Вечная молодость с аукциона

Постановщик спектакля немедленно зашелся от восторга: «Еще раз, Ксения, еще раз, отлично смотрится, очень эротично!»

«Во гады, покоя от них нет», – шепнул питон и снова начал свой путь от Ксюшиной ноги к ее уху.

Ксюше сделалось смешно, и она снова его погладила, а постановщик почти завизжал от избытка чувств. Он кого-то позвал – Ксюша не видела остальных, ее отделял экран, на который проецировалась ее тень, – и потребовал повторить сцену для закрепления. Питон на этот раз только тяжело вздохнул и снова полез вниз, чтобы повторить свой путь вверх по Ксюшиному телу.

Под конец они так подружились с питоном, что Ксюше ужасно захотелось унести его к себе домой: ей казалось, что он к ней тоже успел привязаться и загрустил, когда их выступление в спектакле закончилось. Сработались, что называется…

После спектакля она присоединилась к гостям – или, точнее, к столу с разными вкусностями. Но поесть ей толком не дали: директор по кастингу явился с поздравлениями и с бокалом отборного шампанского для Ксюши – он был очень горд ее выступлением, ведь именно он разыскал Ксюшу и привел ее в спектакль! Рядом с ним имелся в наличии невысокий плотный мужчина в летнем кремовом костюме, от элегантности которого сводило челюсти.

– Восхищен… Мадемуазель… Ах, мадам? Все равно восхищен… – заговорил кремовый мужчина. – Вы жемчужина этого спектакля! Ваш супруг, я уверен, очень бы гордился вами, если бы был здесь…

«Ага, если бы он был здесь, мой супруг, он бы с трудом сейчас удержался от того, чтобы не заехать тебе в зубы», – вспомнила Ксюша последнюю ссору с Реми.

…Не сказать, чтобы Ксюша жалела о замужестве – нет, вовсе нет. Она любила Реми ничуть не меньше, чем раньше, но все же семейная жизнь так связывает! Когда ты одна, ты можешь откликнуться на любое приглашение, на свой страх и риск. Учитывая, что французы галантны и ненавязчивы, «страха и риска» совсем немного… Другое дело, когда вы пара – тут уже и приглашений меньше, и решения принимаются вдвоем, и жадные мужские взгляды на Ксюшу выводят из себя Реми, и он отказывается от приглашений… Ксюше на жадные мужские взгляды начхать, они всего лишь ключ, который открывает для нее те двери, на которых написано: «Посторонним вход воспрещен». А именно такие двери Ксюша и обожала – из-за них ее сердито выковыривали экскурсоводы все ее музейное детство.

Быть хорошенькой и обаятельной женщиной очень выгодно, как оказалось: на тебя обращают внимание, с тобой знакомятся люди (мужчины в основном, но женщины тоже иногда), которые при других обстоятельствах головы бы не повернули в твою сторону – в сторону маленькой безродной парвеню, без всякой стартовой среды и базы.

Одним словом, ей с удовольствием помогали – и именно за красивые глаза! Не более того! Вот чего Реми не может понять: она не намерена ничем никому платить. Если ей предлагают помощь, она ее принимает. Она не считала, что обманывает мужчин, которые, завороженные ее хорошенькой мордашкой и обаянием, открывали перед ней запретные двери. В самом деле никто же из них не говорил: давай заключим сделку – я тебя познакомлю с таким-то, приведу туда-то или отрекомендую там-то, а ты за это будешь со мной спать! Нет, они такого не говорили – они по своей доброй воле и инициативе предлагали ей помощь, без малейшей просьбы с ее стороны. А что они при этом думали и на что рассчитывали – их проблема.

Некоторые, впрочем, намекали, что ждут «благодарности». Ну в таких случаях Ксюша поступала очень просто: «Я замужем, месье». На эту фразу некоторые мужчины реагируют непонятливо, со странной усмешкой, словно Ксюша глупость сморозила. Тогда она поясняет: «Я мужа своего люблю». На что жаждущий «благодарности» мужчина все еще недоверчиво улыбается: ему, бедняжке, никак не понять, почему она не может переспать с ним, даже если она замужем и даже если она любит мужа. Это ведь вещи совсем разные!

Особо тормозным Ксюша растолковывает: «Я не сплю с мужчиной, которого не люблю. Причуда, типа, у меня такая. А люблю я, видите ли, моего мужа. В силу чего вас уже любить не могу и, следовательно, спать с вами не буду…» Уфф, вот работенка! Втолковывать детские истины в их тупые головы!

Вот именно этого и не мог понять Реми. По сути, он реагировал так же, как и остальные мужчины: считал, что ее любовь к нему не может стать препятствием для посторонних связей, – и ревновал ее. И как ему объяснить, скажите пожалуйста, что любовь для интеллигентной русской девочки – это святое, и она никогда не разменяет ее ни на какие соблазнительные предложения? Нет, невозможно. Эта разница менталитетов убивала Ксюшу. Как и глухая ревность любимого мужа.

Когда она получила приглашение в спектакль Пьера Кардена, разразился скандал. И теперь глупый Ремиша страдает от ревности и подозрений, совершенно безосновательных. Ксюше его даже жалко… Но она твердо решила настоять на своем. Не ее вина, что у него другое понимание любви. Ей его жалко, да – но пусть мучается, раз такой глупый.

В конце концов это его проблемы, которые он сам себе придумал!

– Мэтр^[11] Леблан, – долетело до ее слуха. – Дидье Леблан.

– Спасибо за комплименты, мэтр. C вашего позволения, я продолжу мою трапезу, я голодна, – вежливо улыбнулась Ксюша.

Сейчас у нее не было никакого настроения заводить новые знакомства. Ей даже захотелось вернуться поскорей домой, к глупому Ремише, обнять его и почувствовать его всегда горячие губы… И Александра с Алешей уже прилетели – ей бы к ним ко всем, вместе ужинать и взахлеб обмениваться разными рассказами!

Ксюша, по сути, была страшно семейной, обожала домашний уют и узкий круг самых любимых людей. Будь ее воля, она бы вообще ни на какие тусовки не ходила, а писала бы себе спокойно статьи дома или на худой конец в редакции… Проблема, однако, в том, что писать статьи имеет смысл только тогда, когда их кто-нибудь намерен публиковать. А до этого надо еще дожить, доплыть, догрести, пробиться в узкий круг «своих», который и без нее тесноват… Вот когда она добьется своей цели, когда у нее будут постоянные заказы на статьи или даже штатная работа – вот тогда она и порадует страждущего Реми. А пока…

А пока следовало дождаться директора по кастингу, обещавшего отвезти ее в Париж никак не раньше четырех.

– Зовите меня просто Дидье, – говорил между тем мужчина в кремовом костюме.

Просто Дидье или мэтр Леблан – ей без разницы. Придется тут торчать до отъезда, и надо хоть как-то развлекаться.

Кто-то вдруг вступил в разговор с новыми комплиментами в адрес «Евы», еще несколько человек ввязались – несколько вопросов, несколько ответов, и неожиданно пошел общий бурный треп на русскую тему. Путин, Чечня, мафия, русские проститутки – все эти животрепещущие сюжеты сконцентрировались вокруг Ксюши. Она что-то отвечала, с чем-то не соглашалась, где-то уточняла и вносила поправки…

Кажется, Дидье Леблану не понравилось, что Ксюшу увели у него из-под носа.

– Раз вы журналистка, то вас должны интересовать материалы, пока недоступные общественности, – отвлек он ее от общего разговора. – Например, уголовные расследования, дела, заведенные на известных личностей, финансовые махинации и коррупция… Я хочу вам дать совет, – говорил он ей, любезно дыша в ухо, – во Франции, для того чтобы первым заполучить информацию, нужно дружить с адвокатами. Именно адвокаты обладают эксклюзивной информацией такого рода!

Ксюша кивнула: она это знала. Более того, она уже потихоньку примеривалась к статьям подобного масштаба. Он ей был пока что не совсем по зубам, этот масштаб, – подобные дела находились в самом сердце французского общества, затрагивали наиболее известные имена, и требовалось знать весь социально-политический контекст досконально, уметь писать толково и тонко, делая попутно уместные аллюзии и обоснованные выводы. Со строгим французским законом о диффамации недолго было залететь и под суд, чуть только твоя мысль вильнет в недоказательную сторону, пусть даже абсолютно всем очевидную… C другой стороны, надо же было с чего-то начинать! Взять какой-нибудь материал – благо, парочка адвокатов у нее были уже «схвачены» – и попробовать написать статью. И, если получится, предложить какому-нибудь из ведущих журналов. Риск здесь повышенный, да – но и пробивная сила таких материалов высока. Они могли бы открыть ей двери престижных изданий, пока запретные…

Из нагрудного кармана в руки Ксюши проследовала визитная карточка Дидье Леблана и заверение в готовности помогать с эксклюзивными материалами столь очаровательной «русской француженке».

В это время Ксюшу кто-то снова окликнул с «русским вопросом», и новый виток разговоров заставил ее забыть о Дидье Леблане, который к тому же куда-то подевался.

…Ксюше уже прискучили разговоры на русскую тему, к тому же ей хотелось осмотреть развалины замка. Улучив удобный момент, она направилась к руинам.

Она уже минут пятнадцать с осторожностью лазила по ним, придерживаясь освещенных прожекторами участков, когда заметила кремовый костюм за грудой камней. Дидье Леблан с кем-то разговаривал, но толком расслышать, о чем, было невозможно. Речь шла о неких документах, без которых второй человек отказывался иметь дело с Лебланом, – это все, что уяснила Ксюша.

Инте-ре-есно, в развалинах замка ведутся тайные переговоры! И с кем же это?

Она поднялась на несколько камней повыше, чтобы увидеть второго человека, но неожиданно ее огромная косая тень, подсвеченная со спины мощным прожектором, резко прочертилась прямо рядом с той нишей, где вел секретные переговоры Дидье Леблан.

Он мгновенно вышел из-за камней.

– Вы меня ищете, моя маленькая Ксения?

По-французски подобное обращение совсем не было фамильярным – Ксюша с завистью удивлялась, как много в этом языке ласковых слов, которые никто не стесняется употреблять. Не то что по-русски: скажи кому-нибудь «мой ангел» или «мое сердечко» – сразу запишут тебя в старомодные идиотки. Почему-то у нас стыдно быть ласковым, огорчалась Ксюша. Стыдно сказать о ком-то: «Он добрый человек», а у французов это самый распространенный комплимент! Стыдно называть вещи своими именами – в особенности в той сфере, что касается любовных и сексуальных отношений… У французов вон только для мужского члена тридцать три названия, включая арго, а у нас матерное да медицинское, вот и весь выбор… Вот еще вытащили на свет божий «чресла» – да только это ведь не более чем очередной эвфемизм… Может, написать об этом статью? А что, это неплохой материал для сопоставления менталитетов…

– Ксения? – окликнул ее адвокат, не получив ответа.

– Нет, господин Леблан, я вас не искала. Я просто рассматриваю развалины…

– Держу пари, вы заскучали! – Дидье улыбался, приближаясь к ней. Второй человек так и не появился из тени. – Не правда ли?

Не без того. Она устала – наверное, сказывались напряжение от «роли» и шампанское, от которого ей всегда хотелось спать. К тому же – может, из-за ссоры с Реми – она не чувствовала себя сегодня в форме, не ощущала обычного энтузиазма, с которым бросалась в новые знакомства и перспективы. Однако ей показалось невежливым признаваться в усталости на столь высоком приеме.

– Нет, что вы, – ответила она. – Просто замки – это моя страсть. Я собираюсь написать о них большое эссе и собираю материал…

– О, как это увлекательно! А знаете что, милая Ксения? Если хотите, я… Я сейчас еду в одно весьма интересное место… Вы когда-нибудь были в Экс-ан-Провансе?

– Нет, – моментально оживилась Ксюша.

– Тогда вы вряд ли знаете нашу достопримечательность. Я еду сейчас на один прием, который еще наверняка не закончился, – Дидье Леблан глянул на часы, – можно еще успеть, к тому же я обещал. Если хотите, я возьму вас собой. Уверяю вас, такого вы нигде не увидите!

– А что это?

– Это замок. Замок Ла Барбен. Я дружен с его владельцем, и там сегодня прием. У вас есть редкая возможность увидеть средневековый замок, обитаемый в наши дни, познакомиться с его владельцем и местной элитой.

Ксюшино сердце упало. Упало и разбилось, разлетелось на осколки об острые скалы сожалений.

– Я не могу, – расстроенно пролепетала она. – В четыре часа я должна ехать в Париж, меня должен отвезти директор по кастингу…

Дидье немного нахмурился, глядя на часы.

– Сейчас начало первого… Признаться, в мои планы вовсе не входило возвращаться сюда… Но, так и быть, раз уж я взялся вас пригласить – я готов привезти вас обратно к четырем! Это недалеко.

– Я не хотела бы менять ваши планы, – вежливо сказала Ксюша, умирая от огорчения, что она не увидит средневековый замок, обитаемый в наши дни.

– Вы их и не меняете, моя очаровательная русская, – их меняю я сам. И я говорю вам, что теперь в мои планы входит вернуться в Шато де Сад и передать вас с рук на руки вашему покровителю.

– Если мы опоздаем… – начала было Ксюша.

– Мы не опоздаем, – перебил ее Леблан. – Ксения, полно, вы ищете отговорки? Я ведь не настаиваю, заметьте. Я предлагаю вам редкий шанс! И только потому, что вы столь милая девушка и любите средневековые замки. Чем-то вы напоминаете мне мою дочь… Или вы боитесь ехать с едва знакомым человеком? – пытливо глянул на нее Дидье. – Я вас уверяю, что это предложение исключительно «добра и чести»…

Вот, еще одно выражение, совершенно немыслимое в русском языке! Почему наш язык стал таким ханжеским, что нам стыдно прямо говорить о добре, чести, любви?

Леблан смотрел вопросительно, ждал ответа.

Что он такое спросил? А – «Вы боитесь?».

Нет, она не боялась – бояться ей и в голову не пришло. Люди, собирающиеся на элитарный вечер в качестве почетных гостей Пьера Кардена, по определению, не могут оказаться мелкими насильниками.

– Едем! – спрыгнула с камня Ксения. – Я просто умираю от желания увидеть ваш замок!

Дидье подал ей руку.

– Не мой замок, деточка, – это замок моего хорошего друга. Я на свой замок пока не заработал. Подождите, я только попрощаюсь с Пьером.

Пьер – это Карден, ни больше ни меньше. Ксюша почтительно встала в отдалении. Несколько ее собеседников по «русскому вопросу» помахали ей: «Вы уже уходите?»

Дидье, однако, подтащил ее к Кардену, представил – разумеется, как великолепную Еву, – на что великий модельер заметил: «Об этом невозможно не догадаться, глядя на роскошь ваших волос!» Несколько комплиментов и благодарность за участие в спектакле… – нет, за то, что она «украсила собой его спектакль» – и церемония прощания была закончена.

Ксюша дернулась было, чтобы предупредить директора по кастингу, но он был занят – разговаривал с какими-то людьми… Не страшно, она все равно вернется к четырем: это самый ранний срок, он ведь сказал в четыре-пять – может, ей еще и ждать придется…

Через пять минут они с Дидье Лебланом выезжали из замка маркиза де Сада в пряную, щедро настоянную на лавре, розмарине и лаванде, густую провансальскую ночь.

* * *

Александра посмотрела на часы: уже с час, как она отправила непослушного Реми спать. Пора его будить. Она собрала буклеты и направилась к машине.

Реми проснулся моментально, как только она взялась за дверцу, – хороший рефлекс, для его профессии полезный.

– Отдохнул немножко?

Реми бессмысленно помотал головой, стряхивая остатки сна.

– Ксюша не звонила?

Вопрос был явно спросонок – мобильный лежал перед ним. Вот что было самым удручающим в ее исчезновении: она не звонила.

Значит, не могла позвонить. А раз не могла, значит…

– Алекс, а может, ее ограбили ночью? И у нее нет денег на карточку? И она добирается в Париж автостопом^[12]?

– И такое может быть, – вздохнула она. – Ты уже пришел в себя? Хочешь чашку кофе?

– Нет. Хочу найти Ксюшу.

– Тогда слушай, чего я надумала… Ксюша уехала с г-ном Лебланом, это установленный факт, – пустилась в рассуждения Александра. – Далее, на вокзал она либо вовсе не приехала, либо сразу же ушла оттуда. Иначе бы она купила билет, верно? А она его не покупала, это тоже можно считать установленным фактом. Следовательно, она по каким-то причинам в Париж не поехала. Отсюда два возможных вывода: либо Ксюшу удерживают силой, либо ее занесло в какую-то глушь, из которой она до сих пор не выбралась. Ты согласен?

Реми думал о том, что есть и третий возможный вывод: что Ксюши… Что Ксюша… Что ее…

Он не мог, даже мысленно не мог произнести слова «ее нет в живых». Но такая вероятность, увы, существовала… И мерзкой тварью грызла мозг, где-то там, под черепной коробкой.

– Согласен, – произнес он, отгоняя мерзкую тварь.

– Ремиша, давай не будем думать о худшем, – Александра положила руку на его руку. – Постарайся, ладно?

Он подивился ее проницательности и благодарно сжал ее ладонь.

– Если ты веришь ощущениям, – продолжала она, – то я тебе скажу: я чувствую, что с ней приключилась беда. Но она жива.

Реми сжал ее руку покрепче и сразу выпустил, увидев, что Александра поморщилась от боли.

– Прости, Алекс. Я верю ощущениям. Во всяком случае, твоим. Продолжай, пожалуйста.

– Если Ксюшу увезли насильно, то это не кто иной, как Леблан. Он посадил ее в свою машину и… Но он улетел в Штаты, и теперь нам его не достать. Хотя я мало верю в то, что известный адвокат, гость Кардена, может вести себя как бандит.

– Как бандит – нет, это не тот уровень. Только как цивилизованный бандит, – скептически произнес Реми, подумав, очевидно, о разного рода делах, которые ему доводилось вести.

– Цивилизованные бандиты девушек на дорогах не похищают. Они пользуются случаем, чтобы подставить подножку, воткнуть нож в спину, подсыпать яду в стакан…

– Или нанимают киллеров, – закончил Реми.

– Вряд ли это наш случай. Поэтому я голосую за второй вариант: Ксюшу куда-то занесло. Но для того чтобы ее занесло ночью, это «куда-то» должно быть очень привлекательным. А что у нас любит Ксюша?

– Все, – угрюмо заявил Реми. – Ксюша любит все на свете, ей все интересно, она живет, как маленький ребенок, которого ведет повсюду его «почему»!

– Ксюша любит замки! – назидательно возразила Александра. – И собирает по ним материал для большого эссе. Только какие-нибудь очередные фантастические развалины могли свернуть ее с дороги домой! Поэтому я тебе предлагаю поехать по местным замкам.

– Их много в округе?

– Много, но на разном расстоянии. Ближайший – в деревне Ла Барбен. Замок и зоопарк с экзотическими животными. Туда экскурсии – несколько раз в день, но вряд ли ночью Ксюша могла записаться на экскурсию хотя бы потому, что турбюро по ночам закрыто… Только если она каким-то образом добралась туда сама, автостопом… Дальше есть еще несколько замков, но давай начнем с ближнего?

Реми сомневался, это было заметно: какая-то мысль колюче царапалась в его взгляде. Но он только молча кивнул.

У входа было окошечко, где продавали билеты для неорганизованных туристов. Ксюшина фотография не произвела никакого впечатления: «Не видела», – заявила кассирша. Такой же ответ они получили у билетера.

В поле зрения попал лениво прогуливавшийся за воротами охранник, и Реми попросил его подойти к решетке.

– Не видел такую. По крайней мере, пока тут был…

Реми осмотрелся. Замок стоял на скале, его окружала высокая крепостная стена, и представить Ксюшу в роли ночного скалолаза он никоим образом не мог. Александра тоже, задрав голову, рассматривала средневековые стены и башни.

– Замок Кота в сапогах, – пробормотала она, – ну надо же, просто иллюстрация к сказке…

Странное дело, Александра почему-то была уверена, что Ксюша должна найтись в первом же замке… Глупо, конечно. Но она расстроилась.

– Дальше в списке деревня Горд… – чуть не сквозь слезы проговорила она. – Вот, смотри, на карте она здесь… Там тоже есть замок и…

– Это ложный путь, Алекс.

Реми произнес это так тихо, что она не поняла.

– Не обижайся, но твоя логика ни к черту не годится, – добавил он погромче. – Ночью Ксюша не могла никуда поехать, даже в самый распрекрасный замок. Ночью там нечего делать, туда невозможно добраться никаким автостопом: ночью нечего «стопить», чтобы попасть в какую-то глушь. Она могла попытаться автостопом доехать до Парижа, это да – туда всю ночь едут машины. Но не в удаленные замки и деревни! Нет, это не годится, Алекс… Вернемся в Экс. Узнаем на всякий случай, не записывалась ли она на утреннюю экскурсию. Бред, конечно, но это я хоть как-то в состоянии себе представить. Она могла рассчитывать сесть потом на ТЖВ и приехать в Париж примерно в то же время, в которое обещала: на машине дорога занимает порядка восьми часов, а на ТЖВ – три. Только так я могу объяснить отсутствие ее звонка. И, если я прав, она в ближайшее время будет дома и мне позвонит. Нужно узнать, когда у них начинается первая экскурсия…

Первая экскурсия начиналась в одиннадцать. Но только Ксюша на нее не записывалась. Ни в замок Ла Барбен, ни в какой другой замок в окрестностях, ни в живописные деревни, «где можно купить изделия из…», ни в бамбуковую рощу, «где можно…».

Никуда, короче. И девушку на фотографии никто в бюро не вспомнил.

«Второй вариант» Александры никак не отзывался доказательствами на позывные «Ксюшу куда-то занесло».

– Давай поедем в Горд, – убитым голосом произнесла она. – Это такой городок на вершине горы – там даже есть открытый театр на склоне… И, главное, там тоже замок…

Реми молча достал телефон и набрал какой-то номер. Как поняла Александра, он связался с Жаком, своим ассистентом, которому поручил немедленно собрать в Интернете максимум сведений о мэтре Леблане и о каком-то Шавиньи. После чего он набрал другой номер и снова попросил кого-то дать ему информацию о провансальском адвокате и его конторе.

– Мы не поедем в Горд, Алекс, – произнес он твердо, пряча телефон. – Мы никуда не поедем, мы не сдвинемся с места, пока я не пойму, что такое мэтр Леблан.

– Реми, но не мог же он похитить Ксюшу, а сам улететь в Америку! На худой конец, если бы он захотел воспользоваться ее наивностью, или, – отважилась она, – называя вещи своими именами, ее изна…

– Алекс, подожди, помолчи, прошу тебя!

Реми сжал руками голову. Несколько мгновений протекли в неподвижном, тяжелом молчании.

– Извини, – он посмотрел на нее виновато, – не сердись, ладно? Мне нужно обдумать одну мысль…

Почему-то Александре стало очень страшно при этих словах. Так страшно, что она даже не посмела спросить, какую мысль… Они так и сидели в машине: Реми думал, Саша ждала.

– Ты не проголодалась? – вдруг прорезался он. – Или, может, еще кофе? Мороженое? Пиво?

– Все, чего я хочу, – это найти Ксюшу…

– Я должен сначала получить информацию, которую запросил. Надо же чем-то занять время в ожидании… Пойдем, я пива возьму. Хочется чего-нибудь холодного.

Было не на шутку жарко, за тридцать, шея у Реми была мокрой от пота. Александра не стала спорить.

Холодное пиво. У нее светлое, у него темное. Два высоких пузатых стакана, мгновенно покрывшиеся испариной. На мраморной столешнице от них остались мокрые круги. Пальцы приятно скользили по холодному влажному стеклу… C платана слетел круглый, еще зеленый колючий плод и глухо стукнул об их столик. Воробей прогуливался неподалеку, кося хитрым, настороженным глазом: не упадет ли какая интересная крошка… Время тянулось, как пережеванная жвачка, уже без вкуса и запаха, с нулевым содержанием событий и действий…

Наконец-то! Наконец телефон ожил! Реми молча слушал и делал пометки на салфетке. Закончив, он посмотрел на часы. Александра тоже посмотрела: четвертый час… И Ксюша не звонила.

Александра ждала, что он наконец скажет ей свою мысль, но Реми, казалось, нарочно тянул. Он позвал официанта и спросил, где можно подключить к розетке зарядное устройство для мобильного: его батарейки начали садиться. Он ушел куда-то в глубь ресторана вместе с официантом, а Александра все ждала, глядя на терпеливого воробья, все еще надеявшегося на подходящую крошку…

– От пива крошек не бывает, дурачок, – сказала ему Александра.

Реми появился в дверях зала – их столик был на террасе, – но его почти сразу окликнули: «Ваш телефон звонит, месье!» Реми снова исчез в глубине помещения, а Александра снова принялась общаться с воробьем, чтобы не думать о том, почему ей так страшно…

– Алекс! – она не заметила, как Реми оказался за столиком, и вздрогнула от неожиданности. – Я знаю, что ты умный человек и прекрасно умеешь контролировать свои эмоции…

– Без предисловий, Реми!

– Ты можешь уехать прямо сейчас в Париж, и…

– Реми!

– Но если ты решишь остаться, то я сразу предупреждаю: при малейшей панике я тебя сажаю на поезд!

Нет, ну вы видели такую наглость! Недавно он сам был в такой панике, что Алеша был вынужден на него прикрикнуть! А теперь, видите ли, он не потерпит!..

– Ты прекрасно знаешь, что я не паникерша. Не трать красноречия на предисловия. Что там у тебя?

Он пытливо всматривался в ее лицо, как будто решая, можно ли с ней иметь дело. После чего, вздохнув, произнес:

– Тогда слушай… Ты совершенно справедливо заметила, что похищать и удерживать где-то Ксюшу с целью сексуального насилия Леблану не имело никакого смысла хотя бы уже потому, что он улетал утром в Штаты. Не забудем и о том, что его статус никоим образом не позволяет пускаться в подобные вещи: вся карьера рухнет в одно мгновение, даже если он сумеет открутиться от суда. Иными словами, версию сексуального интереса мы отбрасываем напрочь.

Далее, версию о вмешательстве случая мы тоже отбрасываем: Ксюша бы первым делом купила билет, а уж потом отправилась бы на поиски приключений. А она билета не покупала. Следовательно, ехать в Париж поездом она не собиралась. И, следовательно, мэтр Леблан нам солгал… Ça va, Алекс? C тобой все в порядке? Ты очень побледнела – может, тебе таблетку какую принять?

– Я тебя внимательно слушаю. Продолжай, со мной все в порядке.

– И, раз он солгал, значит, у него был в этом интерес. Иными словами, к исчезновению Ксюши он так или иначе причастен… Ты уверена, что…

– Продолжай, я сказала! – сердито воскликнула Александра. – Уж и побледнеть нельзя, сразу на женскую слабонервность спишут!

– В таком случае возникает вопрос: почему? И у меня возникает ответ: в замке случилось происшествие, человек упал со скалы; есть подозрение, что падение не случайно. И Ксюша могла заметить что-то такое, что могло кинуть тень на Леблана!

– Он ведь уехал до происшествия!

– Верно. Я и сам не знаю, что могла увидеть или услышать Ксюша. Но зато я знаю, что погибший – тоже адвокат, мэтр Шавиньи. Поэтому я запросил информацию на обоих, чтобы попробовать найти те дела, где они могли пересечься.

– Нашел?

– Пока нет. Дело в том, что мэтр Шавиньи не частный адвокат, а начальник юридической службы крупного фармацевтического комплекса. Так что с ним все просто: сфера его деловых интересов ограничена интересами его нанимателя, то есть фармацевтикой. А мэтр Леблан – частный адвокат, у него своя контора, набитая сотрудниками, работающими одновременно по делам совершенно различного профиля. Довольно легко найти информацию по тем, которые прошли через суд и уже закончены, но текущие дела – это тайна. И адвокаты по деонтологии связаны обязательством не разглашать их содержания. Хотя они, конечно, разглашают: скидывают информацию журналистам, а после того как появятся публикации, так уже вроде бы не о чем хранить тайну…

– Зачем? Каков здесь интерес адвокатов?

– О, разный. Кто-то сам хочет прославиться, чтобы журналисты поминутно упоминали его имя; кто-то пользуется взаимными услугами – когда им надо, прикормленные журналисты повернут материал в нужную сторону; кто-то просто за деньги…

– Я думала, что такое только в нашей стране бывает, – пробормотала Александра.

– Вы там, пока сидели за «железным занавесом», насочиняли себе сказочек насчет идеальной демократии, что понятно: людям всегда хочется верить, что на земле есть царство справедливости. Но его, увы, нет нигде. Есть просто человеческие особи, не слишком обремененные моралью, у которых существуют определенные интересы, идущие вразрез с интересами других особей. И каждый пытается отстоять собственные – неизбежно в ущерб другим. Адвокаты же служат на этой земле советниками дьявола: как лучше извести противную сторону. А некоторые представители этой касты – редкие, слава богу! – берутся ее извести даже вполне физически… Не своими руками, разумеется. При этом они считают, что служат своей профессии: решают проблемы клиентов.

– Так ты хочешь сказать… Что… Леблан мог убить Ксюшу?!! Если она увидела нечто, что могло его скомпрометировать?!!

– Мог, Алекс. – Лицо Реми сделалось жестким, на скулах заходили желваки. – Но мы не будем об этом думать. Мы будем искать Ксюшу и надеяться, что она жива и здорова.

– Надеяться? – тихо проговорила Александра. – У нас еще что-то осталось для надежд?

– Ты сама сказала, вспомни: у тебя чувство такое, что у Ксюши неприятности, но она жива… Я никогда не видел, чтобы сестры так любили друг друга, как вы с Ксюшей. У вас с ней какая-то кровная, звериная связь. Вы чувствуете друг друга интуитивно… И я верю твоим ощущениям, Алекс.

– Спасибо, Ремиша, – прошептала Александра, стараясь не расплакаться. – Как же нам теперь искать Ксюшу?

– Нам нужен Леблан, а его нет, вот в чем проблема. Только он знает, куда подевалась Ксюша… Пока что я пойду в полицию, сделаю заявление. Они искать не станут – суток даже не прошло, но я все равно сделаю. Есть шанс, что их удастся расшевелить гипотезой о том, что Ксюша могла видеть что-то важное… А потом мы с тобой обсудим, как ее искать. Жди меня здесь, ладно? Тебе взять еще пива?

– Спасибо, нет. Я пока Алеше позвоню.

– Хорошая мысль, – кивнул Реми. – Спроси, как там у него дела. Если он вдруг освободился, пусть едет к нам. Две головы хорошо, а три лучше. Тем более когда третья – Кисова…

Реми не стал ей говорить, как он боится идти в полицию. Чтобы не услышать там, что искать Ксюшу бесполезно. Потому что она находится в морге…

Он ушел, строгий и сосредоточенный, а Александра осталась сидеть, тихо сглатывая слезы, – теперь, когда Реми не было рядом, она позволила себе расслабиться.

Алеша позвонил сам и вовремя, не то бы она не удержалась и разрыдалась в голос.

– А что у тебя? – спросила она, закончив печальное повествование об их с Реми бесплодных похождениях и гипотезах.

– У меня тоже ничего хорошего, – мрачно сообщил Кис, выслушав ее. – У меня труп…

* * *

…Ему наскучило смотреть в окно поезда – мелькание пейзажей на такой высокой скорости быстро утомило, разболелись глаза и виски. В вагонах предлагали еду – разносили упакованные подносики, как в самолете, – и Алексей соблазнился: есть хотелось до одури, оголодал со вчерашнего ужина.

Жизнь показалась куда симпатичнее после еды и чашки крепкого, горячего кофе, который, однако, не помешал ему задремать на часок: давала себя знать почти бессонная ночь в машине.