Невеста на убой

Глава 16. Люка

Горный воздух колол своей свежестью. Голова немного кружилась то ли от высоты, то ли от неописуемых красот, представших перед моим взором. Вереница вековых великанов, изредка прореженных хвойными лесами, тянулась далеко вперед, образуя нескончаемую цепь из белых остроносых вершин.

Резкий сильный порыв ветра чуть было не сбил меня с ног. Я с ужасом опустила взгляд – пологий обрыв уходил вниз, превращаясь в черное пугающее пятно. Даже будучи не в силах разглядеть, что ждет там, внизу, я ощутила жгучий страх – падения с такой высоты явно не пережить.

– Как я сюда попала? – сорвалось с губ, прежде чем раздался звонкий смех детей за моей спиной.

Обернувшись, я увидела небольшую веселую компанию из пятерых озорников: двух девочек и трёх мальчиков. Черные толстые косы, горящие зеленью глаза (под стать летнему лугу), босые пятки, мелькающие из-под белых длинных сарафанов, их нежные улыбки и воинственные кличи ребят, что столь угрожающе махали длинными палками и подгоняли невидимых коней ― все это заставило меня улыбнуться.

– Эй! – позвала я их, но меня даже не заметили. – Эй! – повторила я еще громче, помахав руками над головой, но и это не помогло.

Я бросилась к ним, но они, словно назло, метнулись в другую сторону.

– Подождите! Стойте! Эй!

Дети будто и не слышали моих криков. Они задорно нырнули в высокую траву, что почти полностью скрыла их из виду, и бросились наутек, даже ни разу не посмотрев в мою сторону. Я обернулась, чтобы еще раз получше рассмотреть это место, но вместо прошлого обрыва передо мной предстала пустота… даже не так, чернота! Тьма наступала с каждым шагом, уже почти поглотив все, что некогда зияло за моей спиной.

– Твою… ― я стояла с широко распахнутым ртом и с ужасом наблюдала эту картину: ― Это что еще такое?!

Дети уже успели пересечь странное поле с высокой травой и один за другим, перепрыгивая большую поваленную сосну, скрывались в тени деревьев. Я с опаской посмотрела на приближающуюся тьму, продолжающую поглощать все на своем пути, и больше не стала терять ни секунды – бросилась вслед за детьми.

Сердце бешено колотилось, каждый стук отдавался в барабанных перепонках, я лихорадочно разгребала высокие заросли травы перед собой, стараясь как можно быстрее нагнать сорванцов. А непонятная опасность продолжала наступать мне прямо на пятки. В какую-то секунду моя рука скользнула по траве, и та вмиг испарилась. Я видела, как мое тело окутал черный цвет, он поглощал все вокруг меня: траву, небо, землю, лес впереди, но я не ощутила ни боли, ни страха… Стало спокойно, настолько спокойно, что мне было трудно в это поверить. Мозг начал искать причины для паники, и их было здесь немало: я стояла посреди тьмы, у которой черт его знает, что на уме, в полном одиночестве – и это как минимум главная причина для того, чтобы уже начать голосить во все горло. Но почему-то… Почему-то мне совсем не хотелось паниковать. Напротив, я чувствовала себя… Даже не знаю, как лучше описать… В полном порядке? Да, наверное, так и было.

Неожиданно яркий белый огонек зажегся вдали. Он был похож на холодную звезду, которая отчаянно взывала ко мне. Я сделала шаг, за ним еще один и еще. Свет становился все ярче. И я побежала. Побежала прямо ему навстречу, подгоняемая каким-то нелепым любопытством и надеждой, что он приведет меня куда-то, где мне очень надо оказаться. В один момент он вырос прямо на моих глазах. Шаг, и я уже стояла рядом с ним. Только это уже была не звезда, а большая светящаяся воронка. Не задумываясь, я протянула к ней руку и коснулась кончиками пальцев. Свет окутал все мое тело, ослепил, а затем исчез.

Я стояла на пороге ветхой деревянной лачуги. Было темно, в горнице горела только одна маленькая лампада. К потолку была подвешена резная колыбель, застеленная белыми кружевными тканями. Возле нее сидела женщина с черными как смоль волосами. Она слегка покачивала ее и напевала уже знакомую мне песню:

– Ветер-проказник, не шали,

Ветки деревьев не тереби,

Иди в поле, там много ржи,

Ты колоски ее к земле преклони.

Пусть колоски прошепчут земле,

Сколько звезд воцарилось во тьме,

Пусть ей расскажут и о луне,

О белолицей расскажут во сне…

Дверь горницы отворилась прежде, чем я успела заглянуть в колыбель. На пороге появилась Гладия, со своей копной седых волос, которые, как и плечи, были покрыты толстым слоем снега. Она брезгливо стряхнула его на маленький, местами вытертый до дыр коврик, и перешагнула через порог, не забывая оббить об него длинные войлочные сапоги.

– Тише, сестра, ― взмолилась женщина возле колыбели.

Она подняла голову и укоризненно посмотрела на гостью. Я ахнула. Передо мной сидела Нирая! Только лет на двадцать, а то и тридцать моложе.

– Он только уснул, ― ласково добавила она и поспешила проверить младенца. Маленькое круглолицее чудо, сладко посасывая палец, слегка поморщилось, а затем, немного поерзавши, вновь предалось нежным сновидениям.

– Как он сегодня? – спросила Гладия, проходя в горницу и пристально вглядываясь в лицо ребенка.

– Хворь отступила, ― улыбнулась Нирая. Она бросила взгляд на плечо сестры, где меховая мантия скреплялась брошью в виде зеленого паука: ― Он тебе идет.

– Да, ― угрюмо отозвалась та.

– Ты совсем не рада? Мне казалось, что ты мечтала занять место матери?

– Не я должна была занять ее место, Нирая, ― Гладия с грустью покосилась на сестру, а затем вновь устремила печальный взгляд на младенца.

– Нет, ― испуганно воскликнула та: ― Нет! Гладия, ты же знаешь! Прошу, все должно оставаться так, как есть.

Гладия положила руку на плечо сестры, Нирая крепко сжала ее ладонь, продолжая вопрощающе смотреть в ее глаза.

– Не губи, Гладия!

– Не я твоя погибель, Нирая, а твои страхи.

– Сильные в этом мире долго не живут, вспомни нашего отца. Мать всегда говорила…

– Наша мать была трусихой!

– Не говори так! – Нирая возмущенно привстала. – Благодаря ее осторожности мы выжили!

– Разве это жизнь? Нирая, посмотри вокруг! Мы любого шороха боимся!

– Пока они думают, что мы слабы – нас не трогают.

– Не трогают? – ухмыльнулась Гладия. – Лучше скажи, не добивают!

– К чему этот разговор? – Нирая сдвинула брови и приблизилась к сестре вплотную. Она нежно провела рукой по ее щеке, а затем притянула лицо к себе, соприкоснувшись лбами. – К чему нам огласка, коли мы и дня после нее не проживем? Все ринутся к нам: колдуны, оборотни и… драконы. Они все нападут. Наших сил не хватит. Так к чему, скажи мне?

Гладия зажмурила глаза и поджала губы. Выражение ее лица было преисполнено боли и отрицания. Она насилу сглотнула их, словно пытаясь переступить через себя, и ответила:

– Ни к чему.

– Вот видишь, ― улыбнулась Нирая и растаяла в темноте.

Я снова очутилась в окружении черной пустоты, снедаемая любопытством. В голове крутился ворох вопросов, и казалось, что ответ совсем рядом… Было такое чувство, будто я уже его знаю, просто никак не могу преобразить в слова.

Передо мной вновь вспыхнул свет. Я тут же бросилась к нему. Всего три шага ― и яркая точка уже превратилась в большую воронку. Одно касание ― и меня вновь унесло.

На этот раз я очутилась на том же поле, на котором еще недавно резвились дети. Только теперь здесь уже были не они. Передо мной стояли подростки – мальчишки лет тринадцати: черноволосые, худощавые, с изобилием странных витиеватых татуировок на руках. Их глаза сияли подобно драгоценным изумрудам, и это было единственной роскошью в их внешнем виде. Потертые серые штаны, местами латанные майки того же цвета. Их легко было принять за нищих, но весьма счастливых. На их лицах красовалась широкие улыбки, доносился громкий и звонкий смех. Солнце припекало, легкий горный ветерок своими редкими порывами словно снимал излишки летнего зноя. Зеленый луг, прореженный яркими цветами, добавлял красочности беззаботной картине.

– Пойдешь к ним? – раздался женский голос за моей спиной.

Я обернулась. Позади стояла Нирая, рядом с ней поникший мальчонка. Пригляделась к пареньку, и меня передернуло. Передо мной стояла маленькая версия Люки! Точь-в-точь как он, только лет десяти.

– Зачем? Опять слушать насмешки? – шмыгнув носом, ответил паренек.

Нирая с грустью посмотрела на сына.

– Так надо, дорогой. Не серчай, ― с любящей нежностью произнесла она и взъерошила его и без того растрепанные волосы. Он отмахнулся и, бросив в сторону ребят колкий взгляд, преисполненный ненависти и зависти, направился в другую сторону.

Нирая подняла плетеную корзину, полную васильков, и последовала за сыном.

Мы шли неспеша вдоль узкой тропинки, изредка огибающей упавшие с гор каменные глыбы. Видимо, оползни здесь были делом нередким. Из-за очередного камня показалась молодая женщина крепкого телосложения. Рукава ее белого платья были закатаны под самые плечи, толстая русая коса, перекинутая через плечо, была заправлена за красный тряпичный пояс и несколько раз через него перемотана, для пущей верности. На другое плечо женщина взгромоздила вилы и косу, что были почти с нее ростом. Вид у нее был весьма запыхавшийся, не говоря уже о слое пыли на лбу и щеках, что изрядно поблескивали в свете солнечных лучей.

– Умаялась, Серафима? – сочувственно спросила Нирая.

– С рассвета тут корячусь, ― пожаловалась женщина.

– Тяжело тебе.

– Еще бы, это тебе не легкое дело ― траву косить да в стога собирать, ― с долей брезгливости отозвалась Серафима.

– Зачем ты так?

– А почему бы и нет? Это же явно не цветочки для муженька в поле рвать, ― усмехнулась та, покосившись на корзинку.

– Ты же знаешь, что лихорадит Радинара уже третью неделю.

– Ага, а дела твои на наши плечи легли, ― рот Серафимы искривился в презрительной ухмылке. – Коли бы мой муж заболел, никто бы и не подумал меня с работ снимать. А ту-у-ут. Ну, как же по-другому, сестра главы клана, как-никак.

Люка злобно оскалился, и от Серафимы это не укрылось.

– Вон еще, с сынком нянчиться надо. Опасно для слабенького одному-то по горам бегать, никуда не денешься. Вот и ленишься ты, Нирая, день ото дня. Смотри, от скуки плесенью покроешься!

– Ты же знаешь, что это такое, когда колдун слабым рождается? – сдвинула брови Нирая и с недопониманием уставилась на нее. – У самой дочь такая была…

– Была, ― цокнула со злобой Серафима, ― да померла! Не тебе мне напоминать! Я за ней хвостом не ходила! Не перекладывала дела на других!

– За это, видать, и поплатилась, ― вытянув горделиво шею, огрызнулась Нирая.

Глаза Серафимы засияли еще ярче, лицо искривилось в неистовой ненависти, она отбросила в сторону вилы с косой, приблизилась к обидчице и, брызжа слюной, прорычала ей прямо в лицо:

– Да как у тебя язык повернулся!

– Никто тебя не заставлял, Серафима. Ты сама с хворой сидеть не пожелала! Недосмотрела – твоя вина! А мне сын дорог!

– Да, ты ж! – Серафима замахнулась на Нираю. Та быстро отскочила назад, подтягивая за собой сына за шиворот, Люка еле устоял на ногах. – Видать, мать рано померла, ума так и не вбила? Ничего, я поправлю!

Коса Серафимы, словно змея, выпуталась из пояса и грозно принялась извиваться в воздухе. Вокруг сжатых кулаков появились легкие серые дымки. Она сделала еще несколько шагов вперед, в предвкушении закусив нижнюю губу. Серафима явно жаждала крови. Люка попытался выскочить из-за маминой спины, но та лишь крепче сжала его руку, он взвизгнул от боли, а Нирая в этот момент выставила ладонь вперед:

– Клодиос!

Магическая сила дымчатыми волнами вырвалась из ее руки и откинула Серафиму на пару метров.

– Тебе со мной не тягаться, ― грозно сказала Нирая, наблюдая, как соперница пытается встать на ноги.

– Твои бы силы, да в дело, а не в цветы! – потирая бок, крикнула женщина.

– Будет надо, сделаю. А сейчас у меня свои заботы, ― немного поостыв, ответила ей Нирая.

– А жрать-то ты со всеми, небось, зимой будешь, и, поди, не цветочки? – уже гораздо тише прежнего прошипела Серафима.

– Идем, Лоргос, ― Нирая потянула Люку вперед и поспешила продолжить путь, стараясь не обращать внимания на колкие слова, что Серафима еще долго бросала им вдогонку.

Я открыла глаза. Мне пришлось изрядно проморгаться под натиском яркого утреннего солнца. Присев на кровати, я осмотрелась: спальня, но явно не моя, как и явно не те горы… Уставившись на стену, расписанную странным цветочным узором, что казался верхом возможной аляпистости, я прокрутила в голове каждый момент своего странного сна. Именно каждый момент, каждую секунду, ощущение порывов ветра на коже, запаха травы и цветов, ощущение земли под ногами…

– Что за?

Глава 17. Его смех

― Вот и я о том же, ― угрюмо протянул знакомый голос.

Я повернулась и увидела Нику, фривольно развалившуюся на кресле возле маленького столика с зеркалом. На ней красовалось очередное кричащее платье бордового цвета с глубоким вырезом, украшенным по линии декольте рубинами и витиеватой черной вышивкой. Таким же узором хвасталась длинная юбка. Казалось, что корсет был затянут невероятно туго, превращая ее точеную фигуру в еще более игривые песочные часы.

Чуть в стороне возле окна, оперевшись на стену плечом, стоял Рога. На этот раз одетый в привычных черных тонах. Его белые глаза устремляли взгляд в серую даль за окном. Стоит заметить, что этот задумчивый вид придавал ему определенного шарма, дополняя загадочный образ невозмутимого, грозного дракона.

– Кто вообще здесь жил? Садовник?

Не желая возвращаться в реальность, я из последних сил пыталась уцепиться за воспоминания о странном сне, но у Ники явно были другие планы:

– Ты в курсе, что непростительно долго спишь? Уже обед прошел!

– Как такое возможно? – злобно огрызнулась я на ее наглое вмешательство в мои важные думы.

– Еще и с утра на дикую собаку похожа, ― она описала ореол над своими аккуратно уложенными локонами, а затем изобразила собачий лай, что получилось, к слову, весьма дерзко, но при этом даже довольно симпатично.

Рога неодобрительно покосился на сестру, а затем снова уставился в прежнюю точку.

– Тихо, ― заметила я, не услышав привычного грохота и не ощутив до тошноты приевшейся тряски разрушающегося замка.

– Корабли отошли от берегов еще вчера. Драконы гонят их назад к острову, ― сухо ответил Рога. В его голосе не было слышно ни ноты должного ликования.

– Но это продлиться недолго. На подлете к острову стоит барьер. Граздам сейчас главное добраться до дома, ― Ника встала со своего места и подошла к маленькому столику. Она выдвинула один из верхних ящиков и принялась перебирать разноцветные флакончики. – Собственно, нам только и остается, что загнать их обратно в свою клетку.

– И они не вернутся? – с опаской спросила я.

– Лет через десять, хотя…

Ника задумалась, замерев с красным пузырьком в руках, перевязанным черной лентой, что словно был создан под ее наряд. В таких флаконах обычно приносили ароматную воду для меня Зира и Дана.

– Как она? – тихо спросила я.

– Кто? – как всегда искренне удивилась Ника. У меня последнее время складывалось впечатление, что она жила в каком-то своем мирке, совершенно не желая замечать ничего из того, что могло бы посягнуть на его удобные и во многом комфортные для нее границы.

– Ты знаешь, о ком я!

– Зира должна прибыть с минуты на минуту, ― ответил за сестру Рога.

– Она…

Я хотела спросить, в порядке ли она, но о каком порядке могла идти речь?

– Она возьмет себя в руки, ― сказала Ника, продолжая изучать флакон, ― не забивай себе голову ненужными вещами. Лучше скажи, кого ты во сне звала? Эй? Эй? И все такое?

Я засмущалась, сама не понимая толком, что именно тут могло быть постыдного. Но почему-то щеки запылали, и я ненароком покосилась на Рога. Он все так же смотрел куда-то вдаль. Приглядевшись, я увидела горную цепь. Окно не выходило на океан, что именно он пытался там разглядеть?

– Ну и? – не успокаивалась Ника.

– Что и? – с раздражением бросила ей я.

– Что тебе снилось? Ты куда-то бежала! Ноги туда-сюда болтыхались!

– Я не помню! – это была ложь, я помнила все, но почему-то теперь мне казалось самым правильным решением ничего о моем сне не рассказывать, тем более ей. Да, теперь мне и не с кем здесь делиться. Даны нет, а Зира вряд ли испытывает ко мне особою симпатию после случившегося. Ее дочь погибла из-за меня…

– Чего приуныла? – Ника тяжело вздохнула и откупорила флакон. Поднеся его ближе к кончику носа, она слегка прислушалась к аромату, а затем, обмакнув палец, нанесла немного за уши. ― Ну, не помнишь ― и ладно. Радуйся лучше, что в живых вчера осталась. А главное ― в замке, где Ирану чтут, как королеву, а не считают куском мяса или мешком крови. Ты должна быть благодарна Рога…

– Я не Ирана, ― шепотом сказала я.

Ника чуть было не выронила флакон и, сдвинув брови, принялась сверлить меня взглядом.

– Меня зовут Лена, ― мой голос звучал уже более уверенно.

Рога с сомнением посмотрел в мою сторону, но при этом на его лице так и не отразилось ни единой эмоции.

– Опять ты за свое? Неужели тебе проблем не хватает? – разозлилась Ника и стукнула флаконом по столу.

– Просто не могу я уже больше слышать это имя… Оно не мое!

Не знаю, почему я начала на нее кричать. Но в этот момент я словно поймала волну и уже не могла остановиться. Мне хотелось следовать за нахлынувшими на меня чувствами, словно это было жизненно мне сейчас необходимо. Ведь эти чувства казались мне куда более приятными, чем вина и боль.

Я откинула плед, обнаружив на себе все ту же пошлую ночную сорочку, которая почему-то сейчас не показалась мне постыдной. Напротив, я посчитала ее в данной момент более чем уместной, словно мой пошлый вид должен смущать не меня, а моего собеседника, эдакая дополнительная артиллерия, что придавала мне уверенности.

– Меня уже до чертиков все это достало! Все ваши правила и наставления встали поперек горла! А ты…

В дверь постучали, и она тут же распахнулась. Гнев отступил, а былая огненная волна лопнула в одночасье, словно мыльный пузырь, окатив меня напоследок холодным душем, и отступила, давая место ненавистным сожалению и боли. Я закусила нижнюю губу, ожидая увидеть ее заплаканное лицо. В голове пронеслась вереница фраз, с которых я могла бы начать приветствие, но ни одна из них не показалась мне достаточной для… Я даже не знаю, для чего именно.

Рога, который до этого момента умело игнорировал все, что происходило вокруг, включая мое спонтанное выступление, отстранился от стены и сделал шаг вперед. В отличие от хмыкнувшей на нас сестры, он явно был не лишен хотя бы каких-то способностей к проявлению нормальных эмоций. Пусть он и не выглядел шибко переживающим, все еще сохраняя присущую ему невозмутимость, но он все же сделал этот шаг. Думаю, в его случае это уже многое значило.

На пороге показалась Дами, с аккуратно уложенными в гладкий низкий пучок волосами. Она одарила поочередно каждого из нас поклоном и отступила в сторону, освобождая путь для двух молодых служанок. Одна из них крепко сжимала железный таз с горячей водой, ее лицо весьма покраснело, а кожа была покрыта каплями испарений. Вторая же несла корзину с жесткими мочалками и различными глиняными графинами, плотно закрытыми тканевыми пробками.

– Где Зира? – выпалила я, опуская приветствие.

– Сегодня у нее выходной, ― ответила Дами.

– А это замена второй? – надменно бросила Ника, указав на девушек рукой, которая все еще крепко сжимала красный флакончик.

– Нет, они здесь временно.

– Ясно, ― потеряв всякий интерес к девушкам, Ника решила далее их не разглядывать, ибо причин для этого в ее понимании не осталось. Зачем запоминать кого-то, кто не имеет значения? Чисто в ее духе!

Мало-помалу я начинала понимать ее реальную сущность: Ника была истинным воплощением расчета. Холодным и дерзким, как ему и подобает быть. Ее чувственный диапазон ограничивался только необходимым для жизни набором: тем, что могло принести ей некий комфорт или какую-либо выгоду. Остальное – пустое, не достойное внимания госпожи.

Девушки прошли вглубь комнаты и принялись расставлять на полу средства для омовения.

– Прямо здесь? – покосившись на Дами, спросила я.

– Конечно, ― быстро ответила она. – Король Риза запретил вам покидать эту комнату до завтрашнего утра.

– А что будет завтра утром? – опередив мои потоки сопротивления, спросила Ника.

– Торжественный парад, разумеется. Гразды повержены. Надо отпраздновать это замечательное событие! – лицо Дами засияло искренней радостью, приправленной широченной улыбкой.

– Само собой, ― Ника удрученно вздохнула, она явно не разделяла восторгов главной служанки.

Девушки подошли ко мне и попытались ухватиться за сорочку. Я отдернула юбку и отскочила от них в сторону.

– Госпожа Ирана, вам не мешало бы привести себя в порядок, ― окинув меня оценивающим взглядом, заметила Дами.

– Не при нем же! – забастовала я.

Рога приподнял брови и посмотрел на меня. На его лице так и читалась надпись: «Было бы на что смотреть!» Несмотря на его весьма обидную реакцию, мои щеки все же предательски зарделись, а руки непроизвольно скрестились на груди, пытаясь хоть как-то защитить мое тело от столь грубого посягательства мужских глаз.

– А что в этом такого? – с улыбкой протянула Ника, найдя эту ситуацию достаточно забавной, чтобы проявить какой-то интерес. – Ты же его уже голым видела?

– Как и сотню других! – сказала я, вспомнив показательные выступления первого этапа отбора, а затем поспешила добавить: ― И я об этом не просила!

– Замечу, других ты не трогала. И он вроде тоже не просит, ― она повернулась к брату, ― ведь так?

Рога вновь отвернулся к окну:

– Я не буду смотреть.

– А я бы взглянула. Тебе с ней спать как-никак, ― в очередной раз съязвила принцесса, чем засмущала молодых служанок, а меня окончательно привела в бешенство: – Хотя, судя по сорочке…

– Ну, уж нет! – не выдержала я. Кто дал ей право так внаглую меня оценивать? Пусть у меня и нет такой пышной груди, это еще не означает, что я уродец! Да и не всем мужчинам нравится такая грудь… Наверное.

– Госпожа Ирана, ― взмолилась Дами.

– Лена! Ле-на! Меня зовут Лена!

– Госпожа… Ирана, ― Дами не сумела пересилить себя и суровые законы драконьего мира, впрочем, я и не могла ее за это винить, ― прошу вас. У нас приказ.

– Я не отказываюсь мыться, просто… Пусть он хотя бы выйдет. Подождет за дверью…

– Исключено, ― оборвал меня на полуслове Рога.

– Почему это? – почти пропищала от его вопиющей наглости я.

– Приказ короля.

– Боже, у вас тут у всех одни приказы!

– Кто? – удивилась Ника.

– Что?

– Кто этот Бо́же или Боже́?

– Тот, кого этому миру катастрофически не хватает!

Ника сморщилась, напрягая все свои извилины в попытках представить этакого супергероя или супер-дракона, черт знает, что именно выдавала ее фантазия, но так и не найдя должный образ, решила оставить ненужные мысли и вернуться к делам насущным:

– Он не будет смотреть.

– Я сказала: «Нет»!

– Хочешь, чтобы их наказали?

Служанки вжали шеи и задрожали. Я с сочувствием посмотрела на них. Совсем молоденькие, лет пятнадцать-шестнадцать. Перед глазами вспыхнула картина, как их избивают цепями. Меня передернуло. Ника знала, на что надавить.

– Ладно. Но пусть встанет за штору.

– Как это? – удивился Рога.

– Спрячься за нее, ― недовольно буркнула я. – Ты в детстве в прятки не играл?

– А что это? – теперь уже вмешалась Ника.

– Потом как-нибудь научу, ― с коварной улыбкой ответила я.

Ника хмыкнула и зарылась во втором отделении ящика, где большой кучей были накиданы различные драгоценные украшения. Она поочередно прикладывала к себе то заколки, то ожерелья, при этом исключительно выбирая все оттенки красного.

Рога, немного помявшись, все же выполнил мою просьбу и скрылся за плотной шторой. Служанки стянули с меня сорочку, я тут же почувствовала себя не в своей тарелке. Если щеголять нагишом перед Зирой и Даной я как-то еще привыкла, то от новых наблюдателей меня слегка передергивало. Хотя вру, даже не слегка.

Я никогда раньше не раздевалась перед таким количеством народа. Да и вообще давненько ни перед кем не раздевалась. Вспомнить бы, когда последний раз мама заходила ко мне в ванную… Да уж!

Меня поставили на шерстяной плед (почему именно плед, я так и не поняла), и принялись сначала протирать жесткими мочалками, смоченными водой, что, к слову, не особо их смягчило.

– Может, я сама?

– Нет, ― резко отрезала Ника, опережая Дами, которая лишь виновато потупила взор в ответ на мою недовольно искривленную гримасу.

– А что за парад? – я решила, что разговор на отрешенную тему хоть как-то сможет заглушить чувство стыда.

– О! – радостно воскликнула Дами, тоже посчитав мою идею весьма уместной. – Это шествие всех высочайших придворных и доблестных защитников нашего королевства вдоль улиц внешнего города. Великолепное зрелище! Все дома будут украшены, благодарные жители будут осыпать вас лепестками цветов. Вы будете ехать в карете из черного золота, запряженной самыми большими медведями…

– Медведи? – испуганно переспросила я.

– Да, конечно.

– А лошадей у вас нет?

– Так они же не для королевского извоза, ― Дами удивленно уставилась на меня.

Поняв, что в очередной раз сморозила несусветную глупость для этого странного мира, я просто проглотила обиду, мысленно выводя у себя на лбу позорную надпись: «глупышка», и решила вернуть разговор в прежнее русло:

– А что еще включает в себя этот парад?

Дами еще сильнее распахнула глаза от удивления (я думала, что уже больше было некуда, но нет) и протянула:

– На этом все…

– Все цветы из королевского зимнего сада оборвут, а ей все мало, ― рассмеялась Ника.

– Вот откуда мне знать, что у вас мало, а что много?

– А у вас как проходят парады?

– Не знаю, смотря какие…

– У вас их много? – Ника развернулась ко мне, в глазах ее зияли искорки любопытства. Она слегка приподняла грудь и вытянула шею в надежде получить красочный, интересный рассказ о людских торжествах.

Видя эту картину, я просто не могла поступить иначе, кроме как обломать наглую принцессу по полной:

– Кто знает, ― мой голос прозвучал настолько ехидно, что удивил даже меня.

Ох, как же я была довольна собой в этот момент! Особенно, когда с ее лица медленно сползала улыбка. Это стало глотком моей маленькой победы, мести за все ее колкости. Только вот глоточек быстро обратился в капельку. Все-таки красная драконша явно уже натаскана играть за другую лигу.

– Рога, могу сказать, что многого ты не потерял.

Дерзкая улыбка вновь стала украшением на ее довольном лице. Чего не скажешь о моем.

Я повернулась к Дами и гневно спросила:

– Ее-то хоть отсюда выгнать можно?

Рога засмеялся. Это был первый раз, когда я услышала его смех.