Warm

– Купи немного, не понадобятся, потом покупать не надо будет.

– Ладно. Точно, отец.

После ужина мать оккупировала компьютер, не давая Денису сыграть во что-нибудь. Он не стал спорить с матерью, вышел подышать на балкон перед сном. Ночь была темной. Над городом и так звезд почти никогда не видно, а эта ночь вообще была такой, будто мир накрыли черным непроницаемым покрывалом. Свет от фонарей упирался в этот свод, создавая иллюзию близкого неба.

На горизонте, в стороне Ростошей, несколько раз вспышками молний полыхнул горизонт. Такая жара, рано или поздно, должна была нейтрализоваться хорошей грозой. Из пивнушки, прилепленной к дому, вышла шумная компания. Один из парней споткнулся о бордюр и растянулся. Его товарищи принялись неистово ржать во все горло. Денис закрыл окно и вернулся в дом.

– Все тихо? – Спросил он у матери, долбящей по клавиатуре.

– Какой, тихо? Помнишь дядю Аркадия, приезжал к нам лет десять назад?

– Смутно.

– Он сейчас на Черном море отдыхает, в Евпатории, говорит там ужас, как тухлыми яйцами воняет.

– И черт с ним, пусть отдыхает дома, на речке, где пахнет тиной. Спокойной ночи.

– Ага, спокойной ночи, Денчик.

Мать продолжала отстукивать послания, не повернув голову.

Последний день.

– Подъем, соня. – Разбудила мать Дениса. – На улице снова чем-то воняет.

Денис принюхался. Опять пахло горячим железом.

– Солнце красное?

– Не знаю, как-то сумрачно. – Мать отодвинула штору.

Комната наполнилась красноватым светом.

– Вот черт, опять то же самое. – Денис поднялся и посмотрел в окно. – Чтобы сегодня сделала запасы.

– Сделаю.

Мать ушла раньше, пока Денис чистил зубы. Он услышал ее голос сквозь шумную струю воды, бьющуюся об умывальник. Отвечать не стал из-за пены во рту. Когда он вышел на кухню, солнце уже успело принять обычный желтый цвет. Денис решил, что не стоит принимать его необычное поведение за признак скорого землетрясения. У этого явления могли быть и вполне человеческие причины. Горящие поля, например, или обочины, или нефтяная вышка горит где-нибудь, заволакивая небо дымом.

Денис собрался и вышел на улицу. У дома сидел «ханурик» с разбитым лицом, постоянный клиент пивнушки. Голова его на тощей шее непрерывно двигалась, а мутный взгляд пытался сфокусироваться на Денисе.

– Это, братан, дай полтос, болею. – Еле выговорил «ханурик».

– Иди в жопу, не брат я тебе.

Денис развернулся и пошел на работу. Сегодня был последний рабочий день, а после два дня выходных. Ноги несли его легко. Он улыбался прохожим, красивой девушке так вообще ощерился до ушей. Улыбнулся бродячему коту, сидящему на ветке, но тот испуганно проводил Дениса взглядом.

– Ты что, с ума сошел! – Услышал он крик старушки, у которой не получалось справиться с карманной собачкой на поводке.

Собака неистово вертела головой, упершись лапами в землю, словно решила, что пора положить конец жизни на поводке. Несмотря на свой трехкилограммовый вес, животное трясло бабулю как безвольную куклу. Старушке удалось подтащить питомца к себе. Она попыталась взять на руки непослушную собаку, но та укусила ее за руку, вырвалась и побежала прочь, поднимая пыль поводком.

Денис бросился наперерез ошалевшему псу и в прыжке наступил на поводок. Собака дернуло назад, она упала, завизжала, будто ей наступили на хвост. Денис, не обращая внимания на ее протесты, потащил собаку к хозяйке. Бабуля семенила навстречу, чуть ли не со слезами на глазах глядя на свою обезумевшую «жучку».

– Что с ней? – Денис протянул поводок старушке.

– Сама не знаю. С утра какая-то бешеная. Я думала, она на двор захотела, а она и тут бесится. Прекрати, Злата! Отдам дяде, он из тебя котлету сделает.

– Что вы ее пугаете. Не сделаю я из тебя ничего. Не ем я собачатину. – Денис протянул ладонь в сторону собаки, но животное оскалилось.

– Спасибо, сынок, что поймал.

Старушка медленно потащилась к дому, дергая собачонку. Денис давно заметил, что у животных, с которыми старики обращаются как с детьми, вечно какие-то проблемы с характером. Они взбалмошные, эгоистичные, нарциссичные, да еще и с приступами неконтролируемой паники.

Денис вышел к перекрестку улиц Новой и Пролетарской и остановился на светофоре. Справа от него находился остановочный павильон, за которым бурно разросся клен. Из него выбежали две крупные собаки палевой масти, причем одна гнала другую, истошно лая, а убегающая собака повизгивала и поджимала хвост. Направились они прямо к дороге. «Жертва», не глядя, выбежала на дорогу и попала прямо под бампер несущейся легковушки. Раздался глухой удар. Собака и куски разбитого бампера полетели в разные стороны.

Народ на остановке и возле светофора заохал, зашумел. Водитель вышел из машины и принялся громко ругаться, понося собак, городскую администрацию и вообще всех, кто контролировал жизнь бродячих собак. Его день сегодня был испорчен случайным происшествием.

Толпа подхватила Дениса на зеленый свет. Почти всех, кто переходил с ним дорогу, он знал в лицо. Это были либо работники торгового комплекса, либо его постоянные клиенты. Так же, всей толпой, они прошли в прохладное нутро здания.

В отделе с пневматикой сидела Алена с дочкой, лет четырех.

– Капец, день сегодня какой-то, все наперекосяк. Веронику оставить не с кем, все заболели. У бабули суставы крутит, ни одно обезболивающее не помогает. Мать тоже с работы не отпустили.

– А садик что?

– На карантине. Санэпидемстанция нашла что-то, хлорируют теперь, кварцуют. На неделю закрыли.

– Ну, ладно, не расстраивайся, помощница будет. Купи ей фломастеров, пусть рисует. – Посоветовал Денис. Он всегда рисовал на работе у матери в детстве.

– Ага, точно, пусть пистолеты срисовывает.

– Почему бы и нет.

Денис прошел к своему отделу, открыл его и засел за интернет. Хотелось узнать, какие происшествия случились в мире за прошедшие сутки. А было все более-менее спокойно. Про землетрясение на Урале больше не упоминалось, что можно было посчитать намеренным умалчиванием. Из этого Денис сделал вывод, что большая часть информации так же не поступает в сеть, но это было касаемо мелких случаев, значительное событие вряд ли бы удалось сохранить в тайне.

Где-то в горах Перу образовался провал, из которого начал куриться дым, схожий с вулканическим. В Антарктиде, в зоне ответственности норвежской полярной станции, случилось несколько разломов ледяной поверхности. Ученые с этой станции, утверждали, что никаких предпосылок для этого не было. Никаких, даже слабых толчков, зафиксировано не было. Лед будто устал держать напряжение и лопнул под расползающейся опорой.

Денис отлип от экрана. Наверное, природа на самом деле взяла тайм-аут, и решила не спешить пугать человечество приготовлениями к серьезным изменениям. Денис проверил баланс на карточке и решил, что может позволить напоить чаем с шоколадкой самого себя, Алену и ее дочку.

Алена удивилась неожиданному презенту не меньше дочери.

– Ой, Денис, не стоило тратиться.

Вероника потянула мать за подол, чтобы та наклонилась к ней. Одним глазом глядя на Дениса, дочка произнесла:

– Мам, пусть оставляет. Я буду.

– Скажи спасибо дяде Денису. – Попросила Алена.

Вероника вместо благодарности спряталась за мать.

– Ладно, пейте, не буду вам мешать. – Денис взял свой стакан и направился на рабочее место.

Ему показалось, что у него закружилась голова, пол резко ушел из-под ног. Денис упал навзничь, больно ударившись головой и облившись горячим чаем. Стеклянные витрины магазинов брызнули разбитым стеклом во все стороны. Моргнул и совсем потух свет.

Глава 2

Александр припарковал свою машину на стоянке клиентов, в ряд с другими, кто выбрал для отдыха его проект – экологическую деревню в старинном русском стиле. О его приезде знали, и к нему сразу подбежал администратор стоянки.

– Добрый день, Александр Сергеевич, вы с инспекцией или…

– Или. – Перебил хозяин своего подчиненного. – Отдохнуть надо, дня три-четыре.

– Вы как, на общих условиях? – Администратор волновался, не зная, как спросить самого главного человека в их фирме, чтобы случайно не задеть его авторитет. – Телефон сдадите?

– Я бы его не сдал, я бы его закопал на десять метров в землю. У меня от звонков уже тик нервный начался.

– И переоденетесь?

– Да. Веди.

– Вы, один?

– Один. Моя Зарянка для жены, как тюрьма строгого режима. И черт с ней, и от жены отдохну.

По условиям, которые придумал Александр для своих клиентов, чтобы прочувствовать весь букет простой и тем притягательной жизни, телефоны и все электронные устройства надлежало сдавать. Одежду тоже, если не было с собой ничего своего, соответствующего эпохе древней Руси.

Для него был пошит комплект из льняного сукна, длинная рубаха, штаны, пояс, лапти, либо кожаные сапоги по сезону. Александр скинул с себя костюм, пахнущий дорогим парфюмом. Сейчас этот запах для него был хуже трупной вони. Он скинул с себя даже трусы, чтобы не брать с собой никакое напоминание о другой жизни, синонимом которой было слово работа. Обрядился в старинные одежды, свободно облегающие тело и посмотрелся в зеркало. Его аккуратная борода вязалась с ней ничуть не хуже чем со строгим костюмом.

Намотал на ноги вместе со штанами онучи, обмотал их оборами с вышивкой и натянул лапти. Персонал ждал его на выходе из примерочной. У многих в глазах светилась ирония.

– Что, работы нет? – Спросил строго Александр. – Хотя, ладно, не хочу быть начальником сегодня. Уберите в сейф мою сумку, телефон и ноутбук, одежду куда положено. Ну? – Александр подпрыгнул и хлопнул себя по коленям. – Меня ждут?

– Да, да, конечно. Извозчик томится на солнце битый час.

Использовать устаревшие обороты было одним из условий общения персонала с клиентами.

– Добро. Запомните, кто бы не интересовался мной, меня здесь нет и не было. Для всех, я за границей.

– А вы и так за границей, Александр Сергеич. За границей времени.

– Это точно.

Он вышел на улицу. В это время со стороны Зарянки, находящейся отсюда в десяти километрах по живописной дороге, подъезжала телега с отдохнувшими клиентами. Вид у них был загорелый, счастливый, ничуть не хуже, чем у тех, кто вернулся из Турции.

– Как вам у нас понравилось? – Навстречу им направился администратор стоянки.

Александр остался послушать ответ клиентов.

– Вначале было стрёмно. – Ответил мужчина, глава семейства. – Рука так и тянулась за телефоном, а потом, ничего, даже понравилось.

– Не слушайте его, даже понравилось, – передразнила его супруга, – мы в восторге. Ощущения непривычные, но такие, такие, будто мы не просто отдохнули, а пожили нормально, зарядили свои батарейки на целый год.

– Я сено топтал. – Запищал их маленький сын. – И козу кормил.

– Здорово было, жалко уезжать. – Подытожила жена. – Там спокойствие, размеренность. – Она показала рукой в сторону деревни. – А там, – она указала в противоположную сторону, – там одни заботы. Не нужны нам Турции всякие, на будущий год сюда же приедем.

– Спасибо. – Администратор помог семье покинуть телегу. – Если вам не трудно, оставьте отзыв на нашем сайте.

– Легко. – Пообещал мужчина. – Правда, есть у меня одна претензия, рецептом медовухи ваш ведун-колдун так и не поделился. Я бы дома хотел попробовать, очень хмельная, но без спиртового вкуса и похмелья.

– Извините, но это секрет фирмы. Если бы он поделился, и мы об этом узнали, то его пришлось бы уволить. Вы же не хотите этого?

– Этого нет, а медовуху хочу.

– Тогда ждем вас на следующий год. Как постоянных клиентов вас ждут скидки.

Александр, довольный тем, что эффект от его детища оказался именно таким, на который он и рассчитывал, направился к своей телеге с изнывающим пареньком-извозчиком.

– Добрейшего дня вам, барин! – Поприветствовал он Александра.

– Какой я тебе барин? Откуда набрался?

– Корпоративная этика, чтобы похоже было. Людям нравится.

Александр запрыгнул в телегу через борт и повалился прямо в ароматное сено.

– Трогай.

Телега затряслась на проселочной дороге. Чем дальше она отъезжала от стоянки, тем благостнее становилось на душе Александра. Мысли, будто привязанные к вещам из того мира, с расстоянием теряли свою навязчивость. Мозг очищался от ежедневных забот, которых у Александра было намного больше, чем у среднестатистического россиянина. Единственным назойливым напоминанием о них была язва на правой ноге, чуть выше щиколотки. Поначалу Александр считал, что она возникла из-за трения резинки носков, из-за чего перестал носить носки, но это не помогло, язва зудела, прося расчесать ее. Доктор сказал, что многие люди, имеющие серьезный бизнес страдают разными кожными заболеваниями, вызванными постоянным стрессом. Разные мази помогали на время. Чтобы не чесать, приходилось сдерживаться, но ночью, когда тело себя не контролировало, руки сами тянулись к болячке. Жена даже будила его, чтобы Александр прекратил чесаться, и называла его шелудивым псом.

Идея построить село в старинном стиле пришла Александру на ум давно, еще до того, как он разбогател. Отчасти она и стимулировал его к тому, чтобы зарабатывать больше. Как только он понял, что может потратить часть доходов на мечту, сразу же принялся ее воплощать.

На живописном холме, возвышающемся над речкой и заросшей лесом поймой, он построил окруженную частоколом деревню. Выглядела она как русское поселение в дохристианские времена. В центре села стоял пестро раскрашенный бревенчатый терем, построенный без гвоздей. Терем был местом сбора отдыхающих для проведения танцев или обрядов и рестораном с традиционной русской едой. Здесь же проживал администратор, в распоряжении которого имелся единственный телефон, на всякий случай.

Вторым кольцом вокруг терема расположились бревенчатые избы для клиентов с тугим кошельком, и третьим, вкопанные до половины в землю, избушки для клиентов победнее. Хотя, комфорт был одинаковым в любой здании. Слово комфорт вряд ли было применимо для человека только что приехавшего из цивилизации. В домах не было электрического света, не было кондиционеров, интернета и розеток. Единственным существенным отличием от настоящего древнего жилья был туалет в каждом доме с проработанной системой отведения запаха, а так же мощная система пожаротушения скрытая от глаз имитацией под старинные предметы.

Перед строительством мечты, Александр кинул клич в интернет и был удивлен тем, сколько людей на него отозвалось. Оказалось, что многие родились не в свое время и испытывали неистребимую тягу ко всему старинному, прекрасно разбираясь во многих нюансах древнего уклада жизни. Приезжали целые семьи, готовые работать за еду. Их руками и было построено все, что было в селении. Многие из них так и остались работать в Зарянке персоналом. Так что мечта обошлась Александру немного меньше той суммы, на которую он рассчитывал.

Снаружи, за частоколом находились хозяйственные постройки, кузница, стойло для лошадей, сараи для коров и коз, открытые карды для птицы, амбар для кормов, инвентаря, телег и прочего. Чуть поодаль стояло капище с деревянными головами славянских богов. В селении имелась услуга привлечения к работе клиентов. Народ, приезжающий только отдыхать, через пару-тройку дней, глядя на остальных был и сам не против взять в руки вилы или грабли, чтобы отправиться на сенокос, или почистить за скотиной. Полная изоляция от современной жизни пробуждала в людях желание к простому труду. Для многих было открытием, что отдыхать с вилами в руках или плести лапти, намного приятнее, чем лежать неподвижной тушей, пропитанной алкоголем.

Самым впечатляющим достижением для Зарянки стали туристы из Италии, непонятно как наткнувшиеся на сайт поселения. Их смуглые курчавые головы в старой русской одежде, выглядели странно, но к концу двухнедельного срока они настолько срослись с деревней, что их семилетний сын закатил истерику не желая возвращаться домой. Он так ловко научился плести лапти, что его продукцию прозвали феррари среди лаптей. Видимо, до сих пор он не получал такого почета и ощущения собственной нужности. Через неделю после отъезда семья итальянцев выложила фотографию из дома. Все они были обуты в лапти.

Александру уже давно казалась соблазнительной мысль выйти из бизнеса и отправится жить в Зарянку. Временами он воспринимал ее как проявление слабости и безответственности, но чем дальше, тем очевиднее становилось, что работа разъедает язвами не только тело, но и душу. Такой радости, как раньше, деньги уже не приносили. Супруга из жены превратилась в придаток к его банковскому счету. Он бы с радостью повесил на нее все свои заботы, чтобы она почувствовала, каким трудом ему приходиться оплачивать ее беззаботное существование.

– Эй, парень, как тебя зовут? – Спросил Александр извозчика.

– Вторушей. – Отозвался тот.

– Как? – Александр подумал, что не расслышал.

– Ну, так-то меня Олегом зовут, но по легенде – Вторушей, потому что я второй ребенок в семье.

– Ладно, буду звать тебя Вторушей. Нравится тебе в Зарянке?

– Очень.

– А поступать куда-нибудь собираешься?

– В смысле? В технарь?

– Ну, да, не в извозчиках же ты будешь до старости?

– Не хочу. Я уже отучился два года и меня выгнали за неуспеваемость и плохую дисциплину.

– А сюда-то как взяли с такой характеристикой?

– Я нормальный, и не дурак, у кузнеца спросите, на выходных работаю у него подмастерьем. Он меня хвалит, говорит, руку держу правильно и железо чувствую. Злюсь я, когда людей вокруг много, нервничаю. Вот когда еду десять верст от деревни до станции, понимаю, что моё, тишина вокруг, только душа поет.

– Да? Прямо таки поет?

– Да, без слов. Вы можете не понять, потому что в городе такого не бывает.

– Я затем сюда и еду, что устал от города.

– Корчить не будет?

– Это как?

– Был недавно случай, мужик с семьей приехал и его начало корчить. Телефона нет, интернета нет, связи никакой, у него паника, что все без него рушится, не отдыхал он, а все порывался уехать назад, только жена и дети были против. Корчило его, корчило, а потом он попал на сенокос. Косу ему не дали, конечно, дали грабельки деревянные. Он напырялся за целый день, к вечеру еле приполз, сходил в баню, выпил кувшин медовухи и упал. Наутро очнулся другим человеком. Порвалась его связь с той жизнью, и наступило спокойствие.

– Черт, а я такой же, как и этот мужик. Меня точно корчить будет. Представь, об этом я как раз и думал. Выдержу я ломку или нет? Хватит мне духа отвязаться от той жизни?

– Если три дня выдержите, то назад уже не захотите, гарантирую. К тому же у нас послезавтра праздник Ивана Купалы по-языческому.

– И что там такого, что на меня может повлиять?

– Девки и парни будут догола раздеваться и бегать у костра. В том году такое было. Они же знают, что их никто не снимает, вот и раскрепостились.

– Ну, знаешь, я уже не настолько мальчик, чтобы на это вестись.

– Не пойдете?

– Отчего же, схожу. Вдруг вы тут без моего надзора Зарянку в вертеп превратили.

Вторуша понял, что сболтнул лишнего.

– Да, нет, там ничего такого не было. Все пристойно, никаких оргий, побегали, венки в речку спустили, покупались, голышом, конечно, но без всякого. У нас же клиенты, репутация. Мы не хотим, чтобы сюда, как в Тай или Амстердам за утехами ехали. Мы по канонам по славянским. Люди в восторге были.

– Ладно, если все так пристойно, то я тоже голышом побегаю.

Александр подумал, что если он признается в том, что бегал у костра голышом вместе с девушками, его супруга ни в жизнь не поверит, что этим все ограничилось.

– Вы?

– Я. Что я, не человек? Сейчас я понял, что хочу искупаться ночью голышом в реке. Надеюсь, я не напугаю персонал?

– Ну, не напугаете, но зажатыми они будут точно.

– Эх, ладно, веселитесь без меня.

Повозка заехала во влажную прохладу леса. Птицы принялись перекрикиваться между собой, предупреждая друг друга о появлении опасности. Именно в этот момент случилось что-то, что напугало весь лес. В телеге этого почти не ощущалось, только по деревьям было видно, как они разом тряхнули кронами. Вниз полетели сухие ветки, а вверх поднялась бесчисленная стая птиц. Лошадь тревожно заржала и обернулась на извозчика.

– Тихо, тихо, Ласточка, ничего страшного. Тряхнуло опять. – Объяснил Вторуша Александру. – У нас-то с какого перепуга это происходит? Тут даже гор нигде нет?

– Да уж, не пойми что творится с этим миром.

– Свербит у Земли от людишек, вот она и трясет шкурой, как Ласточка, когда на нее мухи садятся.

– Годная теория.

– Поэтому мне здесь больше нравится, чем там, с этими оводами заодно.

– Ну, не будем их судить строго, они не знали другой жизни, поэтому и живут, как научились. Многие из них умрут от суки в Зарянке.

– Ну, и слава богу, без них тут лучше дышится.

Повозка выехала из леса и прошла промеж двух резных, выкрашенных яркой краской столбов, символизирующих начало владений базы отдыха. На вершине одного из столбов был вырезан лик бородатого мужчины, отдаленно напоминающего самого Александра. На втором столбе вершину оседлала искусно вырезанная сова.

Сразу за столбами начались поля, на которых пасся немногочисленный скот Зарянки, возделывалась пшеница, гречка, росла капуста и репа. Справа от дороги виднелся самодельный водоем, в котором плавали гуси и утки. На холме уже виднелся терем, отсвечивающий на солнце свежевыкрашенной крышей. Возможно, больше тысячи лет назад это было привычным зрелищем, но сейчас Александру показалось, что от него веет реставрационной наигранностью. Впрочем, ощущение не продержалось долго. Желание окунуться в иную жизнь завладело им полностью.

Чуть ближе послышался перестук молотков в кузнице. Из трубы ее вырывался дым, разгоняемый горном. Чтобы не летели искры на деревянные постройки, в трубе была смонтирована система гасящих сеток, которые требовалось периодически прочищать от нагара и золы.

От реки вверх поднимались несколько человек. Их внешний вид в старинной одежде, вкупе с перестуками кузницы, деревянным частоколом и выглядывающим из-за него теремом создавал полное погружение в эпоху древней Руси. Александру захотелось отправить предложения киностудиям для съемок фильма в готовом антураже. Это могло бы сыграть на рекламу их Зарянки.

Вторуша заехал на площадь перед теремом. Александр выпрыгнул из телеги, размялся немного после дальней дороги и поднялся по крыльцу. Клиенты, стоящие наверху, с любопытством поглядывали на него, считая прибывшего новым клиентом. Навстречу ему выбежала растрепанная администратор.

– Александр Сергеевич, так скоро? – Она выставилась на него, ожидая, что он начнет ее отчитывать за то, что она не встретила у ворот.

– Да, брось, сегодня я не начальник, отдыхать приехал. Мне баню, после ужин. Прости, как тебя?

– Аглая. Жить здесь будете? – Она указала на верхний этаж.

– Не, здесь шумно. Землянки свободные есть?

– Землянки? Амм, да, две. – Администратор пригнулась к уху начальника. – Мы называем их домами третьей линии, чтобы клиенты не комплексовали.

– Хорошо, буду жить в доме третьей линии. А сейчас, как попросил.

– Я распоряжусь. Парить вас надо? В смысле, сами себя вениками постучите или банщик?

– Сам, всё сам. После бани хочу полную кружку медовухи.

– Ясно, сделаем. Закуску?

– Не надо. Ужин во сколько? – Александр глянул на время. Была половина пятого.

– Ужин, с восьми до двенадцати.

– Ничего, потерплю, мне полезно.

– Давайте, мы вам принесем пораньше.

– Нет. Сам приду, как положено.

Печка в бане одновременно натапливала четыре номера, чтобы не создавать очереди и почти всегда они были заняты. Народ любил париться, а учитывая, что здесь процесс принятия бани был возведен в искусство, то ее посещение приравнивалось посещению драматического театра.

Помимо горячего, но легкопереносимого жара, баня предлагала несколько видов веников, настои трав, обладающие различными благоприятными для организма свойствами, слабоалкогольные напитки, такие как медовуха, настойка на вишне, на сливе, яблочный сидр, квас, сыто, пиво собственного изготовления, а так же услуги банщика, который умел парить вениками, делать массаж и приводить в чувство тех, кто перепарился.

Александр дважды принимал здесь баню и хорошо знал это ощущение расслабленности после ее посещения. Оно было сравнимо с ощущением расслабленности после проведения удачной сделки, отнявшей много сил и здоровья, либо после выигранного судебного процесса, от которого зависело многое. Баня давала те же ощущения за гораздо меньшие душевные траты, и этим выгодно отличалась.

Банщик вымыл номер перед посещением. Звали его Гордей. Так он представился в самом начале, и так его все звали. Бородатый суровый мужик, у которого веник тонул в руках. О нем можно было подумать все, что угодно, вплоть до того, что он скрывается здесь от правосудия.

– Готово, барин. – Произнес Гордей.

– Так, я не барин, зови меня лучше по имени отчеству.

– Простите Александр Сергеич, это привычка уже.

– А к бабам как обращаешься?

– Сударыня.

– Ладно, хоть не барыня. Спасибо. Я посижу тут сам, отдохну, веник сам запарю.

– Возьмите настой ягод шиповника. Пейте, когда пить захочется, понемногу, полезно и на камни брызгайте.

– Давай.

Александр забрался на верхний полок, полил на горячее дерево холодной водой из деревянной кадки и лег на живот во всю длину. Закрыл глаза и попытался не думать ни о чем. Как ни странно, ему это удалось. Звуки огня в печи, потрескивающих камней на каменке, отняли все его внимание. Он просто слушал и ничего не думал. Через некоторое время он почувствовал, что наиболее выпуклые части тела начало припекать.

Тогда Александр набрал кипятка из котла, запарил в нем веник и спустя пару минут принялся обстукивать себя со всех сторон. Этот традиционный прием не вызывал в нем такого пиетета, как у большинства любителей бани, Александру было достаточно прогреться до костей и выйти на свежий воздух. Этого ему хватало для счастья.

Через стенку раздались женские возгласы и спокойный бас Гордея. Александр прислушался. Банщик парил клиентку, и судя по ее довольным смешкам и оханьям, исполнял он свои обязанности прекрасно.

– Только груди прикрой, чтоб не пожгло жаром.

– Стесняюсь. – Произнесла женщина.

– Чего тебе стесняться, бог формами не обидел. После моего веника они только разгладятся и нальются, как у девицы.

– Ой, умеете вы убедить, Гордей.

Раздались хлесткие удары веника и женские оханья.

– Да, непыльная работа. – Александр отхлебнул красного настоя шиповника.

Он был слегка сладковатым и ароматным. Набрал немного в ковш и брызнул на камни. Баня наполнилась горячим паром и ароматом. Зажгло уши. Александр пригнулся к полу и просидел минуты две, прежде, чем снова забраться на полок. Смочил его высохшую горячую поверхность холодной водой и лег. Перед лицом оказался градусник. Он показывал почти сотню градусов Цельсия.

– Ничего себе, так и закипеть можно.

Пара глотков шиповникового настоя утолили жажду и придали сил. На пять минут. Затем Александр спустился на пол, кое-как помылся и без сил выбрался в предбанник. Его ждала большая кружка холодной медовухи, накрытая крышкой, чтоб не нагрелась. Он впился в ее прохладу, игнорируя спазмы горла, рефлекторно пытающегося защититься от переохлаждения. Выдохнул, когда отпил половину.

Администратор не послушала его и оставила подле кружки три кусочка копченой рыбы. Александр не удержался и съел ее вместе с остатками медовухи. Сел на табурет, накрывшись льняным полотенцем, и блаженно откинулся на бревенчатую стену. Наступил момент, ради которого стоило вытерпеть испытание жаром. Организм испытывал негу.

Александр ногами почувствовал, как задрожал пол. Кружка застучала по столу и поехала на его край. Несколько секунд и все прекратилось. Чертово землетрясение прервало ему весь сеанс погружения в нирвану. Александр оделся и вышел на улицу.

Вечерело. В воздухе носился аромат леса, реки, сена и немного отдыхающим в сараях скотом. По улицам Зарянки ходил народ. Женщины в длинных вышитых платьях, некоторые с венком на голове. Причем, до венка они доходили сами, интуитивно чувствуя его гармонию с одеждой. Смешные детишки носились по улицам босиком, и это не выглядело как-то нечистоплотно. В городе никому бы и на ум не пришло разуться.

В ворота вошли трое мужчин. К ним сразу бросилась детвора.

– Устал? – Спросил кто-то из малышей у отца.

– Нормально, не устал. Смотри, что у меня для тебя есть. – Папаша открыл котомку и вынул оттуда пучок клубники прямо с листьями. – В поле нарвал.

– Ух, ты! А чё это? – Малыш схватил гостинец, не зная, что с ним делать.

– Ешь, это ягоды, такие же, как и в магазине, только вкуснее.

Остальные мужики угостили своих детей. Довольные остались все, что отцы, что дети. Папашам, после проявленной отцовской заботы, можно было предаться своим мужским слабостям, принять баню и посидеть после нее под медовуху или пиво.

Аглая отрядила работника, который отвел Александра в свободную землянку. В доме уже было сумеречно.

– Зажечь лампу. – Спросил работник.

– Не надо, я сам, позже. Через полчаса приду на ужин.

– Что будете?

– Что и все. Чего там у нас?

– Утка, тушеная в квашеной капусте с маринованными яблоками. Уха из окуней. Гречневая каша с зайчатиной.

– Зайчатиной?

– Ну, это кролик. Но для всех, заяц, которого подстрелили из лука. Кисель молочный и другие напитки.

– Буду всего понемногу.

– Понял.

– Иди.

Работник убежал, сверкая лаптями. Кухня в Зарянке работала не как в обычном ресторане, под каждого клиента, а как столовая, с расписанием блюд на день. Народу в историческом отеле отдыхало не так много, чтобы держать огромное количество продуктов под любой изыск. Для соблюдения историчности здесь даже не было холодильника, только глубокий погреб, на дне которого, укрытый соломой, лежал лед, нарезанный зимой с поверхности реки. Демонстрация погреба тоже была одним из элементов погружения в давнюю эпоху. Да и готовилось все на огне в печи, которая не могла справиться с потоком желаний клиентов. Но отдыхающие, попробовав еду, приготовленную на дровах, затомленную в горячем загнетке и не желали больше других разносолов.

Александр поднялся в терем, вместе с остальными людьми, спешащими на ужин. На самом верхнем этаже с открытыми арочными окнами, украшенными резными наличниками за длинными столами, как на княжеском пиру, сидел народ. Помещение продувалось ветерком, поэтому в нем не было жарко. Закатное солнце наполнило его оранжевым светом, создавая внутри терема магическую иллюзию ожившей картины.

Помимо основных блюд, указанных в меню на столе стояли фрукты, ягоды, ковши с морсом либо медовухой. Народ ел и переговаривался вполголоса.

– Тряхнуло сегодня хорошо.

– Да, хорошо, что администратор разрешил позвонить домой.

– И что, как там?

– Тоже тряхнуло, но без последствий. Что-то около пяти балов по шкале Рихтера.