– А ты мне бумажку не тычь, – не унимался старик. – Проваливайте! Живо!
Пытаясь совладать с рвущейся наружу яростью, Адэр толкнул дверцу, но сторож подпёр её коленом.
– Проваливай и баста! Не то собак спущу.
– Он не шутит, – прошептала Малика. – Давайте уедем.
Пружина внутри Адэра резко распрямилась, даже показалось, что в ушах взвизгнула сталь витков. Он опустил стекло, схватил сторожа за ворот рубахи. Сделав молниеносный оборот кистью, намотал ткань на кулак и по плечи втянул горлодёра в салон. Обветренное, с дряблой кожей лицо покраснело как переспелый арбуз, рот искривился ржавым гвоздём, глаза вылезли из орбит и стали похожи на глаза бульдога. Странное дело, но трещотка продолжала звонко трещать. И совсем уже странно: Адэр явственно ощущал, как ему в спину бьётся волной страх Малики.
Он ослабил захват и процедил сквозь зубы:
– Мне нужен начальник.
– Так бы сразу сказал, – прохрипел сторож. – Я провожу вас.
Адэр оттолкнул старика от машины:
– И выбрось эту идиотскую игрушку.
– Нельзя. Ады проснутся.
– Это кто?
– Собаки.
Пока старик, хлопая ладонью себя по груди, прокашливался, Адэр смотрел по сторонам, стараясь не встречаться с Маликой взглядом. Неожиданно для себя вымолвил:
– Я не горжусь собой, но иного способа взять себя в руки я не нашёл. Можешь остаться. – И открыл дверцу.
Он брёл, глядя Малике в спину, и усмехался. Как, должно быть, нелепо смотрится их маленькая компания, шагающая по извилистой дорожке между пятнами пепла, расплескавшимися точно грязные лужи. Впереди полоумный дед раскручивает трещотку, за ним идёт Малика. Вертит головой туда-сюда, высматривая обещанных собак. И он – в рубашке, пожелтевшей от стирки дешёвым мылом, в сморщенных, не первой свежести штанах и в припыленных сапогах, по которым стоит пройтись щёткой, и в носках отразятся плывущие по небу облака.
Поднявшись по ступеням, старик толкнул плечом дверь сторожки, пропустил Адэра и Малику, сам вошёл следом. Дом изнутри походил на палату в лечебнице для умалишённых: пол и стены были обиты толстым войлоком.
– Так вы, значит, ничего не знаете, – сказал сторож и бросил трещотку на укрытый дерюжкой топчан. Смахнул рукавом паутину с оконной рамы. – Смотрите.
И когда незваные гости уставились в окно, легонько хлопнул дверью.
Пятна пепла перед домом взбугрились, встрепенулись и подняли в воздух серые хлопья. Миг, и хлопья вновь укрыли землю дымчатым слоем, открыв взору тонкокостные, обтянутые свинцовой кожей скелеты собак, замерших в стойке для нападения.
Адэр и Малика отпрянули от окна.
– А! Красавцы! Прям из ада встали, – с искренним восхищением произнёс старик и постучал в стекло.
Собаки повернули морды к дому: литые, без отверстий носы, плотно прижатые к черепу уши-монетки, затянутые беловатой мутной плёнкой глаза.
Адэр вновь прильнул к окну:
– Слепые.
– И глухие, и запахов не слышат. Зато чуют содрогание воздуха и земли. – Старик немного помолчал и тихо добавил: – Я так думаю.
– Откуда они? – спросила Малика.
– А кто ж их знает? Пытались прикормить, приручить, значит. И хлеб приносили и мясо – не едят, а птиц на лету хватают, и зайцев хватают, и мышей, и диких собак. Кровь им нужна. Живая кровь. А трещотки боятся. А теперь вашей машины боятся, значит, – говорил старик важно, с расстановкой. – А вам повезло, не загрузли в их норах. А могло не повезти.
– Норы глубокие? – поинтересовался Адэр.
– Где по колено, а где батогом дна не достать. И спят они там, пока содрогание их не разбудит.
– Получается, к прииску никто незамеченным не пройдёт.
– Получается, так, – согласился старик. – Трещотку за версту слышно. Слышите?
В сторожку сквозь войлок действительно пробивался звонкий треск. Вскоре мимо брошенной машины проехал на велосипеде человек, одной рукой держа руль, другой раскручивая шнур с пластинками. Ады повернули головы в его сторону, припали к пеплу и словно растеклись.
– Надо же, успел! – обрадовался курносый паренёк, войдя в дом. – Тётя Тася отправила за вами вдогонку, предупредить о собаках.
– Успел, – усмехнулся Адэр.
Они шли по дорожке мимо нагромождений из камня и куч песка и глины. Норы адов исчезли. Старик надел на шею шнурок с дощечками и, шествуя впереди, по-хозяйски размахивал руками:
– Там месторождение приказало долго жить. А там порода что алмаз, ничем не пробьёшь. – Указал на два небольших здания, виднеющихся между отвалами пустой породы. – А вон контора и приёмный дом. Рубины принимают, значит. Мы сперва на объект заглянем, Анатан в конторе редко сидит. – Старик махнул рукой в сторону высокой деревянной вышки с шатровой крышей. – А оттуда прииск как на ладони.
Выйдя из-за очередной груды остроугольных камней, они остановились на краю глубокого котлована. Внизу по колено в воде копошились рабочие: одни орудовали лопатами, другие раскачивали огромные сита. Облепив противоположный склон, люди отбивали твёрдую породу кирками и мотыгами. Над обрывом стояли несколько человек. Вцепившись в верёвки, вытягивали из котлована вёдра, наполненные глиной.
– Анатан! К тебе пришли, – крикнул старик, сложив руки в рупор.
На дне ямы от толпы рабочих отделился невысокий худощавый человек в резиновых сапогах до середины бедра и устремился вверх по дорожке, похожей на серпантин.
Через несколько минут загорелый мужчина средних лет – с весёлым искристым взглядом и выгоревшими на солнце короткими волосами – поклонился Малике, вытер руку о рубаху и протянул Адэру:
– Анатан Гравель.
Стиснув крепкую ладонь, Адэр ощутил шершавые мозоли.
Немного позже, сидя на деревянных стульях в кабинете начальника и держа запотевшие стаканы с холодной водой, Адэр и Малика наблюдали, как Анатан достаёт из старенького сейфа стопки документов и раскладывает на столе.
– Это карточки рабочих. Это расчётные ведомости, – объяснял он, похлопывая рукой по пачкам. – Здесь копии моих отчётов. Это сводные таблицы по добыче камней за последние пять лет.
Пролистывая бумаги, Адэр слушал натруженный голос и понимал, что прииском заправляет настоящий хозяин.
– Копаем до подземных вод, промываем каждую песчинку, копаем дальше. Вот и вся наша работа, – говорил Анатан, подталкивая к Адэру очередную пачку. – Мне бы машины: с черпаком, вокруг колёс гусеницы. Едут везде, что по грязи, что по камням. И машину рабочих возить. До посёлка семь миль, и всё пешком. Туда-сюда и четверть жизни в дороге.
Просматривая документы, Адэр усмехнулся:
– Где топливо возьмёшь?
– А вы где берёте?
– Мне из Ларжетая привозят.
– Из столицы, значит. А в Ларжетай откуда привозят?
– Из Тезара.
Анатан присел на край стола:
– А мы ведь в Ларжетай по топливо не ездим, и в Тезар не ездим. Я как-то разведку проводил, колодцы копал. Вытягиваю из одного колодца ведро, а вода горючим пахнет.
Адэр оторвал взгляд от бумаг:
– Горючим, говоришь?
– Ну да. Раз написал наместнику, два. Молчок! А тут умельцы нашлись, из этой воды топливо гонят. Правда, это топливо доброго слова не стоит. Мопеды трещат, дымом плюются. Но едут!
– Далеко этот колодец?
– А я вам на карте покажу, – сказал Анатан и достал из стола карту.
За разговорами незаметно пролетел день, за окном потянулась вереница рабочих.
– Дневная смена? – спросила Малика.
– Мы ночью не работаем, – ответил Анатан, пряча документы в сейф. – Вокруг ады. В потёмках в нору нырнёшь – никакая трещотка не поможет. И в темноте много не намоешь.
Адэр посмотрел в блокнот:
– У тебя рабочих гораздо больше, чем на других приисках, а объём добычи скачет.
– На моём объекте самый тяжёлый труд. Попробуй-ка, вгрызись в глину и камни, дойди до месторождения, и всё вручную. Представляете, сколько рук надо? Да вы сами всё видели. А насчёт добычи… Пока роем – пусто, начинаем мыть – густо, мороз ударил – взрываем, оттаяло – вновь начинаем рыть.
– Чем взрываете? – спросил Адэр.
– Динамитом. Чем же ещё? – пожал плечами Анатан. – Раньше со взрывчаткой было легче. Теперь взрывной завод, мы так его называем, только в Тезаре. Бумажной волокиты выше крыши. И пока до нас очередь дойдёт… Порой неделями ждём, а пока ждём – роем. Да что я вам рассказываю, вы и сами знаете.
Адэр покачал головой. Много лет назад государства Краеугольных Земель разделились на два лагеря: «Мир без насилия» и отвергнутые страны. В «Мире без насилия» запретили оружие и отменили смертную казнь, с преступностью и прочими противозаконными действиями стали бороться ненасильственными методами. После этих и многих других программ, направленных на сохранение человеческой жизни, Тезар стал монополистом по производству взрывчатых веществ, которые использовались только в мирных целях.
Адэр родился и вырос в «Мире без насилия», основоположником которого был его отец. И не надо сейчас стоять перед ним и сетовать, что взрывчатку не продают на каждом углу.
– Как насчёт воровства?
Анатан посмотрел на Адэра с удивлением:
– Какого воровства?
– При обыске рабочих камни находили?
– Что вы такое говорите? Мы никого не обыскиваем.
Адэр нахмурился:
– Рабочие воруют, а ты потворствуешь.
– Бог с вами! Куда им с камнями бежать? Разве что в Ларжетай, и продать их за бесценок. Во-первых, дорога туда и обратно дороже обойдётся. Во-вторых, без разрешения командира стражей из посёлка никто не выходит. А командир у нас, знаете, какой? Кулачище что мои два кулака. Если даст кому понюхать, мало не покажется.
Адэр и Малика вышли на крыльцо конторы. Серые сумерки накрыли сизым пологом горы на горизонте. Груды камней и кучи глины казались чёрными. Остывший воздух потяжелел от влаги, и чётко чувствовался запах мокрых деревянных ступеней. На вышке, вонзившейся острой крышей, словно копьём, в низкое небо, засветился огонёк.
Скрипнула дверь, в замке проскрежетал ключ.
– Заночуете у меня, – сказал Анатан, спустившись с крыльца. – Постоялый двор у нас так себе, и кормят там неважно.
Надел на запястье шнур с деревянными пластинками и пошёл между отвалов, освещая тропинку фонарём.
На пороге дома их встретила Тася, жена Анатана.
– Я хотела предупредить вас о собаках, а вы – фьють! – проговорила она, заведя гостей в просторную комнату.
– Ваша дочка предупредила, – сказал Адэр и оглянулся. Анатан вошёл во двор вместе с ними и словно испарился.
– Аля? Всё-то она знает, – усмехнулась Тася и кивком указала на дверной проём, завешанный ситцевой занавеской. – Спит егоза. А сын огород поливает.
Присев на скамью возле двери, Малика принялась развязывать шнурки на стоптанных башмаках. Адэр растерялся. Снять сапоги – но он никогда не ходил по полу босиком. Остаться обутым – но хозяйка босая.
– Да вы скидывайте сапоги. Чай надоели за целый день, – проговорила Тася.
Прошлёпала стопами по свежеокрашенным половицам к громоздкому комоду и выдвинула ящик.
Адэр сел рядом с Маликой и окинул комнату взглядом. В простенке между окнами трюмо, в щель между зеркалом и рамой уголком вставлена пожелтевшая фотография. Крышка трюмо усеяна безделушками: фаянсовая шкатулка, фарфоровые слоники, стеклянные шарики. На кресле корзинка с клубками ниток. Посреди комнаты круглый стол, накрытый вязаной скатертью.
Держа перед собой просторную рубаху, Тася повернулась к Адэру:
– Купила сыну на вырост. Должна вам подойти. – Зубами оторвала этикетку. – Чего ж вы не разулись? Я вам калоши дам. В калошах сподручнее.
У Адэра отвисла челюсть. Он никогда не видел калош, но знал, что эту обувь надевают простолюдины, когда идут убирать навоз.
Тася заметила его замешательство:
– Если сапоги широкие, можете не снимать.
Адэр встал:
– Выйду на воздух, Анатана подожду.
– Анатан парную проветривает, угар выгоняет. – Тася вытащила из комода льняные штаны. – Идёмте, покажу, где банька.
Адэру тяжело дались последние дни. От воспоминаний о постоялых дворах, плесневелых ваннах, узких кроватях и пропахших сыростью постелей бросало в дрожь. От слова «банька» по спине побежали такие же мерзкие мурашки.
Спотыкаясь в потёмках о невидимые кочки, Адэр шёл за Тасей по огороду. Безлунное небо сливалось с крышами домов. Издалека доносился сиротливый лай собаки. Где-то ухнула ночная птица. Вдруг захотелось сбежать. Тихо повернуть назад, незаметно выбраться на улицу, сесть в машину и унестись куда угодно, лишь бы подальше от смехотворной и унизительной роли рядового инспектора. Но что-то заставляло передвигать ноги и, стиснув зубы, вглядываться в смутные очертания низенького строения, которое казалось зловещим.
Тася упёрлась ладонями в двери. Раздался скрип, в кромешный мрак вырвался сноп света.
– Анатан! Встречай!
Вложила Адэру в руки штаны с рубахой и растворилась в темноте.
Адэр вошёл в тесный предбанник, освещённый керосиновой лампой. Закрыл за собой дверь. Воздух мгновенно стал осязаемо плотным. Заложило уши.
В противоположной стене открылась дверца, выпустив облако пара. На пороге появился Анатан в чём мать родила.
– Раздевайтесь, не стесняйтесь, – протараторил он и скрылся в водянистом тумане.
Адэр сел на скамью, посмотрел на ушаты с водой. На табурете – махровые полотенца. На крючках, вбитых в стену, – рабочие вещи Анатана и чистая льняная одежда, на полу – сапоги, облепленные глиной, и резиновые башмаки.
– Яр! Чего так долго?
Адэр обернул бёдра полотенцем и ступил в парную. Опустившись на прогретую деревянную полку, вдохнул горячий воздух с примесью какого-то запаха – то ли травы, то ли цветов – и неожиданно для себя улыбнулся.
– Хорошо? – спросил Анатан, расположившись рядом.
– Хорошо, – протянул Адэр, осматриваясь.
В углу тускло горел фонарь, освещая бревенчатые стены, маленькое запотевшее оконце с форточкой, деревянную бочку с водой, низкую каменную печку, в чёрном зеве которой алели угли.
Адэр поймал на себе въедливый взгляд:
– Что-то не так?
Качнувшись вперёд, Анатан поднялся:
– Залезайте повыше, я жару поддам. – И набрал в ковш воды.
Адэр растянулся на верхней полке и со смешанными чувствами закрыл глаза. Тело нежилось в тепле, чистоте и свежести, а разум противился – лучше затыкать нос в постоялом дворе, чем ходить нагишом перед плебеем.
– Готовы? – прозвучал голос Анатана.
Адэр повернулся к нему лицом, но не успел спросить, к чему надо приготовиться. Анатан выплеснул воду из ковша на горку камней, лежащих на печи.
Казалось, что уши свернулись в трубочку. В лицо впились сотни раскалённых иголок. Воздух обжёг горло. После второго ковша Адэра сдуло с полки на дощатый пол. Анатан расхохотался.
Они выскочили в предбанник. Окатились ледяной водой из ушата. Забежали обратно в парную и, усевшись рядом, рассмеялись. Над чем смеялся Анатан – одному Богу известно. Адэр представлял глаза отца, узнай он, где сейчас его сын. Из груди рвался смех, а хотелось выть – как же низко пал будущий владыка полмира.
Адэр уронил руки на колени, опустил голову. Это всего лишь спектакль. Скоро представление закончится, он зайдёт за кулисы, скинет ненавистную маску и вычеркнет из памяти дни позора.
– Вам плохо? – спросил Анатан.
– Мне хорошо, – ответил Адэр и забрался на верхнюю полку.
Ни шипение камней на печке, ни обжигающий пар, ни раскалённый воздух уже не смогли согнать его на пол. Тело разомлело и словно растеклось по доскам как растопленный воск.
Анатан похлопал Адэра по плечу:
– Хватит. В бане главное – не переусердствовать.
Адэр надел льняные штаны и рубаху, с огромным трудом всунул распаренные ноги в сапоги. Увидев, как Анатан запросто обул резиновые башмаки, понял, что имела в виду Тася, говоря об удобстве калош.
Выйдя из бани, с невыразимым удовольствием потянулся и направил взгляд в звёздное небо.
– Посмотришь на это, и хочется жить, – сказал Анатан и побрёл к дому, в котором, словно маяк, одиноко светилось окно.
На тарелках исходил вкусным душистым паром картофель, политый маслом и посыпанный кружевами петрушки, переливалась золотистая капуста, украшенная стрелами зелёного лука, горкой возвышались кусочки чёрного хлеба.
Из-за ситцевой занавески появилась Малика. Шмыгнула серой мышкой через комнату, тихонько скрипнула дверью.
Анатан достал из шкатулки несколько монет:
– Пол! Поди сюда!
Из кухни выбежал парнишка пятнадцати лет, одетый в майку и клетчатые штаны. Он поразительно походил на Анатана – такое же открытое лицо, короткие, выгоревшие на солнце волосы и не по возрасту жилистое тело. Бросив Адэру «Здрасте», Пол застыл возле отца.
Анатан протянул ему деньги:
– Сбегай в питейный дом.
Адэра передёрнуло от воспоминаний о запахе выпитого вина.
– У меня есть отличное вино. Сейчас принесу.
Он долго мерил двор шагами. Ему уже приходилось обедать за одним столом с Маликой, теперь предстоит пережить ещё большее унижение – распивать вино с простолюдинами. Ко всему прочему на столе нет ножей, только вилки. И четыре тарелки вместо двенадцати.
Вернувшись в дом, Адэр дал Анатану бутылку и кольцо копчёной колбасы. Опустился на скамью возле двери. Немного подумав, скинул сапоги и с удовольствием вытянул ноги. Странно, впервые в жизни его чувства были противоречивыми, а мысли путаными.
Из смежной комнаты вышла Тася, держа на руках дочку:
– Проснулась егоза. Не помешает, если посидит в углу?
Адэр пожал плечами. Разве от его желаний что-то зависит? Былая бодрость сменилась усталостью. Вот бы завалиться на скамью и забыться беспробудным сном.
Хозяева принесли из соседней комнаты стулья. Поглядывая на Адэра и тихо перешёптываясь, расставили их вокруг стола.
– Прошу откушать, – сказал Анатан.
Слава богу, догадались, что он уже не в силах ждать.
Услышав скрип двери, Адэр обернулся. Цветастый халат хозяйки пришёлся Малике не по размеру и, подвязанный поясом, превратился в странный наряд: глубокий вырез, сползающие с плеч рукава, широкая, колом стоящая юбка. Влажные волосы, собранные на затылке, при свете лампы отливали синевой. Малика села за стол и потупила взгляд.
Вознеся благодарение Всевышнему за хлеб и воду, Анатан принялся раскупоривать бутылку:
– Я, вообще-то, не пью. Только по большим праздникам. Но сегодня настоящий праздник – гости в доме.
В щели между занавесками мелькнуло лицо Пола.
– Почему дети не садятся за стол? – спросила Малика.
– Малы ещё трапезничать с гостями, – вытаскивая пробку, произнёс Анатан. – На кухне поедят.
Пока он наливал в глиняные кружки вино, Адэр рассматривал Алю, сидевшую в кресле. Сколько ей? С виду такого же возраста, как его меньшая племянница. Только у той в волосах кружевные ленты, а не верёвочки, и кукол целая комната. А у этой вместо куклы тряпка, обмотанная в нескольких местах шнуром. Платьице чистое, с кармашками, но какое-то взрослое, словно сняли со старухи, уменьшили в размере и надели на ребёнка. И этот взгляд… Девочка, прижимая куклу к груди и вытянув шею, смотрела на заставленный тарелками стол.
– Можно я поговорю с вашей дочкой? – спросил Адэр.
– Чего ж нельзя? – ответила Тася. – Аля! Подойди! С тобой господин хочет поговорить.
Аля подбежала к Адэру, вытянулась по стойке «смирно».
– Здравствуй, Аля!
Девочка кивнула.
– Кушать хочешь?
Аля посмотрела на мать.
– Она недавно ела.
Худенькие плечи поникли. Качнув косичками-карандашами, к груди склонилась голова. Аля поплелась обратно к креслу.
С отвратительным чувством, будто лично шлёпнул по детской руке, тянувшейся к тарелке, Адэр откинулся на спинку стула. Он никогда не видел таких восторженных глаз, устремлённых на еду.
Анатан поднял кружку:
– Гостям первый тост.
– Ты сказал, что сегодня праздник, – проговорил Адэр.
– Так и есть.
– Какой же праздник без детей?
Хозяева переглянулись.
– Пол! – крикнул Анатан. – Тащи стул и тарелку.
Тася усадила дочку к себе на колени.
Потягивая вино, Адэр наблюдал за детьми. Он не подозревал, что с таким аппетитом можно есть обычную колбасу с чёрным хлебом. В памяти ещё были свежи воспоминания, как с десяток нянек лезли из кожи вон, уговаривая его племянниц попробовать то или иное изысканное блюдо.
– Настоящее лакомство, – смущённо проговорила Тася, вытирая мордашку Али полотенцем. – С колбасой у нас беда. Мясо подорожало, второй раз за месяц. Стоит целых пять моров. А колбаса и того дороже. Анатан на этой неделе получил три мора. Тут уж не до лакомств. И с мукой начались перебои. И с молоком. Если картошка с капустой не уродит, вообще будет горе. Сейчас ещё ничего, держимся. Даже на зиму денежку откладываем. Зимой-то Анатан ничего не приносит. – Вздохнув, направила на Адэра тусклый взор. – Почему ничего не кушаете?
– Я не голоден.
– А вино пьёте.
Адэр сделал глоток. Что сказать ей? Что жалеет о потерянном времени и попусту растраченных силах и вином тушит злость?
– Вы не здешний. Какой-то вы другой. И смотрите по-другому, и всё молчите.
– Чего прицепилась к человеку? – напал Анатан на жену. – Устал человек. Не видишь?
– Я приехал из Тезара.
– Из Тезара? – переспросила Тася. – Вон оно как.
– Чему удивляешься? – проговорил Анатан. – Правитель из Тезара, вот и людей своих позвал. Наши-то работать не хотят. В потолок плюют либо перед чужими правителями выслуживаются.
– Не все, – возразила Тася. – Маркиз Ларе в потолок не плюёт.
– Маркиз Ларе – доктор, – пояснил Анатан. – Его имение за прииском «Горный», на меже Бездольного Узла и Нижнего Дола.
– От нас, правда, далековато, – произнесла Тася, – но если кто заболеет, то сразу к нему. Никому не отказывает. И к нам приезжает. Детишек осматривает, стариков. Говорят, он сам придумывает лекарства.
Адэр вновь поймал на себе пристальный взгляд Анатана:
– Почему ты на меня так смотришь?
Анатан почесал мизинцем затылок:
– Вам никто не говорил, что вы похожи на Великого?
Сколько же потребовалось усилий, чтобы смех прозвучал непринуждённо и искренне.
– Я серьёзно, – сказал Анатан.
Адэр допил вино:
– Ты видел Великого?
Анатан приблизился к трюмо, вытащил из-за рамы снимок, положил перед Адэром:
– Это привёз наш командир стражей. Он семнадцать лет служил в Тезаре.
Адэр взял фотографию. Тронный зал. Толпа дворян. На престоле Великий. И он, двенадцатилетний престолонаследник Тезара, преклоняет перед отцом колено. На снимке запечатлён момент перед началом одной из самых важных церемоний в его жизни.
По традиции, принятой родоначальником династии Карро, когда наследнику исполняется двенадцать, король клянётся передать престол сыну. В руки подростка вкладывают скипетр, над головой держат корону. И наследник приносит ответную клятву принять престол.
От всколыхнувшихся воспоминаний запершило в горле. Адэр подвинул кружку к Анатану:
– Наливай. – Сделав пару глотков, спросил: – Сильно похож?
– Как по мне, так не сильно, – протяжно, словно сомневаясь, ответил Анатан. – Он старый, а вы молодой.
Адэр закрыл фотографию ладонью:
– Что ты знаешь о заброшенных приисках?
– Сейчас карту принесу, – сказал Анатан и вышел из комнаты.
Тася понесла дочку в спальню. Пол забегал, убирая со стола посуду.
– Я забыл в бане одежду. Иди, принеси, – прошептал Адэр Малике.
– Я постирала её и повесила сушиться.
– Хоть в чём-то от тебя польза.
Анатан разложил на столе карту, ткнул в неё пальцем:
– Первый здесь. В десяти милях к северу. Прииск старый, можно сказать, древний, требует коренного переустройства. Там добывали полудрагоценные камни: горный хрусталь и малахит. Начальство посчитало, что его дешевле закрыть, чем перестроить.
– А второй?
Анатан заскользил пальцем по карте:
– Вот здесь, в горах, на берегу моря. Я был там, правда, очень давно, но одного раза мне хватило, чтобы отбить охоту лазать по горам. – Его черты лица исказились то ли от страха, то ли от омерзения. – Опасное и жуткое место. Узкие провалы, разрушенные штольни, глубокие пещеры. Ещё этот ужасный грохот. Рядом находится ущелье Испытаний. Там мощные водопады. Такой шум не всякий выдержит.
– Что на этом прииске добывали?
– Алмазы. А такие прииски просто так не бросают.
Глядя на карту, Адэр постукивал кулаком по губам. Попытки найти новый источник для пополнения казны потерпели крах.
– Правитель хочет изменить долю твоего прииска.
Лицо Анатана вспыхнуло.
– Увеличить?
– Уменьшить.
Взор Анатана потух.
– Ему виднее.
– И всё? Ничего больше не скажешь?
– А что тут говорить? Яблоко от яблоньки недалеко падает.
– В смысле?
– Вашего Адэра Карро, как и вашего Могана Великого, волнуют деньги, а не люди.
– Не забывайся!
– Это они, видать, забыли, кто им деньги добывает.
Адэр хлопнул ладонью по столу:
– Довольно!
В просвете между шторками показалось перепуганное лицо Таси.
Упираясь кулаками в карту, Анатан навис над столом:
– Мой дед всю жизнь вкалывал на этом прииске. И что он видел? Как князья и прочий сброд набивали карманы камнями. А работяги ютились в лачугах, ели лепёшки из крапивы и пили воду из луж. Мой отец пятнадцать лет отвоёвывал каждый мор у Тезара, поднимал на ноги селение, работяг превращал в людей. И вот приехал ты – внимательный, отзывчивый – и вдруг говоришь, что твой правитель хочет отбросить нас на двадцать лет назад? А я с тобой за одним столом сидел. Как же после этого я людям в глаза смотреть буду?
Адэр поднялся:
– Разговор окончен.
– Ты заподозрил в воровстве моих рабочих? Ворует твой Тезар!
– Прикуси язык! – процедил Адэр сквозь зубы и бросил Малике. – Хватит на меня глазеть!
– Сдаёшь в банк десять камней, а тебе говорят, что три не ювелирного качества, и в отдельный ящик сгребают, – не унимался Анатан. – Но я-то не дурак. Я сызмальства в камнях разбираюсь.
– Что ты сказал?
– А что слышал. И платят не за вес, чистоту и цвет, а за штуку, будто мы яйца сдаём.
Из комнаты донёсся плач Али. Адэр оттянул ворот рубахи, посмотрел на побледневшую Малику и тяжёлой походкой вышел из дома.
Он сидел на крыльце и заставлял себя вслушиваться в ночную тишину. В голове вихрем носились мысли – болезненные, колкие. Как уличить Анатана во лжи и как его наказать? Если бы не Малика, первый вопрос даже не возник бы. Но пять дней назад она взывала к справедливости. Хорошо, он будет справедлив.
Вломиться в отделения банка, не имея на руках предписания о проверке и не разбираясь в банковском деле, Адэр не мог. Вдобавок к этому в отделениях работали чиновники из Тезара, они могли его узнать. И на каком основании требовать отчёта от людей, выдержавших испытание временем и расстоянием? Надо быть идиотом, чтобы усомниться в их честности. А значит, то, что придумал Анатан – его личная беда. Но как же доказать его обман?
Послышались шаги, скрипнула половица. Адэр напрягся: когда внутри царит хаос, наружу лезет злость, и справляться с ней всё труднее.
До упора открылась дверь. Повисла тишина, в которой отчётливо чувствовалось чужое присутствие и ощущался взгляд в спину.
Вздохнув, Анатан сел рядом:
– Простите. Я погорячился.
– Послушай, как тихо, – сказал Адэр и после долгого молчания проговорил: – Утром мы едем на шестой прииск.
– «Горный»?
– Не знаю, как он называется. Шестой и всё. Ты поедешь с нами.
– Как скажете.
– Был там?
– Был. Тамошний начальник – мой друг детства.
Подумав, что всю дорогу придётся слушать приторный голос простолюдина и смотреть в притворно искреннее лицо, Адэр спросил:
– Мотоцикл на ходу?
– На ходу. На нашем горючем он еле тянет. Вам придётся ехать медленно, чтобы я не отстал.
– У меня в багажнике две канистры топлива. Хорошего топлива. Из Ларжетая.
– Ладно. Только с утра в охранительный участок заскочим. Получу разрешение на выезд из селения. – Анатан сжал Адэру колено. – Простите меня.
Лёжа в мягкой, с запахом полевых трав постели, Адэр смотрел в потолок. И лишь под утро заставил себя закрыть глаза.
Из-за узенького стола вскочил крепко скроенный молодой человек в форме стража порядка.
– Где Крикс? – спросил Анатан.
Чеканя шаг, страж подошёл к окну, выходящему на задний двор, крикнул: «Крикс!» Указал посетителям на табуреты и вернулся на своё место.
Усевшись между Маликой и Анатаном, Адэр осмотрелся. Дверь в соседнюю комнату закрыта. Этажерка в углу заставлена книгами. На грубо сколоченной тумбочке стоят глиняные чашки и старинный чайник – такой сейчас увидишь разве что у скупщиков старья. Возле входной двери на вешалке висит рубашка с жетоном и шинель с погонами офицера тезарской армии.
Адэр мысленно выругался. Как же он забыл, что командир стражей служил в Тезаре?
Они с Маликой вошли в охранительный участок по привычке. Вопросов к блюстителю порядка не было, ответы они получили вчера, когда ехали по улицам. А значит, самое время уйти и дождаться Анатана на окраине посёлка.
Пока Адэр раздумывал, как объяснить дежурному свой уход, утекли драгоценные секунды. По ступеням прогрохотали сапоги, и на пороге возник могучий человек. Майка с разводами от пота, казалось, вот-вот лопнет на его широкой груди. На руках и плечах бугрились мышцы.
Окинув Адэра и Малику взглядом, человек представился:
– Крикс Силар, командир стражей порядка прииска «Рисковый». Чем обязан?
– Это Яр и Малика, – проговорил Анатан. – Они инспектируют прииски. Хотят, чтобы я вместе с ними поехал на прииск «Горный».
Командир вновь осмотрел Адэра с головы до ног, с невозмутимым видом снял с вешалки рубашку и скрылся в смежной комнате. Забряцал умывальник, в железный таз ударила струйка воды, послышалось фырканье.
– Сколько у вас стражей? – тихо спросила Малика.
– Трое, – так же тихо ответил Анатан. – Один дежурит в участке. Один ходит по улицам, следит за порядком. И командир. Ещё четверо – добровольцы, на довольствии селян. Охраняют прииск.
Через минуту Крикс, одетый по форме, с мелкими каплями воды в коротких волосах, подсел к секретеру и вынул из ящика тетрадь в потрёпанной обложке:
– Чья машина?
– Моя, – ответил Адэр.
– Откуда такие доходы?
Адэр усмехнулся. Из-под густых чёрных бровей в него вонзился цепкий взгляд.
– Я видел немало государственных служащих, но на такой машине вижу впервые.
– Получил за заслуги перед правителем.
– Я семнадцать лет служил Великому, а почему-то хожу пешком. – Крикс открыл тетрадь, обратился к Анатану: – Цель поездки.
– Рабочая.
– У кого остановитесь?
– У начальника прииска Лабичи.
– Когда вернётесь?
– Через пару дней, – вместо Анатана ответил Адэр.
Крикс заскрипел ручкой, что-то выводя в тетради, и как бы между прочим спросил:
– Адэр Карро за заслуги выдаёт только машину и сапоги? Костюм не заслужили?
Адэр закинул ногу на ногу и уставился в окно. Командир оказался наблюдательным и смышлёным человеком. Удивляться нечему. Он отставной офицер тезарской армии.
– Зачем вы всё записываете? – поинтересовалась Малика.
– Если не дай бог человек исчезнет, я знаю ответы, по крайней мере, на три главных вопроса: куда, к кому, зачем, – произнёс Крикс, трижды хлопнув широкой ладонью по странице.
– У вас исчезают люди? – насторожился Адэр.
– Сейчас нет. Раньше случалось.
– Пять лет назад брат командира повёл сына к доктору, и оба пропали, – сообщил Анатан.
– Вы нашли их? – обратилась Малика к Криксу.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: