Я замешкался и сначала не сразу понял, что это значит. А значило это, что ситуация стала критической. Или мы их или они нас. Страх и волнение куда-то отступили, мне кажется, когда я потянулся к двери, моя рука ничуть не дрожала. Будто в холодном и липком тумане я вышел из аппаратной и прошел по коридору к лестнице. Каким-то особым умом я решил, что лучше будет выйти на кормовую часть. Никого не встретив по дороге, я высунулся на палубу, достал пистолет и медленно двинулся к краю. Инстинктивно присев почти на корточки, я прокрался к нашему борту. Никого не было видно в этой части и, пользуясь высотой нашего судна, я без труда спрыгнул на чужую палубу. Со стороны надстройки слышались редкие выстрелы и крики. Я присел еще ниже и направился туда. Судя по звукам, бои уже велись только во внутренних помещениях. Я прошел до середины, стараясь не попадаться в поле зрение имевшихся окон.

Пройдя до конца траловой палубы, я подобрался к жилой, заглянув за угол, я увидел три тела лежащих на полу. Двое точно были нашими бойцами, Улан всегда просил своих носить одинаковую форму. Решив пощупать пульс, я подбежал к ним, но, оказавшись ближе, понял – все мертвы. Двое были ранены в голову, и один в горло. Темные лужи со следами сапог указывали, что остальные продвинулись дальше. Бойцу с траулера почти разнесло голову двумя попаданиями, он лежал прямо в проходе, и мне пришлось перешагивать, чтобы проникнуть внутрь. На секунду я подумал, что стоит подобрать автомат, но потом вспомнил, что я с него плохо стреляю, к тому же хотелось иметь одну свободную руку. Мне казалось, что я крадусь невероятно медленно, и очень громко дышу. Несмотря на внешний шум, я отчетливо слышал свое дыхание, с каким-то незнакомым мне присвистом, вырывающимся на выдохе. Больше не стреляли, и это создавало еще больше проблем, ведь теперь я не знал куда двигаться.

Насколько я помнил устройство «Орленка», отсюда можно было пройти к шахте МКО

МКО – машинно-котельное отделение

, а затем к рефрижераторному отделению, такой маршрут и был избран. Продолжая медленно пробираться по чужому кораблю, я с удивлением отметил что здесь совсем не пахнет рыбой. Задумавшись над этим открытием, я слишком опрометчиво выскочил в один из коридоров. Здесь лежало еще четверо. Все стены были в дырках и лампочки не горели, слабый свет через люмики

Люмик – иллюминатор

дверей сочился в узкий проход коридора. Четверо тоже были мертвы. На этот раз я пощупал пульс и измазал руку, машинально вытерев ее о штаны; рыбой по-прежнему не пахло, зато сырой металлический запах крови отчетливо повис в воздухе. Не хотелось быть здесь долго, и я пошел дальше.

В машинно-котельном отделении я не нашел никого из живых. Забрызганные кровью, двух обслуживавших эти механизмы человек, двигатели также бесстрастно продолжали грохотать свой нескладный похоронный марш. Рука одного из механиков распростерлась в проходе, сжимая направленный в мою сторону пистолет, я был уверен, что он мертв, но все равно пнул руку, чтобы выбить оружие. Пальцы разжались но, указательный застрял в скобе, и мне пришлось пинать еще раз, чтобы пистолет отлетел в сторону.

Я прошел насквозь МКО, теперь нужно было миновать коридор, но их было два. Подойдя к двери, я прислушался, но напрасно. Грохот механизмов все еще мешал отчетливо слышать, полагаясь на интуицию, я выбрал правый. Аккуратно открыв дверь, заглянул внутрь. Было темно, но никаких признаков движения я не обнаружил. Подождав, когда глаза еще чуть привыкнут к темноте, я шагнул вперед. Коридор был длинным, и я шел не спеша. Почти дойдя до конца, я услышал какой-то шум позади. Я резко развернул корпус и упал на пол. В этот момент дверь отворилась, и на меня вышел кто-то из экипажа. Я лежал на полу, держа его на прицеле. В голове бешено застучало, время стало резиновым и растянулось по всей длине коридора, словно давая мне шанс на верные действия. Я понял: он