Это «Секрет»? Игра в «Битлз»

«The One and Only Billy Shears!»

И вот тут мы плавно подходим к выпускному спектаклю ЛГИТМиКа 1983 года, послужившему одним из главных толчков к взлету группы «Секрет».

Идея музыкального спектакля на театральном курсе Аркадия Кацмана и Льва Додина в ЛГИТМиКе возникла давно. Я не исключаю, что и набирали-то они курс уже с прицелом на мюзикл.

Кстати, давайте сделаем маленькое отступление и разберемся с иностранными словами «спектакль» и «мюзикл». Вот, спрашивается, почему они по-русски звучат именно так, а не наоборот: «спЕктакл» и «музИкль»? Ведь, по-хорошему, и то и другое – прилагательные, одно – латинского происхождения, другое – греческого, в переводе означающие «зрелищный», и «музыкальный», и употребляться должны с существительным «шоу», то есть, «показ». Но здесь дело исключительно во времени прихода этих слов в русский язык: одно пришло на рубеже XVII–XIX веков, а другое уже в XX.

А значит, слово «спектакль» пришло к нам из французского языка, а «мюзикл» из английского! Ведь в конце XVII – начале XIX века культурная ориентация России шла из Франции, а во второй половине XX – из США, вот и звучат эти слова соответственно произношению на языках-доно-рах!

Итак, на курсе Кацмана-Додина ставят мюзикл.

Макс:

– Знаешь, «Ах, эти звезды», все-таки не мюзикл.

Ну, хорошо, в строгом американском понимании терминов, это, конечно, не мюзикл. Но тогда я прошу сказать мне: а что это? Причем сказать не в длинной статье, а коротко, если уж не одним словом, то в одном предложении! Для этого сразу открою маленький секрет: сегодня достаточно войти в Ю-тюб, набрать «Ах, эти звезды!» и за каких-то 80 минут получить полное представление об этом действе^[2].

Ну, что я вам могу сказать… Как же далеко шагнул шоу-бизнес за прошедшие три десятилетия! Глазами сегодняшнего искушенного зрителя все это было так наивно и плюшево, что даже диву даешься – с чего же весь ленинградский и даже московский бомонд по этому поводу с ума сходил? Но по тем временам это был, конечно, прорыв.

Грубо говоря, сегодняшние телешоу «Точь-в-точь» и «Один в один» просто внаглую «слизаны» с этого выпускного спектакля ЛГИТМиКа.

А настоящих «звезд» в этом спектакле было две: Максим Леонидов и его единоутробная супруга Ирина Селезнева, которая лично на меня произвела большее впечатление, чем даже Макс, поющий за Армстронга, Пресли и какого-то певца стиля кантри. Валентина Толкунова, Анна Герман, Любовь Орлова и Робертино Лоретти в исполнении Селезневой и сегодня воспринимаются выше всякой критики.

«Ах, эти звезды!» Мане в роли Луи Армстронга. Сзади на банджо – Саша Калинин

Ну, а дальше с этим спектаклем начались настоящие чудеса. Говорят, что то же самое было в 1964 году в Москве, когда выпускной курс Щукинского училища давал «Доброго человека из Сезуана» в постановке Юрия Любимова.

Истосковавшийся по зрелищу советский народ буквально давился у стен Учебного театра, чтобы попасть на этот спектакль! Да что народ, маститые артисты и зарубежные дипломаты использовали все свои ресурсы, чтобы посмотреть «Ах, эти звезды».

Андрей Макаревич:

– Мы приехали в Ленинград, и после концерта нас повели на представление «Ах, эти звезды». Это был выпуск театрального училища, и это был спектакль, который очень нашумел. Они сделали сумасшедшие совершенно пародии на всех известных людей, даже «Машина Времени» там была тогда уже. И… там были западные люди, там был Армстронг, там были битлы. Все это базировалось на группе «Секрет», то есть музыкальная составляющая была сделана ими!

Ну, здесь Макар, конечно, выдает желаемое за действительное. Во-первых, «Секрета» в классическом составе там еще не было, только Макс, числившийся музыкальным руководителем этого спектакля, которому истинная любовь к битлам даже не позволила пародировать кумиров живым звуком: короткий вступительный эпизод с группой «Битлз» было решено давать все-таки под фонограмму.

Или это Фоменко, полный ревности студент параллельного курса, настоял? Мол, как же это будет без меня-то? При этом нужно сказать, что Мурашов там иногда все-таки присутствовал, и не только изображая Ринго Старра, а и отрабатывая весь музыкальный ряд спектакля. Так было конкретно в ДС «Юбилейный», где при самом первом выходе Мура торжественно запорол трэш-концовку песни Муслима Магомаева «Ах, эта свадьба».

Ну, а Забл? А вот его-то еще в «Секрете» не было! Так когда же? Да скоро, скоро, полглавы еще потерпите!

«Этого нам только не хватало!»

Зимой 1983 года Фома спродюсировал выступление «Секрета» в клубе «Эврика». Вообще-то, он это делал не однажды, но именно тогда и произошла следующая судьбоносная для команды встреча: это был Бари Алибасов, алчущий свежей крови.

Бари Алибасов:

– 30 декабря 1982 года мы дали последний концерт старым, легендарным составом «Интеграла», где были Лоза, Гумаров, Сандлер… В общем, ты понимаешь уровень. Мы не устраивали драк, мы не судились, не ругались, просто за год до этого договорились, что мы все уже сделали, прочесали страну так, что любо-дорого, ни одного приличного города не осталось. Всем было пора делать что-то новое. Ну и вот, в начале 1983 года Саратовская филармония дала названию отпуск на репетиционный период, и у меня было очень мало времени, чтобы набрать новый состав. И тут один мой друг, Александр Пучкин, конферансье и одновременно стукач КГБ (он позже стал Александром Воронковым, а потом вообще умер), сказал, что в Ленинграде есть прекрасный студенческий самодеятельный ансамбль, который можно брать целиком. Это ж как мне было удобно, сколько времени экономило! Я приехал в Ленинград, они меня позвали на репетицию и сыграли всю программу. Кстати, песни «Привет» в программе не было. Так вот, послушал я их, потом попросил поиграть каждого в отдельности… Понимаешь, у меня же было шоу лучшее в Союзе, слушаю их по одному – никто вообще играть не умеет! А вот вместе у них – ансамбль! Чудеса, да? Ну вот, Дима Рубин на басу хоть что-то умел. Я его отдельно и пригласил!

Что касается воспоминаний самих секретов, то все в один голос говорят, что самым ярким впечатлением от встречи с «ба-альшим пра-адюсе-ром» была его дубленка… Ярко-голубого цвета!

«Небось, до сих пор жалеете, зведы рок-н-ролла?»

Отслушав программу, Алибас-Барабас в своей традиционной манере заявил:

– Ну, все это, конечно, полное говно. Такая музыка никогда не будет популярной и никому не нужна, это не кто-нибудь, а я вам это говорю.

А после паузы добавил:

– Ну… я бы, конечно, мог попробовать взять вас в свою программу отдельным номером, но надо будет очень много работать… Не знаю, не знаю…

Такое оскорбление будущим битлам стерпеть было невозможно. И вот тут наступил звездный час Леши Мурашова. С деланно равнодушным лицом он поднялся и произнес великую фразу:

– Бари Каримович, я не первый год в рок-музыке, и не нужно учить меня, что и как играть.

И вышел.

Что было дальше и чем закончились переговоры, неважно. Жирная точка была поставлена. И до сих пор, каждый раз, когда кто-то из ребят вспоминает этот эпизод, начинается безумный хохот, а ведь больше тридцати лет прошло!

«Я не первый год в рок-музыке!»

Правда, через несколько дней Максиму позвонил Дима Рубин и сказал, что он… принял предложение Бари Алибасова. Ну, представляю, какой это был шок для Макса. Все-таки Дима Рубин – проверенный соратник с самого начала, один из «отцов-основателей» группы, к тому же – однокашник, с которым готовился и выпускной спектакль…

Но кроме этого, там была еще какая-то запутанная история. Разобраться в ней сейчас просто невозможно, но как автор я просто не могу упустить некий намек на острый сюжет в секретовской биографии. Рассказал мне его Панкер, подробный рассказ о котором будет позже.

Панкер:

– Мы тогда очень подружились с Димой Рубиным, были с ним ближе, чем с остальными, и я даже не знаю, что нас с ним рассорило. Но там был какой-то жуткий детектив, когда Диму забирали в «Интеграл», какая-то крайне темная история, со звонком Максу, что его кто-то где-то запер, держит и не пускает даже позвонить! Мы все были в изумлении, я так и не знаю, что там было… Пропал, потом вдруг как-то появился сразу… Вот, тридцать лет прошло, а я так и не могу разобраться в этом, все молчат… А ведь лучшие песни «Секрета» – это Рубин-Леонидов.

Впрочем, я подозреваю, что все гораздо проще: когда от меня уходят любимые женщины, они, чтобы избежать неприятных разговоров, обычно тоже сначала пропадают со связи и придумывают этому совершенно детективные объяснения, а потом мое неверие используют как отличный повод для ссоры.

Хотя… когда в деле замешан Бари Алибасов, может произойти ВСЕ!

В общем, Дима – ёк.

И тут очередная однокашница, Ада Булгакова-Заблудовская, с курса музкомедии, на лестнице, во время перекура между поточными занятиями, задала оставшимся «отцам-основателям» очень своевременный вопрос:

– Ну и как у вас там? Может, моего Забла возьмете?

Отцы переглянулись… А правда, почему нет? Ведь гитариста Андрея Заблудовского они знали много лет, недавно даже совместный концерт делали… Правда, ушел-то от них бас-гитарист, но, ничего, Фома готов переучиться на бас-гитару, тем более, что и Пол Маккартни был вынужден это сделать, когда ушел Стюарт Сатклифф!

Мура:

– И вот к нам на репетицию пришел Забл. Это была весна, апрель, и в этот день мы впервые в репетиционном помещении раскрыли окна…

Знаешь, вот у меня до сих пор осталось ощущение, что с его приходом в нашу комнату ворвался свет!

Это было 20 апреля 1983 года.

Это не просто гитарист. Это последний штрих для создания шедевра!

«Я – первый ученик среди ребят!»

Эта главка впервые затронет серьезнейшую для музыкантов проблему: «проблему Второго».

Мало кто над этим задумывался, но факт бесспорен: один лидер создать настоящую ГРУППУ не может, для этого нужны как минимум двое. Если он один, то все моментально вырождается в коммерческий проект

«Звезда и Фантики». Да, конечно, этот вариант куда стабильнее, но и прорыва от него ждать не следует. Только диалектическое единство и борьба ДВУХ противоположностей (простите за форшлаг) в состоянии придать творческой идее нужное ускорение. Примеры? Да пожалуйста!

Джон Леннон – Пол Маккартни, Мик Джаггер – Брайан Джонс (позднее Кит Ричардс, именно его полномерное включение, кстати, спасло роллингов от закисания), Гэри Брукер – Кит Рейд, Роджер Уотерс – Сид Барретт (почти сразу сменившийся Гилмором), Питер Гэбриэл – Фил Коллинз (ну, здесь все очень сложно, лидерство в разное время делили и Стив Хакетт, и Тони Бэнкс, и Джонатан Кинг), Фредди Меркюри – Брайан Мэй, ну и десятки других примеров, пусть и менее ярких.

На битлах следует остановиться особо, ибо какая-то звезда все время вела самоуверенного задиру и забияку Джона Леннона от самоутверждения и ссор с людьми, проявлявшими свое лидерство в совершенно разных аспектах деятельности группы. Его идеологическое господство было вроде бы бесспорным, но ведь не лез же он в драку с музыкальным и поначалу мягким Полом Маккартни, предприимчивым и активным Брайаном Эпстайном, чрезвычайно профессиональным и образованным Джорджем Мартином… Да и активность Харрисона со Старром всегда только поддерживалась! Инстинктивно? Сознательно? Теперь у него уже не спросишь.

Только вот, интересный момент. Уже после распада битлов каждый из них, создавая сольные проекты, привлекал к совместной работе максимально возможное число творческих ЛИЧНОСТЕЙ, не ограничиваясь техничным и послушным «студийным планктоном». Трудно с ними? Безусловно, но зато как интересно! Более того, в своей толерантности Маккартни явно перебрал, включив в один из альбомов группы Wings довольно серую песню в исполнении Джимми Маккаллоха… Не потянул-таки!

Пример Пола Маккартни, кстати, очень показателен. Все старания Маккартни создать еще одну «ГРУППУ» потерпели фиаско. Уровень его таланта и масштаб личности оказались столь высоки, что в результате все пришло к уже упомянутой поп-формуле «Звезда и Фантики». С 80-х годов группы Wings уже нет. Альбомы записывает и дает концерты «Сэр Пол Маккартни и сопровождающие его лица».

А вот Ринго до сих пор играет в эти игры! Когда он со своим «плавающим» составом All STARR Band приезжал в Россию, мы были на этом концерте вместе с Заблом, и он даже всплакнул, когда Гэри Брукер, лидер группы Procol Harum, запел свою знаменитую Whiter Shade of Pale…

Обратите внимание, по отбору «замен» в команду и по отношению к ним отцов-основателей всегда можно понять, творит группа или уже просто «чешет по городам и весям», зарабатывая заслуженное бабло.

Когда на место неожиданно офигевшего от собственной звездности Мика Тейлора The Rolling Stones взяли Рона Вуда, у них все было еще впереди, и Вуд стал полноправным членом группы, кстати, и визуально дополнив образ команды. А вот когда Билла Уаймена, не желающего посыпать рок-подмостки старческим песком, сменил супертехничный Дэррил Джонс, его даже не включили в списочный состав группы, оставив на правах сайдмена! Джаггер с Ричардсом, кстати, уже имели такой опыт: клавишник Иэн Стюарт работал с «камнями» три десятилетия, но был слишком «благообразен» и не вписывался в общий разгульно-хулиганский образ, а посему в списочном составе также не значился…

С Дэррилом Джонсом, правда, было сложнее. Он, знаете ли, чернокож, а посему все вокруг очень быстро заговорили о расизме Джаггера и Ричардса, но потом все стало понятно: дело даже не в том, что на фотографиях он не смотрелся бы в ряду остальных «уродцев», а просто с новыми музыкальными идеями в группе явно не катило…

А вот и родной пример. В нашей «Машине Времени» кроме приджа-зованно-каэспешного Макара в творческом процессе всегда участвовали несколько человек: сначала отец-основатель, вдумчивый Сергей Кавагоэ, потом отвязно-блюзовый Гуля, поп-роковый Кутиков, консерваторский умник Зайцев, безумно музыкальный гороховый шут Петька… Вот и была российская СУПЕРГРУППА!

А сейчас… Кава уехал, а потом и вообще умер, с Зайцевым все тоже очень плохо закончилось, Петьку выгнали, потому что всех достал, Гуля сам ушел, потому что все достало…

Державин, хоть и побрился налысо, но Подгородецкого так и не заменил, а Игоря Хомича, сменившего Женьку Маргулиса, в результате долгих размышлений сделали «российским Дэррилом Джонсом», не включая в списочный состав и не помещая на афишные фотографии.

Саша Кутиков, конечно, старается вовсю, но на фоне полного спектра активности Андрея Макаревича всего этого явно не хватает. Вот и стала «Морщина в темени» составом, аккомпанирующим Макару в одной из его ипостасей, теперь уже, судя по всему, и не главной…

Еще более показательна история со свердловской группой «Наутилус Помпилиус». Там вообще, было четыре лидера – Вячеслав Бутусов, Илья Кормильцев, Дмитрий Умецкий и Алексей Могилевский, причем каждый отвечал за свое направление! Бутусов – мелодист и фронтмен, Кормильцев – идеолог и поэт, Умецкий – создатель внешнего образа и бас-гитарист, Могилевский – аранжировщик и клавишник. Собственно, этой коллективно-продуктивной творческой кухней и объясняется потрясающий успех, пришедший к «НАУ» во второй половине 80-х.

Только… у всех медалей есть оборотная сторона.

Этот самый «Второй», наличие которого просто необходимо для возникновения настоящей рок-группы, со временем обязательно становится проблемой… Потому что объективно оценить вклад каждого из идеологов в результат, то есть в популярность коллектива, в принципе невозможно! Каждый, естественно, думает, что он делает больше другого, а публика… естественно, направляет свое обожание в основном на фронтмена!

В «НАУ» первым почувствовал дискомфорт Дима Умецкий, и это чувство с удовольствием и мастерством подогревалось его женой Аленой, ее даже и называли в тусовке «Йоко Оно для бедных».

В «Воскресении» обошлось без женщин: Сначала Романов, а потом и Никольский решили, что второй фронтмен им только помеха…

На эту же тему я долго пытался раскрутить Гэри Брукера, с которым нас судьба столкнула через несколько лет за одним столом, но он отзывался о Мэтью Фишере с исключительным, хотя и несколько натянутым, уважением. Да и РикУэйкман о пенисометрии в группе Yes рассказывать категорически не захотел.

Так о чем это я так долго распространяюсь? Ах, да! Мы же тут о «Секрете»… Так вот: когда на рубеже 70-80-х годов на актерском курсе Додина-Кацмана в ЛГИТМиКе встретились Максим Леонидов и Дима Рубин, разговора о лидерстве вообще не было.

Дмитрий Рубин:

– Наш дуэт сложился совершенно естественно. Макс был уже готовым профессиональным музыкантом, все-таки Музыкальное училище при капелле, а я писал стихи и хотел, чтобы их слышали люди!

Макс и Дима. Пока еще абсолютные единомышленники

Получается, что это были два совершенно равноправных партнера, чьи музыкальные вкусы совпадали, а творческие способности дополняли друг друга. К тому же оба были до неприличия смазливы, что на корню снимало вопрос о поклонницах их дуэта. Один делал музыку, другой – стихи, один пел первым голосом, другой вторым, причем иногда это чередовалось… Ну, нечего было тогда им делить, и не о чем спорить!

Собственно, так все всегда и начинается. Уже потом, вместе с успехом и звездным статусом возникают неудовлетворенные амбиции и материальные претензии.

Самое серьезное разногласие в команде обычно возникает между идеалистом и материалистом. Идеалист мечтает как можно полнее выразить чаяния свои и наиболее продвинутой части публики, даже в ущерб рейтингам и, соответственно, гонорарам. А материалист четко знает, какую тему развивать, какого стиля придерживаться, и о чем петь не следует, дабы получить зеленый свет у людей, «решающих вопросы», и завоевать максимальную популярность у стадообразного большинства.

Именно эти разногласия, пусть и не сформулированные четко, кстати, и пролегли солидной трещиной в группе «Битлз». Можно с уверенностью утверждать, что именно между Джоном Ленноном и Полом Маккартни зародилась та трещина, которая через несколько лет расколола молодежный музыкальный мир на «рок» и «попсу». Степень таланта здесь, кстати, не обсуждается.

Может быть, дело в возрасте? В той самой «детской болезни левизны»? Может быть.

Валерий Сюткин:

– Когда мой «Телефон» перешел в профессионалы, и я попал на первое профсоюзное собрание Кировской филармонии, меня там аж подбросило! Я вскочил и начал выступать: «О чем вы все тут говорите? Ставки, коэффициенты, премии, как так можно? Нужно об аппаратуре, о свободе творчества, как вам не стыдно?» Все вокруг очень странно молчали, а потом ко мне подошел один седой саксофонист и спросил: «Вам, юноша, сколько лет, двадцать пять? A-а… тогда пока можно. Мы все такими были».

Ну, ничего страшного там не случилось, через несколько лет, как мы все видели, Валера совершенно выздоровел.

Но вернемся к «Секрету». Здесь, в понимании большинства музыкантов, образовался тот самый раскол, причем ныне практичный Леонидов, как ни странно, в тот раз оказался на стороне идеалистов, а Рубин попытался стать прагматиком!

Макс с Фомой и Муриком были готовы и дальше «работать за идею», а Дима устал ждать достойного вознаграждения за свой сладкий голос, красивый профиль и правильные рифмы. Алибасов пообещал ему это «здесь и сейчас». Дима и клюнул.

Но…

Бари Алибасов:

– Он, вообще-то, умный парень был. Все сам понял. У меня же был фантастический состав, я имею в виду по технике инструменталистов! Такого состава в СССР больше ни у кого не было. Я дал ему бас-гитару, мы пару недель порепетировали, попробовали… И тут он сам понял, что не тянет, и я его отпустил. Песню «Привет», кстати, мы у него купили и очень долго исполняли! Пришлось, правда, для телевидения там некоторые слова изменить, в сторону оптимизма, но ты сам понимаешь, такое время было!

К процессу «исправления» стихов был привлечен поэт Игорь Шаферан. Ну, что вам сказать про этого поэта… Да ничего не буду. Вспомню только народную частушку конца 70-х:

 
Вопрошает шах Ирана:
– Где же песни Шаферана?
Отвечает Хомейни:
– Не поем такой фигни!
 

Если вы не согласны с народной оценкой творчества известного поэта-песенника, то я вам ее не навязываю. Можете просто послушать версию песни «Привет», сделанную группой «Интеграл» как раз в описанное время^[3].

А что касается Димы Рубина… Это ж какая психологическая трагедия, а? Вот так – сделать выбор, «кинуть» друзей-соратников и… Сразу же получить по носу, обломаться по всем направлениям. Да, не хотел бы я тогда оказаться на его месте.

Макс:

– Жалел ли он потом? Не знаю. Мы с ним об этом никогда не разговаривали. Я бы жалел!

Я долго искал Диму, и, когда все-таки уговорил его на интервью, он мне рассказал несколько иную версию всей этой истории.

Дмитрий Рубин:

– Да нет, конечно, я не жалею. Это просто было не мое. Я с самого начала не был настроен на сценическую работу. Я, в общем, автор, чем сейчас и занят, а ребят тогда вообще тянуло в клоунаду! В общем, Алибасов меня тогда принял именно как автора, что мне и было нужно. Мы с ним написали несколько очень приличных песен… Да и ребятам нужен был совсем другой музыкант! Мы сейчас очень дружим, я хожу на их концерты, и мне крайне приятно, что мои песни исполняются до сих пор, и приличные «авторские» капают на сберкнижку.

Давайте сделаем вид, что поверили ныне известному кинодраматургу и сценаристу, а? Действительно, так ведь бывает, что хочется сфокусироваться именно на работе за столом…

Только вот не могу понять, а зачем тогда нужно было идти на актерское отделение театрального института?

И освободившееся место Второго в группе «Секрет» довольно долгое время оставалось вакантным. Фишка была в том, что в команде единогласным решением было установлено абсолютное равенство, не только по доходам, но и по вкладу. Эдакий квазикоммунизм: «с каждого по способностям, и всем поровну!» И поначалу все старались совершенно одинаково: и песни писали, и вопросы решали, и деньгами скидывались… Кстати, не поровну, а именно по способностям и возможностям!

Мы с вами подойдем в этой книге к моменту, когда проявились ярко выраженные Первый и Второй. Более того, никто себя Вторым считать не хотел. Объективно признавая преимущества друга-соперника, каждый всячески инициировал такой крен в творчестве «Секрета», который проявит именно его сильные стороны.

И «Секрет» стал шататься…

Впрочем, до этого момента еще очень далеко.