Парни из Манчестера. Я за твоей спиной

Глава 11

Зверюга

Когда в девять часов Пайпер начинает шуршать за дверью, Гэри становится неловко. С утра он не знал даже, как смотреть Фло в глаза, – а она ведь даже не задавала вопросов, просто подвинула в его сторону чашку с кофе и таблетки. Это расстроенное лицо, припухшее от слез, до сих пор перед глазами.

Вчера он повел себя уебищно: наорал, стену проломил, нажрался, как свинья. Еще и Пайпер в это втянул – как только в голову пришло позвонить и потребовать, чтобы она его забрала хер знает откуда? Она даже ехала долго – еще бы, из Бруклина на окраину Бронкса. А теперь и перед Фло стыдно, и перед Пайпер неудобно. Это что, так нервы проявляются?

Он взрослый, и нужно держать себя в руках. И Гэри держит, пиздец как держит, он не бьет людей, даже не слишком громко орет на них. А тут сорвался, как пацан, хотя знал заранее, что Фло его объяснение про Марокко не примет. Да и отчасти она права, нормальные люди не живут с таким количеством секретов друг от друга.

– Мистер Барнс? – показывается в дверном проеме сонное лицо Пайпер. – Вам кофе сделать?

– Не нужно, – отвечает он, сглатывая подступивший стыд. Забыл ей вчера сказать, чтобы выспалась.

Пайпер исчезает, оставляя после себя тянущее чувство вины. Ну что ты за свинья, Барнс? Заставил таскаться по городу ночью, домой ему, видите ли, не хотелось. А она ведь приехала так вовремя, когда до случайной драки оставалось пальца два виски.

Мобильник звонит все утро, отвлекая от дел. Гэри обещал Леону, что сдаст квартальный отчет до конца дня, а еще нужно в аэропорт пораньше сбежать. Брать трубку не хочется, но, если не взять, через минуту тот же звонок раздастся у Пайпер. И в чем тогда смысл?

Когда его наконец оставляют в покое, Гэри поднимается и выходит из кабинета.

Пайпер сидит за своим столом и бессмысленным взглядом смотрит в ноутбук. Она даже не замечает, что он вышел, и, не скрываясь, зевает во весь рот, еще больше похожая на подростка, чем обычно. Как там ее Макрори называет, малая? Ей подходит.

– Ты, может, домой пойдешь? – предлагает Гэри. – У меня на сегодня свои дела.

Она вздрагивает и поворачивается к нему, прикрывая рот рукой. Все еще боится его, да? Вчера вот не боялась.

– Вы говорили, в четыре встреча будет, на которой я нужна, – она быстро сверяется с календарем.

Черт, и точно. Нужна. Он обещал себе больше вовлекать Пайпер в важные задачи – девчонка смышленая, может выйти толк. Она лихо научила Макрори делать свои отчеты вменяемыми, чем очень помогла спокойствию Гэри. Ну и лицу Макрори, конечно, потому что пару раз тот за малым не отхватил.

– Тогда заканчивай то, чем сейчас занимаешься, и зайди ко мне. Задача есть.

Она появляется через пятнадцать минут с ежедневником в руках, куда бодрее, чем была. На секунду даже хочется передумать и попросить ее помочь с отчетом, но стыд снова больно щипает изнутри.

«Ты, пьяная скотина, вытащил ее ночью и таскал по городу. Она спала три часа».

– Мистер Барнс? – Пайпер неловко переступает с ноги на ногу в проходе. – Вы говорили, для меня есть задача?

– Да, положи мне на стол телефон и ежедневник.

Гэри достает из шкафа плед и подушку. Не думал, что они еще пригодятся – оставил как память о тех временах, когда они только начинали и часто ночевали в офисе. У каждого были своя подушка и плед, кроме Леона. Тот либо ехал домой, либо вообще не спал. Машина.

– А зачем это? – Голос у Пайпер подрагивает.

Ну да. Как-то тупо он сейчас выглядит с этим пледом. Гэри поднимает глаза и замечает, что ее всю трясет. Это она сейчас о чем подумала? Ох, черт…

– Тебе нужно выспаться, – говорит он быстро, пока Пайпер не успела хлопнуться в обморок. – Я сейчас запрусь поработать, а ты ложись на диван и поспи нормально. Разбужу, как время придет.

Она смотрит то на него, то на плед у него в руках. Открывает было рот поспорить, но быстро передумывает. Пайпер медленно проходит к дивану и аккуратно касается его, как будто до сих пор не верит.

– Я только что выпила кофе, – робко говорит она.

– Как минимум просто отдохнешь.

Она недоверчиво садится на диван, и Гэри протягивает ей подушку.

– Мистер Барнс, – тянет она, хватаясь пальцами за край подушки, а в глазах плещется сомнение, – это как-то неудобно.

– Послушай. – Он опускается на корточки, оказываясь прямо перед ней.

Слишком близко: она вздрагивает. Когда-нибудь это пройдет, но до того момента, кажется, еще далеко.

– Ты вчера здорово помогла мне, Пайпер, – Гэри старается смягчить тон, но с непривычки получается херово, – и я вижу, как ты устала. Ты мне в четыре нужна бодрая, так что просто отдохни. Хорошо?

– Ладно, – выдыхает она и послушно укладывается.

Барнс поднимается, накрывает ее пледом и не может сдержать улыбку, когда Пайпер просовывает руку под подушку и устраивается поудобнее. Неожиданно хочется обнять ее, пропустить между пальцев рыжие волосы и убедиться, что это они так вкусно пахнут чем-то цитрусовым. Гэри замирает на секунду, борясь с этим желанием. Вот уж чего делать точно нельзя – и откуда это вообще взялось?

Пайпер и ее бодрости от кофе хватает минут на пять. Пару раз он ловит на себе внимательный взгляд, но отвлекаться нельзя: надо сдавать отчет. Он бросает взгляд на дверь – точно запер? Ее мобильник вместе со своим убирает подальше, чтобы не нервировали.

Когда он в следующий раз проверяет, Пайпер уже спит, вцепившись в плед. Ее лицо расслабляется, и она выглядит еще красивее, с этими веснушками и немного вздернутым носом.

В тишине закрытого кабинета, где слышны только клики мышки и тихое сопение, Гэри вдруг чувствует себя особенно хорошо и спокойно. И отчет нормально складывается и даже быстро идет. Конечно, когда никто его не отвлекает.

– Монахи вообще-то сосут, – сообщает Пайпер невпопад, заставляя его напрячься.

Она все еще спит: глаза закрыты, волосы упали на лицо, закрывая его наполовину. Во сне разговаривает, что ли?

– Так что ты тоже сосешь, – обиженно добавляет она.

– Как скажешь, малая, – улыбается Гэри, пытаясь вернуться к отчету.

– Сколько можно спасать ваши задницы?

– Вот и я о чем, – он хватает мышкой один из графиков и перетаскивает его в файл, – вот и я о чем говорю.

* * *

Самолет вроде бы мягко садится, но толчок все равно заставляет подорваться в панике. Проходит несколько долгих секунд, прежде чем Гэри вспоминает, где он и как здесь оказался.

Спал он всего часов шесть, еще и сидя, тело затекло и теперь ноет. А все равно выспался, энергии дохера. Хочется побыстрее закончить дело: только теперь он чувствует, что без этого не может двигаться дальше.

Лишь бы все прошло нормально, тогда уже завтра он будет дома, с Фло. Они со всем разберутся и начнут в конце концов жить нормально. Может, даже поженятся, если она еще куда не залезет.

– Добро пожаловать в Марокко, – улыбается офицер на паспортном контроле, почему-то заставляя нервничать. А ведь вроде еще сделать ничего не успел.

– Спасибо, – отвечает Гэри.

Пайпер расписала ему целую памятку. Он просил этого не делать, но эта девчонка упрямее, чем кажется. Судя по первому пункту, машина уже должна ждать его у аэропорта. Но ничего даже похожего на «Джетту» или вообще на «Фольксваген» не видно – парковка с названием нужной компании пуста.

Гэри заходит на второй круг, расхаживая по размеченным линиям и сверяясь с памяткой – нет, название компании понял правильно. Он даже находит офис в аэропорту, но там закрыто. По местному времени только восемь утра – может, позже приходят?

Когда он обнаруживает себя в третий раз стоящим на пустой парковке, телефон в кармане начинает жужжать. Номер на экране ему не знаком.

– Господин Барнес! – вопит в трубку мужской голос с сильным акцентом. Гэри морщится: ненавидит, когда коверкают его имя. – Миллион извинений, мы вот прямо сейчас видели ваш заказ, компьютер этот – дитя дьявола! – ничего не показывает вовремя. Машина сейчас занята, но у нас есть другая. Лучше! Сильно лучше!

Он не дает и слова вставить в свою речь – говорит и говорит. Гэри иногда теряет его ход рассуждений за невыносимым акцентом, но главное понятно: «Джетты» ему не видать. Вариантов, впрочем, у него нет – все остальные офисы с прокатом автомобилей тоже закрыты.

Не международный аэропорт Касабланки, а какая-то жопа мира.

– Давайте уже любую машину, – отвечает Гэри, грубо прерывая спич. – Как быстро сможете приехать?

– Уже в пути! Десять минут, господин Барнес!

На часах половина девятого – час, как он должен был уехать. Это бесит до скрежета зубов: стоило подумать самому, а не полагаться на интернет. Ни он, ни Пайпер не были в Марокко – значит, не знали, что никакие сайты тут нормально не работают. Они в Нью-Йорке-то нормально не работают: то «Убер» заплутает, то деньги не дойдут. А тут Марокко.

Откуда-то сбоку раздается до необычного знакомое рычание старого мотора, и на парковку рядом с ним въезжает разбитая и потрепанная жизнью, но все еще живая «Альфа-Ромео».

– Здравствуйте! – Пожилой араб с трудом выбирается с водительского сиденья. – Господин Барнес? Это вы?

Сердце у Гэри падает куда-то в пятки: это та же модель. Того же цвета. И он жил последние семь лет, надеясь, что больше не увидит такую машину никогда в жизни.

Сраная красная «Альфа-Ромео». Нихуя не заметная.

Оррелл, 2011

В Оррелле они доезжают до автомастерской, уже закрытой для остальных. У Леона каким-то образом оказываются ключи от нее – и Гэри даже не будет спрашивать, откуда. У того две сотни знакомых по всему центральному западу, всегда кто-нибудь нужный да находится.

Не успевают они заехать во двор, как Тыковка отделяется от ворот в мастерскую, радостно размахивая руками. Его, видать, вообще их конспирация мало заботит. Он настолько любит ретро-машины, что в жизни не упустил бы шанса посидеть за рулем этой малышки. Джек глушит мотор и поворачивается к Гэри:

– Тебе нужно найти себе девчонку, которая будет смотреть на тебя так же, как Тыковка на тачки. На меньшее не соглашайся.

Он нервно ржет над собственной шуткой, пока они выбираются на улицу.

– Вы опоздали на двадцать минут. – Приглушенный голос Леона отлично слышен в ночной тишине.

Он делает пару шагов из темноты и останавливается: тело напряжено, как перед прыжком. Но лица не видно, разве что очки поблескивают.

– Бак был пустой, заехали в Бикерстафф заправиться. Сюда не дотянули бы.

– Ну что за конфетка, – с завистью шепчет Тыковка, нежно пробегая пальцами по капоту. – Выглядит как новенькая, в жизни не скажешь, что старушка. Смотри, какой бампер мощный, красивый… Леон, мы можем ее оставить? Пожалуйста!

Джек и Гэри давятся смехом: каждый раз так, как только им попадается что-то более-менее редкое. С этой они и сами были бы не против, но все равно Тыковка смешной. Как будто щенка домой притащил.

– Нет, – спокойно отвечает Леон и поворачивается к Гэри. – Где взяли бензин?

– Не на заправке, – успокаивает тот. – Взяли канистру у знакомого старика.

Леон застывает, игнорируя чуть ли не обнимающего машину Тыковку, и Гэри понимает немой вопрос.

– Не сдаст. Параноик, копов ненавидит всей душой. Вернемся – я его еще раз навещу.

– Уверен?

– Да.

Помедлив еще пару секунд, Леон кивает. Он выходит на свет и быстро осматривает машину.

– Сколько залили?

– Пять галлонов, считай, полбака.

– Факбой, – Леон поворачивается, – что с расходом? Сколько протянете?

– До Карлайла дотянем железно, дальше опаснее, – прикидывает Джек. – Но мы и на полном баке до Абердина не дотянем.

– Понял. Тогда грузим нам канистры пока, в Карлайле делаем остановку. Том, меняй номера.

– Иду, – расстроенно отзывается Тыковка.

Леон отводит Гэри в сторону и задумчиво озирается. Улица пуста, ни в одном окне даже свет не горит – Оррелл спит в такое время.

– Что с Факбоем? – тихо спрашивает Леон. – Почему его трясет?

– Сам видишь, отклонились от плана. Ему не понравилось меня в орешнике ждать.

– Уверен, что вы можете продолжить?

– Да. Он вполне в себе, вести может. Если что, я заменю.

– Хорошо, – говорит Леон после небольшой паузы, – тогда смотри: в Шевингтоне ремонт дороги, так что вам нужно сделать крюк через Уиган.

– Понял, – кивает Гэри. – Меньше светимся в окрестностях.

– Сойдемся после Престона. Если что-то пойдет не так, остановитесь на повороте на пятьдесят пятое, мы вас сменим.

Леон выглядит встревоженным, и это состояние передается Гэри. Хотя пока у них почти не было проблем: из Ливерпуля они уже уехали, и это главное. Теперь из нервного остается буквально пара постов, которые нужно проехать незаметно.

– Вообще, если чутье тебе скажет, что что-то не так, останавливайся, – вдруг говорит Леон. – Твоему чутью я доверяю.

– Оно мне так говорит с тех пор, как я ее увидел, – Гэри машет в сторону машины, – тачка сама палится.

– Именно. Никому до утра и в голову не придет, что ее можно угнать, – отвечает тот. – Даже безопаснее выходит. Считай, самая незаметная машина сейчас.

– Ага, нихуя она, конечно, не заметная.

Глава 12

Зверюга

Тачка кряхтит, как старый дед, и вот-вот грозится развалиться прямо под ним. Гэри слышит эти тяжелые вздохи с того момента, как садится в нее, и ему даже жаль бедную рухлядь. Она должна спокойно разгоняться до сотни миль в час, но еле выдерживает шестьдесят.

Удивительно, что машина вообще на ходу, потому что мужик, который ее впарил, явно не относился к ней как к винтажной тачке – это, мать ее, «Альфа-Ромео», которую ушатали в хламину. Потертый салон, рулевой привод расшатан, кардан нездорово стучит. Ей бы хоть до Эмлиля доехать.

Как бы Гэри ни воротил нос при виде шильдика «Альфа-Ромео», нельзя не признать, что любой тачке нужен должный уход. А эта просто не заслуживает такого скотского отношения: старушка все еще на ходу, хотя какой-нибудь «Фиат» уже сгнил бы в канаве.

Трасса пуста, но сейчас особенно не разгонишься: был бы фольц, который Гэри заказывал, уже был бы под Марракешем. Телефон почти не ловит интернет, но Пайпер предусмотрительно загрузила карту, так что навигатор работает сносно, хоть и показывает километры вместо привычных миль.

Она вообще сделала гораздо больше, чем от нее требовалось: сам бы он в жизни не догадался. И памятку на бумаге записала, и карту загрузила, и маршрут предустановила – все, что могла, сделала. Чувствуется, как серьезно она относится к его заданиям, и от этого в душе разливается непривычное тепло: сейчас таких сотрудников мало.

Что это, интересно? Воспитание? Гены? А может, и то, и другое. Гэри видал эмигрантов первого поколения: им приходится работать больше, чем людям, которые родились в Америке. Или в Британии, хотя там еще хуже. По соседству с ними в Манчестере жила семья по фамилии Наим, и отец работал на двух, иногда на трех работах, чтобы прокормить свою ораву. Многим тогда было тяжело, но им… Им куда тяжелее.

Так что вполне может быть, что родители научили Пайпер работать своим примером, и теперь из нее получается отличный ассистент. Хотя Макрори все равно нужно отучить звонить ей по ночам – нехер пользоваться такой удачей.

Гэри не сразу замечает, что говорит с собой вслух. Он понимает, что рассуждения о Пайпер и той семье в Манчестере просто отвлекают его от главных мыслей, которые неожиданно становится нервно думать. И он рад этому, действительно рад.

Когда мимо проплывает указатель с надписью «Марракеш», грудь сковывает тревогой. До Эмлиля остается каких-то семьдесят километров, и каждый из них тянется долго и нудно, как будто время и расстояние кто-то замедляет, не дает ему идти своим ходом. Каждый стон тачки становится слышнее.

Эд Гилхам.

Это имя все чаще всплывает в голове. Гэри до сих пор не знает, это его отец или нет. При этом за неделю он до того привык к мысли, что убьет Эда Гилхама, что даже не представляет, что будет делать, если тот окажется другим человеком.

Марракеш остается позади. Шестьдесят километров до Эмлиля.

Гэри все еще не решил, как он это сделает. Сейчас запоздало понимает, что не подумал ни о каких мерах предосторожности, не сделал ничего, что спасет его от полиции. Значит, от тела нужно избавиться так, чтобы его никто никогда не нашел.

Он не уверен, что сейчас получится провернуть все чисто. В конце концов, убийца из него никакой – единственный раз, когда ему нужно было… Гэри задвигает эти мысли подальше: он предпочитает не вспоминать ту ночь. И без того гадко на душе. И без того эта херня снится ему до сих пор. И без того на руках достаточно чужой крови, чтобы жалеть об этом всю жизнь.

Своей крови не жалко: давно решил, что сделает это, сомневаться нельзя. Понять бы только, как не попасться. Хотя тогда их было четверо, а сейчас он один, и никто не в курсе, зачем он сюда приехал. Гэри даже Джеку не сказал, чтобы не впутывать.

Тридцать километров.

Что, если Фло права, и он сядет? Интересно, где его будут судить – в Марокко, в США, дома? Наверное, здесь, и сядет он лет на двадцать. А может, тут и смертную казнь не отменили, он как-то не интересовался этим вопросом. Гэри прислушивается к себе: боится ли он?

Нет, не боится. Это то, что необходимо сделать, причем уже давно. Чем он занимался двадцать лет? Угонял тачки, разбирал на запчасти, зарабатывал отличные – просто невероятные – для подростка деньги. Потом выживал в новой стране, потом… Последние три года он просто неплохо жил. Все это время мать лежит в земле, пока отец, который ее убил, разгуливает по другой стране в свое удовольствие. Ни дня не отсидел, тварь.

Без Гэри компания выживет. Не то чтобы он бесполезен – просто его можно заменить. Джанин найдет нового операционного директора за месяц, не больше. На рынке полно толковых кандидатов.

Ба… она поймет. Она не меньше Гэри хочет этой смерти, и хоть они никогда не говорили об этом, он знает точно. А еще останется Джек, который ее не бросит. На одного внука меньше, но все-таки не в полном одиночестве. Она все поймет.

Десять километров.

Жалко будет только Фло. Она такое тяжело переживет, начнет еще в героиню играть да передачки в тюрьму носить. Как минимум из-за нее нужно вернуться: херово они вчера утром расходились, неправильно.

Гэри давно не говорил ей о том, что любит. И что сейчас делать? Звонить рано утром, пока она спит? Она же на месте усидеть не сможет, надумает себе всего, что только можно. Половина фантазий, половина додумок, а потом заполирует все это паникой и наделает глупостей. Нет, так не пойдет. Нужно вернуться и как минимум попытаться донести ей, что он чувствует.

По обеим сторонам дороги вырастают покрытые зеленью горы. Какие бы тяжелые мысли ни роились в голове, не залюбоваться видами невозможно. Эд Гилхам прожил здесь больше двадцати лет, и если это и правда его отец, то теперь Гэри ненавидит его еще больше.

Как у него получается? Жить, дышать чистым горным воздухом, гулять по местным лесам, наслаждаться жизнью? После того, как он убил мать? После всего, что он сделал с самим Гэри?

От ярости нога сама собой топит в педаль газа, и «Альфа-Ромео» рычит от такого насилия. Недовольный звук заставляет успокоиться, расслабить мышцы, даже немного прочистить голову. Прости, старушка, ты тут совсем не виновата.

На въезде в Эмлиль сердце будто перестает биться. Он больше не чувствует его стука в грудной клетке. Да и почти не дышит. Сверяется с адресом – дом Эда Гилхама совсем близко. Не больше километра.

Люди на улице не обращают на него никакого внимания, и судя по тому, какие машины припаркованы у домов и магазинов, «Фольксваген» здесь был бы куда заметнее. Это немного успокаивает: хоть он и выглядит здесь чужаком, как минимум старушка вписывается в окружение, как родная.

Гэри останавливается у небольшого, но добротно сложенного домика и замечает двоих подростков, гоняющих мяч во дворе. Они совершенно одинаковые – если бы не одежда, так и не отличил бы одного от другого. Черт, совсем дети. Его дети, судя по всему.

И они не выглядят побитыми: обычные здоровые пацаны, вон как бегают. Гэри помнит, как ходил разукрашенный, и рядом с заживавшими желтыми синяками появлялись новые, темные. В горле нарастает горький комок, который не сглотнешь. Он ведь никогда не чувствовал себя жертвой, это херовое чувство, опасное. А сейчас отчего-то обидно, руки сами собой в кулаки сжимаются.

Дети. У него новые, здоровые и не битые дети.

Распахнув дверь, Гэри выходит из машины и сам не замечает, как оказывается у входной двери. Что ему делать? Что сказать, как сделать то, что должен, и при этом без свидетелей? Блядь, если бы он знал.

Стук получается громким, отчетливым. В доме слышится шорох, и уже через минуту дверь открывает высокий худой мужчина с проседью на висках. Совершенно не похож. Не он. Воздух будто выбивают из легких, и Гэри отшатывается. Каковы шансы, что в этой деревне есть еще один белый мужчина подходящего возраста?

Тот оглядывается с опаской и что-то спрашивает на французском. Голос, фигура, лицо… Да даже по росту не он. Отец вроде пониже был, коренастый.

– Мне нужен Эд Гилхам, – выдавливает из себя Гэри, чувствуя, как подкашиваются ноги. Он уже знает ответ.

– Это я, – тут же переходит на английский мужчина. – Чем могу помочь?

Гэри пытается дышать. Просто дышать, и даже это сейчас кажется сложнее, чем все, что он когда-либо делал. Его качает в сторону, и Эд Гилхам подхватывает Гэри под руку и помогает облокотиться на стену.

– Вам нужна помощь? – слышится его голос словно из тумана.

– Двадцатое мая девяносто шестого, Бирмингем, рейс BA 5328, Бирмингем – Малага, – выдавливает из себя Гэри.

– Что не так с этим рейсом?

Вдох. Выдох. Вдох. Взгляд фокусируется на Эде Гилхаме, который теперь выглядит совсем встревоженным. Его можно понять: не каждый день у тебя на пороге появляется хер пойми кто и говорит о том, что произошло больше двадцати лет назад.

– Приятель, – в его голосе прорезается Мерсисайд, и говор становится почти родным, – а ну-ка присядь.

Все чуть проясняется перед глазами, когда Гэри опускается на крыльцо. Вдох. Блядь, как дышать? Нужно выпить, но где он здесь найдет хоть что-то?

– Ты как? – Эд Гилхам отходит. – Джафар, принеси стакан воды из дома! Сейчас. Сейчас, я сказал.

– Я в порядке, – хрипло говорит Гэри. – Простите, я не…

– Сейчас воды выпьешь, полегчает. Объяснишь, что ты здесь делаешь. Сам откуда?

– Манчестер.

– Сити или Юнайтед?

– Сити. – Гэри чувствует, как силы возвращаются. В руку ему суют стакан с водой, и как бы ни хотелось виски, это тоже подходит.

– Голубая кровь, да? – Эд Гилхам опускается рядом.

– Есть такое. – Он делает пару глотков, горло обдает прохладой – то что нужно. – А ты?

– Ливерпуль, Эвертон.

– «Ириски», значит. Неплохо сыграли в прошлом году.

– В этом отыграемся. Ты как, приятель? В себя пришел? Говорить можешь?

– Да. По поводу того рейса… Ты там был?

– Был. Такое не забудешь, опыт на всю жизнь.

– Почему? – Гэри допивает воду и отставляет стакан. Он уже почти в порядке.

– А ты не в курсе? Странно, номер рейса ты помнишь. Мы загорелись на посадке, один из двигателей. До сих пор не знаю, каким чудом сели. Паника в салоне поднялась такая, что слышно было только вой и молитвы. Я даже газеты проверял, думал, будет шумиха, но там ни слова не сказали.

– Все целы остались?

– Да. Двигатель потушили, как только мы сели. Считай, отделались испугом. Хотя я с тех пор и не летаю – не хочу судьбу испытывать. А тебе зачем этот рейс понадобился?

– Отца ищу, – признается Гэри, – он под чужим именем улетел, были там у него… причины.

Он сглатывает мгновенно подступивший комок. Слова нужно подбирать тщательно, не хватало только себя выдать.

– Проблемы с законом, – понятливо кивает Эд Гилхам, – девяносто шестой же.

– Думал, это ты. Вы по возрасту похожи. Вот и приехал.

– Прости за разочарование, – усмехается тот. – Но это ты сильно, конечно: махнуть сюда, в Эмлиль. Прислал бы е-мейл или постучался в «Фейсбуке».

– Ну да, это я как-то не подумал. Слушай, а ты никого не помнишь с того рейса? Мужчину примерно твоего возраста, коренастого такого.

– Спустя двадцать лет? Сомневаюсь, – качает тот головой. – Хотя подожди, позади меня сидел похожий. Я запомнил, потому что он первый увидел, что двигатель горит. Он все бормотал, что это наказание божье. Там все с ума посходили, но этот отъехал посерьезнее.

Звучит похоже и слишком хорошо. Гэри припоминает список пассажиров, который уже почти успел заучить. Эд сидел на месте 14B, а тот – у окна. Значит, надо проверить 15A.

Надежда, которая погасла в душе пять минут назад, снова набирает силы.

* * *

Обратно до Марракеша он доезжает быстрее, чем думал, – нужно добраться до отеля. Подключиться к вменяемому интернету, открыть почту и проверить имя. 15A. 15A.

Эд Гилхам оказывается отличным мужиком, и Гэри даже неловко, оттого что он всю неделю думал о том, как его убить. Нет, он, конечно, планировал убить отца, но этот образ до того сросся с именем Эда, что теперь сложно разделять их в голове.

Петляя по узким улочкам старого города, он теперь хотя бы может оценить их красоту. Солнце стоит высоко, заливая красноватые стены теплым светом. На воротах зданий вывешены цветные не то ковры, не то тряпки, как на продажу. Гэри вдруг понимает, что никогда не бывал в таких местах. Надо бы взять отпуск, как все закончится. Привезти Фло в красивый старый город, гулять по теплым камням. Может, она снова будет смеяться.

Навигатор приводит его к небольшой вилле, едва видной за пальмами. Яркие краски даже слепят глаза, так много всего виднеется за воротами. Гэри сверяется с адресом, который Пайпер внесла в памятку, – оно. Перепутала она, что ли? Он не помнит, чтобы бронировал виллу.

– Мистер Барнс, – выдыхает в трубку ее сонный голос. У нее сейчас десять часов утра, а она все еще спит?

– Привет, мне нужно, чтобы ты проверила адрес. Я приехал в отель, который ты забронировала, а тут целая вилла.

– Ну да, вы же виллу и попросили, – мурлычет она, – секунду.

Слышится странный грохот, и Пайпер шепотом ругается, но все равно отлично слышно каждое слово. Гэри еще раз смотрит сквозь решетку ворот – ему навстречу выходит какая-то женщина.

– «Вилла Парадайз», все правильно. Вы вбили тот адрес, который в памятке?

– Да, Пайпер. Но я просил забронировать отель, а не херову виллу.

– Мистер Барнс, я прошу прощения, но… – Она сомневается, и это слышно. – Вы ведь ткнули пальцем в эту виллу и сказали ее забронировать.

Гэри хочется заржать в голос: скорее всего, она не врет. Раньше не врала, и с чего бы ей начинать? Он все еще не понимает, нахера ему вилла, конечно, но раз ткнул пальцем, значит, нужно заселяться.

– Месье Барнс? – Женщина, вышедшая из глубин двора, склоняет голову и оглядывает его.

– Да. Это у вас я останавливаюсь?

– Вы у меня спрашиваете? – мягко улыбается она. – У нас бронь на имя месье Барнса. Вы будете заселяться?

– Буду, – отвечает он ей и возвращается к телефону. – Пайпер, все в порядке. Спи дальше.

Вилла. Сраная огромная вилла. Ладно, что ему остается? Сегодня он – раджа.