Боги ЯВИ

Иерарх замолчал.

Что такое тысяча лет для вселенной?.. Это один миг. А что такое один миг для бога?.. Сегодня он тянулся для старика как тысяча лет. Велес прикрыл глаза и представлял эту страшную картину. Всего за миг от старого богатейшего и густонаселённого Сварожьего Мира русов осталась чёрная выжженная пустыня смерти, которая после этого страшного оружия возрождению и восстановлению не подлежала. Земли-Руты в Чертоге Лебедя системы солнца-Аркольны больше нет! И нет больше прародины у святорусов… Сироты они. Белые старческие пряди опустились в чашу с брагой, но Велес этого не замечал. Он скорбел по миллиардам русов, принявших лютую и жестокую смерть от тёмной демонической коалиции Пекла. Они всегда несли большие потери. Но такое в их истории случилось в первый раз! Слёзы медленно катились по щекам бога. Он до того, наверное, никогда не плакал. Нет, плакал, ещё когда принял смерть его друг феникс, он почувствовал горький, слегка солоноватый вкус слёз у себя на губах. Но это было очень давно. Нет больше его рода, и нет больше его мира. Лишь жалкие остатки, словно в этом сосуде капли мёда, которые случайно выжили на Мидгарде. И те крохи, которые разбросаны по всей огромной вселенной.

– Что будешь делать? – Перун вывел из оцепенения Велеса. – Ты остался единственным иерархом русов?

Велес долго молчал, собираясь с мыслями. Но какие тут мысли… Нет их! Только одинокая горькая тоска заполнила душу иерарха. Перун подался вперёд, вглядываясь в глаза Велеса. Лишь чёрное бездонное горе увидел в глазах старого бога молодой командор «Ориона», отчего сам содрогнулся. Но Велес не был бы светлым иерархом, если бы не взял себя в руки. «Паника – это первый враг!» – промелькнуло у него в голове. Скорбеть и горевать будем позже!

– Первым делом, – прошептал пересохшими губами Велес, – поставим обелиск в память о погибшей жизни и выкрасим его в чёрный цвет. И назовём его Рута… Вечная память роду! – Бог тяжело выдохнул. – Вторым делом нужно уничтожить проходы между всеми возможными мирами.

Перун, соглашаясь, кивнул. Зато не будет тайного прорыва демонов. Так Велес обезопасит себя и народ от крупных полномасштабных диверсионных отрядов смертников. Да и врата Междумирья уже в целях безопасности были повсеместно отключены.

– А, в-третьих, нужно собрать на Великом Капище Инглии, что на слиянии священных рек Ирия и Оми, военный совет четырёх вождей, – Велес отодвинул пустую чашу. – Егор, где бочонок?.. Тащи сюда! Выпить хочу, душа горит вечным пламенем…

Егорка не был бы Егором, неся службу Велесу, если бы не слышал их разговор. Очередной дубовый бочонок был споро разлит.

– Слышал, поди?.. – и Велес посмотрел мутным, чернее ночи взглядом на своего услужителя.

Никто бы сейчас во всей вселенной не хотел оказаться на месте Егора! Мужик замер. Чувствуя себя мышью! Нет, лучше жабой! Нет, лучше маленьким паучком, которому можно забиться на миллион лет в самый дальний и тёмный угол вселенной! И провести там всю оставшуюся теперь уже короткую жизнь! Егор нервно сглотнул. Но глоток не получился, а лишь подло застрял комом в горле. Глаза заслезились, он понуро повесил голову и еле заметно кивнул богам Прави.

– Знай… но не сказывай пока никому! – услышал Егор в голове голос Велеса. Как ни удивительно, трезвый. – Пусть сегодня попразднуют… Да и весть скорую князьям разошли!

– Уже разослал, светлейший… – Он себя чувствовал крохотной земляной блохой перед только что пробудившимся от зимней спячки таёжным медведем.

– Вот за это и служишь мне… – Иерарх повернулся лицом к Перуну.

Егорка выскочил из бани, ударился головой о косяк двери, сел на зад, замотал бестолковой, стараясь прийти в себя, и быстро побежал на четвереньках за горячими и пышными пирогами к тёткам-поварихам на кухню Велеса. Подниматься с колен ему было некогда! Титьки не растут – и то ладно! Пронесло!

Перун, глядя на Велеса, отпил из чаши.

– Так что насчёт беженцев? Расселим горемычных?

Никогда бы Велес не согласился на предложение своего ученика. И не подписался на эту авантюру. Никогда! Но только не сейчас. Перун и был послан Высшим Советом Иерархов к Велесу из-за любви старика к своему ученику. Многие людины потеряли свои миры. Куда их теперь, скитальцев, денешь! Хоть те крохи, что успели спастись от войны, приютим. И то ладно.

– Согласен… – прошептал бог. – Но как только найдёте им новую родину, сразу переселим взад!

– Вот и любо! – обрадовался командор «Ориона» и хлопнул в ладони. – Вот и ладушки!

Но незаметно под дубовым столом (на всякий, естественно, случай!) потаённо от своего учителя скрутил пудовую дулю. Бога больше никак не обвести… И когда эта война закончится, никто не мог знать… и даже боги!

– А давай, батька, нашу споём? Ну, ту, что вы всегда с фениксом пели! Его любимую…

– А давай! – поддержал своего ученика Велес и расправил плечи. – Подай гусли!

Из осиновой бани, пышущей из белой трубы сизым дымом, живым огнём и жаром, послышалось дружное красивое трезвое пение. Струны дрогнули. Голоса полились рекой. Глаза заслезились. Даже собаки сразу перестали брехать под забором, поджали уши, слушая грустную песню на берегу тихой реки Омь.

Песен ещё ненаписанных сколько?

Скажи, кукушка, пропой.

В городе мне жить или на выселках,

Камнем лежать или гореть звездой?

Звездой.

Солнце моё – взгляни на меня,

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть порох – дай огня.

Вот так…

Кто пойдёт по следу одинокому?

Сильные да смелые

Головы сложили в поле в бою.

Мало кто остался в светлой памяти,

В трезвом уме да с твёрдой рукой в строю,

В строю.

Солнце моё – взгляни на меня,

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть порох – дай огня.

Вот так…

Где же ты теперь, воля вольная?

С кем же ты сейчас

Ласковый рассвет встречаешь? Ответь.

Хорошо с тобой, да плохо без тебя,

Голову да плечи терпеливые под плеть,

Под плеть.

Солнце моё – взгляни на меня,

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть порох – дай огня.

Вот так… (В. Цой.)

– Эх… хороша песня! – Перун вздохнул. – И откуда феникс только их знал?

Старик развёл руками.

– Вот и спроси у него!

– Да если б так… – командующий «Ориона» почесал в затылке. – Был бы с нами феникс, может, чего бы он исправил?

Велес отрицательно мотнул головой.

– Он же один. Вряд ли это возможно. Да и кто знает, когда он возвернётся и каким?

– Это верно… – согласился молодой бог. – Да и весь путь заново начинать. А он точно на Мидгарде объявится?

– Где погиб, там и объявится. Сам жду. Вот только когда? Никто не знает. Судьба сама решит за него. Жребий брошен. У Макоши свои забавы… Но, зная феникса, он войну не пропустит. Вот увидишь! Смерть тянет его за узды, как боевого коня. Ведь он рождён для неё, – и Велес опустошил чашу. – Я уже раскидал части саркофага по белу свету. И они отыщут своего хозяина. Если он здесь…

Перун удовлетворительно кивнул.

– Ты лучше мне расскажи, как ты наказал нечисть! – старик нахмурился.

– Да, учитель, наказал, – бог отпил хмеля. – Из тёмных никто не ушёл. Кроме тех, кто отдал приказ уничтожить Руту. И имя ему Летучий Легион адмирала Беса Гарреля. Впоследствии Легион возглавит его племянник, и фамилия Беса претерпит изменение на более звучную Gabrielle.

Егорка-торопыга сломя голову влетел на кухню. Запах свежеиспечённого хлеба из каменной печи пыхнул в лицо. Если б не настроение Велеса, он бы ущипнул не только бок румяного каравая, но и тяжёлую титьку Глафиры. Но ему пока было не до этого…

– Глашка, щи подавай. Да понаваристей! Да каши гречневой. Да шевелись! Едрыть твою колотушку! – Егор растопырился в дверях, стараясь отдышаться и хоть немного прийти в себя от страсти, которую только что он пережил.

– Чё ты, бестолковый, орёшь да честных людей своей козьей мордой пугаешь! Пугало огородное… – кухарка деловито упёрла руки в крепкие телеса.

На Глафире были надеты серый, чуть припорошенный мукой сарафан и чистая белоснежная косынка, покрывающая русую голову с длинной косой, перекинутой через левое плечо. Щёки её были разрумянены от печного жара, и от неё приятно пахло топленым молоком. Глафира подошла ближе к Егору и прижала его сильными руками к пышущим здоровьем округлым грудям.

– Ты почто при ясном месяце ко мне не заходил?.. А я ждала… я бы тогда пошевелилась… – баба ехидно ухмыльнулась.

Дровник уткнулся щуплой бородкой в бабьи сиськи, поелозил маленько и, как слепой щенок, пискнул.

– Велес пообещал… Слышь, а, Глаш! Вот прям смотрит в мои глаза честные своим мутным взглядом, будто душу видит и буравит! И тихо так с прищуром говорит: «Будешь. Егорушка, тормозить… Глаз на жопу натяну!» – мужик горько всхлипнул. – Ты ж его знаешь! Как сказал, так и сделает…

Тётка испуганно вскинула руки, обомлела в растерянности, потом обняла ласково Егорушкину голову и прошептала:

– А разве так оно можно, лапушка?..

– Ему, наверное, можно…

– А как же теперича будешь сидеть?

– Пока не знаю…

Егору-дровнику сегодня ночью пришлось отдуваться, наверное, за все тридцать лет беззаботной службы богу, трудясь до самого раннего утра. Под крики голосистых деревенских петухов светлые иерархи только и угомонились.

Конец второй части.