Фрикономика: Экономист-хулиган и журналист-сорвиголова исследуют скрытые причины всего на свете

Более того, алгоритм должен был выявлять классы, ученики которых показывали куда лучшие результаты, чем ожидалось по итогам предыдущих тестов, а по итогам следующих тестов вновь показывали плохие результаты.

Резкий скачок результата годового теста можно поставить в заслугу хорошему учителю; однако, когда прирост сменяется падением, это означает значительную вероятность того, что скачок возник не по естественным причинам.

Давайте теперь посмотрим на ответы двух групп учеников шестого класса, проходивших один и тот же математический тест. Каждая строка содержит варианты ответов на вопросы, данных одним учеником. Буква a, b, c или d указывает точный ответ; цифра обозначает неправильный ответ – 1 соответствует варианту a, 2 – варианту b и т. д. Ноль означает, что на вопрос не был дан ответ и соответствующее поле осталось пустым. Учитель одного из этих классов почти гарантированно занимается обманом, а наставник другого – скорее всего, нет. Попытайтесь найти отличия в результатах тестов – сразу же хотим вас предупредить о том, что это довольно сложно сделать невооруженным глазом.

Если вы догадались, в каком классе был допущен обман, то поздравляем вас. Давайте посмотрим на последовательности ответов учеников из класса A, перераспределенные с помощью компьютера в другом порядке. Компьютеру была поставлена задача применить сформулированный ранее алгоритм и выявить подозрительные последовательности ответов.

Посмотрите на ответы, выделенные жирным шрифтом. Неужели пятнадцати ученикам из двадцати двух удалось каким-то образом дать самостоятельно шесть последовательных правильных ответов (последовательность d-a-d-b-c-b)?

Есть как минимум четыре причины, по которым это может показаться маловероятным. Первая: вопросы в конце теста были сложнее, чем вопросы в начале. Вторая: эти ученики были в основном отстающими – мало кто из них смог дать шесть правильных ответов подряд в какой-либо другой части теста. Следовательно, кажется еще менее вероятным, что они смогли дать шесть правильных ответов подряд, отвечая на самые сложные вопросы. Третья: вплоть до данного момента между вариантами ответов учеников на вопросы теста отсутствовала какая-либо корреляция. Четвертая: три ученика (под номерами 1, 9 и 12) не дали ответов на вопросы, предшествовавшие подозрительной последовательности, а затем не ответили на ряд последних вопросов теста. Это дает основания предполагать, что длинная и непрерывная последовательность вопросов без ответов была прервана не самим учеником, а его учителем.

В этой последовательности ответов есть еще одна странность: в девяти из пятнадцати тестов шести правильным ответам предшествует еще одна идентичная последовательность, 3-a-1-2, включающая три из четырех неправильных ответов. А во всех пятнадцати тестах после шести правильных ответов следует один и тот же неправильный ответ – 4. К чему бы обманывавшему учителю нужно было стирать ответ ученика и заменять его неправильным ответом?

Возможно, дело здесь заключается в стратегическом расчете. В случае если учителя ловят за неблаговидным занятием и заставляют объясняться в кабинете директора, неправильные ответы в тестах могут служить доказательством отсутствия обмана. Возможно (хотя это и не красит учителя), что он или она не знает правильного ответа (при проведении стандартизированных тестов учителям обычно не дают ключа с правильными ответами). Если это действительно так, то у нас возникает хорошее объяснение того, почему ученикам нужно приписывать правильные ответы: просто у них плохой учитель.

Еще одним индикатором мошенничества со стороны учителя может являться общий результат его класса. Для того чтобы соответствовать национальному стандарту, шестиклассникам, отвечавшим на вопросы теста в ходе восьмого месяца учебного года, необходимо было получить средний балл не менее 6,8 (пятиклассникам, также проходящим тестирование на восьмом месяце обучения, нужно набрать 5,8, семиклассникам – 7,8 и т. д.). Средний балл учеников класса А составил 5,8, то есть оказался на целый балл ниже требовавшегося значения. Очевидно, что в этом классе учатся относительно слабые школьники. Однако год назад, делая тесты для перехода в пятый класс, эти же ученики показали еще более низкие результаты – средний балл составил всего 4,1. Соответственно, их результаты между пятым и шестым классами улучшились не на один полный балл, как можно было бы ожидать, а на целых 1,7 балла – как если бы они перескочили через целый год. Однако это чудесное улучшение было недолговечным. Когда эти шестиклассники перешли в седьмой класс, то при заполнении следующего теста их средний результат составил 5,5 – он оказался на два балла ниже стандарта и значительно хуже, чем результат экзамена за прошлый год. Давайте внимательно посмотрим на неустойчивые оценки трех конкретных учеников из класса А:

Результаты за три года у учеников класса B также являются относительно низкими, но, по крайней мере, показывают степень их усердия: 4,2, затем 5,1 и 6,0. Либо целый класс А внезапно стал крайне умным в один год, а затем столь же внезапно поглупел, либо их учитель умело потрудился карандашом над их работами.

Стоит отметить два момента в отношении детей из класса A, имеющих некоторое отношение к обману как таковому. Первое – они находились в довольно плохой учебной форме, и от результатов теста зависело, перейдут ли они в следующий класс. Второе – все эти ученики, начав учиться в седьмом классе, испытали огромный шок. Они знали лишь то, что благодаря результатам тестирования смогли благополучно продолжить свое обучение (действительно, ни один ребенок не остался без внимания). Сами они не пытались искусственным образом завысить свои оценки; возможно, они ожидали, что их результаты после седьмого класса окажутся столь же хорошими. Однако они потерпели сокрушительное поражение. Пожалуй, это стало самым неприятным последствием ежегодного тестирования. Учительница-обманщица могла убеждать себя в том, что помогает своим ученикам, однако, по сути, она была куда больше озабочена тем, чтобы помочь самой себе.

Анализ всего массива чикагских данных показал, что обман со стороны учителей ежегодно возникает примерно в 200 классах, что составляет около пяти процентов от общего количества. Эти результаты приблизительны, так как применявшийся алгоритм был направлен на выявление лишь самих форм подтасовок, при которых учителя систематически корректировали ответы учеников. С помощью этого алгоритма было сложно выявить более изощренные формы обмана. В недавнем исследовании школьных преподавателей в Северной Каролине около 35 процентов респондентов заявили о том, что стали свидетелями обмана со стороны своих коллег. Он выражался либо в предоставлении ученикам дополнительного времени, либо в сообщении им правильных ответов, либо в корректировке ответов учеников руками учителей.

Каковы же характеристики обманывающего учителя? Данные из Чикаго показывают, что к обману склонны в равной степени и мужчины и женщины. Учитель-обманщик обычно моложе среднего возраста и обладает сравнительно низкой квалификацией. Обычно желание обмануть возникает у учителя после изменения его системы стимулирования. Поскольку чикагские данные охватывали период с 1993 по 2000 год, у исследователей появилась возможность оценить последствия ежегодного тестирования, внедренного в 1996 году. Было очевидно, что в 1996 году произошел настоящий скачок количества обманов. И эти обманы распределялись не случайным образом. Чаще всего обманом занимались учителя, руководившие классами с самыми низкими оценками. Стоит также отметить, что Калифорния была вынуждена отказаться от прежде обещанного бонуса в 25 тысяч долларов – отчасти из‑за опасений, что слишком большие деньги будут попадать к учителям-мошенникам.

Однако не все результаты анализа были связаны с выявлением обманщиков. Алгоритм также позволял выявлять лучших учителей во всей школьной системе. Влияние хорошего учителя было заметно ничуть не меньше, чем влияние обманщика. Правильные ответы на вопросы в классе возникают не случайным образом – ученики показывают улучшение результатов по более простым вопросам, что является критерием хорошего обучения. Результаты, достигнутые учениками хорошего учителя, сохраняются и в последующие периоды.

Большинство научных исследований этого вопроса, как правило, пылятся непрочитанными на полках библиотек. Однако в начале 2002 года Арни Дункан, новый CEO системы государственных школ Чикаго, связался с авторами исследования, о которым мы рассказали выше. Он не собирался опротестовать выводы исследования. Напротив, он хотел сначала убедиться в том, что учителя, признанные благодаря применению алгоритма обманщиками, действительно являлись таковыми, а затем исправить эту ситуацию.

Дункан был нетипичным кандидатом на столь значимую должность. На момент назначения ему исполнилось тридцать шесть лет, прежде он занимался научной деятельностью в Гарварде, а затем профессионально играл в баскетбол в Австралии. До того момента, как он занял пост CEO, Дункан провел в системе государственных школ всего три года, и при этом никогда не занимал столь важной должности, чтобы позволить себе секретаршу. Однако он вырос в Чикаго, его отец преподавал психологию в Чикагском университете, а мать на протяжении сорока лет бесплатно занималась различными внешкольными программами в бедном районе города. Когда Дункан еще был мальчиком, он часто играл во дворе именно с теми ребятами из бедных семей, о которых заботилась его мать. Поэтому когда он возглавил систему государственных школ, то поставил во главу угла интересы школьников и их семей, а не учителей или их профсоюза.

Дункан решил, что лучший способ избавиться от учителей-обманщиков – повторное проведение стандартизованного экзамена. В его распоряжении находились ограниченные ресурсы – он мог проводить повторное тестирование лишь в 120 классах, поэтому попросил авторов алгоритма по выявлению обманщиков помочь ему выбрать классы для проведения тестирования.

Каким образом результаты этих 120 повторных тестов можно использовать наиболее эффективно? Разумным казалось провести повторные тесты лишь в тех классах, учителя которых заподозрены в обмане. Однако даже в случае более низких оценок по итогам повторного теста эти учителя могли бы заявить, что результаты оказались хуже лишь потому, что эти оценки не имели никакой официальной силы. Для того чтобы сделать результаты повторного тестирования более убедительными, привлекли контрольную группу из классов, в отношении наставников которых не было никаких подозрений. Кто же мог войти в такую группу? В ее состав вошло несколько классов, учителя которых, по данным алгоритма, признаны лучшими, а ученики заслуженно получили более высокие оценки. Если бы эти классы показали столь же высокие результаты, в то время как результаты классов под руководством возможного обманщика оказались бы ниже прежнего, то у обманщиков не нашлось бы оснований утверждать, что более низкие результаты явились следствием неофициального характера теста.

Итак, был сформирован список, состоявший из классов нескольких видов. Более чем половиной из 120 классов, проходивших повторное тестирование, руководили учителя-обманщики. Оставшаяся часть представляла собой две группы: классы под руководством хороших учителей (то есть заслуженно получившие высокие оценки) и, для пущей уверенности, классы, не вызывавшие подозрений и получившие средний балл.

Повторный тест проводился через несколько недель после основного экзамена. Детям не сообщили причины проведения повторного теста. Не сказали об этом и учителям. Однако они могли понять причины происходящего, так как повторные тесты должны были проводиться сотрудниками CPS, а не самими учителями. Учителей попросили остаться в классах с учениками, однако им не разрешалось даже прикасаться к листам с ответами.

Результаты оказались в точности такими же, как ранее показал алгоритм. В классах, принадлежавших к контрольной группе (где не было оснований заподозрить обман), оценки оказались на том же или даже более высоком уровне. Напротив, ученики обманщиков показали худшие результаты – ниже среднего уровня.

В результате из общественных школ Чикаго начали увольнять учителей-мошенников. Убедительные доказательства были собраны лишь против дюжины учителей, однако все остальные обманщики получили достойное предупреждение. Итог чикагского эксперимента позволил еще раз засвидетельствовать силу стимулирования: на следующий год количество обманов со стороны учителей сократилось более чем на 30 процентов.

Можно предположить, что хитроумие учителей-обманщиков будет лишь усиливаться по мере повышения образовательной ступени в системе. Однако этот довод можно поставить под сомнение после изучения результатов экзамена в Университете Джорджии осенью 2001 года. Экзамен проводился по курсу под названием «Принципы работы тренеров и стратегии в баскетболе» и состоял из двадцати вопросов. В их числе были следующие.

Из скольких таймов состоит баскетбольный матч в колледже?

Сколько очков приносит трехочковый бросок в баскетбольном матче?

Как называется экзамен, который должны сдать все студенты-старшекурсники Университета Джорджии?

a. Глазной экзамен

b. Экзамен на вкус гравия

c. Экзамен на контроль жуков

d. Выпускной экзамен штата Джорджия

Кто является лучшим помощником тренера в Первом баскетбольном дивизионе?

a. Рон Джирса

b. Джон Пелфри

c. Джим Хэррик-младший

d. Стив Войцеховски

Если последний вопрос кажется вам странным, то вам стоит знать, что преподавателем по курсу «Принципы работы тренеров» являлся как раз Джим Хэррик-младший, помощник тренера университетской команды по баскетболу. Небезынтересным оказалось также то, что его отец, Джим Хэррик-старший, был главным тренером той же баскетбольной команды. Поэтому нет ничего удивительного в том, что курс по «Принципам работы тренеров» стал любимым курсом среди игроков команды Хэррика. Каждый студент команды получил высшую отметку на экзамене, вскоре после которого отца и сына Хэрриков освободили от исполнения своих тренерских обязанностей.

Если вас шокирует то, что учителя из Чикаго и преподаватели Университета Джорджии способны на обман (ведь учителя должны не только передавать знания, но и прививать определенные ценности), то история с обманами в среде борцов сумо покажется вам еще более устрашающей. Сумо в Японии является не только национальным видом спорта, но и «контейнером» для различных эмоций, связанных с религией страны, ее военными и историческими традициями. Сумо со своими сложными ритуалами и имперскими корнями для японцев почти священное действо – вряд ли кто-нибудь из американцев относится к какому-либо виду спорта столь же серьезно. По сути, принципы сумо связаны не столько с соревнованием, сколько с понятием чести.

Известно, что спорт и обман часто идут рука об руку. Это связано с тем, что обман гораздо чаще встречается в случаях явно выраженного стимула (к примеру, в противопоставлении поражения и победы), чем в случаях, когда стимулы не выражены так ярко. Взгляните на олимпийских спринтеров, тяжелоатлетов, велосипедистов, участвующих в Tour de France, футболистов или бейсболистов – всем известно, что одна таблетка или порция порошка способна дать им значительное преимущество. Обманывают не только сами участники соревнований. Коварные бейсбольные тренеры пытаются перехватить тайные знаки, принятые в команде противников. На соревнованиях по фигурному катанию в ходе зимней Олимпиады 2002 года французский и русский судьи были уличены в попытке сговора, направленного на получение нужных оценок фигуристами определенной команды. (Человека, обвиненного в организации подтасовки, – это известный российский криминальный авторитет по имени Алимжан Тохтахунов – подозревали также в махинациях на конкурсах красоты в Москве.)

Спортсмена, попадающегося на обмане, обычно подвергают санкциям, однако большинство поклонников склонны по крайней мере понимать его мотивацию: он настолько хотел победить, что отступил от правил. (Как однажды сказал бейсболист Марк Грейс, «если вы не обманываете, то это значит, что вы не пытаетесь выиграть».) Однако спортсмен, который обманывает с целью проиграть соревнование, попадает в более суровые круги спортивного ада. В 1919 году чикагская команда White Socks вступила в сговор с букмекерами и сознательно проиграла чемпионат страны (после чего за ней навсегда закрепилась кличка Black Socks) – этот обман является эталоном беззакония даже среди самых упертых бейсбольных фанатов. Команда по баскетболу City College of New York, когда-то любимая многими за свой умный и красивый стиль игры, моментально впала в немилость после того, как в 1951 году нескольких ее игроков уличили в обмане – они брали деньги за то, чтобы промахиваться мимо корзины, тем самым помогая букмекерам в махинациях со ставками. Возможно, вы помните Терри Маллоя, героя фильма «В порту» в исполнении Марлона Брандо. По мнению Маллоя, все его беды в жизни начались после одного поединка, в котором он поддался сопернику. Поступив иначе, он мог бы не только победить противника, но и стать претендентом на звание чемпиона.

Если обман с целью проигрыша является смертным грехом для спорта и если сумо является ведущим видом спорта великой нации, то можно предположить, что подобный вид обмана невозможен в сумо. Правильно?

И вновь реальную картину помогают восстановить данные. Так же, как и в случае со школьным тестированием в Чикаго, для анализа имеется достаточно большой информационный массив: результаты почти всех официальных матчей по сумо среди ведущих спортсменов в период между январем 1989 и январем 2000 года. Всего в базе имелись данные о 32 тысячах боев, проведенных 281 борцом.

Схема стимулирования, применяющаяся в сумо, сложная и чрезвычайно мощная. Каждый борец имеет собственный рейтинг, влияющий на каждый элемент его жизни: размер вознаграждения, количество помощников, объем потребляемой еды, количество часов сна. Элита сумо в Японии состоит из шестидесяти шести спортсменов, формирующих два дивизиона под названиями makuuchi и juryo. Борец, находящийся наверху пирамиды этой спортивной элиты, может зарабатывать многие миллионы долларов, и к нему относятся как к особе королевской крови. Борец, входящий в число сорока лучших спортсменов, зарабатывает не менее 170 тысяч долларов в год. А борец, занимающий семидесятое место в рейтинге, получает в год лишь 15 тысяч долларов. Жизнь вне элиты не так уж сладка. Борцы более низкого уровня должны прислуживать чемпионам, готовить им еду, убирать их квартиры и даже помогать им в процедуре мытья. В этом виде спорта рейтинг – это все.

Рейтинг борца зависит от его результата по итогам турнира среди представителей элиты, проводящегося шесть раз в год. Каждый борец участвует в пятнадцати поединках на турнире, по одному на каждый день турнира. Если он оказывается победителем (то есть выигрывает в ходе турнира восемь и больше поединков), то его рейтинг повышается. Если же он проигрывает большинство поединков, то рейтинг снижается. Если проигрыши повторяются часто, то он выпадает из списка элиты сумо. Соответственно, восьмая победа в поединках является для каждого спортсмена крайне важной – именно здесь проходит граница между движением вверх или вниз; победа в восьмом поединке примерно в четыре раза более ценна для рейтинга, чем в любом другом.

Теперь представьте себе борца, выигравшего и проигравшего по семь поединков, которому предстоит принять участие в последнем поединке в рамках турнира. Очевидно, что ему есть что терять по сравнению с противником, который к этому времени уже выиграл не менее восьми поединков.

Возможно ли, что борец, выигравший восемь и проигравший шесть поединков, уступит борцу, выигравшему и проигравшему по семь поединков? Бой в сумо представляет собой сконцентрированный шквал силы, скорости и массы и зачастую длится всего несколько секунд. Поэтому любой спортсмен может довольно легко и незаметно поддаться противнику. Давайте представим себе на минуту, что на соревнованиях по сумо действительно совершается обман. Каким образом данные могут помочь нам подтвердить или опровергнуть этот факт?

Для начала нам потребуется выделить поединки со спорными результатами: к ним относятся поединки между борцом, стоящим на грани поражения, и борцом, уже обеспечившим себе восемь побед. (Этому критерию соответствуют сотни матчей, так как больше половины борцов заканчивают поединки с семью, восемью или девятью победами.) Для наших целей поединки между двумя борцами, имеющими по семь побед и поражений, вряд ли стоит принимать во внимание, так как в данном случае каждый из них будет биться за свою победу. Борец с десятью или более победами вряд ли поддастся сопернику, так как у него возникает новый стимул к победе: 100 тысяч долларов приза за победу в чемпионате и ряд призов по 20 тысяч долларов за «выдающуюся технику боя», «бойцовский дух» и т. д.

Теперь давайте рассмотрим следующую статистику, отражающую результаты сотен матчей, в которых борец со счетом 7:7 участвовал в последний день турнира в поединке с борцом, на счету которого было восемь побед и шесть поражений. В левой колонке приведены данные по вероятности выигрыша борца с результатом 7:7, основанные на результатах всех прошедших матчей в этот же день. В правой колонке приведены данные о реальном количестве выигрышей борца с результатом 7:7.

Итак, предполагалось, что борцы, на счету которых было по семь поражений и побед, выиграют менее чем в половине матчей. Это кажется вполне разумным; данные предыдущих боев в турнире дают основания полагать, что класс борцов с результатом 8:6 является более высоким. Однако в реальности борец, стоявший на грани поражения, выигрывал восемь из десяти поединков против оппонентов, уже выигравших к тому моменту по восемь поединков. Борцы, стоявшие на грани поражения, показывали столь же хорошие результаты в поединках с борцами, имевшими по девять побед и пять поражений.

Хотя это и выглядит довольно подозрительно, но высокий процент побед в данном случае еще не является доказательством мошенничества. Хотя бы потому, что борцы, у которых все поставлено на карту, будут сражаться куда более решительно. Возможно, ответ сможет дать анализ дополнительных данных.

Есть смысл разобраться с тем, какие стимулы может получить борец, сознательно проигрывающий матч. Возможно, он получит взятку (и, разумеется, этот факт никак не будет отражен в имеющихся данных). Возможно, борцы придут к какой-то другой договоренности. Не забудьте: у участников элитарной лиги крайне тесные связи. Каждый из 66 ведущих борцов сражается с 15 другими в рамках турниров каждые два месяца. Более того, каждый борец принадлежит к определенной корпорации, которая обычно управляется одним из бывших чемпионов по сумо, поэтому даже между противоборствующими корпорациями могут быть тесные связи. (Борцы из одной и той же корпорации не борются друг с другом на официальных поединках.)

А теперь давайте посмотрим на пропорцию поражений и побед в матчах между борцами с результатом 7:7 и 8:6 в следующих матчах, когда ни один из них не находится на грани поражения. В данном случае следующий матч не связан с прежним уровнем напряжения. Поэтому следует ожидать, что борцы с результатом 7:7, выигравшие решающий матч в предыдущем турнире, смогут показать столь же удачный результат в поединке с теми же соперниками, то есть выиграют примерно в 50 процентах случаев. Разумеется, не стоит ожидать, что они покажут прежний результат, то есть выиграют в 80 процентах случаев.

Однако данные показывают, что эти борцы (с прежним результатом, составлявшим 7:7) выигрывают у тех же оппонентов в последующих турнирах лишь в 40 процентах случаев. Восемьдесят процентов выигрышей в одном турнире, а затем лишь 40 – в следующем? Можно ли дать этому разумное объяснение?

Наиболее логичное объяснение этому факту состоит в том, что борцы заключали взаимовыгодное соглашение: ты позволяешь мне выиграть сегодня, когда мне необходима победа, а я уступаю тебе в следующий раз (подобное соглашение не исключает и взятки в денежной форме). Особенно интересно отметить, что, когда приходит время третьего поединка между теми же двумя борцами, процент выигрыша каждого из них вновь начинает колебаться в районе ожидаемых 50 процентов. Видимо, действие соглашения ограничивается двумя матчами.

Подозрения вызывают не только результаты отдельных борцов. Определенные отклонения можно встретить и в коллективных отчетах о деятельности различных корпораций. После успешного выигрыша спортсменами одной корпорации наиболее важных матчей они начинают крайне часто проигрывать спортсменам другой корпорации, находящимся на грани проигрыша. Это дает основания предположить, что матчи могут инсценироваться на самом высоком уровне – подобно тому, как происходили манипуляции с баллами у судей олимпийских соревнований по фигурному катанию.

По отношению к борцам сумо никогда не выдвигались дисциплинарные санкции – официальные лица из Японской ассоциации сумо обычно отмахиваются от подобных обвинений, считая их сфабрикованными недовольными бывшими борцами. Фактически даже само упоминание в одном предложении слов «сумо» и «фальсификация» может привести к скандалу национального масштаба. Люди склонны занимать оборонительную позицию, когда под угрозой оказывается целостность их национального вида спорта.

Тем не менее обвинения в фальсификации матчей все же иногда попадают в японские средства массовой информации. Эти периодические медиаураганы предоставляют нам новые возможности для измерения уровня возможной коррупции в мире сумо. В конце концов, контроль со стороны СМИ создает мощный стимул: если два борца сумо или их корпорации действительно занимаются фальсификацией результатов матчей, то им приходится действовать очень осмотрительно, ведь в любой момент они могут оказаться перед толпой журналистов и кучей телекамер.

Что же происходит, когда это случается на самом деле? Данные показывают, что если турниры по сумо происходят сразу же после публикации о возможной фальсификации результатов матчей, то борцы с результатом 7:7 выигрывают лишь 50 процентов (вместо обычных 80) своих финальных матчей против борцов с результатом 8:6. Вне зависимости от того, как именно сортируются и фильтруются данные, они упорно заявляют об одном и том же: крайне сложно считать, что результаты поединков в сумо не являются предметом фальсификаций и сговора.

Несколько лет назад два бывших борца сумо выступили с широкомасштабными обвинениями в фальсификации результатов матчей – и не только. По их утверждению, помимо сговоров на матчах борцы сумо были связаны с наркотиками, преступлениями на сексуальной почве, взятками, уклонением от налогов и тесными связями с якудза, японской мафией. Эти двое мужчин стали получать угрожающие телефонные звонки; один из них сказал, что боится быть убитым якудза. Поэтому они решили реализовать свой план и созвать пресс-конференцию в токийском Клубе иностранных корреспондентов. Однако незадолго до пресс-конференции оба мужчины умерли – с интервалом в несколько часов, в одной и той же больнице, от одной и той же болезни дыхательных путей. Полиция заявила об отсутствии насильственного характера этих смертей, однако надлежащее расследование так и не было проведено. «Представляется крайне странным, что эти два человека умерли в один и тот же день в одной и той же больнице, – заявил Митцуру Миякэ, редактор журнала, посвященного сумо. – Но нет никаких свидетельств тому, что они были отравлены. Поэтому мы не можем подтвердить имеющиеся подозрения».

Вне зависимости от того, являлась ли смерть этих двоих мужчин насильственной, они смогли сделать то, что до этого не удавалось ни одному из инсайдеров в мире сумо: они назвали имена. Они рассказали о 29 коррумпированных борцах из 281, чьи данные изучались в исследовании, описанном выше. Кроме того, они заявили о неподкупности еще 11 борцов из списка.

Что могло произойти после того, как исследователи провели бы более глубокий анализ данных на основании этих показаний? В поединках между двумя коррумпированными борцами один из них, находившийся на грани поражения, выигрывал примерно в 80 процентах случаев. В решающих матчах против неподкупных противников они выигрывали не чаще, чем показывал предварительный прогноз. Более того, в случаях, когда коррумпированный борец выступал против борца, не отнесенного ни к коррумпированным, ни к «чистым», результат был близок к результату договорной схватки. Это дает основания предполагать, что большинство борцов, чьи имена не были названы, также являлись подкупленными.

Если принять во внимание, что к обману склонны и борцы сумо, и школьные преподаватели, и родители детей дошкольного возраста, можем ли мы считать, что человечество является повсеместно коррумпированным или что склонность к обману является врожденной чертой человека? И если это так, то насколько глубока коррупция?

Ответ можно найти в… бубликах. Мы хотим познакомить вас с реальной историей человека по имени Пол Фельдман.

Когда-то Фельдман мечтал о том, чтобы совершить нечто по-настоящему великое. Будучи по образованию экономистом в области сельского хозяйства, он размышлял о решении проблемы глобального голода. Однако вместо этого ему пришлось поступить на работу в Вашингтоне, где он начиная с 1962 года занимался исследованиями в области расходов на вооружение для флота Соединенных Штатов. Следующие двадцать с лишним лет он делал примерно то же самое. Он занимал высокие посты и зарабатывал неплохие деньги, однако не посвящал себя работе целиком. На рождественских вечеринках коллеги, знакомившие его со своими женами, представляли его не как «руководителя отдела общественных исследований» (каковым он и являлся), а как «парня, который приносит бублики».

История с бубликами началась в общем-то случайно – начальник захотел как-то вознаградить своих подчиненных за выигрыш контракта на проведение исследований. Затем это превратилось в традицию. Каждую пятницу он приносил в офис бублики, зубчатый нож и мягкий сыр. Когда про бублики прослышали коллеги с других этажей, то тоже захотели присоединиться к трапезе. В итоге дело закончилось тем, что наш герой начал приносить до сотни бубликов в неделю. Для того чтобы компенсировать свои расходы, он поставил в офисе корзинку, а рядом с ней – записку с рекомендуемой ценой. Он получал обратно до 95 процентов потраченных денег и предполагал, что не получает всю сумму вследствие забывчивости коллег, а не сознательного обмана.