Зеркальная месть

5

Шел легкий снег, часы на панели приборов внедорожника «вольво» показывали около двух часов ночи, когда Олег Владимирович Рысев заехал на парковку гипермаркета «Реал». Магазин был закрыт, но на площадке стояли отдельные машины. Генерал оценил толщину снежной пелерины на капотах. Ни одного не припорошенного автомобиля. Машины припаркованы с вечера. Видимо местные жители оставляют у магазина автомобили на ночь.

По пути сюда генерал-лейтенант связался с УВД Коломны и убедился, что в одной из квартир зафиксирован взрыв. Подвоха ждать не приходится. Конечно, он мог бы заслушать отчет подчиненных и получить флешку утром в служебном кабинете. Однако лучше перестраховаться. В обычные дни целое управление может работать на него. Но иногда приходится действовать самостоятельно, не откладывая дело в долгий ящик. Сейчас как раз такой особый случай.

На протяжении семнадцати лет Светлый Демон, сама того не подозревая, работала на Контору. Она сделала многое, чтобы офицер Рысев быстро продвинулся по службе. Не забывал он и о личных интересах. Благодаря виртуозной киллерше его благополучие сейчас тоже на высоте. Но умный игрок тем и отличается от жадного, что способен вовремя остановиться. Глупых людей на чиновничьих должностях такого ранга не бывает, а вот жадных сколько хочешь. На собственной алчности они и горят. Особенно сейчас, когда борьба с коррупцией используется для сведения личных счетов.

Рискованный проект «Светлый Демон» должен уйти в историю. Так решил генерал. Для подчиненных объяснение простое – настали другие времена, изменилась и суть деятельности Конторы. Кровавая эпоха предела собственности позади. Если раньше достаточно было ликвидировать конкурента, чтобы завладеть его бизнесом, и поэтому усилия тратились на создание служб безопасности, то сейчас гарантом сохранения богатства является дружба с властью. А для власти смертельна не пуля, а инакомыслие. В борьбе с инакомыслием мастерство киллера не поможет. Наоборот, убийство политического оппонента способно породить волну недовольства. Поэтому главным оружием для сохранения власти, а значит и богатства, становится дискредитация оппозиции. Представить противника сексуальным насильником, моральным уродом, иностранным агентом, циничным воришкой – вот новый арсенал востребованных информационных киллеров.

В таком ключе объяснял Рысев задачу подчиненным. А раскрывать истинную причину ликвидации Светлого Демона он не обязан.

Генерал заметил черную «трешку» БМВ, въехавшую на парковку. Яркие фары дальнего света описали широкую дугу и нацелились прямо на сидящего в «вольво» генерала.

– Какого черта! – возмутился Рысев, заслоняя лицо ладонью.

БМВ остановилась в десяти метрах напротив автомобиля Рысева. Генерал прищурился и различил подсвеченный регистрационный знак. Это был один из тех обычных номеров, которые используют его агенты для скрытого наблюдения. Рысев расслабился.

«Уже выпили, черти! Не могли отметить завершение дела позже».

Открылась дверца, из БМВ вышел водитель. Он приближался в свете фар, и Рысев видел лишь темный силуэт мужской фигуры.

Раздраженный генерал опустил стекло и прошипел:

– Кретин!

Тут же ему в висок уткнулся холодный ствол пистолета.

– А я Светлый Демон. Рада познакомиться.

6

Я сижу на заднем сиденье в машине генерала Рысева. В моей левой руке его пистолет, а в правой ствол, захваченный у агентов в Коломне. Генерал за рулем, и я тычу пушку ему под ребра. Это лучшая диспозиция для беседы с врагом. Если бы я расположилась на переднем сиденье, у тренированного противника оставался бы мизерный шанс обезоружить меня. А в данной ситуации пристегнутому ремнем безопасности генералу проворность не поможет. Не один, так другой мой ствол найдут путь к цели.

О, господи, я снова мыслю, как киллер! В моих руках оружие, снятое с предохранителя. Палец удобно расположился на спусковом крючке. Я ощущаю прилив душевных сил и уверенно смотрю на мир. С оружием я становлюсь другим человеком. Такое впечатление, будто я долго болела, а сейчас нашла верное лекарство.

Видит Бог, я этого не хотела!

Я вернулась в Россию, чтобы встретиться с сыном. Меня тянуло к нему. Я должна объясниться с родным человеком, которого чуть не погубила в младенчестве. Коля должен знать правду о маме, какой бы неприглядной она не была.

Но оказалось, что меня ждут здесь враги. Мой сын и его место жительства перестали быть тайной. Умный противник просчитал мои слабости и приготовился к последней встрече.

Когда Кирилл Коршунов зашел в квартиру в Коломне он обнаружил компактное взрывное устройство, замаскированное в блоке освещения террариума. Он догадался, что квартира подслушивается, и нашел один из «жучков». Такой «радушный» прием могли организовать только его бывшие коллеги из Конторы. Так как взрыва сразу не последовало, значит, одного Коршунова им было мало. Они ждали меня. Убийцы были уверены, что я в любом случае подойду к террариуму и наклонюсь к любимой черепашке. В этот момент и должно было сработать взрывное устройство.

Коршунов не подал виду, что обнаружил заряд. Сначала следовало подумать. У нас было два варианта действий: продолжать скрываться или вступить в схватку. Я выбрала второе.

Я уже убедилась, что главный мой враг бывший Заказчик. Он поставил цель уничтожить меня, и я должна принять вызов. Или он – или я! Это единственный путь к свободе. Или здесь – или на небесах.

Сегодня Коршунов принес диктофон с записанным между нами разговором и передал моему сыну, Николаю Субботину. На записи мы разыграли сценку, будто оба находимся в квартире. На самом деле нас там не было. Николай пронес работающий диктофон через комнаты, положил на террариум и быстро вышел. Мы видели взрыв со двора. Мои враги переступили черту.

Автомобиль «прослушки» мы обнаружили заранее. И сразу после взрыва пожаловали в гости. Бейсбольные биты отлично справились с ролью универсальной отмычки и бесконтактного шокера. Лесник и Гном оказались в наших руках.

Но устранять исполнителей бесперспективно. Мне нужен был Заказчик. Именно он – пылающий очаг постоянной угрозы. И нам удалось выманить его!

Я давлю дулом пистолета в бок Рысеву и стараюсь говорить спокойно.

– Ты отдал приказ о моей ликвидации. Я имею право ответить тем же.

– Ты понимаешь, с кем имеешь дело? Я генерал-лейтенант ФСБ! Тебе это даром не пройдет.

– А я киллер в бегах. Одним больше шлепну, одним меньше – ответ тот же, сам понимаешь.

Передо мной затылок генерала – рыжий ежик волос с отливом седины и рубец старого шрама. Мне хочется увидеть его лицо. Я тычу левым пистолетом в висок, и генерал отклоняется. В зеркале заднего вида злой мужской взгляд пытается расправиться со мной. Я никогда не встречалась с Заказчиком, но облик генерала кажется мне знакомым. Высокий лоб, прямой нос, несимметричное лицо, словно генерал вечно прищуривается левым глазом. Возможно, на фотографию Рысева я натыкалась в Интернете, когда изучала сводки происшествий. Высокие чины порой красуются перед журналистами после громких успехов. Кажется, генерал комментировал захват большой партии наличных, доставленных из Дагестана в аэропорт Внуково.

– Не надо делать глупостей, – шипит генерал.

Должна признать, он неплохо держится. Быстро пришел в себя и не паникует, хотя может получить пули сразу из двух стволов.

– Хороший совет, – соглашаюсь я. – Я всегда ему следую, поэтому до сих пор жива. А вот ты сглупил. Ты решил закрыть проект «Светлый Демон». Так у вас говорят?

– Что тебе надо?

– А я решила закрыть Рысь. Тебя ведь так зовут? Я могу это сделать сейчас. Могу позже. Ты же знаешь мои способности.

– Что тебе надо? – повторяет вопрос Рысев.

Сволочь понял, что останется жив. Он прекрасно знает, что киллер не болтает попусту перед тем, как нажать на курок. Неожиданный выстрел и быстрый отход – вот залог успеха профессионала.

– Я хочу свободы. Поэтому предлагаю сделку. Ты передаешь досье на меня и навсегда забываешь обо мне. А я постараюсь забыть о твоем существовании.

– Светлый Демон числится в розыске. Я не могу его отменить.

– Мы не болтаем сейчас об МВД. Мы толкуем о твоей Конторе и о том, что ты, как Заказчик, собрал на меня. Я хочу получить свое досье.

Меня действительно не пугает уголовный розыск. Разрозненные данные в разных регионах трудно свести в единое целое и повесить на меня. Я меняла облик и оставляла ложные улики. Своей раздутой славе я обязана журналистам. Они приписывают мне половину всех дерзких нераскрытых убийств. Их фантазия не раз показывала свою несостоятельность, и для большинства сотрудников уголовного розыска Светлый Демон не более чем легенда.

Иное дело досье ФСБ. По словам Коршунова оно дает исчерпывающие ответы на вопросы: где, когда, кого и как? Все страницы отпечатаны на пишущей машинке в единственном экземпляре. Электронных копий нет. Опасный «послужной список» хранится лично у Рысева.

– Это не так просто. Досье секретное, – подчеркивает Рысев.

– Поэтому я разговариваю с генералом, а не с его подчиненными. Я получаю бумаги и обещаю не смотреть на тебя сквозь перекрестье прицела.

– Зачем тебе досье?

– Чтобы его уничтожить.

Рысев размышляет, склоняет подбородок и сопит.

– Что вы сделали с моими людьми?

– Они живы. Один в багажнике, другой под задним сиденьем. Коршунов их контролирует.

Генерал что-то прикидывает и решает:

– Завтра вечером здесь мои агенты передадут тебе досье.

– Утром.

– Уже почти утро.

– Боишься не выспаться? Ну, хорошо, в 15–00 на этом месте я получаю досье.

– В восемнадцать.

– В три часа дня! – Я давлю пистолетом ему под ухо. – И ни минутой позже!

– Согласен.

– И учти, Рысь. Если досье не будет – ты труп. Если кроме сегодняшних агентов на встречу пожалует кто-то еще, а мы умеем вычислять конторские морды, ты тоже труп.

Рысев морщится:

– Эти два условия будут выполнены.

Излишняя четкость ответа меня смущает. Не упустила ли я важную деталь? Но возразить нечего, я добилась своего. Пора исчезать.

– Сиди тихо и не высовывайся, пока мы не уйдем.

– А мое табельное оружие? Избавь хотя бы от этой проблемы.

– Покопайся в сугробе при выезде с парковки.

Я покидаю машину генерала и делаю знак Коршунову, что все в порядке.

7

Мы уезжаем от гипермаркета на своей машине. Это старенький, но мощный американский джип «чероки» с украинскими номерами. В случае опасности им можно им можно расталкивать легковушки. В запасе у нас имеются литовские и латвийские номерные знаки с соответствующими фальшивыми документами. Как ни парадоксально, передвигаться по Москве с иностранными номерами комфортнее и безопаснее. С введением системы видеофиксации дорожным инспекторам запрещено останавливать водителей без серьезных причин. А видеокамеры связаны с базой данных только российских автомобилей.

При выезде с парковки я притормаживаю, мы опускаем стекла и выбрасываем пистолеты Рысева, Лесника и Гнома в глубокие сугробы. Им будет, чем заняться. Компактный австрийский «глок-26» оставляю себе. Ствол, наверняка, «левый», а у нас с Коршуновым не такой большой арсенал, как мне бы хотелось. «Глок-26» можно носить на щиколотках под брюками, не привлекая внимания. Я даже специальную кобуру у Лесника отстегнула, когда Коршунов его вырубил.

За рулем сейчас я. Когда-то Контора в лице дальновидного Посредника направила меня на курсы экстремального вождения. У меня было много времени и средств, подкрепленных терпением и желанием. Я до автоматизма освоила такие приемы, как полицейский разворот и управляемый занос. С тех пор предпочитаю мощные автомобили с механической коробкой передач и ручным стояночным тормозом. Теперь в случае опасности мой бывший Посредник, а ныне законный муж Кирилл Коршунов, любезно уступает мне право удирать от погони.

Кстати, подполковник ФСБ Коршунов расстался с Конторой мирно. Послал по почте рапорт об увольнении. Рысев не стал «выносить сор из избы» и подписал его. На счет Коршунова перечислили всю причитающуюся при увольнении зарплату.

Формально в федеральном розыске нахожусь только я. Но после сегодняшнего взрыва в Коломне у нас не осталось иллюзий, какая участь предназначена Коршунову. Он не только контакт, позволяющий выйти на меня, но и нежелательный свидетель, а значит, цель для уничтожения.

– Почему Рысев такой кровожадный? – возмущаюсь я, вспоминая безжалостный взрыв в квартире. – Он хотел разом уничтожить меня, тебя и Колю!

– Рысь охотится на тебя, Светлая. А мы с Колей – так, производственные потери.

– Да разве можно устраивать взрыв в жилом доме? Могли пострадать посторонние люди. Хочешь ликвидировать – стреляй точно! Пуля, как скальпель хирурга, а взрывчатка – это удар топором.

– Где же найти таких хороших «хирургов» как ты. С таким безупречным опытом.

Вот, козел! Про опыт мог бы не упоминать. Для лести достаточно первой фразы.

Говорят, у каждого хирурга есть свое кладбище. У киллера тем более. Порой наша плохая работа дает возможность хирургу продемонстрировать свое искусство. Он первый, кто прикасается к пуле после киллера. На этом сравнение заканчивается. Хирургов много, но о них пишут мало. Киллеров мало, но пресса о них не забывает. Чужая смерть волнует обывателей больше, чем чужое спасение.

– Я готова была его убить, – признаюсь я. – Во мне по-прежнему сидит Демон.

Коршунов понимает меня. После долгой паузы он, как врач-психотерапевт, произносит те слова, которые я не раз слышала от него.

– Заказчик всегда главный преступник. Киллер лишь орудие убийства. Как пистолет или винтовка. Если не ты, то заказ выполнил бы кто-то другой. И наверняка с большими жертвами. Помнишь, я тебе рассказывал…

Эта история одно из тех горьких лекарств, к которым прибегает Коршунов. Однажды я сломала ногу. Мой заказ передали другому киллеру. Он использовал гранатомет. «Клиент» был ликвидирован. Вместе с ним погибли водитель и охранник, а взорванная машина спровоцировала аварию, в результате которой сгорела заживо ни в чем не повинная семья: учитель, врач и две девочки четырех и шести лет.

– Не забывай, ты тоже в этом участвовал, – напоминаю я.

– Во всех жертвах, прежде всего, повинен Заказчик. И если его не станет… Это и есть высшая справедливость.

Как противно ворошить старое. Проще говорить о сегодняшнем.

– Допустим, Рысев хочет, чтобы я замолчала. Но ведь я же исчезла. Легла на дно, пропала для всех! Ему этого мало?

– А если тебя поймают, и ты дашь показания? Возникнет вопрос: кто Заказчик? У Рысева могут быть крупные неприятности. Как человек дальновидный, он хочет их избежать. Его цель – чтобы ты гарантированно замолчала навсегда.

– Ты уверял, что я ликвидировала преступников, врагов общества.

– Так и есть. Террористов будем мочить и в сортире, как говорил наш Президент. За это сотрудники получают ордена и звания. А ты делала ту же работу, но вынуждена скрываться. Светлая, ты устраняла тех, кого трудно прижать с помощью судебной системы. Они наносили стране вред больше, чем террористы.

Несмотря на снегопад, я еду быстро, неожиданно поворачиваю, ускоряюсь, проскакиваю на запрещающий сигнал светофора. Взгляд фиксирует всё, что происходит сзади и впереди меня. Погони и слежки незаметно. Я сбавляю скорость и держу путь на новую съемную квартиру. К тайному жилищу лучше подъезжать скромно, не привлекая внимания.

– Я была уверена, что смерть мерзавца улучшает общую жизнь.

– Понимаешь, если система порочна, на место погибшего мерзавца заступает новый.

– Но я же в этом не виновата. Зачем Заказчику меня устранять?

– Я всё больше убеждаюсь, что этим новым мерзавцем мог стать Рысев. Он бизнесмен в погонах. Если потеряет должность, то потеряет и деньги. Ты для него угроза потери должности.

– То есть я ликвидировала кого-то, чей бизнес присвоил он.

– Возможно.

– Кого именно?

– Это тайна, которую нам надо разгадать.

– Но зачем генералу ФСБ рисковать, устраивая на меня охоту с громкими взрывами? Не проще ли, если меня поймают, замять проблему на этапе следствия?

– Не всё так просто. У Следственного Комитета на Контору большой зуб. Я тебе говорил раньше про систему сдержек и противовесов в силовых структурах. Если там узнают, что в заказных убийствах замешан генерал ФСБ, это добавит им козырей в подковерной борьбе за влияние в верхах.

– Значит, Следственный Комитет представляет опасность для Рысева?

– С твоими показаниями, да.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Завтра он предаст досье и прекратит охоту.

– По поводу завтрашней встречи, – хмурится Коршунов.

– Уже сегодняшней. – Я показываю на часы.

– На встречу я поеду один.

– Это почему? Вдвоем у нас больше шансов выкрутиться в случае опасности!

– Рысеву, прежде всего, нужна твоя голова. Если я буду один, он не станет ничего предпринимать.

– Он способен держать слово?

– Рысь способен на всё, – подумав, отвечает Коршунов.

От его мрачной интонации мне становится не по себе.

8

Мы оставляем «чероки» в полукилометре от дома и идем пешком. Такая уж у меня привычка. Завтра я припаркуюсь в ином месте и пойду другим маршрутом. И так каждый день пока мне предстоит пользоваться этой квартирой. Если ты предсказуем, ты уязвим.

Рядом с нашим подъездом я замечаю прикрученный цепью к газовой трубе мощный мотоцикл. Видно, что техника не первой молодости, хромированные детали истерты, бензобак покрашен, колеса явно от разных моделей. Только безрассудный лихач способен мотаться на двухколесном монстре в зимнюю метель. По словам Коршунова мой сын Николай стал именно таким. Это его мотоцикл. И с правилами конспирации он, к сожалению, не знаком.

Николай работает механиком в автосервисе. Денег, припрятанных мною в коломенской квартире, ему хватило, чтобы обустроиться и приобрести старенький побитый мотоцикл престижной марки. Николай довел технику до ума и теперь гоняет на двухколесном друге и в зной и в стужу. Вот черт, меня это беспокоит! Как и любую маму. Нужно серьезно поговорить с сыном. Предупредить, что лихачество…

О, господи! Размечталась! Разве имею я право вмешиваться в личную жизнь двадцатилетнего парня Николая Субботина, который лишь на днях узнал, что у него имеется непутевая мать, скрывающаяся от полиции. И если бы только это! В девять месяцев по моей вине он чуть не погиб, а прошлым летом из бабьей жалости я умудрилась с ним переспать. Как после этого пройдет наша встреча?

Квартира находится на пятом этаже. На лифте мы поднимаемся на седьмой и спускаемся по лестнице. Это тоже одна из привычек вечного беглеца. В данный момент я не контролирую ситуацию. В преддверие встречи колотится сердечко, ноет душа, а в голове полный сумбур.

Кирилл Коршунов открывает дверь квартиры и пропускает меня вперед. На ватных ногах я вхожу в темный коридор. Свет не зажигаю, чтобы не вычислили с улицы. Предосторожности во мне на уровне инстинктов, и сейчас я рада, что ночь скрывает мое потерянное лицо.

Я прохожу в комнату и вижу взрослого парня. Не могу поверить, что это тот самый сынишка, которого я баюкала на руках. Николай поднимается с дивана. Он ждал меня. Мы стоим в метре друг от друга. Зыбкий свет ночного города, пробивающийся сквозь шторы, позволяет разглядеть лишь фигуру. И это хорошо. Я надеюсь, что моих слез никто не заметит.

От переизбытка эмоций я не могу вымолвить ни слова. В горле ком, мышцы скованы, шея одеревенела. Стыд, смущение и радость разрывают сердце. Сейчас я не безупречный киллер со стальными нервами, а обыкновенная баба, совершившая в жизни кучу ошибок.

Я благодарна Коршунову, что он поведал обо мне сыну без утайки. У меня не хватило бы сил. Теперь Коля знает самое главное. А я способна произнести единственное слово.

Как бы сын меня не принял, я обязана повиниться:

– Прости.

Я слышу свой голос, словно со стороны. Мое сознание расщепилось, часть неподвижна, а часть кружится, подхваченная вихрем. Я вижу картину сверху. В темной комнате замерли две фигуры самых родных на свете людей. Для них время застыло. Они оказались в центре бушующего торнадо. Стены рассыпались, город разрушился, весь мир вращается с бешеной скоростью, однако они ничего не замечают. Горловина торнадо закручивается вплотную за их спинами, малейшее движение вспять, и жизнь разметает их навсегда. Ураган усиливается, вихрь сужает свои тиски, и становится понятно, что стихия ждать не будет. Торнадо способен зацепить кого-то из них и выбросить в никуда.

Та часть моего сознания, которая вращается в урагане, хочет крикнуть, предупредить меня, что спасение в единстве. Но я понимаю, что это бесполезно. Тело не услышит меня. И даже если услышит, оно не способно сдвинуться. Сказав единственное слово, попросив прощения, я не имею право принимать решение. Я могу лишь надеяться. Решение должен принять человек, стоящий напротив. Он родной мне по крови, но не обязан любить маму, обрекшую его на сиротское детство.

И вот я вижу, как Коля делает шаг и обнимает женщину. О, боже! Ее надежда сбылась. Он простил ее, они воссоединились!

Ураган теряет мощь и уходит в небытиё. Комната обретает прежние черты, а я возвращаюсь в себя. Мои щеки влажные от слез. Это не только мои слезы, а и слезы сына. Я реву, не стесняясь. Вот оно – счастье. Я обрела сына.

Теперь я могу говорить. Слов много, остаток ночи проходит в разговорах. Я узнаю о сыне, а он о своем погибшем отце, у которого тоже были два смешных темечка на макушке. Как же я любила прикасаться к ним!

Утром меня ждет еще одна радость. Коля спохватывается и показывает коробку, где мирно спит Пифик. Вчера в Коломне, положив диктофон на террариум, он все-таки потратил драгоценные секунды и, рискуя жизнью, вынес черепаху.