Проклятие пустыни

Глава 4. Белогорбая верблюдица

Рассекая матовый туман МИГ-25 неуклонно приближался к земле. Тимофеев напряженно следил за приборами.

Не может это облачко быть большим, он же видел перед взлетом совершенно ясное небо!

Когда высота стала критической, полковник резко перевел машину в горизонтальный полет. На мгновение из-за большой перегрузки в глазах потемнело, затем послышался тихий щелчок, будто включили неведомый тумблер соединенный с наушниками, и за стеклом кабины все сразу прояснилось.

Самолет летел очень низко над пустынной степью. Слева ползла извилистая река, впереди за горизонт опускалось красное уставшее солнце. На земле был различим любой кустик вместе с длинными иголками, и полковнику показалось, что он летит очень медленно, словно едет на велосипеде.

Но приборы показывали огромную скорость. Василий Тимофеев не знал чему верить, то ли приборам, то ли глазам.

Неожиданно впереди показалось пыльное облако. Оно стелилось над землей как дым из огромной печки, сдуваемый сильным ветром. Полковник с удивлением обнаружил, что пыль поднимали несметные полчища людей, шедших вдоль реки. Самолет нагнал их сзади.

Сначала показались пешие люди с высокими луками и колчанами стрел за спиной. Рядом с ними тащились большие груженые повозки. Потом шли воины на верблюдах с длинными пиками в островерхих блестящих головных уборах, отороченных мехом, а впереди на лошадях ехали всадники, вооруженные щитами и саблями. Все они представляли многотысячное древнее войско, выступившее в поход.

Полковник сначала подумал, что снимается исторический фильм. Но как его создатели могли собрать такую огромную массовку, одетую в старинные костюмы? Десятки тысяч людей растянулись на километры. На них были яркие одежды и боевые доспехи.

Самолет пролетел над полчищами воинов. Впереди опять простиралась привычная на первый взгляд пустынная степь.

Полковник был глубоко озадачен. Все увиденное, выглядело абсолютно реально, но никак не вязалось с тем, что он должен был видеть на этом месте под крылом самолета. По всем показателям он летел на северо-запад вдоль Сырдарьи по направлению к аэродрому. Но рядом с рекой не было видно ни железной, ни автомобильной дороги. Куда все подевалось? Да и река выглядела как-то не так. Русло было шире, а изгибы плавнее.

Не успев все как следует осмыслить, полковник вдруг увидел на земле прямо под собой двух мужчин, одетых на восточный манер в чалмы и длинные плотные халаты. Мужчины стояли около прямоугольной ямы с ровными краями. В яме находилось несколько небольших кувшинов и мешков. В кувшинах блестели золотом монеты и украшения. Один из мужчин указывал на них пальцем и что-то объяснял другому.

Полковник так отчетливо разглядел эту картину, что не сразу обнаружил, что самолет неподвижно завис над землей. Не веря глазам, он посмотрел на приборы. Судя по их показаниям, боевая машина продолжала мчаться с большой скоростью над самой землей. Полковник ничего не понимал и вызвал диспетчера. Но эфир глухо молчал, будто полностью вышли из строя все средства связи. Вдобавок, полковник совершенно не слышал шума работающих двигателей. Неужели он оглох?

Двое на земле тоже заметили самолет. Смуглые испуганные лица были обращены вверх. Один был явно старше. Его лицо опоясывала аккуратная борода с яркой сединой в середине, словно кто-то мазнул по черным волосам широкой кистью с белой краской прямо под нижней губой. Второй был молод и гладколиц. Они замерли, на застывших лицах легко читалось паническое ожидание.

Рядом мирно стояли три верблюда. Двое тыкались мордами вниз, невозмутимо выискивая пропитание на бедной высохшей земле. Но третий, самый крупный двугорбый верблюд, задрав морду пристально смотрел на самолет. Обычно полуприкрытые глаза верблюда были широко распахнуты, но не выражали удивления или испуга. Полковнику показалось, что взгляд верблюда устремлен непосредственно в кабину самолета, более того – прямо в его глаза. От этого всепроникающего взгляда Василию Тимофееву стало не по себе. Даже собаки не могут смотреть так глубоко.

Полковник разбирался в верблюдах еще с Египта и понял, что перед ним верблюдица, далеко перешагнувшая порог юности. Да и глаза ее говорили сами за себя. Такой проникновенный взгляд у всех животных, включая человека, присущ только мудрым самкам. Самцы могут смотреть презрительно, равнодушно, холодно, тупо, подобострастно, агрессивно, любяще, да почти как угодно, но так проникновенно как женская особь, мужская порода смотреть не может.

И еще одна деталь поразила полковника – оба горба рыжей верблюдицы были ярко белыми, словно седыми! Они искрились как свежий снег морозным солнечным утром. Таких необычных верблюдов он никогда не видел.

Летчик Василий Тимофеев заворожено глядел из кабины самолета на странную картину: двое людей в древних одеждах около ямы с драгоценностями и три верблюда рядом. Люди внизу испуганно пялились вверх, лишь ветерок шевелил полы халатов. В их глазах сквозил тупой испуг.

А белогорбая верблюдица смотрела пристально и изучающе.

Полковник пришел в себя и осознал, что самолет бесшумно завис над землей, хотя приборы показывали большую скорость. Истребитель таинственным образом застрял в нескольких десятках метров над поверхностью, и Василий Тимофеев ясно понял, что если машина повалится вниз, а она по всем законам физики должна свалится, он ничего не успеет предпринять. Даже катапульта здесь не поможет. Парашют не успеет раскрыться.

Холодный пот прошиб полковника и расплылся неприятным липким пятном на груди под обтягивающим комбинезоном. Василий лихорадочно увеличил мощность двигателей, пытаясь поднять самолет вверх. «Ну, давай же, давай, не подведи, родная», – умолял он грозную технику и вновь взглянул в распахнутые глаза белогорбой.

Боевая машина плавно стронулась и, постепенно набирая скорость, устремилась ввысь. Самолет оказался в белом мареве облаков. По сгусткам то более густых, то светлых пятен, мелькающих вдоль стекол кабины, полковник с радостью узнавал, что скорость вновь вернулась к самолету.

Вскоре машина вырвалась на ясный простор, и Василий увидел внизу привычную картину: река Сырдарья и тянущаяся вдоль нее железная дорога. Тут же прямо по курсу показались знакомые очертания города Ленинска.

Полковник сделал небольшой круг. Ни людей, ни верблюдов сзади он не увидел.

– Ноль первый, ноль первый, где вы? – услышал Тимофеев в наушниках тревожный голос диспетчера.

– Подлетаю к аэродрому, слышу вас хорошо, прошу посадки, – ответил полковник.

– Полоса свободна, товарищ полковник, – облегченно сообщил диспетчер. – Ваш борт отсутствовал на экране локатора пол минуты. Звуковой связи не было. С вами ничего не случилось?

– Со мной… Проверь технику! – грубо ответил полковник и замолчал.

Когда самолет благополучно приземлился, Василий Тимофеев быстро переоделся, и ни с кем не разговаривая, уехал домой. Улыбающийся Епифанов, натолкнувшийся на строгое лицо командира, вмиг посерьезнел и в разговоры вступать не стал.

Как только «уазик» полковника покинул аэродром, Епифанов позвонил диспетчеру:

– Командир вернулся какой-то хмурной. Как он летал?

– Гонял свою пташку и в хвост и в гриву. У нас локатор за ним не поспевал, – засмеялся диспетчер.

Глава 5. Хасим

Торговый человек Хасим совершил вечернюю молитву во славу всевышнего, усердно и дольше обычного поблагодарив всемогущего Аллаха за то, что удача вновь вернулась к нему. Здесь, в китайском городе Дуньхуане ему, наконец, повезло. Он нашел то, ради чего проделал столь долгий и опасный путь от поволжских степей из столицы Золотой Орды роскошного города Сарая до самого центра Китая. И цена на товар оказалась сходная. Теперь, если великий хан Тохтамыш сдержит слово, можно будет не только решить свою тяжкую проблему, но и изрядный барыш получить.

Хасим был родом из славного богатого Ургенча и, кроме поставок в родную Среднюю Азию, долгие годы успешно торговал с могущественной Золотой Ордой. Он водил караваны из Дамаска и Китая, бывал в Индии, добирался и до Константинополя. Он хорошо знал все караванные пути в город дворцов Сарай и помимо шелка, бронзы, пряностей, духов и украшений часто выполнял специальные тайные заказы Золотоордынских ханов.

Несмотря на то, что Волжский и Шелковый пути в Средней Азии контролировала Золотая Орда, лихих людей, подчинявшихся только своей корысти, на пустынных дорогах водилось предостаточно. Хасим, конечно, содержал охрану, но чаще его спасало личное знакомство с грозным повелителем Золотой Орды Мамаем. Защитная грамота Мамая служила пропуском через многие территории и нередко заставляла разудалых сорвиголов отменять грабительские планы.

Но все течет, все меняется. Камни истираются в песок, а песок превращается в пыль и бесследно разносится ветром.

Отменный полководец Мамай несколько лет назад был разбит русским князем Дмитрием где-то далеко в холодной России. Обесславленный Мамай тогда с позором бежал в Орду, но его доконал и изгнал в Крым безжалостный властолюбивый Тохтамыш, поддерживаемый всесильным Тимуром из Самарканда. Младшие командиры родовых отрядов не знали, кому теперь подчиняться.

Всякая смута, как волна грязную пену, выбрасывает из недр множество злобных подлых людишек, норовящих урвать чужое. Дороги рядом с Сараем стали опасными и неспокойными. Бандиты могли днем взять дань за проезд, а ночью ограбить и убить купцов.

В это время Хасима и его имущество не раз спасал старший караванной охраны отважный Шакен. Это был преданный и верный слуга, с годами превратившийся в друга и мудрого советника.

Вдобавок ко всем трудностям, в эти годы в Бухарском ханстве к власти пришел жестокий хромой эмир Тимур, известный в других странах под именем Тамерлан. Он полностью разрушил родной город Хасима Ургенч, не желавший ему подчиняться. Простые люди были поголовно убиты, все местные торговцы полностью ограблены и разорены, а мастеровым и ремесленникам эмир приказал переселиться в Самарканд, который Тимур объявил своей столицей.

Хасим тогда потерял почти все состояние, и если бы не тайный клад в степи, где он несколько лет назад, опасаясь обнаглевших бандитов, спрятал драгоценности и золотые дирхемы, вновь бы ему не подняться.

Но все равно, не смотря на риск и постоянные караванные походы, достичь прежнего благосостояния трудолюбивому Хасиму не удавалось. Самые выгодные заказы теперь получали Самаркандские купцы. Их клан быстро набрал силу, а Хасиму с его товарами путь в новую среднеазиатскую столицу был заказан. Ему только и оставалось, что пытаться, как и прежде торговать с Золотой Ордой.

Но Золотая Орда была уже не та, что при могущественном самозванце Мамае. Хан Тохтамыш, захвативший власть в Сарае, через два года после позорного поражения Мамая отомстил русским князьям, не желавшим платить ему мзду. Он огнем и мечом прошел через их земли и сжег главный русский город Москву. Это прибавило ему славы, но не добавило могущества.

Даже Хасим чувствовал, что внутри ханства не все спокойно. Многие хотели занять место Тохтамыша и плели тайные интриги. Но наибольшую опасность для Тохтамыша представлял набравший огромную силу жестокий Тимур, захвативший в считанные годы всю Среднюю Азию и Индию.

Победа над русскими вскружила Тохтамышу голову и он безрассудно посягнул на владения Тимура. Хромой эмир, в свое время поддержавший Тохтамыша в борьбе за Сарайский престол, не мог простить такого коварства, и теперь все ждали большой войны между великим ханом и могущественным эмиром. Многие купцы старались обходить Орду стороной, заранее предрекая ей поражение.

Год назад Хасим взял с собой в караванный поход старшего сына Рустама. Ему уже исполнилось 17 лет, пора было посвящать молодого человека в серьезные торговые дела. В Сарае, куда они пришли с товарами из Дамаска, Хасима неожиданно вызвал к себе сам Тохтамыш.

С новым ханом Хасим лично еще не был знаком, и что ожидать от встречи, не знал. В любые времена властный хан простого купца и вознести может, и уничтожить.

– Хасим, – дождавшись глубокого поклона, обратился к торговцу Тохтамыш. – Я знаю, что ты хорошо поработал на моих славных предшественников. Ты много помогал Мамаю.

Прежде всего, Хасим всегда работал на себя, и сейчас быстро гадал, что ожидать от столь лукавого вопроса. Всем известно, что Тохтамыш, захватывая власть, безжалостно разгромил ослабленного Мамая, и уничтожил самых преданных его соратников. Не намерен ли он посчитаться и с Хасимом? Хотя, новый хан мог сделать это и много раньше. Нет, тут видимо что-то другое, решил опытный купец и вместо ответа учтиво поклонился.

– Мамай был моим врагом, – Тохтамыш задумался, рассматривая огромные перстни на грубых пальцах. – Но это все в прошлом. Он тоже заботился о благе Орды и внушал страх нашим вассалам.

– Достославный хан, я всего лишь мелкий торговец. Если влиятельный господин заказывает товар, я стараюсь доставить его в срок, – уклончиво ответил Хасим.

– Но товар товару рознь, Хасим. – Хан бросил острый взгляд на склоненное лицо торговца. – Не всякий купец отважится перевезти через опасные границы то, что может его погубить.

– Для нас торговцев все измеряется деньгами, – Хасим осторожно приподнял глаза. – Риск – тоже.

– Хороший ответ, – криво засмеялся, будто часто закашлял, Тохтамыш. – Ты возил нам стальные клинки, наконечники стрел и кольчуги из Дамаска. Мамай платил щедро за твой риск?

Что ответить на такой вопрос, мысленно прикидывал Хасим. Хвалить Мамая нельзя, но и ругать опасно. В последнее время Тохтамыш все чаще называл его мудрым полководцем, сумевшим в период смуты сплотить разрозненную Орду. Ведя беседу с сильными мира сего, каждое слово надо взвешивать не на вес золота, а на вес собственной жизни.

– Мамай был справедлив с купцами. Но слава о вашей мудрости и честности, достославный хан, известна на всем Востоке от Иерусалима до Китая, – ответил Хасим, демонстративно склонив голову в знак уважения.

– В роду богоподобного Чингис-хана все мудры и отважны! – Громко изрек Тохтамыш, и обвел присутствующих грозным взглядом, словно кто-то смел усомниться в этой истине.

Хан медленно поднялся с величественного трона, в раздумье прошаркал по каменному полу и доверительно взял Хасима под локоть:

– У меня к тебе важное дело, Хасим… Когда мы брали Москву, русские со стен Кремля несколько раз стреляли живым огнем из железной трубы.

Тохтамыш щелкнул пальцами, и двое слуг внесли в комнату нечто длинное завернутое в покрывало. Судя по согнутым фигурам, ноша была тяжелой. Слуги уложили сверток на ковер, развернули покрывало и удалились.

Хасим увидел черную трубу, сделанную из толстого железа. Витиеватый литой узор украшал диковинку.

По приглашению хана, Хасим подошел поближе. Труба была вылита единым куском из качественного железа искусным мастером, определил купец, не мало повидавший в дальних странах. На украшение она не походила, слишком уж тяжела и громоздка. Хасим заглянул внутрь. Гладкая труба имела отверстие только с одной стороны. Другой конец был отлит толще и наглухо закрыт. Лишь с самого края на его поверхности виднелось маленькая круглая дырка.

– Русские называют это пушкой, а в Европе бомбардой, – объяснил Тохтамыш, когда озадаченный Хасим отошел в сторону. – Пушку им привезли голландцы или немцы. Она стреляет огнем, выталкивая из себя тяжелый камень или железное ядро. Ядро летит с такой силой, что может пробить толстую стену. По моим воинам они стреляли мелкими железными осколками. Такой осколок пробивал стальную защиту моих воинов как клинок тряпку.

Тохтамыш замолчал, то ли вспоминая осаду Москвы и гибель воинов, то ли ожидая реакции Хасима. Глаза его помутнели.

Купец еще не понял в чем суть дела и предпочел тоже хранить молчание. Лишь ладонь нервно поглаживала аккуратную черную бороду с яркой полоской седины на подбородке.

– Мои люди выпытали у мерзких русских секрет летающего огня, – очнулся от раздумий Тохтамыш. – Чтобы пушка стреляла, нужен порох. Слышал о нем, Хасим?

– Доводилось, – ответил купец, начиная догадываться, куда клонит хан. – Моряки в средиземноморских портах про всякое болтают.

– Мне нужен порох! – твердо заявил Тохтамыш, посчитав, что время на пустую светскую беседу иссякло. – Ты поработал на Мамая, когда я с ним враждовал, теперь послужишь и мне! Привези мне порох, и ты оценишь мою щедрость и благодарность.

– Я не знаю, великий хан, где взять порох. В наших краях его нет, и я не слышал, чтобы им торговали на базарах, – осторожно подбирая слова, вкрадчиво произнес Хасим. – Я думаю, что это очень сложное и опасное дело.

– Хватит! – грубо прервал Тохтамыш, в сузившихся глазах хана мелькнула злость. – Ты умный купец, Хасим. Ты решишь эту проблему. Мне нужно много пороха, а еще лучше – рецепт его изготовления. И сделать это надо быстро, до наступления полной весны.

Тохтамыш нахмурился и задумался вновь, словно забыв о собеседнике. В этот раз Хасим легко угадал его мысли. Хан размышлял о возросшей силе и неуемных амбициях Тимура. Войска Тамерлана уже вклинивались в улус Тохтамыша, грабили, убивали людей, забирали скот и беспрепятственно уходили обратно.

Эти набеги походили на проверку боеспособности Тохтамыша. Было очевидно, что мелкими выпадами жестокий и алчный Тимур не ограничится, и вскоре направит войска на столицу Золотой орды. Со всеми прочими противниками на тысячу километров вокруг Самарканда хромоногий эмир уже справился. Возможно, Тохтамыш знал от тайных лазутчиков, что настал его очередь.

Сейчас зима – не лучшее время для больших военных походов. Поэтому и срок хан назначает только до весны, когда в степи появится пропитание для многочисленного войска на конях и верблюдах. Раньше Тамерлан вряд ли двинет войско на Сарай.

Видимо Тохтамыш надеялся, что новое оружие, еще невиданное в Азии, поможет ему в борьбе с Тимуром. Что же, не он первый, не он последний цепляется за подобную надежду, подумал Хасим.

– Я постараюсь выполнить ваш заказ, великий хан, – как можно вежливее ответил Хасим.

Он знал, что никогда нельзя прямо отказывать ханам. Сейчас Хасим желал только одного, выйти живым из ханского дворца и побыстрее покинуть неспокойный Сарай. Обещание – это не клятва, думал мудрый торговец. Выполнит он его или нет – на все воля Аллаха.

Видно настало время бросить это опасное ремесло: водить караваны по землям, где все время воюют. Угодишь одному повелителю – сделаешься врагом другого. Надо купить лавочку на окраине Самарканда или Бухары, и тихо доживать остаток лет, спокойно торгуя тканями, бронзой или коврами.

Но у расчетливого Тохтамыша были совсем другие планы.

– Ты постарайся как следует, – жестко произнес хан, отрываясь от досадных раздумий. Затем растянул губы в многозначительную улыбку и ласково, наклонившись к купцу, спросил: – Я слышал, ты приехал к нам с сыном? Скажи мне его имя?

– Рустам.

– Хорошее имя. – Тохтамыш сделал несколько шагов и резко повернулся на каблуках: – Вот мое решение. До твоего возвращения с товаром, Рустам останется у меня гостем. – Хан вновь улыбнулся и сменил тон: – Это твой единственный сын, Хасим? Больше надо иметь жен, и чаще проводить с ними ночи!

Тохтамыш загоготал, издавая неприятные кашляющие звуки. Сарайские вельможи тут же подхватили смех повелителя.

Глава 6. Схема местности

Вернувшись домой, полковник Тимофеев уединился. Недоумение не покидало его. Неужели он заглянул в прошлое? Бред!

Хотя с другой стороны, читал же он про случай, когда с экранов локаторов пропала целиком американская эскадрилья. Вернувшиеся на базу летчики обнаружили, что у всех часы отстают на тридцать минут – ровно столько времени не было с ними связи. Пилоты тогда ничего не почувствовали и не заметили. Но они летели над океаном, а волны во все времена одинаковые.

Один европейский пилот заявлял, что своими глазами видел битву при Ватерлоо. А сколько самолетов и кораблей пропадали бесследно? Один Бермудский треугольник чего стоит. Может они тоже попадали в прошлое и не смогли оттуда выбраться?

По инструкции в случае обнаружения во время полета чего-то непонятного или подозрительного, полковник должен был немедленно составить рапорт. Но несколько лет назад молодой летчик из их части заявил о чем-то подобном. Те, кто общался с ним сразу после приземления, рассказывали, что вид у него был совершенно очумевший. Летчика долго расспрашивало руководство из разных ведомств. Потом вызвали в Москву, откуда он уже не вернулся. Поговаривали, что его комиссовали и положили в психушку.

Василий Тимофеев помнил эту историю, поэтому сдержался и на аэродроме никому ничего не сказал. Сейчас, когда столкновение с неизвестностью было позади, его распирало возбужденное любопытство. Приехав домой, он подробно нарисовал схему местности, где видел, как двое древних странников что-то закапывают.

Вот река с ее изгибами, а вот здесь эта точка.

Полковник достал подробную летную карту с грифом «Для служебного пользования». На ней, в отличие от обычных географических карт, все изображалось правдиво и без искажений. Судя по скоротечному времени полета обратно на аэродром, нужный участок реки должен быть километрах в тридцати-сорока от города вверх по течению.

Он сопоставлял нарисованную схему и карту – полного совпадения рисунка с каким-либо участком не получалось. Василий закрыл глаза и еще раз припомнил все увиденное. Нет, он не ошибается. Нарисовал точно, их этому еще в летном училище обучали.

Но если на карте не находится похожего места, где же он был?

В соседней комнате раздался настойчивый детский писк. «Ванька проснулся, грудь просит», – умиленно подумал Василий Тимофеев, вспомнив свое новое звание дедушки. За дверью послышались голоса дочери и жены. Женщины захлопотали над маленьким требовательным человечком.

В комнату к полковнику зашел зять Анатолий.

– Не хочу им случайно помешать. Наши дамы такие нервные стали. Если я даже к потолку прилипну, все равно будут говорить, что путаюсь под ногами, – улыбнулся Анатолий, остановившись рядом с тестем. – О, да вы неплохо рисуете, – удивился он, взглянув на листочек, где полковник рядом со схемой в меланхоличном раздумье изобразил сундук с деньгами, двух человек с лопатами и верблюда.

– Это не картинка, Толик. Это можно считать фотографическим снимком, – постукивая тупым концом карандаша по бумаге, произнес Василий. – У меня глаз, как фотоаппарат.

– Где же вы видели такую картину?

Полковник авиации задумался. Рассказать или нет? Но размышления были недолгими. В итоге в нем взыграл мальчишеский задор, и он увлеченно поведал зятю о том, что приключилось с ним сегодня во время полета.

– Так это что, клад? – выслушав тестя, удивленно спросил Анатолий. Палец показывал на сундук, изображенный на рисунке.

– Может быть, – подтвердил полковник. – Там я видел кувшины с монетами и мешки.

Анатолий задумался. В детстве, прочитав много приключенческих книжек, он страшно хотел найти настоящий клад. Он, как и любимый герой детства Том Сойер, верил, что где-то рядом существуют зарытые сокровища и припрятанные драгоценности. Толик рылся в заброшенных подвалах, простукивал стенки и выкапывал лопатой большие ямы в лесу. Он придумывал невероятные истории, убеждая себя, почему клад должен оказаться именно в том месте, где он в очередной раз затевал поиски. Он даже не принимал в расчет, что город, в котором он тогда жил, начал строиться не более тридцати лет назад. Он верил, что если не здесь, то вот там, совсем рядом, удача ждет его, и он натолкнется на золото, припрятанное древними разбойниками. Ему всегда хотелось иметь много денег, но в результате длительных поисков Анатолий находил лишь ржавые замки, почерневшие доски и несколько обычных советских монет.

Сейчас в нем вновь проснулся детский азарт следопыта. А желание быстро обогатиться у него не иссякало никогда. Именно поэтому он покупал и перепродавал книги, грампластинки, а этим летом занялся и джинсами. В рассказе тестя он равнодушно пропустил подробные сведения о скорости, перегрузках, показаниях приборов и очень оживился при упоминании увиденных драгоценностей.

– Так надо съездить, проверить местечко! Покопаться, – возбужденно предложил Анатолий.

– Куда? Нет здесь такого места, – Василий похлопал ладонью по карте. Полковника больше тревожил не увиденный клад, а то, где же все-таки был его самолет, и почему он там оказался?

Анатолия, напротив, взволновала практическая часть истории. Не смотря на кажущуюся для посторонних легкость, каждый рубль, заработанный на перепродаже книг и дисков, доставался ему с большим трудом. Во-первых, надо уметь заводить нужные знакомства и тратиться на подарки, чтобы доставать дефицит, во-вторых, уметь его сбывать, для чего надо поддерживать широкий круг общения с самыми разными людьми, и в-третьих, не обращать внимания на обидные реплики со стороны. Вот, быть учителями, врачами, летчиками и инженерами почетно. А таких трудяг как он, люди награждают оскорбительными словами: спекулянт или фарцовщик.

Анатолий еще очень живо помнил, какое напряжение и настоящий страх он испытал совсем недавно, когда удалось обмануть московских дельцов с партией джинсов. Он заплатил им только половину, а остальное обещал отдать в Куйбышеве, где жили его родители после демобилизации отца из армии.

Он подпоил толстого парня Славу, сопровождавшего его из Москвы, а сам сошел с товаром ночью на небольшой станции. Дальше он добирался на автобусе, опасаясь, что на железнодорожном вокзале его будут искать. Хотя его адреса в Куйбышеве московские продавцы не знали, но все равно те две недели, что Анатолий пробыл у родителей, он провел в постоянном напряжении и ожидании неприятной встречи. В каждой толстой фигуре он видел тупого озлобленного Славу.

Сбывать джинсы в Куйбышеве Анатолий не решился, боясь, что его могут вычислить. И только оказавшись в закрытом городе Ленинске, он расслабился и успокоился. Здесь его точно не достанут!

И что в результате он заработает на столь опасной махинации? Несколько тысяч рублей. На них даже автомобиль сейчас не купишь. А там, где зарыт этот клад, возможно золота и драгоценностей на сто тысяч рублей!

Эх, если бы у него были такие деньги, как бы он зажил!

– Я возьму схему? – невзначай попросил Анатолий.

– Только никому не рассказывай, – предупредил тесть.

– Угу, – кивнул Анатолий, но упускать шанс получить деньги не собирался.

Толя Колесников перебрал в памяти всех знакомых и остановился на единственном человеке, способном по его мнению разобраться в странном случае.

Он думал о Тихоне Заколове.