Читать книгу: «Оберег из Сычигорья», страница 4

Глава 5

Тайя бежала домой. Девочка не печалилась о потери статуса сборщика, а радовалась, что обошлось. Король всемогуществом в очередной раз помог Дикарке. Уберёг от изгнания и избавил от недельной разлуки с братом. О возможных пытках Тайя не переживала. Она готова терпеть всё, что угодно, лишь бы Нуги был счастлив.

Девочка грустила только об одном: «Жаль, я больше не увижу моего нового друга». Она мечтала, как однажды встретит мальчика с торчащими ушами, кинется ему в ноги и всё-всё-всё расскажет. Но Тайя знала, что ей не хватит духа. Мальчик так заботился о ней, а она подвела его, не проверив шею.

Пробегая мимо входа в квартал сторонщиков, девочка опять поблагодарила короля. В каждом городе Сычигорья находился район, где обитали жители Стороны. Квартал примыкал к городской стене, имел отдельный вход и соблюдал два правила. Во-первых, Стороне закон не писан. Внутри квартала законы баронства не действовали. Во-вторых, никто из официальных сторонщиков, то есть лиц, изгнанных из баронств, не имел права покидать выделенный район. Они жили в своём мирке, изредка принимая гостей: смелых горожан, посещавших квартал, и представителей власти. Перманентная война между Стороной и баронствами, с вечными грабежами первых и лютыми набегами-расправами вторых, однажды затребовала регулирования. Вмешался король и повелел в каждом городе организовать район сторонщиков. Знать сначала возмутилась, но после оценила королевскую мудрость. Со сторонщиками договаривались о перемирии, о ненападении на караваны, взамен предлагая необходимые Стороне товары. Враги обменивались пленными, а иногда даже дружили. Барон мог выделить оружие, деньги и зелья какой-нибудь крупной банде, чтобы она почаще и поплотней грабила соседа, воевавшего с бароном. Сложилась ситуация, когда враги договариваются, чтобы не истребить друг друга окончательно. Тайя смотрела на место несостоявшегося изгнания и радовалась, что миновала такую участь. Братик бы не выжил.

– Тайя! – пискнул мальчик, увидев сестрёнку.

Девочка убедилась, что Кушка уже выпил оставленную для него бутылку пойла и теперь с чистой совестью спал в канаве перед домом. Тайя кинулась к брату, обняла и затараторила о будущем. Она возбуждённо рассказывала Нуги о том, как они здорово заживут, как будут есть досыта и ходить в цветных одеждах. Мальчик улыбался и слушал. Потом девочка зажгла печь и котёл со створками от моллюсков начал медленно превращаться в главный источник дохода детей.

Через час в лавке послышался шум открывания двери и злобный бас проорал на всю хлипкую постройку:

– Хозяин! Где ты, урод? Поторапливайся тебе говорю! В тех местах, откуда я родом, пустая бутыль, прибитая к дверям, означает, что здесь продают спиртное. Клянусь пряжкой, если не получу желаемого, размозжу тебе голову.

Голос новый. Суровое детство в мрачном городе приучили Тайю к любым неожиданностям, но каждый раз при встрече с незнакомцами, девочка пугалась. Ребёнок всё-таки.

– Бегу, дяденька! Не обижайте меня, пожалуйста, я маленькая, – крикнула Тайя привычную фразу и схватила со стола небольшой нож.

Девочка шустро забежала в дом и кинулась к прилавку. Нырнула под него и стала доставать бутылки с пойлом, выставляя на показ перед покупателем. Нож положила на пол, надеясь, что не пригодится. С новенькими всегда тяжело.

– Вот, дяденька. Всё, что осталось. Четыре пойла. Напиток местной болотной знати, как шутят горожане. Пять чеканок за каждую. Лучшие цены в городе, дорогой гость!

Тайя, наконец, решилась посмотреть на мужчину. Перед ней возвышался шатун. Гнилой плащ, такие же зубы, сломанный нос и похмельная ярость. В шатуны баронские власти записывали всех желающих. Шатуны не платили четвертного налога и выполняли самую грязную и тяжёлую работу, впрочем, хорошо оплачиваемую. Они не голосовали при избрании народницы, платили за каждый день пребывания в городах, а главное, не имели права присутствовать на игрищах. В шатуны шли или запойные алкаши, готовые раз в пару недель потерпеть тяжелый труд, или те, кто не хотел идти на Сторону с её не менее строгими правилами. Были и те, кто просто разбойничал под прикрытием статуса. Но объединяло всех одно – шатунов никто не уважал. Главным образом, за их равнодушие к игрищам. Но и жить без них было нельзя.

Мужчина принадлежал белому роду, хотя половину волос шатуна накрыла грязь. За скрытие родовой метки следовало наказание поркой, однако шатунами чаще брезговали.

– Сейчас проверю, – мужчина взял бутылку и выдернул пробку. – Если врёшь, я тебе ухо отрежу.

Посетитель не угрожал Тайе, он мог причинить увечье продавцу спиртного, если напиток не соответствовал качеству. Закон, действующий во всех баронствах, не делал снисхождения женщинам или детям. Если продаёшь алкоголь, будь готов к ответственности.

Мужчина залпом выпил треть бутылки и, подобрев, похвалил:

– Низший класс, но стоит своих чеканок. Живи, соплячка.

Он, не торопясь, взял оставшиеся бутылки, сунул в широкие карманы и направился к выходу. Возраст девочки сыграл против неё. Шатун не боялся быть уличённым в краже, так как спокойно убил бы самогонщицу. Улица пустынна, стражников нет, а в лавке и подавно ничего не видно.

– Дяденька, а деньги?!

– Чего-о-о? – здоровяк удивился смелому крику и обернулся на Тайю. – Ты чего, тля? Я тебе жизнь подарил. Радуйся, дура.

Девочка поняла, что нож пригодится. Она нагнулась под прилавок и вынырнула с ножом в руке. Мужчина захохотал.

– Смелая соплячка, – отсмеявшись, похвалил здоровяк. – Может, папу с мамой позовёшь? Или братьев? Клянусь пойлом, что зарежу только их, а тебя за смелость оставлю в живых.

Мужчина спокойным движением достал из-за пазухи нож. Такие боровы носили обычно дубины. Но грязный плащ и мятое лицо говорили о том, что мужчина поиздержался в дороге, проиграв все ценные вещи или попросту растеряв в пьяном угаре. Он и в город-то зашёл не работать, а пограбить, Тайя таких уже навидалась. Однако девчонка не собиралась становиться одною из жертв.

Тайя подбежала к стене и ножом сковырнула доску. Ручонкой пролезла в образовавшуюся нишу и, достав тряпичную куклу, повернулась к посетителю. Мужчина посерьёзничал: весёлость ушла, голос дрогнул.

– Но, но. Королевский день, сегодня нельзя.

– Четыре бутылки стоят двадцать чеканок, – продолжала показывать куклой на посетителя Тайя.

Криво сшитая из лоскутков дешёвой материи, с большими деревянными глазами, почему-то квадратными, с порванной рукой и жирным пятном на спине тряпичная игрушка была единственной вещью, доставшейся девочке от матери. Тайя случайно обнаружила способности куклы, не умела ей толком пользоваться, но игрушка всегда выручала.

– Дяденька, или вы заплатите, или кукла вас накажет, – пригрозила Тайя и занервничала.

В большинстве случаев куклу боялись. Воры бросали украденное или платили деньги. Одна угроза применить ворожбу заставляла разбойников пасовать. У большинства не было денег на защитную или ответную ворожбу. Люди, покупавшие пойло, были категорично бедны. Королевский день тоже не спасал преступников. Девчонку за ворожбу насилия обязательно накажут, но и про тебя не забудут. Спровоцировал ребёнка, потешь теперь публику на игрищах. Или того проще: воевода молча бросит меч и всё, навылет. Туловище на мыло, голову в трофейную для устрашения или лекарям на снадобья. Поэтому местная синева всегда платила Тайе за напиток. Дикарку побаивались.

Однако некоторые не верили. Или в силу чрезвычайного опьянения, или по глупости. В этих случаях кукла начинала действовать. Тайя не понимала по какому принципу работает игрушка, поэтому всегда переживала, что однажды тряпичный помощник подведёт и откажет.

Шатун не проявил страха. Голос выдал волнение, но здоровяк оставался на месте, не пытаясь расплатиться или вернуть бутылки. Девочка начинала переживать, никакой магии до сих пор не случилось. Замешательство помогло шатуну. Заметив волнение Тайи, решил проверить.

– А ты не врёшь? – он осторожно помахал ножом перед собой. – Ворожба-то, поди, протухла.

Ещё пара движений и мужчина осмелел. Он выпрямился, оскалился и зашагал к девочке.

– Вот и всё, засранка. Теперь ты умрёшь.

Здоровяк подошёл вплотную к прилавку, где Тайя продолжала стоять с вытянутой куклой. Девочка ещё надеялась на силу оберега, хотя из глаз уже начали течь слёзы, а тело дрожало. Тайя думала о братике: «Хоть бы успел спрятаться».

Мужчина перехватил нож и замахнулся. Грабитель, по привычке, решил проверить, удастся ли с первого раза проломить череп. У взрослых, бывало, не получалось, но детские головы поддавались легко. Садист усмехнулся, предвкушая любимое зрелище, но рука грабителя описала дугу и силой вонзилась в его же колено. Раздался громкий крик. Чужестранец закричал не сколько от внезапной боли, сколько от удивления. Мужчина испуганными глазами смотрел, как из правой ноги торчал нож, который он сам же воткнул себе в ногу.

– Ты чего наделала, тварь?

Здоровяк с ненавистью посмотрел на Тайю и решил схватить ту за волосы. Порыв резко оборвала всё та же рука. Она выдернула нож и с силой впечатала в ступню, проткнув насквозь и пригвоздив к полу. Раздался очередной крик на всю улицу, впрочем, не привлекший внимание, местный люд привык.

– Всё, всё, всё! Перестань! Прошу перестань! – взмолился, наконец, шатун, осознав положение. Магия заработала, грабитель был близок к смерти.

Тайю потрясывало. Она шмыгала носом, тёрла свободной рукой красные глаза, и, заикаясь, повторяла:

– Двадцать чеканок, дяденька… Четыре бутылки стоят двадцать чеканок…

– Вот всё, что есть. Держи, добрая девочка. Всё твое. Забирай.

Мужчина достал из кармана пятнадцать чеканок и выронил на пол.

– У меня больше нет. Только перестань, прошу.

Чужестранец стонал и старался покачиваниями смягчить страдания.

– Тогда выложите, пожалуйста… б-бутылку… – продолжала заикаться Тайя. – Пятнадцать чеканок это три б-бутылки.

– Да, да, да, – зачастил здоровяк и, корчась от боли, достал из штанины бутылку пойла, уронив на пол, но не разбив.

– Спасибо.

Девочка с опаской опустила куклу. Правая рука мужчины схватилась за нож и с лёгкостью выдернула его, освободив ступню. Чужестранец вскрикнул от боли, успев удивиться силе. Мало того, что проклятая рука действовала против хозяина, её могущество, казалось, удесятерилось.

– Это всё? – тяжело произнёс мужчина.

Тайя кивнула.

– Спасибо, что зашли. П-приходите… к нам… ещё, – хлюпала малышка, вытирая слёзы.

Шатун сидел на полу. Правая рука выронила нож, который мужчина не стал поднимать. Здоровяк залпом допил початую бутылку, аккуратно поставил её на пол и, улегшись на живот и корчась от боли, пополз в сторону выхода.

Когда дверь за посетителем закрылась, Тайя осторожно посмотрела в окно. Через два дома на выделенной площадке возвышалась завороженная статуя короля. Обязательный и повсеместный идол, встречающийся по всему Сычигорью. И в городах, и в посадах, и на Стороне. Высокий столб с красивым лицом на вершине. Статуя короля начинала светиться, когда фиксировала нарушение законов. Девочка применила ворожбу насилия в запретный день, поэтому со страхом смотрела за реакцией. Она давно приготовила подходящую молитву. Тайя бросится к любимому королю и попросит о снисхождении. Но в очередной раз красивый идол простил любимицу. Статуя не засветилась.

Девочка отошла от окна и заметила Нуги. Он стоял в дверном проходе, ведущим во двор, и внимательно смотрел на сестру.

– Зачем пришёл?! – рассердилась девочка. – Не смотри! Я тебе запретила! Запретила! Запретила я!

Тайя сорвалась на крик, а потом разрыдалась. Она упала на колени, выронила куклу, обхватила голову руками и зарыдала. Нуги подобрав монетки, подошёл к сестре. Он положил чеканки рядом с девочкой и стал гладить её по волосам.

– Нуги любит Тайю, – шептал малыш. – Нуги любит Тайю.

– Восторженно обескуражен вашим визитом! Великолепная Чанка Кислая с очаровательной дочерью!

Лекарь Плантаж Угодник встречал гостей. Женщин до лекарни Угодника отделяло два дома, но Плантаж орал приветствие, лишний раз привлекая внимание. Чтобы горожане знали, какие благородные люди имеют честь закупаться у Плантажа.

Красильщица Чанка с красными от работы руками и красными из-за родового выбора ногтями входила в круг богатейших женщин города. Упорный труд и тайна изобретённых ею тканевых красителей ежедневно богатили Чанку Кислую. Она не присутствовала при утреннем купании барона только потому, что Бадьяр «обиделся». Красильщица в компании других временно отстранённых находилась в саду. «Обидевших» продолжали приглашать к Бадьяру, но держали на расстоянии. «Пусть молятся о снисхождении», – фыркал барон.

– Что-нибудь для кожи, – зразу обозначила причину прихода Чанка и подтолкнула молчаливую дочь в лекарню.

В прошлом году дочь Чанки Кислой выбрала синий род. Мать до сих пор злилась, но это не мешало ей поддерживать статус дочери. Невестами в Сычигорье нарекали девушек, чьи родители в качестве приданного публично обещали подарить доходное дело. До замужества смысл жизни невест состоял в смотринах женихов. Выбор будущего мужа делали родители.

Плантаж завертелся вокруг богатых клиенток, обсыпая комплиментами. Он дважды стукнул по двери, ведущий во внутренний двор, и прислуга поняла, что на сегодня всё.

– Отлично, можно уходить, – мальчик-мастеровой бросил работу и побежал на улицу. – Ты опять остаёшься?

– Да.

– И правда, Дикарка.

Тайя по вечерам работала у Плантажа, вынося помои и убирая двор. Ни денег, ни еды девочка не получала, а единственной платой за труды была снисходительная улыбка лекаря. Человек в капюшоне однажды заплатил девочке, приказав Тайе лестью устроиться в дом Плантажа. Угодник купился и соизволил малютке «прикоснуться к прекрасному», показав для начала на ведро с отходами. Плантаж не сомневался, что созерцание знати и его лекарного гения будет полезно для юной оборванки.

Убедившись, что мальчик ушёл, Тайя начала действовать. Пока Плантаж взвешивал порошки, сиял и удобрял красильщицу небылицами о вечной молодости, девочка пробралась в кабинет. Здесь стояла дорогая мебель, вырезанный из одного большого куска камня стол, большая гордость Плантажа, и полки, заставленные флаконами. Не успела девочка войти, как со двора послышались мужские голоса.

– Он один?

– Нет. Чанка Кислая с дочерью.

– Как бы не заметили.

– Не заметят… Смотри, кажется, уходят. Пошли.

Мужчины направились в кабинет, Тайя посмотрела в лавку. Плантаж с порога махал на прощания женщинам, со стороны двора слышался топот мужчин, выйти незамеченной было невозможно. Девочка пожалела, что оставила куклу дома. Предыдущие вылазки прошли удачно, но теперь неприятности не избежать. Когда дверь, ведущая в кабинет, стала открываться, девочка заметила в углу деревянный чан и кинулась к нему. Подняла крышку и запрыгнула внутрь, успев закрыть спасительную ёмкость. Дерево издало глухой стук и не выдало незваную гостью.

Первая секунда радости от внезапного спасения сменилась острой болью. В чане была ледяная вода. Тайя хотела закричать, но сначала холод сковал лёгкие, а потом на помощь пришла сила воли. Девочка подумала о братике, о том, что Нуги останется совсем один и стала бороться. Она со всей силы укусила себя за руку, боль отвлекла от пронизывающего холода и уберегла от крика. Тихий стон остался внутри ёмкости, мужчины не услышали.

– Вы чего так рано?! – услышала Тайя недовольство лекаря.

– Ты был в зале, чего удивляешься? – ответил один из гостей. – Или жалеешь, что я спас тебя?

– Я не это имел ввиду, уважаемый Гидон, – оправдывался лекарь. – Вы же видели, что красильщица здесь. А если бы заметила?

– Давайте к делу, – послышался голос второго гостя. – Во-первых, мы с воеводой благодарим тебя за зелье. Всё произошло так, как обещал. Толстяк выпил отвар и загорелся общественной жизнью. Нам удалось внушить идею общего собрания.

– Рад служить, уважаемый казнахрон Мортус, – пропел Угодник, наслаждаясь похвалой.

– Отвар чист?

– Совершенно, – успокоил лекарь. – Приготовлен лично мною. Волосы барона, несколько секретных ингредиентов и готово. Бадьяр подумал, что сам решил созвать совет.

– Это хорошие новости. Теперь давайте о плохих.

– Во-вторых, нам удалось не только созвать знать, но и обратить внимание барона на убийства, – проигнорировал предложение воеводы Мортус. – В-третьих, фраза костоправа о причиноведе Лукосе Шварце. Здесь я отдам должное и поблагодарю уважаемого Гидона. С Давлеем расплатились?

– Зачем? На костоправе смертей, как на наложнице перьев. Ты же не веришь, что все смерти на его правочном столе случайны? Будет делать то, что скажем.

– Блестящая работа, – похвалил Мортус. – Давлей Болтун дождался всеобщей растерянности и предложил кандидатуру Лукоса Шварца, человека, разгадывающего загадки. Теперь в случае неудачи люди вспомнят, что идея со Шварцем исходила от кузнеца Давлея, а не от нас.

– Всеобщей растерянности, – передразнил воевода. – Хорошо запланировали, да?

– Я понимаю твой сарказм, мой друг. Ладно, переходим к плохим новостям.

Тайя не понимала сути разговора. Холод, сковавший маленькое детское тельце, лишил девочку рассудка. Тайя дрожала и последними остатками сознания цеплялась за гул голосов, стараясь не пропустить момент прощания. Тогда можно выбраться и появится шанс на спасение.

– Нас пытаются убить, благородные мужи, – сказал Мортус, пожав тощими плечами. – Эка невидаль. Но я разделяю твоё беспокойство, Гидон. Ни сторонщики, ни движенцы не стали бы использовать отравленные бомбы и заворожённые налокотники. Есть соображения?

– Кто-то из женщин? – осторожно предположил лекарь.

– Возможно. Тогда без барда Балуна не обошлось.

– Значит, побеседуем. Там что, вода? – спросил Гидон. – Пить хочу.

Воевода подошёл к чану с водой. Он взял ковш, стоявший рядом, и схватился за крышку. Тайя затаила дыхание. «Может, пожалеют», – успела подумать девочка перед тем, как крышка поднялась.

Глава 6

– Город закрыт! Не положено, – басили стражники и вяло размахивали секирами.

Толпа ютилась перед главными городскими воротами с опаской смотря на орудие воинов. Люди бухтели.

– До особого распоряжения городские ворота открываются один раз в сутки, – нехотя бубнил стражник. – Каждый входящий будет подвергнут ритуалу разоблачения. Если обнаружится ворожба, виновника ждёт казнь, – воин зевнул, – на главной площади города. Говорю закрыто! Вот я тебе! Утром приходи, утром.

Стражник пригрозил кулаком знакомому горожанину, потом почесал зад и зевнул.

– Добрый человек, а где пожрать-то можно?

Воин хотел ответить «вот рубану тебе по яйцам ими и закусишь», но увидев автора вопроса, оберёгся. К нему из толпы шагнул здоровенный бугай. Ростом выше Гидона, бычья шея и зелёные глаза. Бицепсы на руках пучили старенькую рубашку, могучая грудь упиралась стражнику в лоб. Лицо у юноши было туповатое. Над такими великанами постоянно шутили, но издевались, конечно, за глаза. Иначе поймаешь ответную шутку в виде могучего кулака. Лежи потом с проломленным черепом, смейся на здоровье.

– Чего-о-о? – протянул стражник, скрывая испуг.

– Не стоит ссориться, молодой человек. Думаю, в посаде найдётся подходящая еда и постоялые дворы.

Мужчина средних лет в элегантной одежде примиряюще обратился к великану. Потом посмотрел на стражника и уточнил:

– Я правильно понимаю, что мы можем переночевать в поселении, а утром попасть в город?

– Чего? – тупил стражник.

Мужчина пригладил белые волосы и шепотом обратился к юноше:

– Потрясающе красноречие, не находите? Может, отужинаем в посадском трактире?

Бугай улыбнулся, гыкнул и произнёс, смотря в землю и смущаясь:

– Если там найдётся два или три подходящих поросёнка…

– Уверен, что найдётся. Пойдёмте.

Мужчины ушли, а стражник пришёл в себя. Он расстроился, что так трусливо разговаривал со здоровенным, но всё-таки юнцом, поэтому замахнулся секирой и наотмашь ударил обухом рядом стоящую женщину. Удар пришёлся в плечо, женщина крикнула и покатилась в канаву, заполненную водой. Отомщённый стражник, довольный, что авторитет восстановился, зычно крикнул:

– И так будет с каждым! Город закрыт! Приходите утром. Пошли отсюда!

Когда мужчины вошли в посадский трактир, солнце уже село. Королевский день закончился, на небе появилась луна.

– Две отдельные комнаты и ужин для меня и моего нового друга, – элегантный мужчина выложил двадцать монет и добавил. – Мы очень голодны, не скупитесь на угощение.

Услуги стоили не больше семи монет или семисот чеканок, поэтому местный трактирщик с козлиной бородкой сразу понял, что перед ним лучшие клиенты за последнее время. Дорогая одежда и уверенная речь говорили о платежеспособности и спокойствии мужчины белого рода, а тупое свежее лицо здоровяка выдавали неопытность и наивность.

– Всё будет в лучшем виде! – бодро пообещал трактирщик. – Неужели город закрыли? Ай-яй-яй. Может, поросят запечь?

– Давай, – согласился мужчина. – Четырёх, думаю, хватит.

Хозяин подпрыгнул от удовольствия и убежал. Юноша, опустив глаза, слабо засопротивлялся:

– Не стоило. Я и сам могу, – каждое следующее предложение звучало тише предыдущего. – Просто они город закрыли, а я рассчитывал… У меня там…

Мужчина улыбнулся.

– Я не собираюсь вас кормить, мой друг. Будет оскорблением считать, что вы не можете себя обеспечить. Я лишь предлагаю разделить со мной ужин и послушать ворчание опытного человека. Мы с вами одинаково пострадали от закрытия города, так давайте вместе преодолеем эту неприятность.

Юноша обрадовался, хотел было что-то ответить, но растерялся и просто кивнул.

– Давайте познакомимся. Меня зовут Тацит Волиус Штамм, – мужчина уселся за стол и жестом пригласил здоровяка присоединиться. – Торговый доверитель. Собираю информацию о стоимости товаров и их наличии. Изучаю потребности горожан и посада. Консультирую лучших мужей, выстраиваю торговые отношения. Мой труд хорошо оплачивается, но… – мужчина пожал плечами, – вся жизнь в дороге.

Тацит сомневался, что юноша с глупым лицом знал, кто такой торговый доверитель, поэтому пояснил свой статус.

– Ратмир, – представился молодой человек.

– Ратмир и всё?

– Нет, – засмущался юноша. – Мама прозвала Голяшкой, так и прижилось.

– Ратмир Голяшка? – не скрывал широченной улыбки Тацит.

– Да. Люблю, знаете ли… Она их так вкусно готовит.

– Это так мило. Вы по делу?

– Каменщик. Вызвали на строительство.

Подошёл трактирщик, принеся лучшее вино и хлеб с овощами. Ловко расставляя еду, хозяин опытным взглядом доносчика рассматривал гостей и прислушивался к разговору. Он давно числился в агентах Гидона и за долгие годы приобрёл вес и уважение. Люди воеводы не предупредили о закрытии города, значит, произошло что-то серьёзное. В таких случаях нужно быть особенно внимательным.

– Поросята уже запекаются, – тряс бородкой трактирщик. – Вы надолго в город? Может, посоветовать комнату для проживания? Есть отличный вариант в центре рядом с домом барона.

Любопытство хозяина прервал громкий хлопок со стороны улицы. Затем голубая световая волна пройдя сквозь стены проникла в трактир и осветила всех мерцанием. Следом донеслось характерное гудение, означающее, что кто-то применил магию.

– Ого! У нас убийство! – присвистнул Тацит.

– Вы обижаете хозяина!

Гидон оглянулся на возглас Плантажа и замер с крышкой в руке.

– Какая вода, вы что? В моём доме для гостей приготовлено лучшее вино. Накануне я получил партию от сторонщиков.

Воевода, не глядя в чан, опустил крышку. Большинство земель Сычигорья находились вне баронств. Поэтому только сторонщикам удавалось наткнуться на ландшафт, дающий урожай винограда исключительного вкуса.

– С удовольствием, – воевода сел на место.

У Тайи не хватило сил радоваться, что её не обнаружили. Она часто задышала.

– Благородные мужи, давайте я подытожу положение, – после того, как хозяин угостил вином, Мортус взял слово. – Мы имеем убийства агентов и злоумышленника, который магией хочет нас уничтожить. Благодаря хитрой комбинации, мы вынудили Бадьяра нанять причиноведа Лукоса Шварца. За последний месяц мы получили проверенные данные, что он является серьёзной фигурой, чью дружбу так хочется заполучить. Проблема в том, что никто не знает, как он выглядит. И нет гарантий, что выяснится его личность до конца расследования. Связь с Лукосом Шварцем происходит через книгочея Пурелия.

– Вот ведь балабол! – скривился Гидон.

– Зря вы его недооцениваете, воевода. Этот жук хитрей, чем кажется.

– Он захотел что-то ещё? – спросил Плантаж, не присутствующий во время уточнения деталей.

– Пурелий запросил доступ в любой дом, – возмутился Гидон. – Он хочет сунуть свою белую гриву в каждый закоулок моего города! Ещё охрану ему подавай.

– С охраной-то удачно вышло. Мы сами хотели подослать к нему агентов, чтобы следить за Пурелием, – воевода сморщился, но молчанием согласился с Мортусом. – Кстати, по этому поводу мы пришли к вам, уважаемый Плантаж.

– Да, да. Всегда готов, да.

Мортус почесал сухими пальцами нос и начал льстить.

– Агенты воеводы чрезвычайно опытные и смелые мужчины. Но им не достаёт вашей наблюдательности, вашего таланта разбираться в людях.

– Ох, зачем вы так. По сравнению с вами…

– Не нужно лишней скромности, – казнахрон окутывал Угодника речами так, как Плантаж гипнозил клиентов. – Мы не в том положении, чтобы купаться в комплиментах. Нас пытаются убить. Поэтому сегодня вечером, в увеселительном доме барда Балуна вы будете следить за Пурелием и подслушивать каждый его разговор. Ты же понимаешь, друг Плантаж, что мы с воеводой рассчитываем на тебя. Ты наш лидер, – Мортус встал и поклонился. – Мой будущий покровитель.

Переход от лести к приказанию, ссылка на дружбу, на лидерство и будущая перспектива сработала безошибочно. Плантаж поверил каждому слову и вскочил, готовый незамедлительно выразить признательность и дружбу.

Расчёт Мортуса с Гидоном сработал. Самовлюблённый лекарь с низким мастерством ворожбы, но талантом к одурачиванию клиентов стал удобной куклой в руках заговорщиков. Пообещав однажды Угоднику статус барона, они получили жуликоватого союзника. И теперь при случае подпитывали эго лекаря, получая необходимое. Книгочей на вечере будет остерегаться агентов, зная что люди Гидона не просто охрана. А вот лесть Плантажа примет за обычное явление. Угодник получил прозвище как раз за навязчивое подхалимство. Значит, преследование лекаря не насторожит Пурелия.

– Подождите! – вскрикнул Плантаж. – А вдруг книгочей Пурелий и есть причиновед, нанятый городом?

Лекарь произнёс предположение, весьма довольный собой. Он слегка закатил глаза, чтобы дать собеседникам прийти в себя от столь впечатляющей мысли, но спокойный голос Мортуса вернул мечтателя на землю.

– Мы с воеводой в этом не сомневаемся. Мы просто не можем понять мотивы. Зачем такая хитрая конструкция? Поэтому и просим тебя проследить за книгочеем.

Наступила пауза. В возникшей тишине замерзающий мозг Тайи стал подавать тревожные сигналы. Девочка понимала, что ещё немного и потеряет сознание. Она уже пожалела, что не убежала сразу, когда были силы, а теперь ещё не известно, послушаются ли закоченевшие ноги.

– Пора заканчивать, – услышала спасительные слова девочка. – Значит, решили. Ты, Плантаж, следишь за книгочеем. Репутация у Шварца серьёзная. Уверен, что трюк с помощником затеян для поднятия цены. Думаю, ста тридцатью златницами не отделаемся.

– Ничего. Если выйдет, как задумали, и тысячи на жаль, – произнёс Гидон.

– Город закрыт, – продолжил Мортус. – Один заход в сутки, рано утром, чтобы проще было вычислить сообщников Шварца, если такие имеются. Но главная причина в покушении. Нужно перекрыть доступ завороженным бомбам и не выпустить преступника из города, если он ещё здесь.

– Хитро, – кивнул лекарь, а потом осторожно спросил. – А если Пурелий всё-таки не Лукос Шварц?

Мортус пожал плечами, допил вино и приговорил книгочея.

– В любом случае, или он работает с нами, или его кожа пойдёт на книги. Пускай читает. Уж я позабочусь, чтобы барон не успел взять прохвоста под свою опеку.

Воевода Гидон широко улыбнулся. Его сухой друг не поддался трюкам Пурелия. Мортус Идилий Кат по-прежнему уничтожит любого, кто мешает приходу к власти.

Плантаж вышел провожать гостей через черный ход. Тайя подняла крышку и с трудом выползла из чана. Её трясло от холода. Девочка подошла к полкам и взяла зелёный флакон с зелёным же порошком. Она высыпала немного в заранее приготовленную коробочку. Забирать всё было опасно. Угодник мог заметить пропажу и усилить бдительность. Тайя вернула флакон на место и выбежала из лавки. В этот раз повезло, никто не обратил внимание, как мокрая девочка покинула дом благородного мужа Плантажа, чьи порошки, как уверял сам лекарь, использовали бароны и знать всех городов. Не будет же он врать, в конце концов!

– Люция, что это? Ты слышала? Нас грабят? Где вещи?

Дама в синей шляпе и морщинами по всему лицу очнулась ото сна и начала бестолково озираться, скрипя вопросами. Повозка сильно накренилась, старуха съехала набок и машинально хватала руками воздух.

– Тише, пестунья Фелиция. Мы въехали в обычную яму. Сейчас кучер всё исправит.

Молодая девушка с голубыми глазами обрадовалась остановке. Дорога утомила, хотелось выйти и надышаться. Люция вылезла и осмотрелась.

– Придётся менять, невеста Люция, – объяснил кучер, показывая на заднее колесо, лежавшее в сторонке. – Как я яму не заметил? Эх, провожусь до завтрашнего вечера, если с кузнецом не повезёт.

По обращению кучера собравшиеся вокруг люди поняли, что перед ними невеста, девушка с приданным в виде дела, приносящего доход.

– Значит, нам нужно искать ночлег? – не скрывая радости спросила девушка.

– Не сердитесь на меня, милая невеста. Клянусь, не было никакой ямы!

– Ничего, ничего. Делай, что нужно. Мы разберёмся.

Настроение девушки заметно улучшилось. Рядом находились главные ворота большого города – место, всегда манящее юное сердце, так тщательно опекаемое надоедливой тёткой. Вокруг бродили горожане и посадские. Среди мрачных лиц и серых одежд попадались интересные личности. Девушка засматривалась на молодых людей и храбрилась, хотя пьяные крики из близлежащих таверн рисовали тревожные картины насилия, регулярно приукрашиваемые строгой тётушкой.

– Люция, ты одна? Мужчин нет? Подай руку!

Девушка помогла Фелиции вылезти из повозки. Появилась голубоглазая пестунья. Каждую невесту сопровождала женщина, следящая за целомудренностью невесты и оценивающая потенциальных женихов. В пестуньи назначали из близких родственников или старых дев. Старуха Фелиция осмотрела сломавшуюся колёсную пару и стала ходить кругами, подсчитывая ущерб. Она комично причмокивала губами, волочила ноги и прямым взглядом смотрела на местных, оценивая степень опасности. Кружевные платья, крытая повозка и кучер говорили о богатстве. Такие обычно проезжают мимо, стараясь не вести разговоры с посадским людом. Люция с тётушкой сияли пёстрой кляксой среди пыли и любопытных глаз.