Последние два месяца я была целиком поглощена собственными проблемами: выяснением отношений с Виктором, исчезновением и поисками Ксюши. И я совсем не замечала, что происходит вокруг. Зато сейчас я отчётливо видела, что Элла переменилась: она похудела, осунулась, на бледном лице вокруг глаз легли тени. Затравленный взгляд придавал вид перепуганного до смерти зверька, загнанного в угол.

По словам её соседки Жанны, клиентов у Эллы становилось всё меньше и меньше: её всё реже выбирали во время «смотрин», реже звонили по ней операторы из офиса.

– Я боюсь, что её могут понизить на «пятёрку» или на «четвёрку», – говорила Жанна, – или вообще выгнать.

– За что выгнать? – удивилась я.

– Ну, не выгнать, а понизить, – исправилась Жанна.

Я решила поговорить с Эллой. Однажды днём, когда наша смена отдыхала, я пришла в комнату Эллы и Жанны. Эллы там не оказалось. Жанна сказала, что она уехала на заказ.

Примерно через два часа Элла вернулась, я слышала из своей комнаты её голос. Я вышла в коридор и увидела, как Элла заскочила в ванную. Я прошла туда же, чтобы подождать возле двери. Я не хотела снова её упустить.

Подойдя к двери в ванную, я увидела, что дверь приоткрыта, а изнутри не доносится ни звука. Я приоткрыла дверь и позвала:

– Элла, ты здесь?

Ответа не последовало. Тогда я открыла дверь пошире и заглянула внутрь, и тут же отпрянула. На полу лежала распростёртая Элла с полуприкрытыми глазами и страшной умиротворённой улыбкой на лице. Я испугалась, решив, что она упала и ударилась головой. Мне даже на мгновение показалось, что она мертва. Я бросилась к ней, послушала пульс, дыхание. Элла была жива. Я вздохнула с облегчением и стала тормошить её, что есть силы.

– Элла, очнись, – говорила я, тряся её за плечи. – Ты слышишь меня, Элла? Очнись!

Из её рук что-то выпало и глухо стукнулось о кафель. Я подняла с пола то, что выронила Элла. Это оказалась какая-то капсула с маленьким острым наконечником, похожим на жало пчелы.

– Господи, Элла, что ты наделала? – говорила я, пытаясь привести её в чувство.

Я подумала, что она отравилась, не вынеся постоянных издевательств Ирмы. И опять я опоздала, опять не уделила должного внимания этой бедной девочке.

Я хотела позвать Камиллу и остальных, чтобы помогли мне и позвонили в скорую. Но сейчас в комнатах были клиенты, и я не могла громко звать на помощь. Я поднялась, чтобы бежать за девочками, как вдруг Элла глубоко вздохнула и тихо застонала. Я снова бросилась к ней.

– Элла, ты слышишь меня? – говорила я, приподняв её голову. – Что с тобой? Тебе плохо? У тебя что-то болит?

Элла открыла глаза. Она смотрела, но, казалось, не видела ни меня, ни ванной комнаты, в которой мы находились. Она приоткрыла рот и стала что-то говорить, еле шевеля губами. Я ничего не могла расслышать или понять. Её руки безвольно лежали вдоль тела, глаза то открывались, то закатывались под самые веки. У меня возникло странное ощущение: тихие стоны, расслабленная полуулыбка и выражение тупого счастья на бледном лице, расширенные зрачки стеклянных глаз… И вдруг меня осенила страшная догадка. Я ещё раз посмотрела на её лицо, затем на капсулу, которую держала в руке, вспомнила и сопоставила некоторые моменты и эпизоды, которые раньше вызывали у меня вопросы и сомнения, а теперь всё сложилось в единую картину, словно большой зловещий пазл – Элла была наркоманкой. Вот откуда её худоба и бледность, откуда затравленный взгляд и это дурацкое почёсывание, вот зачем ей постоянно были нужны в большом количестве деньги.

Я схватила её за плечи и что есть силы начала трясти, стараясь пробудить её. Я хлестала её по щекам, а она морщилась и пыталась отмахнуться от моих пощёчин. Она что-то мямлила, но рот не слушался её. Элла была в глубокой нирване.

– Вот дура! Вот дура! – повторяла я, поднимая её с пола и запихивая в ванну. – Что же ты делаешь, идиотка?!

Я открыла душ, и струи прохладной воды полились на полуобморочную Эллу. Она стала приходить в себя и пытаться прикрыться руками от потоков воды. Одежда на ней промокла до нитки, Элла замёрзла, её всю начало трясти, словно в лихорадке.

– Элла, очнись, – сказала я громко. – Открой глаза. Это я, Марго.

Элла открыла мутные от забытья глаза и посмотрела на меня.

– Марго… – промямлила она, заикаясь на каждом слоге. – Что ты здесь делаешь?

И снова закрыла глаза. Я подняла душ и направила ей в лицо. Элла встрепенулась, замахала руками и замотала головой.

– Марго, не надо, – пролепетала она плаксивым голосом, – мне так плохо.

– А как тебе хорошо, сучка ты безмозглая? – ругала я её, продолжая обливать водой. – Что это?

Я протянула руку с пустой капсулой.

– Что это, я тебя спрашиваю? – крикнула я. – Открой глаза!

Элла лениво открыла глаза и посмотрела на мою ладонь. Я закрыла горячий кран и пустила только холодную воду. Элла завизжала.

– Всё, Марго, хватит, – визжала она. – Пожалуйста, убери воду, я замёрзла.

По её голосу я поняла, что Элла полностью пришла в себя – ледяной душ сделал своё дело.

– Снимай с себя мокрую одежду и переоденься, – я подала ей длинный махровый халат с капюшоном, который висел здесь же.

Элла стянула с себя мокрые вещи и укуталась в мягкий тёплый халат. Её трясло, зубы стучали.

– Блин, Марго, такой кайф обломала, – сказала она с досадой.

– Что?! – вскричала я. – Ты что, совсем обалдела?! Ты понимаешь, что ты говоришь? Какой кайф?

– А ты понимаешь, сколько стоит одна такая капсула??? – крикнула в ответ Элла.

Я хлестанула её по щеке и тряхнула за плечи.

– Я не знаю, и даже знать не хочу, сколько может стоить эта гадость! – сказала я, стиснув зубы. – Я жалела тебя, думала, ты в беду попала, хотела тебе помочь, остальных просила подключиться, а ты… всего лишь наркоманка! Ты спускаешь все свои деньги на эту дрянь, у подруг воровала, чтоб накачать ею свои вены. Как так можно, Элла?

Она вдруг задрожала всем телом и расплакалась.

– Блин, Элла, – сказала я с досадой, – ну вот ты опять. Чего ты плачешь? Тут не плакать надо, а действовать. Если Таисия узнает, тебя выкинут отсюда в тот же день.

– Я знаю, – говорила она сквозь слёзы. – Я так этого боюсь. Боюсь, чтобы она не узнала, боюсь, чтобы никто другой не узнал и не сдал меня. Марго, что мне делать? Ты же меня не выдашь? Правда ведь, не выдашь?

Элла вцепилась в мою руку.

– Не выдам, конечно, – успокоила я её. – Но при одном условии: если ты завяжешь с этим и больше не будешь употреблять эту гадость.

Она отпустила мою руку и потупилась.

– Что такое? – спросила я. – Почему ты молчишь?

– Я уже пыталась завязать, – сказала она тихо. – Но не выдержала и сорвалась.

– Когда это было? – спросила я.

Элла опустила голову ещё ниже.

– Когда, Элла? Не молчи, – я теряла терпение.

– Два года назад.

– Ни хрена себе! – выругалась я. – А сколько же тогда…? И давно ты сидишь на этой дряни?

– С шестнадцати лет, – тихо ответила Элла, – как только приехала в Киев.

* * *

…Мы прошли на кухню, я заварила для Эллы крепкий чай, и она рассказала мне свою историю.

– Я познакомилась с парнем. Он был старше меня на три года. Он меня и посадил на наркоту. Сначала это были лёгкие таблетки и травка, в клубах и на вечеринках, так, чисто для настроения. Было прикольно. Он говорил, что это ерунда, лёгкий допинг, и с него запросто можно соскочить в любой момент. Потом он предложил попробовать кое-что «поинтереснее», от чего башню сносит, и ты пари́шь в облаках, как птица. Секс под этой штукой – долгий, непрекращающийся кайф. Мне стало интересно, захотелось испытать новые ощущения. Я подумала, что от одной дозы ничего страшного не произойдёт, зависимость не возникнет так быстро, и согласилась. И это действительно было незабываемо. Я до сих пор помню те первые ощущения. Я сама словно стала птицей, как будто за спиной выросли крылья и несли меня над бескрайними просторами.

Через неделю я захотела повторить. Потом опять. И ещё, ещё. И я не заметила, как втянулась. И тогда Олег, мой парень, сообщил мне, что задолжал крупную сумму за нашу с ним наркоту, что уже пора отдавать долг, а его попёрли с работы, и ему нечем платить. Мало того, мы уже так крепко сидели на наркотиках, что речь шла не только о том, чтобы отдать долг, но и о новых дозах. Олег пытался зарабатывать, но денег хватало лишь на новые дозы для нас.

Я боялась, что те ребята, которым задолжал Олег, придут и покалечат нас. Я не знала, как помочь ему и где взять денег, чтобы вернуть долг. Бросить его я тоже не могла, потому что любила.

И однажды Олег предложил выход. Он сказал, что один из тех парней положил на меня глаз, и что если бы я согласилась переспать с ним, то он простил бы часть долга. Я, не раздумывая, согласилась, потому что в противном случае нам надо было вернуть деньги, или они обещали закопать Олега живьём. Я приехала по назначенному адресу. Там меня ждал взрослый мужик, который был якобы одним из поставщиков наркотиков. Без особых церемоний он меня раздел и повалил на кровать, а потом трахал меня больше часа. Помню, я плакала от боли и обиды. А когда всё закончилось, он, довольный и улыбающийся, положил на постель возле меня пакетик с капсулой. У меня уже почти неделю не было дозы, меня ломало и трясло, поэтому я схватила пакет, разорвала его и выхватила капсулу. Это была очень удобная упаковка: не надо было вскрывать ампулу, набирать в шприц, поднимать вену. Здесь уже всё было готово – надо лишь приложить острым концом к телу и надавить. Быстро, легко и безопасно – вероятность заразиться чем-нибудь близка к нулю, капсулы одноразовые. Ты сама видела её.

Он показал, как надо пользоваться, и уже через секунду я унеслась за пределы космоса. Это были новые ощущения. Сознание не уплывало, как от других наркотиков, а словно расширялось. Мне казалось, я всё могу, мне всё под силу. Это было похоже на тот вариант, что принёс в первый раз Олег, но ощущения были ярче, сильнее и длились дольше.

Всё это время он сидел надо мной и наблюдал. А когда я «вернулась» обратно, сказал:

– Я принесу ещё, если хочешь. И не только для тебя, но и для твоего друга. Хочешь?

Я медленно кивнула головой.

– Тогда завтра приходи сюда опять. В это же время. Придёшь?

Я снова кивнула.

Но, когда на следующий день я пришла, меня ждал уже другой мужик. Я сначала хотела отказаться, но он достал такой же пакет, как и вчера, и я осталась. С тех пор я стала каждый день приходить по тому адресу и трахаться с клиентами, которых присылал наркоторговец, и он же сутенёр. Так я стала проституткой.

А позже я узнала, что во всём этом плане участвовал непосредственно и сам Олег, мой парень, которого я любила и думала, он тоже меня любит. Я узнала, что ни в какие долги он не влезал, и никто на самом деле ему не угрожал. Это всё было специально разыграно для того, чтобы посадить меня на наркотики. Они действовали по отработанному плану, подсаживая молодых, неопытных девушек, вроде меня, на наркоту, и заставляя потом заниматься проституцией. Как оказалось, таких, как я, были десятки, сотни по всему городу. По сути, мы трахались с клиентами за дозу.

Тогда я решила спрыгнуть с этого колеса. Я позвонила Олегу и сказала, что завязываю и с наркотиками, и с проституцией. Это было как раз позапрошлой весной. Тогда Олег рассмеялся и сказал, что я могу завязывать, сколько хочу. Только, прежде, чем соскочить, я должна отдать долг за все свои дозы, которыми он меня по сути и присадил крепко, либо отработать. Я согласилась отдать, когда заработаю. Но, когда он назвал сумму, я чуть не упала. Мне надо было им вернуть пятнадцать тысяч. На мой вопрос: «Почему так много?», он опять рассмеялся и ответил, что счастье дорого сто́ит.

Где я могла заработать такие деньги? Только на панели. Так я оказалась здесь два года назад. Это ещё повезло, что я попала в закрытый бордель, а не на улицы или окружную. Я решила, что отработаю свой долг и сразу же уйду отсюда, вернусь к нормальной жизни, найду какую-нибудь работу и забуду обо всём этом кошмаре.

Но я смогла продержаться без наркоты только неделю. Ты себе не представляешь, Марго, что это такое, когда ломка: это такие боли, такие жуткие ощущения, будто тебя долго избивали палками, превратив все твои мышцы в месиво, а кости повыворачивали из суставов. Твоё тело не принадлежит тебе, его ломает и дёргает в разные стороны с неимоверной силой. А потом начинается самое страшное: начинает казаться, что под кожей ползают жуки и черви, и заживо жрут тебя изнутри. Я в кровь раздирала кожу, пытаясь выцарапать этих гадов. А ещё потом охватывает страшная паника. Нет галлюцинаций, никто не мерещится, просто тобой овладевает беспричинный страх, жуткий, холодный, леденящий душу страх. Кажется, что волосы шевелятся не только на голове, но и на всём теле, так страшно.

В общем, я не выдержала и позвонила Олегу, попросила новую дозу. Он не был удивлён. Сука. С тех пор прошло уже два года. Я, как видишь, продолжаю работать здесь и сижу на наркоте крепче, чем когда-либо. Я знаю, что не смогу уже соскочить. Если раньше мне хватало двух-трёх доз в неделю, то теперь я не могу и дня без этого, и дозы вдвое больше, чем были два года назад. Марго, что мне делать?

От рассказа Эллы волосы на моей голове встали дыбом, а к горлу подступила тошнота.

– Марго, почему ты не отвечаешь? – взмолилась она. – Что мне делать? Я не хочу продолжать. Но и остановиться я не могу.

– Что тебе делать? – сказала я. – Однозначно, бросать.

– Но как? Я уже пробовала, ничего не вышло.

– Кто ещё знает о тебе? – спросила я.

– Только Жанна, моя соседка, и Люся-администратор, – ответила Элла.

Я вспомнила свой первый визит сюда почти полгода назад и обрывки разговора Инессы с Люсей, так меня тогда заинтересовавшего. Так вот что они имели в виду, говоря тогда об Элле.

– Инесса тоже знает, – сказала я.

– Как?! – вскрикнула Элла. – Но ведь она всё расскажет Таисии, и тогда…

– Успокойся, не скажет, – прервала я её, – раз до сих пор не сделала этого. Так, сколько у тебя сейчас есть твоих капсул?

– Пять осталось.

– Давай сюда, – скомандовала я.

– Зачем? – испугалась Элла. – Что ты хочешь с ними сделать? Я отдала за них почти четыре штуки.

– Ты с ума сошла?! – я всплеснула руками.

– Это на неделю, – Элла съёжилась.

– Ты хоть сама понимаешь, какие огромные деньги ты отдаёшь каждый день за то, что тебя убивает?! – я негодовала. – А если, предположим, ты не сможешь больше покупать себе наркотики, что тогда?

– Я уже думала об этом, – тихо сказала Элла, – я не перестаю об этом думать. Я больше всего на свете боюсь того, что в какой-то момент у меня не хватит денег, чтобы заплатить за следующую дозу. Тогда – всё. Я даже представлять не хочу, что будет. Это хуже смерти. Мне и сейчас не всегда хватает, приходится брать в долг, потом возвращать. Наверное, в скором времени мне придётся перейти на более дешёвые препараты.

– Да, но у тебя клиентов всё меньше и меньше, – сказала я. – С такими «успехами» ты вполне можешь оказаться на «четвёрке», и тогда тебе придётся работать день и ночь на одни только наркотики. Неужели ты не видишь, куда ты катишься, Элла? А если Таисия узнает о тебе правду, она вышвырнет тебя отсюда, как паршивого котёнка. И что ты тогда будешь делать?

– Не знаю, Марго. Не знаю! – крикнула она и закрыла лицо руками.

Я смотрела на неё, и сердце моё сжималось от жалости к ней. Эта молодая девочка, практически моя одногодка, попала в большую беду, и теперь не знала, как из неё выбраться. Тогда, несколько лет назад, рядом с ней не оказалось человека, который воспротивился бы её пагубной привязанности, кто подсказал бы и предостерёг её от этой пропасти. Вместо этого, рядом был тот, кто намеренно толкал её в эту бездну, накачивая наркотиками и хладнокровно наблюдая за тем, как с каждым днём зависимость прочно укореняется в её мозгу и прорастает в её теле.

И вот результат: она начинала с лёгких допингов со словами: «это всё ерунда, от этого зависимости не будет» или «от одного раза ничего не случится, я смогу бросить в любой момент». И где она теперь? Что она теперь говорит? Её страшит не голод, не смерть, её приводит в ужас мысль о том, что ей вдруг нечем будет заплатить за следующую дозу. Эта дрянь крепко сидит в ней и не отпускает ни на минуту.

– Ладно, – сказала я громко. Элла вздрогнула от неожиданности. – Теперь ты не одна. Вместе у нас получится. Я позвоню Инессе, мы решим, что делать дальше. А сейчас неси свою наркоту, всё, что у тебя есть.

Элла недоверчиво посмотрела на меня.

– Что ты с ними сделаешь? – спросила она. – Ты их выбросишь?!

– Нет, я не буду их сейчас выбрасывать, – ответила я. – Надеюсь, что со временем ты сама это сделаешь. А пока они побудут у меня на хранении. Давай, давай, неси.

Элла неуверенно встала, продолжая вопросительно смотреть на меня. Я жестом отправила её, а сама набрала номер Инессы.

– Привет, Марго! – радостно воскликнула Инесса. – Сто лет тебя уже не видела и не слышала. Ты как, в порядке? А то прошёл слушок, что ты нас вроде как хочешь покинуть. Или это всё происки завистниц?

Инесса рассмеялась.

– Привет, Инесса, – поздоровалась я в ответ, – я тоже рада тебя слышать. Я действительно думала уходить, собиралась выйти замуж и нарожать кучу детей. Но обстоятельства изменились, придётся эти «глупости» отложить на неопределённое время. И я по-прежнему здесь, с вами. Ты же знаешь, у меня высокие цели, я хочу заработать имя, славу, популярность. А кухня, пелёнки, муж с вечерней газетой перед телевизором – это не моё.

– Да, Марго, я тебя понимаю, – ответила Инесса. – Ну а как ты вообще? Таисия тебя хвалит.

– У меня всё в порядке, но сейчас речь не обо мне. Я хотела с тобой поговорить по поводу Эллы.

Последовала пауза.

– А что с Эллой? – спросила Инесса.

– Пока ничего, – ответила я, – но в любой момент может случиться. Короче, не буду ходить вокруг да около. Я всё о ней знаю.

– Что ты знаешь? – испуганно спросила Инесса.

– Я знаю о её зависимости, – сказала я, понизив голос. – Случайно узнала, буквально полчаса назад. Ей повезло, что это оказалась я, а не Ирма. Иначе тогда Таисия точно всё узнала бы.

– Что ты предлагаешь? – спросила Инесса, всё ещё не понимая, куда я клоню.

– Блин, Инесса, ей завязывать надо с наркотиками, – сказала я, не выдержав, – и мы должны ей помочь.

– Но как?

– Здесь за ней присмотрим я и Жанна, и Люся тоже, – ответила я. – А ты найди хорошего врача-нарколога: её надо как можно скорее поместить в клинику.

– Ясно, – сказала Инесса. – Молодцы, девки, давайте, держите её там подальше от этой дряни. Пора уже ей выбираться из этого болота.

– Всё, Инесса, до связи, – сказала я, – на тебя вся надежда. Нужен врач.

Мы распрощались с Инессой, а тем временем Элла вернулась в кухню и дрожащими руками протянула мне пластиковую коробочку с шестью одинаковыми отделениями. Я заглянула внутрь: два из них были пусты.

– Ты же сказала, у тебя пять капсул, – сказала я, посмотрев на Эллу, – а здесь только четыре. Где ещё одна?

Элла молчала.

– Блин, Элла, не молчи, – я опять повысила голос. – Где пятая капсула? У тебя?

Элла кивнула.

– Зачем? Одна капсула тебя всё равно не спасёт. Отдай.

Я протянула руку. Элла отшатнулась, а потом заговорила быстро-быстро, как будто за ней гнались:

– Марго, пожалуйста, оставь мне одну. Я завтра ещё разок напоследок впрысну, а потом начну завязывать. Прошу тебя, пожалуйста, – умоляла она, увидев, что я отрицательно качаю головой. – Ну, пожалуйста, Марго, ты не понимаешь, я так не могу. Мне надо привыкнуть к этой мысли. Давай, я буду бросать постепенно, буду уменьшать дозы, или употреблять не каждый день, а через день, а потом ещё реже.

– Нет, это ты не понимаешь, Элла, что каждой новой дозой ты всё глубже и глубже погружаешься в эту бездну, крепче вколачиваешь гвозди в крышку своего гроба, – сказала я, наклонившись к ней и схватив за рукав. – И с каждой новой дозой тебе будет всё труднее отказаться от следующей. Не обманывай себя. Надо взять и бросить. Мы тебе поможем. Инесса найдёт врача. Возможно, какое-то время тебе придётся побыть в клинике под наблюдением. Главное, помни всегда, что ты расстанешься с этим ужасом навсегда. Ничего не бойся. Ты не одна, мы будем рядом и поддержим тебя. Если это смогли другие, значит, и ты тоже сможешь.

Элла слушала и ловила каждое моё слово. Но её беспокоило своё.

– А если мне будет совсем плохо, – сказала она, раскрыв от страха глаза, – если я буду умирать, ты дашь мне одну?

– Если будешь умирать, то дам, – ответила я. – Успокойся и не думай о плохом. Я обещаю тебе, что не выброшу эту гадость, хотя испытываю огромное искушение. Всё это будет находиться у меня. Только сразу предупреждаю: даже не думай залазить в мои вещи и искать. Я надёжно спрячу. Поняла?

Элла молча кивнула.

– Тогда давай, – сказала я и опять протянула руку.

Элла опустила голову и вытащила из кармана последнюю пятую капсулу. Она на мгновение задержала её в своей руке, а затем, будто решившись, положила на мою ладонь. Я раскрыла пластиковую коробочку, положила капсулу на место и щёлкнула крышкой. Элла, следившая за каждым моим движением, глубоко вздохнула и отвернулась. Я взяла её за руку и сказала ласково:

– Элла, не бойся. У тебя получится. Только всегда помни и не забывай, чего именно ты хочешь, и не сдавайся.

Она вяло улыбнулась в ответ.

– А теперь идём, расскажем всё Жанне, – сказала я. – Она должна быть в курсе твоих перемен, и будет помогать.

Жанна обрадовалась, услыхав, что её подруга, наконец-то, начнёт бороться, и обещала всячески поддерживать Эллу. На следующий день на смену заступила Люся, и я рассказала ей обо всём.

– Марго, ты молодец, что решила помочь Элле, – сказала она. – Но вот получится ли у тебя что-то из этой затеи?

– Люся, это не просто затея, – возразила я. – Речь идёт о жизни молодой девушки, которая сама себе её укорачивает, и никому до этого нет никакого дела. Я не могу спокойно смотреть, как погибает Элла, спокойно наблюдать за её медленной смертью, и ничего при этом не делать, не попытаться даже ей помочь.

– Согласна, – ответила Люся. – Я с вами. Но есть один нюанс, Марго. Здесь-то мы её проконтролируем. А вот как быть с её выходными? Ведь Жанна не всегда с ней рядом. И после вызовов у неё будет масса времени и возможностей встретиться с кем надо и получить дозу.

– Ну, тут уже остаётся надеяться на её сознательность, – сказала я, – и на силу её желания покончить с наркотиками раз и навсегда.

– Да, будем надеяться, – ответила Люся.

* * *

Следующие три дня были сущим кошмаром, как для Эллы, так и для нас. С каждым днём состояние Эллы ухудшалось, ей становилось всё хуже. Сначала она просто ходила за мной по пятам и умоляла дать ей капсулу.

– Ну, хоть одну, Марго, – канючила она, вцепившись мне в руку так, что пальцы её белели, – пожалуйста, хотя бы половинку. Ты видишь, как мне плохо. Пожалей, Марго.

Я не сдавалась и не уступала, уговаривала Эллу потерпеть. Когда приступы проходили, ей становилось легче. Но всё равно мысли её были заняты одним: целых пять капсул, наполненных кайфом и прекращением боли, находились у меня, были где-то совсем рядом, в то время как ей само́й сейчас было так плохо. Каждый новый день приносил ей новые мучения и страдания.

Мне пришлось посвятить в эту тайну Камиллу, поскольку скрывать от неё всё равно не получилось бы: мало того, что Элла при каждой встрече в коридоре или в кухне бросалась ко мне, прижималась к моему уху и громким шёпотом умоляла «сжалиться над ней», так она ещё и в комнату к нам умудрялась поминутно заглядывать. Я уже при одном только виде её бледного лица с тёмными кругами вокруг глаз начинала нервничать и ругаться.

– Элла, отстань, иначе вообще выброшу, – сказала я наконец.

Тогда она вцепилась в меня мёртвой хваткой и зашептала:

– Нет! Ты что?! Не делай этого, Марго! Прошу тебя. Пообещай, что не выбросишь.

Мне пришлось снова ей пообещать, иначе она просто не отпустила бы меня.

– Я не стану их выбрасывать, если ты от меня отстанешь и перестанешь так донимать, – сказала я.

– Хорошо, хорошо, – пролепетала она пересохшими губами и разжала судорожно скрюченные пальцы.

На третий день стало совсем плохо. Нам с Камиллой пришлось забрать Эллу к себе, чтобы Жанна могла нормально работать. А мы, вместо того, чтобы отдыхать между ночными сменами, сторожили Эллу, у которой началась настоящая ломка. Смотреть на это было жутко до дрожи в ногах. Её всю трясло, как в лихорадке, и скручивало в неестественные, просто нереальные позы. То её бросало в жар, то она покрывалась холодным по́том, то закатывала глаза, стонала и бормотала, как в бреду.

Нам повезло ещё, что на смене опять была Люся, она прикрывала нас перед остальными. Всем девочкам мы сказали, что Элла простудилась, и у неё сильный жар.

– Ну, где эта Инесса с врачом?! – говорила я. – Почему молчит? Мы ведь не знаем, что и как надо делать. А вдруг Элла не выдержит всего этого?

– Всё, я звоню Инессе, – сказала Люся ближе к вечеру. – Пусть поторопится. А то наша Элла ещё возьмёт и загнётся здесь. Что тогда делать?

* * *

Вечером приехала Инесса. Вид у неё был встревоженный и обеспокоенный, не меньше нашего. Только причина оказалась совсем другая.

– Ну что, будет врач? – бросились мы к ней с порога.

– Что? – переспросила она, будто не понимая. – Какой врач?

– Инесса, ты чего? – Люся в недоумении подняла брови. – Как «какой врач»? Для Эллы! Ты знаешь, что здесь творится? Мы как в дурдоме. У Эллы приступы, ломка. Девочки интересуются, что с ней. Особенно Ирма. Ты понимаешь, что будет, если она обо всём догадается?! Нам с тобой этого не подарят. А Ирма – сучка ещё та, она и так всё вынюхивает, подозревает и выспрашивает. Эллу надо увезти отсюда как можно скорее! А ты говоришь: «Какой врач?»

– Да успокойся ты, не психуй! – рыкнула на неё Инесса. – Будет врач. Вернее, есть уже, нашла. Тут у нас дела посерьёзнее, чем ломка вашей Эллы. На чужих базах облавы. То ли кто-то из конкурентов слил, то ли общая чистка, хрен их знает. Таисия в шоке, все в панике, шеф подробностей не знает. Знаем только, что уже две базы накрыли, девок забрали в ментовку, уже даже в «Новостях» показали. Так что нам Эллу хоть так, хоть так, а забирать отсюда надо, и поскорее. Кто знает, доберутся они до нас или нет. Шеф сейчас всё выясняет, поднимает на уши свои связи и каналы. Может, всё и обойдётся. Но лучше перестраховаться.

Люся от ужаса раскрыла рот, а глаза её чуть не выкатывались из орбит.

«Этого ещё не хватало, – пронеслось у меня в голове, – чтобы меня в ментовку загребли за проституцию, да ещё и по телевизору потом показали!»

И вдруг меня как громом поразило: я вспомнила, какой «груз» у меня находится на хранении. Я побледнела, и даже голова закружилась.

– Что с тобой, Марго? – спросила Люся.

– Девочки, надо что-то делать, – сказала я. – Мало того, что у нас на руках наркоманка с ломкой, так у меня ещё и её недельный запас наркотиков!

Люся с Инессой ахнули.

– Что делать??? – Люся в панике заметалась.

– Тихо! – скомандовала Инесса, первая взяв себя в руки. – Сейчас я позвоню нашему доктору, пусть готовит койку для Эллы. Оставим её там, пока всё не уляжется. Давай сюда наркоту, – обратилась она ко мне и стала набирать номер врача.

Через полчаса мы вывели под руки полубессознательную Эллу и усадили её в такси рядом с Инессой. В сумочке Инессы лежала и пластиковая коробочка с шестью отделениями, одно из которых пустовало.

После их отъезда мы вздохнули с облегчением. Напряжение последних дней совершенно вымотали меня. Хотелось лечь и уснуть, отбросив и забыв все заботы и тревоги. Но впереди была ночная смена, и в мои двери уже стучался посетитель.