Двойной агент

Глава 6

Россия. Москва. Центр

Петр Семенович Кречет со вздохом закрыл дверцу стенного шкафа в своем кабинете и в который раз подумал: «Бегать надо, Петя, бегать». Прекрасно понимая, впрочем, что эти мысли так и останутся лишь мыслями – ни завтра, ни послезавтра, ни в очередной понедельник бегать он не начнет. Не будет у него на это ни времени, ни особого желания.

Петр Семенович стремительно полнел, только что он повесил в шкаф очередной мундир с погонами генерал-лейтенанта, там уже висело два генеральских с одной звездой. Этот третий за последние два года, причем каждый следующий на размер больше предыдущего. Все три мундира были абсолютно новые, нечасто ему приходилось щеголять с генеральскими погонами.

Теперешнее повышение в звании и должности было Петру Семеновичу и в радость, и в тягость. В тягость оттого, что пришлось заказать новый мундир и обнаружилось возрастание объема генеральского тела еще на один размер.

«Хорошо, хоть не лысею», – с удовлетворением отметил новоявленный генерал-майор, глядя на себя в зеркало.

Недавно закончившаяся операция в Ираке по предотвращению взрыва «грязной» атомной бомбы многих в их ведомстве продвинула по служебной лестнице.

Петр Семенович занял кресло своего друга Владлена, с которым они теперь виделись крайне редко, тот отныне был практически на недосягаемой высоте. Хотя о занятии кресла друга можно говорить только в переносном смысле: Петр Семенович наотрез отказался покидать свой кабинет. Привык он к нему за столько лет, прикипел, а кабинет Владлена ему никогда не нравился, он всегда чувствовал себя там, как на вокзале транзитным пассажиром. И благодаря природному упрямству и благоприобретенной изворотливости ему все же удалось отстоять свой родной кабинет, хотя в их конторе такие вещи обычно не проходили, да, честно говоря, и прецедентов таких практически не было.

Бывший начальник оперативного отдела и теперешний заместитель директора уселся в свое потертое кресло, автоматически, больше по привычке, чем по необходимости, навел порядок на столе, спрятал лишние бумаги и связался с майором Звягинцевым. Звягинцев тоже получил повышение, сменив четыре маленькие звездочки на одну побольше.

– Ну что, майор, прибыл наш аналитический гений? Отлично, проводи его ко мне, – сказал генерал в трубку.

У Кречета была назначена встреча с Борисом Львовичем Жуковским, высоким, нескладным, интеллигентным человеком с мягким голосом и добрыми внимательными глазами под большими круглыми очками. Эти очки вкупе с небольшой аккуратной бородкой придавали ему сходство с университетским профессором начала прошлого века. А своеобразная манера говорить правильными фразами с употреблением слов, давно забытых современным русским человеком, и множеством причастных и деепричастных оборотов, без вкраплений различных междометий и немодулированных звуков, вроде «э-э-э-э-э» или «а-а-а-а-а», довершали это сходство.

Борис Львович был одним из лучших специалистов управления информации и анализа и иногда проявлял чудеса прозорливости, составляя из незначительных, казалось бы, отрывочных фактов целостную картину. Мышление этого человека было не менее своеобразным, чем его речь, обладавшее какой-то своей, одному ему понятной логикой. С ним часто не соглашались кто поглупее, насмехались, слушая его неожиданные выводы, но Петр Семенович не помнил случая, чтобы Жуковский оказался не прав, если утверждал что-либо категорически. Но, как и подобает истинно умному человеку, категорических утверждений Борис Львович избегал.

Честно говоря, генерал был рад, что теперешнюю операцию ему предстоит осуществить именно с ним, у них давно установились дружеские и доверительные отношения.

– Добрый день, Петр Семенович, – поздоровался вошедший Жуковский. – Рад случаю поздравить вас с новой должностью.

– Спасибо, Борис Львович, спасибо, – встал навстречу гостю генерал. – Прошу вас, садитесь.

Аналитик сел в предложенное кресло и положил на стол перед генералом несколько бумаг.

– Это отчеты военных медиков по эпидемии в Анадыре. – Борис Львович достал из принесенной им папки еще несколько листков, аккуратно упакованных в пластиковые пакеты-файлы. – А это отчеты медиков о вспышках во Владивостоке, Находке, а теперь уже и в Уссурийске.

Генерал поднял на аналитика удивленные глаза.

– Да-да, милейший Петр Семенович, случай в Анадыре далеко не единственный. Болезнь стремительно двигается на запад. Следующим, я думаю, будет Хабаровск, а дальше, сами понимаете...

– Но в Приморье каким образом?

– Это мы выяснили, хотя и предположительно. Если считать очагом Анадырь, тогда все более-менее ясно. После того как в Анадыре были зафиксированы первые случаи, порт покинул сухогруз «Капитан Сергиевский», и по прибытии его в порт Владивостока там также были зафиксированы вспышки подобной болезни.

– Подобной или той же? – уточнил генерал.

– Понимаете, Петр Семенович, симптоматика болезни крайне путаная, присутствует и менингиальный синдром, и геморрагические проявления, и...

– Ладно, ладно, Борис Львович, – не дал ему договорить генерал, – ты на вопрос ответь – та болезнь?

– С девяностопроцентной вероятностью можно утверждать, что та.

– С самой болезнью разобрались?

– Пока достоверно утверждать можно лишь одно – это вирусная инфекция искусственного происхождения, то есть штаммы выращены в лабораторных условиях. И второе, Петр Семенович, не менее важное... – Жуковский на секунду задумался.

– Ну? – подбодрил его генерал.

– Это нуждается в дополнительной проверке...

– Ну-ну...

– Болезнь поражает лишь представителей определенной расы – европеоидов, – наконец ответил Борис Львович.

– Ты хочешь сказать, Борис Львович, что это...

– Да, скорее всего, это расовое оружие!

– !!!

– И именно это предстоит выяснить вашему человеку, как я понял.

– Но разве такое возможно?

– Милейший, Петр Семенович, в современном мире все возможно. Разработкой бактериологического оружия, как вы знаете, занимались японцы еще со времен Второй мировой войны, и довольно успешно, кстати. Затем результаты их исследований вместе с частью ученых присвоили американцы, продолжив работы. И кто сейчас может дать гарантию, что в результате этих работ не были получены положительные, если можно так сказать, результаты. Хотя думается мне, что если кто-то из американских ученых и занимался изготовлением расового оружия, то частным образом, неофициально, во всяком случае, не ставя в известность Конгресс. Да что греха таить, вы не хуже меня знаете, что и у нас проводились подобные исследования, но, слава богу, благодаря скудному финансированию и всеобщему бардаку успеха не имели.

– Вы думаете, что это хорошо? – Новость взволновала генерала, и он произвольно переходил с «ты» на «вы» и наоборот.

– Что именно? – не понял Жуковский.

– Что нашими учеными так и не было изготовлено нечто подобное?

– Мое мнение таково, Петр Семенович. – В глазах Бориса Львовича появился несвойственный ему холодный злой блеск. – Сам факт изготовления подобного оружия является преступлением против человечества, безотносительно, у кого оно находится в руках. Само же оружие подлежит немедленному уничтожению со всеми документами, его касающимися.

– Ну, что ж, пожалуй, в этом вопросе я с вами полностью согласен. Но боюсь, что не все придерживаются подобного мнения, – немного подумав, ответил генерал.

– Вы, Петр Семенович, имеете в виду кого-то конкретно?

– Да боже меня упаси! Борис Львович, давайте оставим этику в покое и спустимся на землю. У вас же, наверное, есть что-то еще?

– Вы правы, Петр Семенович, есть. Только сразу хочу предупредить: это мои предположения, основанные на кое-каких давних и недавних фактах, просто одна из версий.

– Ну давай, выкладывай, Борис Львович, не скромничай.

– На мой взгляд, следует обратить особое внимание на остров Минданао, что на Филиппинах, – начал Жуковский.

– Ага, поэтому ты просил замотивировать командировку нашего человека на Филиппины?

– Именно так, Петр Семенович.

– Так на чем основаны твои предположения? – спросил генерал и задумчиво добавил: – А ведь у нас там есть да-а-авно законсервированный агент. Так что?

– Во-первых, вспышка заболевания в Анадыре началась после прихода в его порт сухогруза с Филиппин.

– Но это ведь был не единственный сухогруз?

– С Филиппин – единственный. Во-вторых, на Минданао, по моим сведениям, находится американский научно-исследовательский институт микробиологии.

– Так...

– Институт подведомственный Пентагону, а курирует его лично генерал Кларк.

– Что-то я слышал про него... – напряг свою память Петр Семенович.

– Вполне возможно. В молодости Кларк был активистом «Черных Пантер», затем как-то неожиданно резко оборвал с ними связь. Ему удалось то ли скрыть этот досадный эпизод своей биографии, то ли как-то отмыться, что и позволило ему сделать довольно успешную военную карьеру.

– Вот куда ты клонишь! – наконец догадался генерал. – Но ведь это дела почти тридцатилетней давности.

– Конечно, но ведь вы понимаете, что из организаций, подобных «Пантерам», не уходят просто так, – возразил генерал.

– Ну а что? Версия вполне жизнеспособна. Будем ее отрабатывать.

Глава 7

США. Лэнгли. Штаб-квартира ЦРУ

Алекс Бэр считался одним из самых успешных и талантливых работников Оперативного Директората ЦРУ.

Высокий, широкоплечий, с пышной темно-русой шевелюрой, с несколько грубоватым лицом, грубоватым ровно настолько, чтобы не казаться приторно смазливым. Располагающая внешность, отличное владение приемами рукопашного боя и различными видами стрелкового оружия, а также знание многих языков и высокая эрудиция делали его незаменимым для агентурной работы.

Работа в разведке была для него не просто работой, это была его жизнь, он отдавался ей полностью и безраздельно, не очень-то задумываясь о будущем, сосредотачиваясь на конкретном задании, которое необходимо выполнить сейчас, в данный момент. У него было правило – решать проблемы по мере их поступления, не заглядывая далеко вперед, и оно до сих пор его не подводило. Но теперь...

Алекс подъезжал к Лэнгли во взятой напрокат машине и пытался разобраться в собственных чувствах. Это было непросто.

Когда там, в Империал Бич, раздался звонок от Тейлора, он испытал целый коктейль эмоций. Облегчение, досада, обида за Эл, за себя, возбуждение борзой перед охотой и новое щемящее чувство подвластности, не досада, скорее намек на досаду, что ты, Алекс, как бы ни был успешен, себе не подвластен, не волен распоряжаться собой. Но и это не самое страшное, страшно другое – это положение невозможно изменить, так будет всегда, такова профессия, профессия, которую, раз выбрав, поменять невозможно, как Родину, как родителей, как генетический код.

Одна мысль цеплялась за другую, и в бедную голову Алекса лезли все новые и новые вопросы.

«За что мы работаем? За что работают все разведчики, все шпионы мира? Каков стимул? Патриотизм, деньги, тот адреналин, который иногда дает эта работа? Такова реализация атавистического инстинкта охотника, полученного нами в наследство от предков? Говорят, этому подвержены в той или иной степени все мужчины, только выражение этому каждый находит свое».

Вопросы все возникали и возникали, а ответов не было.

В конце концов Алекс разозлился на эти дурацкие мысли, самокопание он считал занятием неплодотворным, даже вредным, и от злости резко нажал на тормоз. Покрышки видавшего виды «Форда» взвизгнули, оставляя черные следы на асфальте, автомобиль слегка занесло, и он остановился на обочине.

«Почему только теперь эти идиотские мысли не дают мне покоя, почему я раньше ни о чем подобном не думал?» – сам себя спросил Алекс, но на этот вопрос ответ он знал.

«Потому что у тебя теперь есть что терять, а значит, и есть за что зацепить. Теперь волей-неволей приходится думать о будущем, и не надо хотя бы себя обманывать. Ты теперь агент с изъяном».

Под изъяном Алекс имел в виду Элеонор, вернее, не ее саму, а свое отношение, свое чувство к ней, которое он до сих пор даже в мыслях не отваживался назвать своим настоящим именем.

Многое изменилось в жизни Алекса после встречи с Элеонор. Он долго сопротивлялся этому чувству, отмахивался от него: да ерунда, пройдет, бывает. Но не прошло, наоборот, усилилось, овладело им, но не полностью, не безраздельно. Боевая труба по-прежнему звала его, и звуки ее пробивались даже сквозь его любовь к Элеонор.

Алекс усмехнулся и, включив двигатель, тихо произнес:

– Да, пожалуй, действительно, горбатого только могила и исправит!

Оставшиеся несколько миль до Лэнгли он проехал с такой скоростью, что мыслям места просто не осталось.

Только перед самым въездом он сбросил скорость до приемлемой и остановил машину на КПП, не дожидаясь жеста офицера из собственной полиции цэрэушного городка, местные порядки он хорошо знал, теперь полиция останавливала все машины, независимо от чина и ранга владельца.

Полицейский – высокий, широкоплечий, с узким лицом и какими-то пустыми глазами – придирчиво изучил документы Алекса, заглянул внутрь салона и только после этого жестом отдал команду пропустить машину.

С центральной аллеи Алекс свернул налево в надежде припарковать машину на южной стоянке. Она была рядом с центральным входом в старый корпус, наиболее известный простым смертным по фильмам и фотографиям. До одиннадцатого сентября туда даже водили экскурсии, хотя дальше холла штаб-квартиры со знаменитым панно на полу с символикой ЦРУ – орлом, восседающим над розой ветров, – не пускали.

Второй, новый корпус, начавший строиться в 1985 году и первый камень в фундамент которого заложил тогдашний вице-президент Джордж Буш – папа нынешнего Буша, был значительно менее знаменит.

На южной стоянке припарковаться не удалось, полицейский красноречиво скрестил руки над головой и указал на северную, дальнюю стоянку. Надо сказать, автостоянки в Лэнгли занимают площадь вдвое, а то и втрое большую, чем сам комплекс административных зданий со всеми окружающими их парками и газонами.

Делать нечего, пришлось ехать на северную стоянку. Полицейский не обманул, места здесь были, хотя и в самом дальнем уголке.

Пока Алекс шел со стоянки, он обратил внимание на то, что полицейских из собственной службы безопасности на территории городка стало значительно больше. Особенно на велосипедах: площадь городка была значительной, и полицейские патрулировали не только пешком, но и на велосипедах.

Он свернул налево и вошел под крыло навеса центрального входа, пересек знаменитое панно и подошел к турникетам, которые и являлись собственно входом в святая святых. Вход в здание осуществлялся на удивление просто, вот через эти обычные турникеты с помощью личной электронной карточки, хотя и под неусыпным взглядом бдительных полицейских. И никаких, вопреки расхожему мнению, сканирований сетчатки глаза, отпечатков пальцев, цифровых кодов, голосовых шифров и прочей голливудской ерунды здесь не было.

Алекс вошел в кабинет шефа и уже было открыл рот, чтобы поздороваться, но так и замер, не произнеся ни слова. А лицо человека, сидящего за столом, просто-таки светилось от счастья, он был доволен произведенным эффектом.

– Узнал? Вижу-вижу, узнал! – вставая навстречу вошедшему и протягивая обе руки, довольным голосом пробасил новый начальник Алекса.

– Майор Хаммер, но... – проговорил действительно удивленный Алекс.

– Полковник, мистер Бэр, полковник, и не Хаммер, а Тейлор. Полковник Эдвард Тейлор. Для тебя просто Эд, в неслужебной обстановке, конечно.

Алекс знал майора Хаммера, участвовал в нескольких операциях под его руководством, и они были если не друзья, то, во всяком случае, хорошие, добрые товарищи. И, как Алексу было известно, майор погиб два года назад во время акции в Эквадоре. А теперь стоял живой и здоровый, с распростертыми дружескими объятиями и от души потешался над его, Алекса, растерянностью.

– Ты что, Ал, думаешь, я привидение, бесплотный дух? – раскатисто хохотал полковник. – Ладно, проходи, садись.

Полковник достал из бара бутылку виски, плеснул в стаканы, они выпили не чокаясь.

– Я действительно чуть не погиб тогда, в Эквадоре. Меня ранило в ногу, икру навылет прострелили, Джейсон меня на себе волок. Вертолет за нами не пришел, сбили. Выбирались почти две недели своим ходом, думали, уже все, конец. У меня гангрена началась, восемь месяцев в госпитале, потом реабилитация... – Полковник задумался, лицо его погрустнело. – Теперь я работник кабинетный, нога-то пластиковая под самое не могу. Вот так, брат!

– Не знаю, что и сказать, Эд, рад за тебя или сожалею, наверное, и то и другое, – наконец обрел дар речи Алекс. – Во всяком случае, я искренне рад, что ты заменил Хемптона.

– Но это по большей части твоя заслуга, Алекс. Это ведь ты навел ракеты на их яхту, насколько я знаю из отчетов.

– Не совсем, я лишь передал ему телефон с маяком наведения, – скромно заметил Алекс.

Полковник, улыбаясь, глядел на Алекса, затем убрал со стола бутылку и произнес:

– Все, мистер Бэр, вечер воспоминаний закончен. Теперь к делу.

– Да, я слушаю.

– Дело, прямо скажу, нехорошее. Для нас крайне щекотливое. А последствия его, если вовремя не пресечь, могут быть катастрофические. Вот материалы по делу, потом изучишь, а пока вкратце. – Полковник положил папку перед Алексом.

– На Филиппинах, на острове Минданао, до недавнего времени находился наш научно-исследовательский институт, подведомственный Пентагону и, со слов военных, занимавшийся вполне безобидными вещами. Были, правда, там некоторые неувязки, связанные со вспышками непонятных заболеваний на острове, но военные быстро все утрясали, так что огласки инциденты не получали. Теперь института нет!

– Не понял?

– Разгромлен до основания, оборудование уничтожено, большая часть сотрудников погибла, охрана перебита почти полностью, а это была рота отборного спецназа Пентагона, сам понимаешь, что за ребята. Местная полиция ведет следствие, но.... А сам Пентагон... Ты же знаешь, как они любят делиться своими секретами, особенно с нами. Курировал этот институт генерал Кларк, он уже вылетел на Минданао. И еще, после разгрома института на острове вновь зафиксированы случаи странного заболевания, местные медики его даже идентифицировать не могут, но ни один из заболевших не выжил.

– Ну а я-то здесь каким боком?

– Ты слушай, не перебивай. До главного и самого плохого я еще не дошел.

– Ого! – изумился Алекс. – Если это не самое плохое, то что же плохое? Выход Техаса из состава Соединенных Штатов? Развал самих Штатов? Гибель цивилизации?

– Ну, это уж ты хватил! Гибель цивилизации! – в тон ему ответил полковник. – Не всей цивилизации, а только ее части, причем теперь уже даже и не большей.

– Я опять не понял, ты о чем?

– Не надо перебивать начальство, тогда будешь все понимать, – нравоучительно заметил Тейлор и пробурчал, подражая манере одного их общего знакомого, майора из Академии ЦРУ: – Вечно вы, агенты, думаете, что знаете больше всех, больше командования.

Алекс улыбнулся и, выставив ладони перед собой, склонил голову набок, что должно было, вероятно, означать: «Молчу, шеф, молчу, больше ни слова».

– В России, на Чукотке, сейчас свирепствует эпидемия неизвестной болезни, по симптомам очень напоминает филиппинские случаи. На Чукотке ее локализовать не смогли, и теперь она появилась в Приморье – Владивосток, Находка и уже даже Уссурийск. И что интересно, болеют только белые.

– !!!

– Поэтому, вероятно, – продолжал полковник, не обращая внимания на удивленно выпученные глаза Алекса, – на Филиппинах эта болезнь не получила такого распространения, как в России, там ведь европеоидов почти нет.

– Ты хочешь сказать, Эд, что Пентагон в этом заштатном институте на богом забытом острове занимался изготовлением расового оружия?!

– Заметь, Алекс, ты первый это сказал! Только я не думаю, что этим занимался Пентагон, скорее кто-то из тамошних, институтских ученых или... Но это и есть твое задание, выясняй, но тихо и быстро.

– Я думаю, что ни одно государство не будет финансировать разработку расового оружия. Это оружие террористов. Если такое вообще возможно. Насколько я знаю, это – фантастика.

– Тогда половина белого населения Анадыря умерла именно от этой фантастики, – сказал Эдвард Тейлор, глядя на Алекса в упор. – Пойми, Алекс, споры вести некогда. Умирают люди, нарастание болезни идет по экспоненте. Русские сначала тоже сомневались, думали, что это случайность, но факт остается фактом – ни один якут, ни один чукча, а и тех и других на Чукотке немало, не заболел, только русские и другие европейцы. В Приморье ни один китаец, а их там не меньше, чем в самом Китае, ни один татарин или какой другой монголоид не заболел, только белые.

– Сколько у меня времени на подготовку?

– Меньше суток, вылетаешь завтра утром, – ответил полковник.

– Легенда?

– Практически никакой, летишь под оригинальной фамилией Смит и таким же оригинальным именем Джон, как представитель фирмы «Фут фрут», агент по закупке фруктов, проводишь маркетинговые исследования, готов заключить любой контракт, не брезгуешь комиссионными. Остальное додумаешь сам, не впервой.

– Могу я воспользоваться нашей базой?

– Разумеется. В соседнем кабинете терминал полностью в твоем распоряжении.