Два полцарства

Глава 6

Единственное, что мне стало окончательно понятно: хороших выходов из этой ситуации нет. Узнают правду – убьют на месте. И мне, далекой от криминала, известна поговорка про не живущих долго свидетелей. Не узнают – отдадут Егору Александровичу для воспроизведения наследников Камелинских капиталов. А ежели его величество побрезгует, то отдадут всем по очереди, чтобы компенсировать моральные издержки. И еще большой вопрос, в каком из этих случаев умирать я буду мучительнее.

За пару часов мне удалось успокоиться и начать хоть немного соображать. В какую бы панику я тут ни впадала, но следовало признать: пока никаким жутким истязаниям меня не подвергали, если забыть несколько первых часов. Кормят хорошо, держат в сухости и тепле. Что уж там, гостевая комната вполне уютна. Полчаса назад какой-то мужик с огромными габаритами и наиглупейшим лицом притащил махровый халат, одеяла с подушками, бросил молча на кровать и вышел. То есть ничего хорошего со мной не происходит, но адом мое положение тоже лучше не называть, чтобы не накликать. И слишком мало информации, чтобы понять ход мыслей похитителей окончательно.

Обед мне принес тот же мужик, но на этот раз я решительно спросила:

– А Дмитрий где?

– Уехал он, – буркнул громила. – Чё те?

Он говорил очень грубо и будто нарочно сокращал слова – такую речь мне приходилось слышать в родном городе от околоподъездной шпаны. Этот явно вышел из подросткового возраста и оттого звучал еще более карикатурно. И вопрос – если не придираться к интонации – это же самый настоящий вопрос: что мне нужно. Я решила посчитать его знаком для дальнейшего общения:

– Ничего. Спасибо тебе хотела сказать. За одеяло.

– Да мне по барабану. Жри давай, через пятнадцать минут тарелки заберу.

И вышел. Вот в этом-то и крылась суть – кто именно распорядился о дополнительных вещах: Дмитрий или Егор. Егор выражался намного эмоциональнее и ругался, Дмитрий всегда был бесконечно спокоен. Но по некоторым оговоркам я могла сделать вывод, что Егор более щепетилен и в подобных мероприятиях, каковое происходит сейчас, новичок. Именно по его приказу само мое положение улучшилось, хотя на словах он только запугивал. Грязную работу, если я все правильно расслышала, берет на себя Дмитрий. И как-то легко представилось, что он и убить может, глазом не моргнув, но притом вряд ли станет грубить. Подобный характер опаснее и неприятнее. Но прокладки он мне все же принес, явно пришлось для этого куда-то съездить. Это для того, чтобы я тут все не испачкала, или признак сострадания? А грубость Егора – это признак жестокости или желание скрыть, что дальше словесных угроз он и сам идти не хочет? Мне понятно не было, и потому так было любопытно: кто из них в этот раз распорядился о моем комфорте.

К сожалению, у меня были дела важнее, чем ответ на этот вопрос. Я прощупала решетки на окне. Усмехнулась, представив, как пилю их годами пилочкой для ногтей. И через каких-нибудь тридцать лет оказываюсь на свободе. Для этого плана не хватало только пилочки, потому я от него отказалась. В ванной окошко наверху – слишком узкое, чтобы в него протиснуться, даже если бы мне удалось туда добраться.

В двери врезной замок, который захлопывается и открывается ключом снаружи. Изнутри тоже можно открыть, если бы у меня были шпильки и соответствующие навыки. Охраны в коридоре нет. Не настолько уж я героически выгляжу, чтобы выставлять кордоны. В этом крыле, по всей видимости, вообще комнаты не заселены – создалось такое ощущение, когда меня сюда вели. Но в этом я могу сильно ошибаться.

Все же решила рискнуть. Попадусь – убьют. Но ведь меня в любом случае убьют, немногое теряю. Мужик на полдник принес мне молоко с печеньем, я занырнула за его спину к двери и успела воткнуть свернутую туалетную бумажку в щель между дверью и проемом. Он обернулся, нахмурился.

– А тебя как зовут? – не растерялась я. – Я здесь, кажется, надолго, от скуки помру, если ни с кем общаться не буду.

Он выглядел как облагороженный неандерталец – узкий лоб, маленькие глаза и широкий нос картофелиной, а костюм-тройка будто бы в этот кадр попал из другой киноленты. Само очарование. Про таких обычно думают, что они тупы как пробки, но не всегда это соответствует действительности. И желанием общаться он явно не горел:

– Отстань. Не положено.

Отрезал, так и оставив меня в неведении, что именно «не положено». А вот дверью хлопнул качественно – бумажка не помогла, и замок защелкнулся до конца. Требуется комок поплотнее, и лучше его в щель забить, чтобы не вылетел сразу. А потом еще и дверью со своей стороны чуть ударить, чтобы громила не заметил, что замок не защелкнулся – если мне так повезет, что он не защелкнется. Но для всей этой процедуры явно мало времени, пока он несет поднос до тумбы…

Ужин мне принес Дмитрий – я даже не попыталась что-то предпринять в его присутствии. Если про бугая еще теплилась надежда, то этот точно не мог быть невнимательным – лучше не рисковать.

– Все нормально? – он спросил перед тем, как уйти. Показалось, что он спешит, и зашел только глянуть, жива я тут и на месте ли.

– Да! Отец не звонил?

Мужчина ушел, не ответив, но и посуду не забрал. Значит, скоро кто-то снова придет. Я приготовилась – и на этот раз к моей удаче явился тот же неандерталец.

– У меня там унитаз засорился, – я указала на ванную. – Посмотри, пожалуйста, а то потоп устрою.

Бугай хмуро глянул на меня, помялся, но все же прошел в ванную. Я метнулась к двери, вынула приготовленную свернутую бумажку и вилку, которую только что взяла с подноса, ею будет удобнее пропихнуть дальше. Но разочарованно выдохнула – дурной план, совсем дурной. В принципе, есть мизерная вероятность, что дверь не захлопнется до конца, но для такого результата мне нужно миллион опытов провести! Да и пока пихать буду, он в любом случае заметит, а если побегу, то догонит в два гигантских прыжка.

– А чё ты тут швырнула? – поинтересовался бугай, рассматривая в унитазе засор, но явно не собираясь туда лезть руками.

– Чё-чё, – я злилась от разочарования, – чё было, то и швырнула.

Я этого не планировала, но в тот момент просто поддалась порыву – схватила поднос и медленно подошла к нему сзади, а потом с размахом ударила по затылку. Не глядя, потерял ли он сознание, выбежала и закрыла дверь в ванную. На ней замок открывается с двух сторон движением ручки, бугаю потребуется несколько секунд, если я его не вырубила, но я уже вылетела в коридор и захлопнула за собой дверь комнаты – тут он уже за мгновение не управится. Шокированная собственной смелостью, я обнаглела окончательно: воткнула вилку в скважину и попыталась ее согнуть, чтобы запросто не вылетела. Уж не знаю, насколько мне удалось сломать замок, на проверку не было времени: коридор был пуст, а внутри моей тюремной спальни взбешенное животное еще не ревело, но могло зареветь в любой момент. Если он в сознании и вилка не поможет, то уже через полминуты он меня догонит. Я не имела ни малейшего представления, сколько времени выиграла, и, прекрасно понимая, что шансы почти нулевые, я летела босыми ногами по коридору и напоминала себе, что сейчас-то уже точно поздно останавливаться. Вероятно, именно так и проявляется состояние аффекта: человек творит то, на что никогда способен не был, не может анализировать и взывать к рассудку. И иногда такая дурость спасает, потому что является абсолютно непрогнозируемой.

Едва не пролетела лестничный пролет, затормозила, вжалась в стену, прислушиваясь. Странно, но я не пребывала в панике – сердце колотилось бешено, но мозги, наоборот, прояснились. Адреналин ударил в голову мгновенно, помогая, ориентируя и собирая меня в существо быстрое, но мыслящее.

Шума на лестнице не было, потому я осторожно пошла вниз на носочках, внимательно ловя все звуки. И как раз тогда, когда я почти добралась до первого этажа, наверху взревело, загрохотало – мой бугай или уже освободился, или был близок к тому. Я миновала еще пролет вниз – лестница вела в подвал, но и здесь мною не завладел неконтролируемый страх и не заставил бежать еще дальше, чтобы спрятаться в самую темную нору. Если останусь в доме, то у меня не будет шансов. Потому я просто прижалась к лестнице и слышала, как буквально в метре от меня проносятся наверх люди, привлеченные шумом. Неандерталец сделал мне самый большой подарок из возможных: он все внимание переключил на себя. Сейчас они добегут до комнаты, выяснят, что случилось, и понесутся обратно – уже на поиски. Потому у меня не больше полминуты.

Как только шаги на лестнице стихли, я досчитала до трех и выбежала в коридор, но в обеих его сторонах могли быть люди, потому я выбрала наименьший риск и залетела в одну из комнат с приоткрытой дверью. Осмотрелась – никого. Просто идеально, я тихо прикрыла дверь и подбежала к окну. Осторожно открыла, здесь уже никаких решеток, и выбраться наружу с первого этажа не проблема. Я ободрала ногу, спрыгнув на какие-то кусты, но внутри уже ликовала. Мне просто везло! Словно невидимая сила меня выводила из дома, помогая и направляя на самые удачные варианты.

Во дворе осмотрелась. Через забор я не перемахну, надо пробегать в ворота, но там точно охрана. Сам проезд открыт, однако вряд ли успею – поймают. Я медленно выдохнула и решилась пойти ва-банк. Собственно, на этом этапе у меня уже и не было выхода. Взяла камень, нарушив тем какую-то японскую композицию, глубоко вдохнула. Зажмурилась на пару секунд, запоздало начиная бояться. Но как раз теперь бояться было поздно. Размахнулась и кинула камень в ближайшее окно – оно за углом, охрана просто обязана пойти и проверить источник шума. Сама пригнулась и, не давая себе ни секунды на раздумья, бросилась вперед, надеясь, что кусты скрывают мое перемещение. Разумеется, я не рассчитывала на то, что меня не догонят – догонят и очень скоро. Но если я выбегу с закрытой территории, то буквально через сто метров проездная дорога, я ее даже отсюда видела вместе с мелькающими по трассе машинами. Там мне нужно бросаться под колеса первого попавшегося автомобиля, останавливать любым способом, и вот тогда я уже определенно буду спасена.

Отчетливо видя ту самую точку невозврата, я отважилась на последний рывок. Пропустив двух охранников мимо и не задумываясь, не остался ли в будке третий, я понеслась вперед. Однако моя полоса сплошного везения иссякла чуть раньше, чем требовалось, и молниеносно сменилась на непроходимо черную. Мало того, что из будки выбежал молодой парень, я все еще надеялась как-нибудь вывернуться и не дать ему себя удержать. Но теперь стало понятно, почему проезд оказался открыт – по асфальту с тихим шорохом въезжал дорогой автомобиль, перекрывая мне путь. От отчаянья я только губу прикусила до крови и все равно попыталась прорваться: поднырнула под руку охранника, с немыслимой для себя скоростью рванула в сторону, но водитель авто уже успел сообразить и выбежать наружу. Через секунду я скулила и брыкалась в руках самого Егора Александровича. И этот гад держал крепко, будто вообще не реагировал на мои попытки вырваться.

От дома уже кричали:

– Вон она, у шефа в руках! – кто-то даже гоготал, если я правильно услышала.

– Мразота ебучая, – другому выбежавшему из дома мое путешествие не понравилось. – Перевязать ее скотчем, как куколку, и через воронку жратву заливать!

Я завизжала, перекрикивая остальные мнения на мой счет. Разумеется, это помогло еще меньше. Егор как-то неудобно вывернул меня, прижал спиной к себе и так поволок вперед, напрочь лишая возможности двигаться. И весь ужас нахлынул на меня – уже через минуту я и сама перестала извиваться, прекрасно осознавая, что подписала себе смертный приговор. И что никакой шанс не стоил того, что теперь со мной будет.

Я взмолилась – так же бездумно, как недавно рвалась к свободе:

– Не убивайте, пожалуйста! Не убивайте! Я соврала Диме – отец меня обожает, он души во мне не чает! Он заплатит за меня любой выкуп, только не трогайте, умоляю…

Егор вдруг развернул меня и поставил на землю. Все так же крепко удерживая за плечи, наклонился и заглянул в глаза. Я едва сдерживала панические слезы – перед глазами уже мелькали картины одна другой страшнее.

– Егор, я очень прошу, прости! – причитала я. – Я сглупила… Я больше так не сделаю! Пожалуйста!

Он вдруг чуть нахмурился и сказал довольно спокойно:

– Да ладно тебе трястись. Я бы тоже попытался сбежать на твоем месте. Это ж нормальное поведение нормального человека. Прекрати трястись, ты язык себе откусишь.

Меня его реакция поразила, но зубы оттого стучать не перестали. Я заглядывала в зеленые глаза, ища признаки злости или крайнего раздражения – и не могла поверить, что не вижу их. Он вдруг перехватил меня за волосы и оттянул немного, вынуждая запрокинуть голову, наклонился и прошептал в самое ухо:

– Не реви, красные носы не в моем вкусе. Начинаю думать, что Дима не такую уж абсурдную идею предлагал. Тебе же лучше, чтобы я считал тебя хорошенькой. Успокойся – не будут тебя убивать или бить. Но какое-нибудь наказание я для тебя придумаю, и оно совсем необязательно будет болезненным – это уж тебе решать. Сереж, – это он уже крикнул кому-то поверх его головы, – уведи-ка ее обратно. А Дима где?

– Дык… Вон его машина подъезжает, вы на пару минут разминулись. Это… ну, мы… Да эта стерва просто выскользнула как угорь! Извините, Егор Саныч, ну, блядь… – он говорил, перебивая самого себя, чем сильно выдавал степень отчаянья.

– Хватит, Сереж, – теперь нервно ответил Егор. – Чувствую, вы все сегодня прохватите, а у меня своих дел полно.

Теперь меня схватил тот мужик, но я успела обернуться и увидеть взгляд приближающегося Дмитрия. Он, кажется, без объяснений все понял. И лишь мельком глянул на мое лицо – показалось, что сквозь привычное равнодушие проскользнула сталь, и мне точно не понравятся его эмоции, когда я о них узнаю. Он произнес бесконечно сухо и спокойно:

– Егор, такого больше не повторится.

– Не парься, Дим. Бывает. И все хорошо, что хорошо кончается.

– Нет. У меня не бывает, – и снова мазнул взглядом по мне, будто ножом полоснул. – Такого больше не повторится.

Извиняется. Ну, как умеет. За то, что произошло, пока его не было! И как-то сразу стало понятно, что извинения эти ему поперек горла. И всем «браткам» достанется, и мне вряд ли поздоровится. Остается надеяться, что слово Егора все же окажется весомее – а он уже успел пообещать, что меня за попытку побега не убьют. Правда, сам Егор какую-то жуть в обмен потребует, но этот страх сейчас отодвинулся на второй план.

Глава 7

Я уже догадывалась, что именно попросит Егор. Уж слишком многозначительно прозвучала его фраза, а предыдущие действия наталкивали на ту же мысль. В тот момент, когда я твердо уверилась, что меня в сию же секунду убьют, любая цена казалась адекватной. Но не прошло и двух часов, как моя готовность пойти на всё снизилась до минимальной отметки. Настроение перестало колыхаться от уровня «Меня не все еще не прикончили!» до «Черт возьми, а может, лучше бы прикончили», и застыло на нулевой отметке полной апатии.

Вероятно, именно потому, что я успела убедить себя в наихудшем варианте, меня так сильно и обрадовал непредсказуемый поворот. Егор зашел в комнату как раз через два часа, хотя была уже глубокая ночь, но ни у меня, ни у остальных домочадцев, благодаря мне, сна не было ни в одном глазу. Я поджала ноги, а он сел на край, не глядя на меня.

– Итак, – начал совсем уж спокойно, в этот момент напоминая Дмитрия. – Сейчас тебя ненавидят все мои сотрудники. А кто-то едет восвояси, больше в их услугах мы не нуждаемся.

Я едва дышала, а говорила еще тише:

– Из-за того, что я сбежала?

– Из-за того, что ты почти сбежала, – он улыбнулся. – И уж поверь, ненавидят тебя искренне и с полным осознанием.

– Похоже, все, кроме тебя.

– Дело не в том, – он развернулся ко мне полностью и посмотрел на лицо. – А в компенсации за твой косяк.

Я судорожно сглотнула. Сказать прямо, что у меня месячные? Может, побрезгует. Хотя не выйдет ли еще хуже – например, придется делать минет или что-то подобное? К счастью, я ничего не успела произнести, а Егор Александрович продолжил сам:

– Тут дело такое, что нужно твое добровольное согласие на короткое сотрудничество, Ангелина. Потому я предлагаю сделку. Завтра сюда приедет сестра, я сегодня был у нее, она просто горит желанием посмотреть на мою новую недвижимость. Приедет не одна, с детьми – уж будь уверена, что осмотрят здесь каждый уголок. В последнюю очередь мне бы хотелось, чтобы племянники обнаружили здесь тебя в роли заложницы. Подыграй в течение нескольких часов, не закатывай истерик и ничего им не объясняй, и я закрою глаза на твой побег. Разумеется, при второй попытке ты так просто не отделаешься.

Просто в голове не укладывалось, что он предлагал это взамен тем ужасам, которые я себе успела придумать. Потому и не спешила радоваться:

– Приятно удивлена, что у похитителей людей и злобных преступников тоже есть родные, мнение которых им важно.

Он улыбнулся лукаво.

– Видишь ли, я успел ими обзавестись до того, как стал похитителем и преступником. Потому не знаю правил гнобления заложников: мне тебе сначала иголки под ногти загнать, или допускается сразу попросить мне подыграть ради твоей же жизни и здоровья?

Вероятно, этой иронией он подчеркнул, что до моего случая в настолько криминальные авантюры не ввязывался. Это сильно утешало, пусть мне не повезло, но преступники ведь не сразу становятся хладнокровными циниками. Может быть, я только поэтому пока цела? Уточнила с недоверием:

– А если я откажусь?

Егор пожал плечами и встал.

– Тогда тебя завтра с утра вывезут отсюда, где-нибудь подержат до ночи. Делов-то. Потом вернут обратно. Но в том случае я накажу тебя так, как ты заслуживаешь.

– Я согласна! – быстро сообразила я. – Что от меня требуется? Просто не кричать на весь дом, что меня держат здесь силой? Я согласна!

– Я и не сомневался, – сказал он с улыбкой, уже выходя. – Завтра тебе достанут какую-нибудь футболку и джинсы, а то в пижаме ты вызовешь только любопытство.

– Хорошо, Егор. Но тогда попрошу и сообщить об этом решении своим людям… мне бы не хотелось, чтобы кто-то думал, что все-таки имеет право выместить на мне злость.

– Ты о Диме? – теперь он рассмеялся. – Ладно, скажу ему дополнительно, хотя он никогда не выходит из себя.

Я все еще помнила взгляд того, потому согласиться не могла. Но была рада, что хотя бы на этом закончился такой сложный день. И снова это странное колебание эмоций. В первую секунду я готова была рыдать, что мой побег провалился всего в шаге от свободы, во вторую секунду только радовалась, что так легко отделалась, но проходило время – и снова начинали одолевать сомнения. Само его предложение звучало несколько странно. Ведь действительно его люди могли упаковать меня в багажник машины и вывезти подальше, а к вечеру, когда сестра уедет, вернуть на место – и никаких забот. Но он зачем-то положился на мое слово – в определенной степени рискнул. Хотя и не сильно, ведь я не самоубийца. А может, это просто первый шаг к нормальному общению? Взвесив оба варианта, я все же осталась при мысли, что мне повезло.

Утром завтрак мне принес Дмитрий. Не только завтрак – он бросил на кровать и обещанную одежду. Вернулся к двери и прикрыл ее, показывая, что хочет пообщаться. Я отложила кусок хлеба с сыром на поднос, начиная сжиматься от страха.

Он толкнул меня в плечо и мгновенно навис сверху, упираясь в кровать обеими руками. Довольно интимная поза, если бы не его лицо с прищуренными глазами и сжатыми зубами.

– Ты ничего мне не сделаешь! – взвизгнула я, хотя на самом деле не была уверена в сказанном. – Егор Александрович обещал! Да, я знаю, что создала кучу проблем и кого-то даже пришлось уволить, но любой нормальный человек на моем месте попытался бы сделать то же самое! – я повторила вчерашние слова его босса. – Не трогай меня!

– А я и не трогаю. Почти, – он говорил сухо и привычно равнодушно. – Я просто смотрю на тебя и думаю.

– О чем?

– О том, что ты оказалась хитрой стервой. И чем больше поблажек получаешь, тем чаще нам эти поблажки выходят боком. Теперь мы уже на сделки идем, надо же.

– Вот именно! Отпусти!

– Разве я тебя держу?

На самом деле он меня не касался, но и деться мне было некуда – его руки по обе стороны, а лицо – в нескольких сантиметрах от моего. Светлая челка упала на лоб, делая его похожим на мальчишку. А вот взгляд – пронзающий, пристальный – мальчишке бы никак не подошел. Меня пугал этот человек, всё в нем пугало, потому я повторила – и теперь уже с мольбой:

– Отпусти, Дима. Пожалуйста.

– Да без проблем, – он не шелохнулся, несмотря на свои слова. – Вот только у меня задание – притащить нашей царевне подходящие шмотки для бала. Брал я наугад, не могу сказать точно, что подойдут. А снова показывать свою некомпетентность в работе Егору, сама понимаешь, я не стану. Хватит с меня, терпеть не могу это чувство. Потому я сейчас тебя раздену и напялю бальные шмотки, чтобы больше никаких проколов.

– Я… я сама, – ответила после короткой паузы, точно понимая, что просто так он не уйдет.

– Как скажешь, царевна, – он легко подался вперед и перекатился на спину. Подложил руки под голову и поторопил: – Давай только быстрее, у меня куча дел – ты не самый главный гемор в моей жизни.

Я встала и, отвернувшись, поспешила снять пижаму, пока сама не начала еще сильнее смущаться. Если неприятное дело надо сделать, то лучше его сделать быстро и без раздумий. Джинсы оказались из хорошо тянущейся ткани, потому облепили бедра идеально. А вот когда я, прикрывая одной рукой грудь, потянулась за футболкой, Дмитрий положил на нее руку и сжал в кулаке.

– Забыл, что тебе еще и позавтракать надо. Давай, царевна, ешь быстрее, чтобы я посуду забрал.

Я сжала челюсти, прекрасно понимая его издевательства. Он смотрел на меня, но наслаждался не моей наготой, а моим смущением. И оттого становилось еще более неловко, но я прикусила губу и села к тумбе спиной к нему, чтобы хотя бы моего лица он видеть не мог. Притом понимала, что прикажет он сейчас развернуться к нему или сам переместится, то будет рассматривать и мои пылающие щеки, и обнаженную грудь столько, сколько ему вздумается. Потому что у меня нет никакого способа от него отделаться – разве что потом, совсем по-детски, пожаловаться на него Егору Александровичу. Последнее я пока не обдумывала, просто утешала себя такой возможностью.

И вдруг дверь резко распахнулась.

– Лиза будет часа через два, если в пробке не …

Егор вошел и осекся на полуслове, увидев меня. Я бросила бутерброд на тарелку и покраснела еще сильнее. Вопреки всем моим надеждам, он изогнул бровь, перевел взгляд на Дмитрия и совершенно веселым тоном заявил:

– Дим, ну я же просил!

– А я что делаю? – тому хватило наглости развести руками. – Надо же было узнать, правильный ли размер выбрал. Вон джинсы подошли – только глянь, у меня глаз-алмаз. Осталась футболочка, за которую продавщица "ДэГэ" стрясла с меня круглейшую сумму. Но я ведь добрая душа – решил, что царевну надо сначала накормить-напоить, а потом в платья рядить.

Егор прошел мимо меня и упал на кровать рядом. Почти так же подложил руку под голову для удобства.

– Вот в чем-то ты прав, Дим. Но зря так над нашей пленницей издеваешься. Лизка через два часа будет. А что, если Ангелина так сильно на тебя разозлится, что и о нашем договоре забудет?

– Я ведь этого и жду, Егор. Чтобы она только повод дала. Последний повод ты зверски профукал. Ты кушай, кушай, царевна. Приятного аппетита.

Мне же кусок в горло не лез. Я вскочила на ноги и встала перед ними, закрывая грудь руками. Щеки пылали, а от двух ироничных взглядов меня вообще начало мутить. Хотя, возможно, Егор смотрел и без иронии – с интересом, но кто в такой момент бы разобрал?

Дима сел и протянул мне футболку – самую обычную, на первый взгляд, светло-желтую, с принтом по воротнику. За что там круглую сумму отдавать? Я спешно натянула вещь на себя, она пришлась впору, плотно обтягивая грудь и талию. Сглотнула, но помалкивала, радуясь, что пытка закончена. Так чего они еще ждут? Разглядывают, будто я все еще голая. Я посмотрела исподлобья на Егора, он протяжно, почти стоном выдохнул:

– Ебаный Габбана… как хорошо сидит. Смотрел бы и смотрел…

Дмитрий хмыкнул, соглашаясь:

– Теперь даже не знаю, как лучше – с футболкой или без, – он резко поднялся на ноги и подмигнул. – Ладно, царевна, не злись. Не мог же я совсем проигнорировать твою выходку, характер у меня такой – неприятный.

– Я заметила, – буркнула я.

Ему, конечно, на это было плевать. Он взял поднос и пошел из комнаты, бросив на ходу:

– В следующий раз решишь бежать, сто раз подумай.

Егор тоже встал, но не спешил. Наклонился ко мне и зачем-то несколько секунд смотрел в глаза:

– Сделка в силе? Ты не станешь устраивать истерики при сестре?

– В силе. Как будто у меня есть выбор, – буркнула и ему.

– Чудно. И не злись – у тебя морщинка на переносице появляется, – он ткнул пальцем в указанное место, после чего тоже соблаговолил уйти.

Дурдом. Сборище каких-то совершенно невменяемых людей!