится: моряки будут делать татуировки с портретом Виктории и ее именем, считая, что их королева была названа в честь знаменитого флагмана эскадры Нельсона – Victory.

КОРОЛЬ ЭДУАРД VII

(1901–1911)

ГЕОРГ V

(1911–1936)

Прадед Елизаветы, король Эдуард VII (на троне c 1901 по 1911 г.), при рождении был назван Альбертом-Эдуардом в честь своего одаренного, но рано умершего отца, принца-консорта Альберта. В знак сыновнего уважения новый король в 1901 году предложил Совету по престолонаследию, чтобы имя Альберт и сочетание «Альберт Добрый» впредь относились только к одному человеку – его отцу. Однако биографы – современники монарха, любившего пошутить, предположили нечто прямо противоположное: Берти просто мечтал расстаться с именем отца, который никогда не был к нему достаточно добр.

Дед Елизаветы, Георг V (1911–1936), оказался среди современных предшественников королевы исключением из правил: он правил под тем именем, которым в семье его называли в детстве.

ЭДУАРД VIII

(1936)

ГЕОРГ VI

(1936–1952)

Эдуард VIII (1936) был крещен как Эдуард Альберт Кристиан Георг Эндрю Патрик Дэвид. Последние четыре его имени принадлежали святым покровителям Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса. Родители решили называть его Дэвидом – возможно, в связи с тем, что он должен был стать принцем Уэльским. В 1911 году это и произошло. Став принцем Уэльским, он немного изучал валлийский язык, но как принц и король предпочел имя Эдуард, которое громче звучало в английской истории.

Отец Елизаветы, Георг VI (на троне с 1936 по 1952 г.), ранее принц Альберт, герцог Йоркский, в своей семье был известен под именем Берти, как и его дед Эдуард VII. Но когда после тревог и волнений, связанных с отречением старшего брата, ему пришлось выбирать собственное тронное имя, он счел разумным подчеркнуть преемственность не с ним, а со своим популярным и внушающим уважение отцом, основателем династии Виндзоров королем Георгом V.

Принято считать, что наследник королевы Елизаветы II, названный при крещении Чарльзом Филиппом Артуром Джорджем, в должное время будет провозглашен Его Величеством королем Чарльзом (Карлом) III. Однако не исключено, что он может отдать дань уважения своему деду (и прадеду) и принять тронное имя король Георг VII. Два других достойных варианта имени – Филипп и Артур.

6 февраля 1952 года новая королева Елизавета II покинула усадьбу Сагана Лодж, Кения, и направилась обратно в Лондон. Она попросила ее не фотографировать. «Я почувствовал, что королеву гложет печаль. Она посмотрела на нас и просто подняла руку. Мы молча стояли, положив фотоаппараты на землю», – вспоминал один из фотографов.