Супербоец

Золотой оторвался от стены, подошел к Алисе Гольц и учтиво поклонился. Эдакий благородный пират. Женщина небрежно махнула рукой, провела тонкими пальцами по его груди и потеряла к нему интерес.

Влад между делом прикончил фужер вина. Заказал следующий. За столиком он сидел один. Столиков было полно. Посетителей меньше…

Обнажающихся девчонок с ринга вымело. Это означало, что приближается следующий бой…

А вот и очередной боец – негр, мощный, с бугрящимися мышцами. Следом возник Индеец – победитель прошлого боя.

Тонко лопнула струна – из динамиков по залу прокатился переливчатый звук, оповещающий начало боя. И пошла мясорубка.

Влад не любил такие зрелища. У него было иное отношение к бою, и в него никак не укладывалось увеселение публики. Для воина бой – это очень серьезно. Это момент перепутья, выбора – между жизнью и смертью, между честью и бесчестьем, между победой и поражением. Это самое сильное переживание человека, возможно, важнейшее в его жизни. Его не выставляют напоказ.

Публика считала иначе. И бой сопровождался улюлюканьем и визгами восторга.

Бились не столько умело, сколько яростно. Негр был диковатый, из джунглей, но без хвоста. Он щедро и бесполезно раздаривал удары пудовых кулаков и теснил противника по углам, кидая его то на канаты, а то и на пол. Пытался кусаться, когда дошло до партера.

Зрителям казалось, что выбить дух из черной, как головешка, туши не по силам никому. Но Влад видел, что, несмотря на постоянные отступления, Индеец держался вполне уверенно. Он или гасил удары, или умело уходил от них. И при всей своей выносливости негр начинал сдавать.

К третьему раунду чернокожий брат человека уже еле двигался. В четвертом – пропустил хороший удар в челюсть рукой. Упал на колени. Получил в ту же челюсть ногой.

Вытаскивали негра тоже за ноги. Перед этим Индеец смачно плюнул на тело врага. По его лицу струилась кровь, но он был полон сил и уверенности.

Очередной гладиаторский бой закончился в пользу любимца публики. Сегодня публика любила Индейца. Завтра она растопчет его. Публика ветрена, как французская куртизанка.

– Кто желает бой с победителем? – вышел улыбающийся во весь рот распорядитель состязаний в безвкусном красном пиджаке и аляповатой рубахе – безвкусица была нарочитая и продуманная, устроители знали, что публику привлекает и аура некоей низкопробности зрелища. – Не вижу смельчаков! Кто желает сорвать весь банк?

Это был неизменный ритуал, которым заканчивалась последняя победа в серии состязаний. Кто на победителя? Тот получает призовой фонд. Иногда желающие находились. Как правило, подставные притязатели на корону, которым положено было улечься во втором раунде. Месяца три назад на ринг выбрался какой-то пьяный идиот, заявивший, что уложит победителя одной левой. Расшалившегося пьянчужку боец аккуратно уложил на маты и слегка придушил, пока тот не протрезвел и не понял, что затеял что-то не то. Посетителей в заведении не калечили. Их здесь уважали, поскольку деньги с их кредитных карточек были тем самым ветром, который плотно надувал паруса этого корабля.

– Можно попробовать, – произнес Влад, поднимаясь с места и направляясь к политому кровью рингу.

Распорядитель изумленно воззрился на него. Этот парень никак не вписывался в сегодняшнюю программу.

– Вы не шутите? – негромко произнес он.

– Какие тут шутки, – улыбнулся Влад. – Двухнедельный приз…

Индеец, сидящий в углу на стуле, опершись о канаты, уставился на нового противника с каким-то вожделением. Его жажда крови еще не была удовлетворена в полной мере. Он только раскочегарился. И ему казалось, что может сейчас порвать кого угодно на клочки.

– Хорошо, – кивнул распорядитель, отводя Влада в сторону. – Вы выступали на профессиональном ринге? Принимали участие в профессиональных состязаниях?

– А что?

– Как вы понимаете, итог состязания с чемпионом мира по боксу все-таки предрешен в пользу последнего. Несмотря на то, что у нас довольно крепкие парни.

– Нет. Профессионально не занимался.

– Тогда подпишите здесь, – он пододвинул Владу стандартную бумажку со стандартными правилами на этот счет – чтобы не слишком обижался, если свернут шею. И медстраховку от клуба.

– Этьен, брось эту бумажную чушь! – крикнул на весь зал Индеец. По-французски он говорил с ярко выраженным акцентом, но достаточно чисто. – Парень любит драться. Парень хочет умереть.

Влад стянул рубашку с короткими рукавами и кинул ее девочке из обслуги. Та, мило улыбнувшись, ободряюще махнула ему рукой. Скинул туфли. Перелез неторопливо через канаты. Круговыми движениями размял плечи и руки. Прикрыл глаза.

На него снизошло абсолютное спокойствие. Боевое состояние. Теперь в мире есть двое – он и противник. Это нормально. Часто противников бывало куда больше, и приходилось плести замысловатые узоры боя…

Индеец скорчил ему рожу. Надул щеки и выпустил воздух. Расхохотался.

Публика с интересом наблюдала за этим действом. Новый боец был неслаб на вид, но явно уступал высокому мускулистому мачо.

Тонко пропела струна. Распорядитель дал отмашку:

– Сближайтесь.

Индеец попрыгал на месте, уверенно, лениво. Махнул руками. Сделал круговое движение головой. Пританцовывая, направился вперед.

Влад угрюмо смотрел на него.

Сделав обманное движение правой, Индеец выбросил вперед левую руку и почти одновременно ногу.

Влад легко ушел с линии атаки. И удары вспороли без толку воздух.

Индеец удивился, но продолжил напор. Подпрыгнул, провернулся вокруг своей оси, пяткой попытался достать противника. Тоже бесполезно.

Отскочив, Индеец озадаченно встряхнул головой. Он хотел прикончить противника (наплевать на то, что тот всего лишь зритель) быстро и красиво, чтобы был балет, а не бой. Ничего не выходило. Тогда он тупо ринулся вперед. Попытался сделать захват. Поскользнулся и оказался на матах, перекатился, ожидая удара. Но его не последовало.

Джентльменский поступок почему-то вызвал у чемпиона приступ ярости. Пережив два боя, Индеец сохранил в себе все еще не растраченный запас энергии. Исторгнув грязное ругательство на испанском, он ринулся вперед. И действовал теперь в нарастающем темпе. Боксерская двойка… Ногой в живот… С левой – в голову…

Влад уворачивался, уходил, ставил блоки.

Так прошел первый раунд.

В следующем раунде Индеец решил перейти в ближний бой, пытаясь врезать локтем или рукой, сделать захват.

Влад ощутил удар по ребрам – достаточно чувствительный, но не способный пробить мышцы. Потом его стиснули, цепкие пальцы добирались до горла. Колено нацелилось в живот.

Влад привычно напрягся. Потом расслабился. Выскользнул угрем из захвата. И латиноамериканец своей мордой почувствовал, что маты не только мягкие, но и упругие. И соприкосновение с ними может быть болезненно.

На секунду Индеец отключился. Когда нашел в себе силы вскочить, понял, что его опять не стали добивать. И еще понял, что с ним играют, как кошка с мышкой.

Это привело его в неистовство. Остатки цивилизованности были сметены ревом ярости и потоком адреналина. Некоторые люди, наткнувшись на кирпичную стену, потирают шишку и вздыхают о несовершенстве мира. Другие пытаются вновь и вновь пробить стену башкой. Индеец относился к последним.

В этот бросок Индеец вложил всю энергию. Его сокрушительный удар вскользь прошел по шее. Второй ушел в пустое пространство.

Потом латиноамериканца как тараном ударили в солнечное сплетение. Удары в корпус очень редко могут вырубить накачанного бойца. Но от этого удара дыхание сразу пропало. И опять морда нащупала становящийся уже привычным мат.

Индеец понял, что ему уже не встать. А потом обжигающе-студеная мысль упала в затуманенную голову – призовые деньги пролетели мимо. И смуглокожий застонал, по щеке его поползла слеза. Собрав последние силы, он попытался подняться, чтобы биться до смерти. Но у него не вышло – его зажали захватом, каким-то мягким, но при попытке освободиться сдавливавшимся все сильнее.

Индеец зашипел – от боли и обиды. Так легко его никогда не делали. Но он умел признавать чужую силу, хлопнул по мату ладонью – сдаюсь.

Влад спокойно принял бурные аплодисменты, восторженный рев публики, ошеломленное лицо распорядителя, который свою растерянность пытался прикрыть за дежурной улыбкой. Следы помады на щеках – это женская часть персонала выразила ему свое восхищение. Он натянул рубашку и вернулся за свой стол. При этом ощущал себя, как артист на сцене – на него были направлены восхищенные и любопытные взоры. Поверженный Индеец теперь не интересовал никого.

– От посетителей, – подскочил официант с бутылкой шампанского.

Влад благосклонно кивнул.

Официант открыл шампанское. И разлил его по двум бокалам.

– Это ритуал, – послышался женский голос. – Победители получают от меня бутылку шампанского.

– Все? – спросил Влад, поднимая глаза на Алису Гольц.

– Только те, кто мне нравится. Можно? – не дожидаясь ответа, она уселась за его стол, изящно закинув ногу на ногу и испытующе смотря на Влада. – Меня зовут Алиса.

«Кто бы сомневался», – усмехнулся про себя Влад. Ему оставалось представиться – понятно, легендированным именем:

– Марк.

– Кто такой? Откуда?

– Издалека.

– США? Латинская Америка? На латиноса не похож. – Она рассуждала сама с собой, задумчиво разглядывая Влада, как выставочный дорогой экспонат.

– Вольная птица, летаю по всему миру. И не знаю границ.

– Тут отвратительное шампанское! – неожиданно воскликнула Алиса.

– Вы знаете, где оно лучше?

– Знаю. У меня дома.

– К сожалению, не у меня.

– Я приглашаю на дегустацию.

Разговор был проигран как по заранее расписанным нотам. Влад с улыбкой произнес:

– От таких предложений не принято отказываться…

* * *

Дома и стены помогают. Вне дома стены, как правило, мешают – на них постоянно натыкаешься. Поэтому Влад ненавидел зарубежные вояжи.

Чужая земля. Чужой дом. Чужой воздух. А все остальное – как обычно. Сзади холодное дыхание смерти, с которой устраиваешь очередной забег на выживание. Задание, которое нужно выполнить во что бы то ни стало… Хотя нет – указание было другим. Если стена окажется слишком крепкой, не биться в нее. Отступить. Кусок лакомый, но к нему можно подступиться и позже. Каждый из участников группы – слишком ценен.

– Риск свести к минимуму, – инструктировал Гермес перед отбытием из Москвы, с тоской обводя взором своих подчиненных.

Главный оперативный координатор постоянно балансировал на грани принятия решения об отмене операции. Он прекрасно понимал, что эти люди, пожалуй, лучшее, что есть у России. Как поется в песне – ее последние солдаты. И потеря каждого из них невосполнима… Только, к сожалению, войн без потерь не бывает.

Операция по проникновению в «Пещеру» необходима. Слишком лакомый кусок. И слишком большой риск… С другой стороны, в случае успеха… О, тут изощренный ум Гермеса рисовал такие перспективы, от которых захватывало дух.

– Влад, мне это все не слишком по душе, – произнес Гермес. – Это балансирование на тонком канате над кипящей серной кислотой. Я полагаюсь на твое благоразумие.

У Влада была черта – он успевал вовремя остановиться, когда понимал, что дальше уже не дорога, а зыбучие пески… Иногда не мог остановиться. Но все равно побеждал.

Трудность заключалась в том, что, где есть пещера Али-Бабы, там должны быть и сорок разбойников. Такие тайны охраняются очень серьезно. Должен быть и предводитель разбойников.

Впрочем, на предводителя разбойников он не очень походил. Альберт фон Валленродт, отпрыск известной германской аристократической фамилии. Его дед Фридрих, генерал вермахта, отличившийся на Восточном фронте, по слухам, в отличие от других высших военачальников, поддерживал тесные отношения с СС, притом с самыми ее засекреченными структурами, отвечавшими за оккультные изыскания. Фигура загадочная, чем занимался после сорок третьего года – неизвестно. Погиб в автокатастрофе в пятьдесят шестом году – его мощная гоночная машина слетела с обрыва и упокоилась на дне залива. Он оставил своему сыну Генриху большое состояние и фамильный замок. Тот состояние приумножил, сегодня доля семьи Валленродт есть и в фармацевтике, и в торговле оружием, и в банковских капиталах. Генрих погиб в восемьдесят пятом в авиационной катастрофе – двухмоторный самолет сбился с курса в Альпах и врезался в гору.

У Альберта жизнь была не намного слаще. В восемьдесят девятом году в Барселоне его контузило волной от взрывного устройства. Теракт приписан баскским сепаратистам. С девяносто восьмого ходит с палочкой – результат, ну конечно же, автомобильной катастрофы!

Биография членов семьи фон Валленродт демонстрировала, что они в деле. Что это за дело – сказать определенно трудно. Ясна только роль Альберта – сегодня он хранитель «Пещеры».

Итак, «Пирамиде» известен объект. Дальнейшие действия? Уже можно строить комбинации, намечать задачи и цели. Цель – это главный вопрос. Можно, конечно, затеять игру, взять «Пещеру» под колпак и снимать информацию, которая позволит более четко выяснить, кем же является противник. Вот только противник не хуже «Пирамиды» поднаторел в таких играх. И не даст установить за собой наблюдение. Самый манящий и пугающий сценарий – взломать оборону и завладеть базами данных.

В самом начале Гермес склонялся к разведывательному варианту. Денисов с Владом – к штурмовому.

Спешить пока было некуда. Наоборот, нужно было взять тайм-аут. «Луддиты» наверняка насторожились, утратив связь с Гипнотизером. Надо дать им время успокоиться, списать резидента как жертву жестоких российских бандитских разборок. Тут «Пирамида» умело вбросила дезинформацию, которая просто обязана была дойти до противника. Должно было сработать.

Тем временем шел активный сбор исходной информации по «Пещере», фигурантам, местности. Рекогносцировку проводил лучший спец «Пирамиды», бывший резидент-нелегал военной разведки в Англии, человек со сверхъестественным чутьем и способностью замечать мельчайшие детали. В своем отчете он дал вполне достоверную раскладку по охране, возможности штурмовой операции.

– И сколько сил нужно, чтобы проломить укрепления? – спросил Гермес, пригласив на конспиративную квартиру оперативного куратора проекта «Зеленая книга» Денисова и ответственного за активные акции Влада.

– Ну, рота спецназа. И парочка вертолетов огневой поддержки, – сделал раскладку Денисов.

– Берешься организовать? – Гермес снял очки и испытующе посмотрел на него.

– НАТО не пропустит.

– Вот именно. Здесь не КВН. – Время от времени на Гермеса находило, он начинал придираться к словам и требовать по-военному четких докладов. Это бывало, когда он еще не знал, какой из вариантов принять. – Четко, ясно, с расстановкой. Какие предложения?

– Надо брать «Пещеру» малыми силами, – произнес Влад.

– Малыми – это сколько?

– Группа проникновения – четыре-пять человек. И группа оперативного обеспечения. Там народу нужно побольше.

– Четыре человека – это не рота спецназа, – покосился на него Гермес.

– Не обязательно ломиться через парадный вход, – усмехнулся Влад. – Главное, знать пароль.

– Сим-сим, откройся, – кивнул Денисов.

– Примерно…

Влад пару дней до одурения изучал материалы, всматривался в фотографии. Вчера он изложил Денисову свой план и теперь представил его Гермесу.

В дальнейшей дискуссии дистанция от «ты с ума слетел» до «а чем черт не шутит?» была преодолена достаточно быстро.

– Проработка сил и средств к завтрашнему дню, – закончил тогда Гермес совещание словами, которыми заканчивал всегда, когда решение было принято.

Подготовительная стадия прошла без сучка без задоринки. Повезло, что еще советские спецслужбы, одним из наследников которых являлась «Пирамида», имели на Побережье достаточно крепкие позиции. Именно там долгие годы разгорались тихие битвы холодной войны. С крахом советской империи этот курорт утратил свое значение как поле боя для спецслужб сверхдержав. Там давно не проводилось активных акций. Но пусть агентура внешней разведки СССР за прошедшие годы постарела и подрастеряла былые иллюзии, но возможности у нее еще были. Этот сильно проржавевший разведывательный механизм быстро удалось смазать самой лучшей смазкой – деньгами.

– Пункт один исполнен, – уведомил Денисов об успехах группы оперативного обеспечения. – Все прошло без сучка без задоринки. Скоро ваш выход, Влад.

– Это воодушевляет, – скривился Влад в невеселой улыбке.

Когда почва на Побережье была подготовлена, на нее приземлилась группа проникновения. Влад тщательно подбирал каждого человека. Критерии жесткие. Серьезные навыки и опыт проведения спецопераций, практика оперативной работы, лучше за рубежом. Владение в совершенстве двумя-тремя иностранными языками, что, впрочем, в «Пирамиде» не исключение, а скорее норма – Гермес требовал от оперативного состава языковой подготовки, при этом средства обучения предлагал Эскулап, а он мог бы заставить заговорить по-английски и служебную собаку.

Влад выбрал четверых. Англичанин – бывший полковник армейской внешней разведки. Тунгус – один из лучших психологов «Пирамиды», тоже бывший офицер ГРУ, мастер ушу и прирожденный талант по части электроники. Дипломат, понятливый молодой волчонок, выпускник МГИМО, знавший пяток языков, как свои родные. Верный и опытный боец Казак, боевой товарищ Влада, бывший майор ВДВ, боец разведывательно-диверсионной группы Медведя. Больше народу не требовалось. Больше – это уже толпа. Числом взять не получится. Умением – другое дело.

Такова вкратце история приобщения Влада к праздной европейской цивилизации. В результате он теперь сидит расслабившись в шезлонге с бокалом шампанского в закрытом фешенебельном клубе. У его ног плещутся волны. В море отражаются луна, огоньки яхт и теплоходов. Вокруг – загорелые беззаботные люди. Вино льется рекой. Звучит музыка. Звенят бокалы, слышится радостный хохот. И все бы хорошо, только ощущал он себя здесь более тягостно, чем в тайге или на полных угроз, заплеванных московских улицах.

От соприкосновения со светской тусовкой и большими деньгами Влад не испытывал никаких положительных чувств. Многие душу бы черту заложили, чтобы так проводить время. Влада же здесь интересовало только одно – отмычка к вилле фон Валленродта.

«Отмычка» сидела рядом в белом надувном пластиковом кресле, закинув ногу на ногу, и эффектно смотрелась в коротеньком, простеньком платьице за пять тысяч баксов. Она изящно взяла коктейль у вышколенного официанта, похожего в своем черном, не по жаре, фраке на ворона.

– Только скажи, что тебе здесь весело, – встав, Алиса вцепилась Владу в запястье.

– Не скажу. Обычный раут, сдобренный марихуаной и выпивкой. Дежурные улыбки. Дежурные слова.

– Ты прав! – горестно воскликнула Алиса. – Буржуазные сытые морды.

– Тебя смущает это?

– Кто-то из умных предков утверждал, что нет ничего более низкого, чем буржуа… Они делают деньги. И деньги делают их. Долой капитализм! – крикнула она. Женщина уже прилично набралась, и ее потянуло на общественную деятельность. Был у нее такой пунктик.

Похоже, собравшаяся буржуазия была в чем-то с ней согласна, потому что она заработала пусть не продолжительные и далеко не бурные, но все-таки аплодисменты.

– Аплодируют. – Алиса осушила остаток горячительной жидкости. – А знаешь, почему?

– Почему?

– Боятся. Они меня боятся…

– Есть причины? – Влад сдержал улыбку.

– В этом мертвенном мире во мне еще тлеет живой огонек бунтарства… Генрих, – поймала она за руку проходящего мимо пузатого бюргера с вечно улыбающимся наивным лицом. Судя по его масленым глазкам, он искал, к кому бы прислониться в этот теплый вечер. – Как дела?

– Отлично, Алиса…

– Твои магазины все еще торгуют панталонами для богатых ублюдков?

– И для бедных ублюдков тоже… Могу уступить немножко акций…

– Засунь их себе в зад…

– Им найдется более подходящее место, – улыбнулся еще шире торговец панталонами.

– Более подходящего не найдется, – угрюмо произнесла Алиса. – Нет, чтобы встряхнуть это болото, недостаточно взорвать пару американских небоскребов… Кстати, это Марк, – она кивнула на Влада.

– Так по-простому и называть? – спросил Генрих.

– Так и называй. Он боец и джентльмен. Он полностью разделяет мои взгляды насчет очистительной мощи террора.

– Ну, не совсем, – потупился Влад.

– У Алисы бывают минуты смятения, – усмехнулся Генрих и потрепал женщину за щеку. – Но она все равно чертовски мила.

– Тоже боится меня, – сообщила она Владу и пьяно качнулась. – Заискивает… Вот заработаю деньжат и скуплю все твои магазины, Генрих!

– Буду рад, если сойдемся в цене.

– Иди куда шел, – она махнула рукой.

Магнат перевел с облегчением дух и отвалил в указанном направлении. С Алисой здесь предпочитали не связываться…

Третий день она таскала свою новую игрушку – получившего неожиданную известность рукопашного бойца, уложившего на ринге самого Бешеного Рамиреса, по злачным местам и светским вечеринкам.

Влад насмотрелся на подсвеченные бассейны, в которых можно искупать кита. На виллы – шедевры современного зодчества и комфорта. На роскошные рестораны. Атмосфера в некоторых местах была чопорная настолько, что сводило скулы от желания зевнуть. В других – наоборот, витал дух беззаботных оргий. Для всех мест посещения у Алисы находились язвительные комментарии, когда она была слегка пьяна, и непристойные характеристики, высказываемые громким голосом для всех – когда она надиралась в дугу. На нее не обижались. К ней давно привыкли.

Эта круговерть порядком утомила Влада. Лица, лица, лица. Удачливые бизнесмены – эдакие вешалки, в тягостные обязанности которых входит ездить на дорогих машинах и носить дорогие шмотки. Художники-авангардисты, концептуалисты, по большей части обыкновенные бездельники, наиболее удачливым из которых удавалось убедить мир, что они умеют рисовать и что за это надо платить деньги. Пара примелькавшихся по блокбастерам голливудских физиономий, появление на вечеринках которых вызывало дикий ажиотаж – к кумирам хотят прислониться все. Одинокий и грустный известный писатель. Скользкие типы в дорогих костюмах, напоминающие наперсточников. Пара добропорядочных сицилийских мафиози на отдыхе – люди в общении чрезвычайно положительные и моральные. Наркоманы или наркоторговцы… Охват сфер общения у Алисы был невероятно широкий. Плохо, что среди сотни лиц, которые Влад перевидал за это время, с кем пил и обменивался ничего не значащими фразами, не было того въевшегося в память по видеозаписям и фотографиям лица. Ему нужен был Альберт фон Валленродт.

– Скучно, скучно, скучно, – Алиса хватанула еще виски. – Ни одного живого человека! Все вампиры, которые сосут не кровь, а деньги!..

Она совсем пригорюнилась. И приняла решение:

– Долой! Поехали отсюда.

– Куда?

– Ко мне, в уютную берлогу…

– В какую из берлог?

– На гору… На виллу к Альберту нам путь заказан, понимаешь ли…

– Твой брат не любит гостей?

– Мой брат любит всех. Но не любит, когда шастают у него по дому, – неожиданно ее лицо просветлело. – Вижу!

– Чего?

– Не чего, а кого… Может, он и похож на старую вешалку, но все-таки это человек.

Сердце у Влада екнуло.

Действительно, новый гость походил на вешалку – тощий, длинный, угловатый. Одет строго. На вид лет пятьдесят – пятьдесят пять. Правая половина лица с правильными, красивыми чертами. Левая изуродована двумя шрамами, идущими сверху вниз – будто медведь провел страшными когтями. Он шел, прихрамывая и опираясь на трость с массивным золотым набалдашником.

Он! Альберт фон Валленродт. То ли троюродный брат, то ли двоюродный дядя Алисы. Хранитель «Пещеры Али-Бабы», атаман сорока разбойников.

Завидев Алису, он сдержанно кивнул ей.

Она взяла Влада за руку.

– Я должна вас познакомить. Альберт обожает аномальные экземпляры.

– Кого ты имеешь в виду?

– Тебя… Я ему уже говорила про тебя. Он заинтересовался.

– Что ты про меня наговорила?

– Что ты из Латинской Америки.

– Ты же знаешь, я там только работал.

– Вот-вот. Я и сказала, что ты работал в Латинской Америке. Торговал кокаином.

– Что?!

– А что? Это считается изысканным. И интригует…

Фон Валленродт, прихрамывая, подошел к ним. Двигался он неторопливо, с врожденным достоинством, держался прямо. В общем, весьма походил на потомка прусских аристократов.

– Марк, – представился Русич.

– Альберт. Родственник этой дамы.

– Очаровательной дамы, – добавил Влад.

– Она много говорила о вас.

– Надеюсь, вы не поверили, что я торгую кокаином.

– Он скрывает, – захохотала Алиса.

– Алиса иногда преувеличивает, – произнес светский лев. – Вы не против опрокинуть со мной стаканчик?

– Сейчас начнутся скучные разговоры, на которые Альберт мастак, – фыркнула Алиса. – Ну и ладно.

Она уцепила за талию зашедшего на очередной круг короля универмагов, чья детская улыбка стала еще шире. Они устремились в сторону бассейна.

– Она несколько экспансивна, – сказал фон Валленродт. – И электризует окружающую среду.

– Люблю экспансивных людей.

– А вы родились в Латинской Америке?

– Не припомню такого за собой, – покачал головой Влад…

Альберт понимающе усмехнулся.

– Да нет, я ничего не скрываю. Родился на Украине. Уехал оттуда лет десять назад. И шатаюсь неприкаянным по земному шарику, который оказался на удивление маленьким.

– Что-то ищете?

– Ищу, – кивнул Влад и замолчал.

– Люди ищут денег, самоутверждения, власти…

– А я ищу себя…

– Это такая русская черта?

– Читайте Достоевского.

– Загадочная русская душа. Братья Карамазовы. Толстой, помнится, тоже немало писал об этом.

– Читали русских классиков?

– Бывало… Чем занимаетесь? Бизнесом?

– Сейчас не занимаюсь ничем. Я взял тайм-аут.

– Искать себя?

– Нет. Только покоя.

– Что, бурное время было? – посмотрел на собеседника Альберт фон Валленродт. Глаза у него, в отличие от большинства европейцев, были не блеклые, заплывшие жиром и туповатые. Взор резкий, в нем – сталь.

– Было… Всякое было… Но не будем вспоминать о плохом. Как говорил один мой недобрый знакомый, в ванной порой утонуть легче, чем в океане. Хотя бы потому, что там некому кинуть спасательный круг.

Альберт посмотрел на Влада с мимолетной задумчивостью:

– Забавно…

– Да, он отличался несколько нестандартным взглядом на вещи. – Влад хмыкнул и глотнул коктейля.

– Знаете, странствующий рыцарь, вы меня заинтересовали. Можно будет встретиться еще и обсудить проблемы поиска своего Я.

– Буду рад…

Тут послышался плеск и радостный смех. Это Алиса столкнула в бассейн короля универмагов.

* * *

Когда Влад поднялся по винтовой лестнице на второй этаж и очутился в просторной, с многочисленными арками комнате, Тунгус сосредоточенно щелкал по клавишам.

– Привет, технический гений. Чем занят?

– Картинку ловлю, начальника, – затараторил Тунгус, любивший изображать чукчу из анекдота, чему немало способствовала его внешность – широкое и круглое, как блин, лицо, узкий разрез глаз. Кто он по национальности – точно неизвестно, но явно происходил из каких-то северных народов.

Вслед за Владом поднялся Казак и спросил у Тунгуса:

– Ну как, Кулибин ты наш?

– Пока никак. Чукча добьется. Чукча умный…

По жидкокристаллическому плоскому экрану шли полосы. Нечто похожее на изображение то появлялось, то пропадало. Неожиданно экран мигнул, и следом возникло немножко размытое, но вполне приличное цветное изображение.

– Картинка пошла, однако, – Тунгус улыбнулся и потер ладони.

– Нормально… Би-би-си отдыхает, – подойдя к монитору, оценил результат работы Дипломат, всегда выбритый и вычищенный, одетый с иголочки, самый молодой в боевой группе. Он не испытал счастья приобщения к разведывательным органам. В лапы «Пирамиды» попал после активной деятельности на благо напичканной агентурой всех спецслужб экстремистской партии, тоже пытавшейся спасти Россию, но несколько неадекватными способами. Он понял слишком поздно, что партийные функционеры вовсе не озабочены спасением Родины, а просто по указке каких-то теневых сил разыгрывают молодежь в темных политических играх. Это был для него тяжелейший удар. И он преисполнился еще большей ненавистью к существующей системе. У него было врожденное четкое ощущение: свой – чужой. И когда бьют наших, надо бросаться в пекло, путь даже рискуешь сложить буйну голову. Его подобрал четыре года назад Влад, вызволив из серьезной передряги, и приобщил к делу. И теперь Дипломат был верен этому делу до гроба. За эти годы из него натаскали настоящего волка. Прокатали через полигоны, несколько горячих операций, в которых он проявил себя достойно. Влад выбрал его из множества кандидатов, зная, что парень справится.

– Со скольких камер ловишь ракурс? – спросил Влад.

– Пока с двух, командира, – виновато развел руками Тунгус.

– Еще две наладишь – и нормально.

– Если в постоянном режиме использовать, то через несколько дней придется менять зарядку, – поморщился Тунгус. – Ресурс маловат. И жара… Техника сбои дает. Не Север, однако.

– Успеем до того, как она накроется.

Виллу сняли на взгорье, в самом конце резко карабкающейся наверх Виа Джузеппе Мазини. Район не очень престижный, для среднего и чуть ниже среднего класса. Вокруг – белокаменные, увитые поднимающимися по стенам цветами домики с аккуратными садами. Зелень. Голубое небо. Изумрудное море. Красота!

Привлекало, что отсюда не только открывался прелестный вид, но и хорошо брались радиосигналы. Дом будто специально создан для командного пункта. Сюда сбрасывались изображения с расставленных вокруг «Пещеры» видеокамер. Сюда, возможно, будет сбрасываться информация с «жучков». Главный недостаток тут – многолюдность. Чуть ниже по холму располагался многоэтажный дом с шумными итальянцами и вечно поддатыми французами. Соседние домики прижимались плотно друг к другу. В отличие от той же «Пещеры», оборонять эту кирпичную коробку, даже при наличии соответствующих вооружений, было невозможно – слишком просто подобраться к ней. С этим приходилось мириться, хотя военная часть души Влада восставала против такого выбора позиции. Впрочем, это было неважно. Вряд ли здесь откроются боевые действия. Для желающих пострелять найдутся в скором времени другие места.

– Что нового в стане врага? – спросил Влад, оглядывая своих бойцов.

– Прибыл начальник охраны «Пещеры», – сообщил Казак.

– Гарри Дуглас здесь… Это хорошо.

– Хитрый лис прилетел сегодня днем.

– Значит, расслабление закончилось?

– Да. Сегодня он гонял своих бойцов, как первогодков.

– Строг.

«Пещера» на экране выглядела безмятежно. Логово врага занимало большую часть холма. Туда вела единственная дорога, с другой стороны был обрыв. Высокий забор огораживал значительную площадь. Зелень, бассейн, террасы. Выполненное по суперсовременному для восьмидесятых годов проекту здание из стали, разноцветного бетона и стекла казалось ажурным и непрочным. Но опытный взгляд мог при определенном напряжении оценить, что ажурность этого строения – все равно что праздничная целлофановая обертка для танка. Сорви ее – и откроются толстые бетонные стены, способные выдержать прямое попадание снаряда, бойницы, отлично подходящие для ведения огня из всех видов стрелкового оружия. И вся территория перекрыта датчиками – инфракрасными, объема, реагирующими на сотрясение почвы и еще бог знает на что.