Проверка на реальность

Обернувшись, чтобы оценить расстояние между мной и преследовательницей, я совершила роковую ошибку. Откуда ни возьмись, выросла стеклянная перегородка, в которую я впечаталась.

«?!#%», – только и подумала я, обречённо наблюдая, как цель приближается.

Нас разделяло не более двух шагов. Она остановилась. Это была женщина с обесцвеченными волосами до плеч.

– Что смотришь? – зло бросила я, потирая разбитый лоб.

– Что тебе от нас нужно?.. – просвистела она.

Разговаривает?!

От неожиданности я даже прекратила попытки проснуться. За все годы мне ни разу не попадался говорящий объект охоты. Они всегда молчали.

– Знаем тебя… Нам говорили, что ты придёшь…

– Чего? – обомлела я, наконец созрев для того, чтобы вступить в диалог.

– Убивать пришла. Зачем?

– Затем, что вам пора домой, – на автомате ответила я и поднялась на ноги. Мой мозг был слишком занят обработкой предыдущей фразы.

Она отступила и снова пошатнулась вперед.

– Не понимаем. Мы уже дома. Мы просто спим, а это наш дом. Такой же, как и наяву.

– Так, стоп, – я окончательно обрела вертикальное положение. – Это не дом. Это – побочный процесс, в который ты… э-э-э… вы по незнанке сунулись и который жрёт ваши ресурсы. Давайте по-хорошему его завершим.

Цель непонимающе склонила голову.

– Мы видим. Такие, как ты, берут на себя слишком много… Тебя нужно завершить в первую очередь, – укоризненно прошипела она.

– Понятно. Значит, будет по-плохому, – я возобновила попытки добыть оружие из пустоты, но тщетно. Кажется, по-плохому сегодня будет мне.

«Да где же ты!»

– Это наш мир… – она подошла ещё ближе, и теперь мы стояли лицом к лицу. – Мы будем делать в нём всё, что захотим.

Неужели без оружия я вообще ничего не значу?

– Нет, не ваш. Просто поверьте.

Я так и не выяснила, что она могла бы со мной сделать. Вместо этого я активировала все внутренние резервы, до которых смогла достучаться. Всё моё естество стало проводом, по которому бежал ток, ещё секунда – и я стану самим током…

Я сгруппировалась и сделала рывок вперед, прямо в неё.

Душераздирающий писк, темнота.

Я проснулась?

Кажется, я дома. Окружающие предметы словно подёрнуты дымкой, но она постепенно рассеивается по мере того, как фокусируется зрение. Как же трудно дышать. С гулко колотящимся сердцем и ватными ногами я потащилась на кухню за глотком воды, сжимая в ладони компас.

«Так и не покаталась на самолёте…» – мелькнула мысль.

Это, безусловно, важно, но на повестке дня проблемы помасштабнее.

Где. Мой. Пистолет.

Улица, подземный переход, поворот… Голова не помнит, а ноги сами несут куда нужно.

На этот раз ворота в сквер распахнуты настежь. Я осторожно приблизилась и, не ощутив шумовой атаки, удовлетворённо кивнула.

Возможно, на этот раз меня ждут. Сейчас и проверим.

<начало трансляции>

Глобальное («истинное») имя даётся не при рождении. Когда объект появляется на свет, по сути, самопроизвольно, под влиянием лишь естественных сил, он не имеет определяющих свойств. Он пуст. Ноль и единица. И только по мере приращения к этому нулю других нулей и единиц, по мере обогащения информацией, становится возможным установить глобальное имя, исходя из набора атрибутов. Слово, которое присваивается при рождении – техническая формальность. Однако если мы имеем дело с искусственно смоделированными объектами, то глобальное имя может быть дано и при непосредственном создании – поскольку в объект уже заложены все атрибуты, определяемые данным именем.

Если объект не искусственен, он сам может выбрать себе имя на основании жизненного опыта и приобретённой информации. Во всех прочих случаях это делает создатель либо более активный по отношению к рассматриваемому объекту.

Глобальное имя – это своеобразный IP-адрес каждого существующего или существовавшего объекта и на практике используется, главным образом, для поиска. Забавно, что повседневное имя, как правило, выполняет ту же функцию, но ограниченную пределами Мира-0. На этом свойстве и зародился миф, что знать истинное имя чего бы то и было – значит подчинить его. На деле знание имени объекта позволяет осуществлять более глобальный, быстрый и эффективный поиск – в Коде.

<конец трансляции>

Level 7.1

Холодно.

Какой длинный коридор. Стены такие высокие.

Куда мне нужно идти?

Свет в конце.

Где мама?

Как больно…

Маленькая девочка с белёсыми волосами, которые через двадцать лет станут светло-русыми, семенит по пустому больничному коридору. Пол с ободранным линолеумом обжигал холодом босые ноги. Наспех натянутое помятое выцветшее платье в полоску, остальные вещи в охапке, кое-что волочится по полу. Не успела одеться как следует после очередных процедур.

Опять одна? Неужели меня сегодня никто не заберёт? А как же цирк, ведь мне обещали, что если я потерплю ещё раз, меня непременно отведут в цирк. А может, я смогу дойти до дома сама?

Но я ведь даже не знаю, куда идти. Всё такое одинаковое. В коридоре приглушён свет и стоит тёплый запах подвала. По сторонам изредка мелькают белые двери. Иногда вместо дверей в стенах ниши, перекрытые ржавыми решётками. За ними тесно сплетаются трубы.

Кто-нибудь…

А вот совсем другая дверь. Двустворчатая, металлическая. Как та, которая осталась позади. За ней ещё такие страшные гудящие машины. И провода, и трубки, и экраны с разметкой и стрелками-указателями. И запах. Химический воздух, без спроса прорывающийся прямо в лёгкие. А ещё – странные синие лампы. Интересно, за этой дверью то же самое? Мне не хватит сил её открыть, да и руки заняты.

Где же все?

Пол выложен чёрными и бывшими когда-то белыми квадратами. Кое-где квадратов недостаёт. Я стараюсь обходить эти места – кажется, что в них можно провалиться. Чешется ранка от капельницы. Кое-как уместив вещи подмышкой, я с наслаждением расчесала ее.

Шаги. Там, в конце коридора. Из темноты выбежал темноволосый болезненно худой мальчик, по виду мой ровесник. Увидев меня, он остановился, крепко прижимая к груди плюшевого медведя перебинтованными до локтя руками, и принялся строго меня разглядывать. Везёт. Мне не разрешили взять с собой даже книжку, хотя, казалось бы, кому она может помешать в огромной пустой палате?

– Эй…

Не издав ни звука и даже не изменившись в лице, он развернулся, пробежал до конца коридора и скрылся за поворотом.

– Постой!

Я бегу за ним. Только бы этот коридор закончился скорее.

Но за поворотом оказался точно такой же, а мальчишки и след простыл.

Наверное, это лабиринт. Мне как раз недавно про него читали.

Позади послышался скрип двери, и я со всех ног побежала обратно, уронив что-то из вещей. Неважно. Из палаты вышел доктор – ну конечно же, это доктор, у него белый халат, смешной колпак и маска. Только взгляд уставший-уставший. Наверное, он не спал всю ночь – вон какие чернющие мешки под глазами. Судя по их размеру, всё-таки две ночи, а может даже три.

– Доктор! – завопила я изо всех сил, мчась к белой фигуре, застывшей у двери. – Вы не знаете, где моя мама?

Я подбежала к нему, бросила вещи прямо на пол и вцепилась в белый халат. Теперь всё хорошо. Теперь я не одна. Наконец-то не одна!

– Знаю, – раздался тихий голос сверху. – Она тебя заждалась. Пойдём, – и ко мне протянулась высохшая белая рука, обтянутая тонкой, чуть ли не прозрачной, кожей, сквозь которую просвечивали сине-зелёные вены. Я подняла глаза. Он слегка наклонился и смотрел на меня сверху вниз. Возможно, дело в полумраке, но в моменте мне показалось, что глазницы пусты. Тем не менее, я доверчиво схватилась за костлявую ладонь, и мы вошли в кабинет.

А?

Сердце билось тяжело и медленно. Я огляделась по сторонам. Передо мной – здание больницы, от которого, словно щупальца, расходились асфальтовые дорожки и терялись в глубине сквера. Я посмотрела на свои руки, затем под ноги. К кроссовке прилип мокрый грязно-зелёный лист. Неуклюже отлепив его второй ногой, я подошла ближе. На всякий случай потёрла глаза.

Я только что была внутри здания?

Но мне не пять лет. Уж точно не биологически.

Тогда что это было?

Есть только один способ узнать.

Я запрыгнула на низкую каменную ступеньку и с трудом потянула на себя деревянную дверь. За ней оказались фойе и регистратура. Массивная стойка из потрескавшегося рыжего дерева, матовое стекло с закрытыми окошками, за ним – такого же цвета, что и стойка, полки с сотнями пухлых карточек. Пол в шашечку: чёрный и некогда бывший белым. Кое-где квадратов недостаёт. Пустая гардеробная. На стенах – плакаты с розовощёкими детьми и разноцветными таблетками.

Здесь ВООБЩЕ никого нет.

Постояв у окошка регистратуры и убедившись, что за ним ни души, я нерешительно двинулась к коридору, не имея ни малейшего понятия, что ищу. Звуки шагов отдавались негромким эхом и разлетались по фойе. Вряд ли это хорошая идея. Да и вообще не стоило сюда заходить – насколько мне известно, больница не заброшена, а значит, внезапное исчезновение каких бы то ни было посетителей, не говоря уже о работниках, в высшей степени противоречит тому, Как Должно Быть. Впрочем, никто и не говорил, что будет так, как должно. И на этот раз я не уйду, не унеся с собой хотя бы кусочек ответа.

В конце коридора ярким квадратом светилось окно. Состояние больницы было более чем плачевным: стены обшарпаны, пахло подвальной сыростью, да и оборудование, которое я мельком заметила в паре открытых кабинетов, выглядело морально устаревшим. Я бросила взгляд на выцветший плакат на стене, призывавший делать прививки вовремя. Чуть дальше висело что-то вроде комикса про гепатит. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть расплывшиеся фигурки со злобными рожицами и надписи. Внезапно строчка про тщательное мытьё рук разлетелась в стороны, разноцветные буквы перемешались, потеряли форму и стекли на пол.

Да когда оно только успевает случаться?!

Я задержала дыхание и досчитала до десяти. Рука автоматически скользнула в правый карман и достала компас. Я крутанула колесо, и оно завращалось как заведённое, даже не думая останавливаться.

Сон.

Мне всё больше и больше кажется, что когда-то очень давно я действительно была здесь. Вон вроде бы знакомое полузасохшее деревце в кадке. Рядом на стене – гербарий. Кажется, я даже смогу восстановить по памяти выгоревшие на солнце подписи ко всему этому растительному праху.

Где-то вдалеке раздался металлический грохот. По привычке я сжала правую руку в кулак, но и на этот раз чуда не произошло. Осторожно шагнув в сторону источника звука, я поняла, что ещё секунда и нетерпение убьёт меня раньше, чем то, что прогремело. Поэтому я кинулась на шум.

Источник звука должен быть за неприметной белой дверью в конце коридора. Обойдя невесть откуда взявшуюся прямо на проходе каталку, я на цыпочках подкралась к двери, взялась за ручку и плавно потянула её вниз.

Заперто?

Я достаточно долго пыталась вести себя тихо.

Выбитая дверь упала на пол, и за ней оказался узкий коридор, стены и пол которого были выложены потрескавшимся голубым кафелем. На потолке мигала лампочка, одиноко болтавшаяся на проводе.

Делать нечего. Я это, кажется, и искала. С этой мыслью я принялась протискиваться между грязно-голубых стен.

Уже десять метров прошла, а коридор не заканчивался. Кое-где попадались двери с табличками, однако стоило присмотреться, как надписи начинали разъезжаться. Наконец я оказалась в полутёмной комнате, отдалённо напоминавшей операционную. Голубой кафель сменился желтоватым. В центре комнаты расположился железный стол на колёсиках, над ним навис операционный светильник. Множество столов поменьше и на колесиках – на них были разбросаны инструменты и эмалированные тазы с нечитаемыми надписями краской. Но было здесь и то, что явно не вписывалось в общую картину.

У ножек железного стола валялись спутанные провода. Они убегали к дальней стене, которая практически не была освещена. Я подпрыгнула и повисла на здоровенном светильнике, встроенном в грязно-белый аппарат, похожий на рентгеновский, и он со скрипом поддался. Яркий направленный луч света ударил в угол. Я нечаянно задела какую-то кнопку, и освещение стало синим.

Да тут без малого ЭВМ во всю стену.

Кнопки, рычажки, экраны. Всё погасшее и безжизненное. То ли спит, то ли мертво. Я подошла ближе и прикоснулась ладонью к ледяной поверхности корпуса. Отчего-то стало очень жаль обесточенную машину.

Между рукой и металлом проскользнула искра.

Ещё одна.

Целая маленькая молния.

И ещё.

Гудение, сопровождающее пробуждение электронного организма.

Один за другим повключались экраны, зелёным светом замигали лампочки. Стрелки указателей неясного назначения ожили и резко перекинулись вправо. На мгновение меня охватил настоящий детский восторг. Словно пришла в зоопарк, а животное, на которое хотела поглазеть больше всего, спало, но стоило тебе появиться у клетки, как оно принялось потягиваться и выползать из убежища. На самом деле я осознаю всю жутковатость ситуации, но вид оживающего и набирающего мощность механизма завораживал.

И тут до меня дошло. Я помню эту машину.

И синий свет. И тесную комнатку без окон. И утонувшие в темноте углы. И желтоватый кафель. И кушетку, в которую обязательно вцепилась бы, если бы в тех снах у меня были руки.

Где-то в области солнечного сплетения знакомо кольнуло.

Я была готова развернуться и бежать как можно дальше как раз в тот момент, когда чья-то рука грубо легла мне на плечо, и знакомый голос произнес:

– Добро пожаловать в Госпиталь.

Да как же отсюда выбраться?!

В ту секунду, когда я ощутила тяжесть на плече, внутри мгновенно похолодело. Отчасти от испуга, вызванного внезапностью появления кого бы то ни было за спиной, отчасти от того, что я узнала это место и хозяина руки. Я сжала кулаки и заискрилась, а в следующую секунду бело-голубой свет залил маленькую комнату и на миг поглотил всё, что в ней было. За этот миг я успела вслепую, скользя на кафеле, добраться до узкого прохода, через который сюда попала, пробежать сквозь него сломя голову, нашарить дверь и выскочить в коридор. Зрение восстановилось, и я побежала.

Локацию заклинило. Одни и те же куски пола и стен, это бег по кругу. Впрочем… За мной ведь никто и не гонится?

Я перешла на шаг, затем остановилась и облокотилась на стену, согнувшись почти пополам. Лёгкие будто стягивало вакуумом. Во сне так не бывает. Но и наяву из любого здания есть выход, в отличие от этой проклятой больницы. Я задыхалась, хватала ртом сырой воздух, но его всё равно было мало. Обстановка осталась неизменной – я так никуда и не убежала.

Мастер не преследует меня. В глубине души я понимаю, что ему это и не нужно. Он сможет достать меня, когда захочет.

Схватит, потащит в ту комнату и снова препарирует, как в этих снах?

Он не просто спас меня, а потом вскрыл память – это он был в кошмарах, мучивших меня так долго! Он и это место!

– Эй!

Я подняла голову, отбросила с лица чёлку и обернулась.

Голос принадлежал худощавому парню, стоявшему неподалёку. Чёрные волосы с зачёсом назад, чёрный строгий костюм, белая идеально выглаженная рубашка, бледная кожа – он из чёрно-белого кино сбежал, что ли? Как бы там ни было, парень держал меня на вполне реальном прицеле.

– Подойди. Будет сложно, но постарайся без глупостей.

Я открыла рот, чтобы как раз-таки произвести на свет какую-нибудь глупость.

– А то что?

Всё произошло так быстро, что я не успела среагировать. Вместо ответа он повернул крошечный рычажок на пистолете и выстрелил. Меня будто пронзила гигантская игла, затем она разделилась на иглы поменьше – те прошли через руки и ноги и вышли из кончиков пальцев, забрав с собой всю жизненную силу. Я мягко осела, ошалело глядя в пол. Повинуясь рефлексу, дрожащей рукой я потянулась к внутреннему карману, не сразу вспомнив, что в этот раз ничего там не найду. Парень исподлобья наблюдал за моей неуклюжей вознёй, а затем спокойно, будто происходящее для него является обыденным делом, произнёс:

– Это и впрямь для тебя слишком сложно. Попробуешь просто подняться и пойти за мной?

– Легко сказать, – огрызнулась я, но каким-то чудом все-таки встала и подняла руки. Кажется, сдаются именно так?

– Идём.

Интересно, получится ли в таком состоянии?

Вдох-выдох. Насчет три.

Три.

Пулять молнии на расстоянии, без проводника – удел персонажей мультиков и компьютерных игр, но сон тем и прекрасен, что границ здесь нет. Ломаная линия вырвалась из правой ладони, но парень успел вовремя обернуться и отскочить в сторону. Его слегка задело, но по ощущениям, больший урон от атаки всё же достался мне – я потратила последние силы и снова повалилась на пол.

– Значит, по-хорошему никак? – спросил он, коснувшись обожженного плеча.

Я отрицательно покачала головой.

Он быстрым шагом направился ко мне. Я попятилась, но не успела ничего предпринять – мои руки заломили за спину и толкнули вперёд. Едва знакомый запах коснулся моих ноздрей, но тут же улетучился.

По крайней мере, я попыталась.

– Ты пришла. Это радостно.

Он сидел за тяжёлым столом из чёрного дерева, откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу. За его спиной бледно мерцал единственный источник освещения – экран во всю стену, из-за чего сам Мастер превратился в силуэт с двумя светящимися белым глазами и маской мельтешащих помех. Белые глаза сливались с синевато-белым экраном позади, и казалось, что он вырезан из чёрного картона. В его руках дымилась сигарета. Когда он подносил её к губам, она тоже разбивалась помехами.

– Так вышло, – выдавила я, уставившись на свои руки, сложенные на коленях и пытаясь сохранять остатки иронии по отношению к ситуации, в которой оказалась. Без этого я бы сошла с ума, совершенно точно.

Повисло молчание. Он испытующе смотрел на меня, а я не знала, куда деться. В кабинете, куда меня привёл тот парень с пушкой, было пусто, за исключением экрана и стола.

– Твоя реакция была адекватной. Но и ты пойми – Хидео был вынужден применить силу в ответ на твою.

Я продолжала молчать, потупив глаза в пол. По моей руке, сжатой в кулак, тонкой линией скользнула молния. Похоже, это не укрылось от глаз Мастера.

– Вероятно, ты хочешь объяснений?

– Ещё как хочу. Я попала в свой кошмар практически наяву. Я не могу понять, сплю или бодрствую. Я сижу в одной комнате с… – я сделала паузу, осмысливая, применимо ли к Мастеру слово «человек». – С вами. Всё это требует хотя бы немного объяснений.

Мастер о чём-то задумался. Я принялась вглядываться в помехи в тщетной попытке увидеть за ними лицо. Две лампочки глаз посмотрели прямо на меня. Я съёжилась. Он подался вперед и облокотился на стол.

– О твоих поисках было известно. Но на то, чтобы держать тебя в неизвестности, есть причины.

Странная манера изъясняться в очередной раз резанула слух, но сейчас это было неважно. Под рёбрами щёлкнул невидимый выключатель.

– Значит… Я верно понимаю, кто вы?

– А что ты понимаешь?

Вместо ответа я шумно вдохнула.

– Вы причастны к экспериментам надо мной, которые тут проводились.

– Это не эксперименты, а процесс твоего создания. Да. Напрямую. Как инициатор и руководитель.

Сердце стукнуло в висках.

– Вы… мой создатель?

Мастер утвердительно склонил голову. Помехи замельтешили сильнее.

– …

Все слова, которые я копила четыре года, застряли в горле. Кажется, я разучилась дышать, не то что говорить.

– Разве не это ты хотела узнать? Признаюсь, на моей памяти ты первая идея, которая вспомнила, как её создавали. Интересное явление, я и другие сотрудники изучали его с самого первого дня, как только зафиксировали.

«И всё? Явление? Но мне было так больно… И вы просто следили за этим?»

– Мне обязательно нужно было попасть в беду, чтобы пробиться к вам?

– На то были свои причины. Все идеи проходят через этот этап, тебе повезло завершить его раньше всех.

Повезло так повезло. Сказочно просто. Вслух я ничего не сказала.

Всё должно было быть иначе. Не так.

Он смотрит на меня, как на научный проект, не более. Неужели ему вообще всё равно?

Вихрь незаданных вопросов то поднимался внутри, то рассеивался, но Мастер не торопил. Мы просто сидели и смотрели друг на друга целую вечность, синхронизировав частоты, но несмотря на это, воздух в кабинете пропитывался отчуждённостью. За облаком помех таилась живая бездна, движимая научным интересом и чем-то ещё, чему я пока не могла дать названия. Кажется, знакомство с создателем только что сделало меня ещё более одинокой.

Мы молчали, пока он не открыл ящик стола и не достал оттуда мой пистолет. Я смотрела во все глаза на своего верного спутника, которого уже считала безвозвратно утерянным. Длинный ствол. Глянцевая, почти зеркальная, поверхность. Крошечный красный светодиод, знак спящего режима, нарушал общую чёрно-бело-синюю гамму этого места.

– Забирай. Возвращайся в наши ряды как можно быстрее.

– В какие ещё ряды?

– Ты услышала, – Мастер равнодушно пожал плечами, давая мне понять всю очевидность ответа. – Ты работаешь здесь. Просто… Как бы это выразиться… Удалённо, так ведь говорят?

– Объясните?

– Будет лучше, если увидишь сама. Идём.

Мастер встал из-за стола, тихо шурша халатом, подошёл к двери и сделал жест рукой, приглашая проследовать за ним. Мы вышли в коридор, и теперь освещение здесь тоже было синеватым. Мастер направился вперёд, а я держалась на расстоянии, сверля глазами его спину.

Ещё одна дверь. Обычная, как и все здесь. Он взялся за ручку, потянул её на себя и вежливо указал рукой на открывшуюся черноту.

Внутри резко загорелся свет. На потолке через равные промежутки висели длинные люминесцентные светильники. Свет от них был тусклым из-за толстого слоя пыли, густо покрывавшего стеклянные плафоны. Некоторые лампы мигали, а некоторые уже перегорели. Это делало картину более угнетающей.

Обыкновенная палата, если не считать странных чёрных нитей, запутанной пряжей висевших прямо в воздухе под потолком. В полумраке в два ровных ряда выстроилось десять железных коек. На семи из них, укрытые неуместными здесь шерстяными пледами в цветочек, лежали люди.

– Они спят, – пояснил Мастер – видимо, заметил, как округлились мои глаза. – Благодаря тебе они надёжно отключены от эфира и каждую ночь, засыпая, попадают в эту палату.

– И что они видят?

– Сон о том, как лежат в палате.

– Каждую ночь?! Одно и то же?!

Мастер спокойно кивнул.

– Подойди, поздоровайся. Не узнаёшь?

Я приблизилась к одному из «пациентов». Весёленький плед мерно поднимался и опускался. Девушка. Писала мне в прошлом месяце. Кошмары и провалы в памяти. На личной страничке – стихи и йога. На фотографиях – широкая улыбка.

– Какого…?

Я не знаю. Ничего я не знаю. Мне просто хочется заорать и убежать отсюда подальше.

– Мы находимся в Хосписе, на нижнем уровне Госпиталя. А это – результат твоей работы.

– Как вы её…?

Внезапно на моих глазах девушка растворилась в воздухе.

– Проснулась, – объяснил Мастер. – Вернёмся в кабинет и поговорим?

– Что это значит?!

– Тихо. Идём в кабинет.

Мастер поджигал очередную сигарету, будто специально не торопясь с объяснениями.

– Очень мило с твоей стороны так о них волноваться, – наконец сказал он с иронией в голосе.

– Откуда у вас моя клиентка?

– Они все здесь, Рау. Они спят. Теперь их сны такие. Ты же сама стёрла их из эфира.

Все мои внутренние процессы остановились.

– Они же с ума сойдут от этих снов ни о чём! Серьёзно, они больше ничего не видят, кроме этих стен? По несколько часов? Каждый день?!

– Кое-что ещё иногда видят. Но в целом да, нужна предельная концентрация их внимания.

– Зачем?

– Затем, что теперь они – топливо.

– Я не за тем их вытаскивала, чтобы они стали каким-то там топливом, – я старалась сохранять спокойствие, но руки снова начали дрожать и покалывать.

– А это уже не тебе решать. Ты свою работу сделала.

– Как моя работа связана с тем, что вы творите?

– Ты же не думаешь, что вокруг настолько много людей, которые сами бы обращались за услугами того характера, которые ты оказываешь?

– Вы о чём?

– О том, что тебе писали не клиенты.

– А кто же тогда? – скептически усмехнулась я.

– Ты общалась с диспетчерами из аналитического отдела.

Это недоразумение.

Я просто чего-то не понимаю.

Они писали.

Они находили меня по оставленным подсказкам, осторожно стучали в личку. Разговор всегда начинался стандартно, в духе:

«Прочитал твой комментарий и вспомнил то, что всегда знал. Будто проснулся. Кто ты?»

«Привет с той стороны. Ты узнаёшь эти слова, потому что у тебя проблемы. Хочешь расскажу, какие?»

«Ну-ка».

«Между снами и явью всё меньше разницы, не так ли? Да ещё и мир ополчился против тебя. Может быть, глюки и кошмары».

«Откуда ты знаешь?»

«Неважно. Помощь нужна?»

«Да».

«Готов бросить эфир?»

«Насовсем?!»

«На веки вечные. Иначе будет хуже».

«Готов».

«Будет больно».

«Потерплю».

«Не бесплатно».

«Хорошо».

«Тогда с тебя имя».

Они ведь писали!

– Но глобальное имя, сетевой слепок…

– Видишь, ты даже знакома с терминологией. Это тоже в тебе заложено. Однако от тебя требовалось лишь запускать нулевые события – оставлять случайные комментарии. Заставлять их задуматься, посеять в их головах идею. Те, кто был нам интересен, обращали на них внимание, и диспетчеры это внимание фиксировали, а затем находили глобальное имя и передавали данные тебе. Прости за обман, но прямое взаимодействие тебя и «клиентов» до начала выполнения задания исключено ещё и по той причине, что ты можешь кого-то из них отзеркалить, а ненужные привязанности и неловкие этические моменты никому из нас не нужны. Поэтому система работает только так.

– Я думала, что просто не умею зеркалить по сети…

– Всё ты умеешь, если понаблюдаешь за собой. Кроме отзеркаливания другой живой идеи. Диспетчеры – тоже идеи.

– Бред всё это. Мне с личных страниц писали. У каждого свой язык, своя манера общения.

– Манера общения легко моделируется на основе анализа постов и личных сообщений, доступ к которым у нас есть. Ты молодец, что обращаешь внимание на такие вещи. А что касается личных страниц, думаешь, мы не в состоянии создать копию со всей нужной для сетевого слепка информацией?

В тишине было слышано бормотание, похожее на приглушённый звук работающего телевизора, доносившееся откуда-то из-за стены.

– То есть, вы заказывали мне людей? Не по их воле? – выдавила я.

– Бинго! – непонятно чему обрадовался Мастер. – Почему ты злишься? Суть ведь от этого не меняется. В эфир они больше не попадут.

– Не меняется? Вы издеваетесь?! – от бешенства я была готова перевернуть стол, который нас разделял. – Пойдёмте спросим, нравится ли им лежать в грёбаной палате? Я хотела, чтобы они вели нормальную человеческую жизнь и не портили Мир-0, вот и всё! Все довольны!

– Их уже нельзя спасти, они заражены. Помнишь разговор о Шуме? Он и есть та самая радиация эфира.

Меня аж подбросило на стуле. Дважды.

– Спасти от чего?

Мастер выжидательно молчал, глядя на меня. В моей голове росла страшная догадка, но я не решалась её озвучить. Почему-то очень не хотелось показаться перед ним тупой, хотя я, по всей видимости, уже.

– Они умирают?

– Они в Хосписе, дорогая. Здесь все умирают. Считай, что помогала людям доживать их последние дни.

– От чего?..

Мастер пожал плечами.

– Это довольно философский вопрос, Коллегия до сих пор иногда об этом спорит. Кто-то говорит, что от предельной дозы Шума, несовместимой с сохранением рассудка. Кто-то считает, что это перегрузка. Кто-то называет это всё информационным самоубийством – учитывая, как рьяно пациенты стремились утонуть в эфире, это справедливо. Мнения расходятся, как видишь. Но не расстраивайся, они умирают не из-за тебя. Ты видишь их уже в плачевном состоянии. Если этих людей не заберём мы, то дело дойдёт до острого психоза. Сколько им останется жить в таком состоянии – вопрос времени и того, будет ли у них кто-то, кто мог бы за ними присматривать. Наедине с собой у них нет шансов, отрыв от реальности слишком силён.

– Да что это за причины такие? Неужели ничего нельзя сделать?

– Ничего.

– Да как же…

У меня всё хуже получается контролировать электричество внутри тела. Руки трясутся так, будто я алкоголик с тридцатилетним стажем. Кажется, до взрыва остались считаные минуты.

– Это всё хорошо, – выдохнула я. – Прекрасно. Замечательно. Теперь я знаю правду. Очень здорово.

Белые огоньки смотрели на меня с недоумением.

– На хрена вы вообще ко мне полезли?! – прокричала я, глядя прямо в них.

– Ты помнишь, с чего начинала?

– Это невозможно, – я истерически хихикнула. – То есть, я не помогала людям и миру, а просто убирала из эфира тех, на кого вы указывали?

– Вспомни, с чего начинала, – настойчиво повторил Мастер. – Холодное или огнестрельное?

Нет-нет-нет-нет-нет-нет.

Я зажмурилась, пытаясь проснуться.