Чертовщина

Зверек оказался не очень большой, в длину, чуть больше половинки спичечного коробка, по ширине тоже не дотягивал до ширины коробка.

Из тени поблёскивали две черненькие бисеринки глазок, испуганно рассматривающих двоих громадных чудищ, уставившихся на него.

Стараясь не поранить зверька, Степан накрыл его ситом и, подняв вместе с салфеткой, на которой он продолжал сидеть, вынес на улицу и

посадил в траву.

Почувствовав свободу, зверек расправил свои, прямо скажем, не красивые крылья, и, шипя на спасителя, стал двигаться в только ему известном направлении.

– Пусть живет! Это в Китае летучие мыши разносят короновирус, а у нас они уничтожают мух, комаров и прочий мелкий гнус, мешающий насладиться дачной природой. Вот только надо было его посадить куда-то повыше. Ну, да ладно, найдет возможность взлететь.

На утро летучей мыши на месте не было, улетела. И в доме чертовщина тоже прекратилась.

СТУК

Анатолий Федорович лежал с закрытыми глазами, лежал он долго. Ему всегда нравилось это пограничное состояние между навью и явью, когда голова понимает, что сна уже нет и начинает что – то себе думать, вспоминать, а душа ещё где – то далеко летает и не прибилась к «дому». Поэтому потрепанное немалыми годами и изношенное хроническими болезнями тело в этом состоянии оставалось невесомым. В нем не ощущалось ни напряжения в суставах, ни постоянно ноющей боли в правом боку, не болела голова от систематически скачущего давления. Анатолий Федорович пребывал в неге…

Он легко представил себя ещё совсем маленьким ребенком, когда они жили большой семьей: мама, папа, бабушка, дедушка и, конечно, он, маленький. Всеми любимый внучок и сынок Толечка, Толик.

Вот он проснулся рано утром. В доме прохладно, но папа уже растопил печку. В ней очень уютно потрескивают жарко горящие дрова, а от печки пошло такое приятное тепло.

Мама торопливо собирается на работу. Она заметила, что сынок проснулся, наклонилась к нему, поцеловала.

– Что, не спишь? Спи, ещё рано!

– Мне холодно! Я замерз!

Мама заботливо укутала своего любимца в теплое одеяльце, и он продолжает лежать, но уже не спит, а в щелочку глаз наблюдает за всеми.

Вот мама и папа собрались и ушли на работу. Дома остались любимые бабушка и дедушка. Дедушка строгий, но не сердитый и поэтому Толик его очень любит! А бабушка, бабуля… Никто на целом свете так не любит своего внучка, а внучек свою бабушку.

Бабуля заняла место около жарко горящей плиты.

– Толик! Ты уже не спишь?

– Нет. Но я не хочу ещё вставать.

– Ну лежи, лежи! А что тебе приготовить на завтрак, что ты хочешь поесть?

– Блинчики!

– Хорошо. Я напеку тебе блинков. И она засуетилась на кухне,

загремела всякими плошками.

Бабуля никогда не настаивала, чтобы внук сразу же поднимался с постели, умывался и готовился к завтраку. Но разве улежишь в кровати, когда на кухне на раскаленной сковороде уже скворчат тонкие, румяные, ноздреватые блины, такие, какие любит именно он, Толя. Чтобы были не сильно масляными, пожарены до состояния хлебной корочки, и когда его берешь в руки, он не гнется пополам, а большим аппетитным кругом стоит у тебя в руках. И кушать его можно с чем только пожелает твоя душа.