Я поставила диск с ритмичной и невероятно сексуальной музыкой, которая как нельзя лучше подходила к данной ситуации. Бокал шампанского, правильная музыка, лёгкое волнение перед неизведанным – всё это сделало своё дело: я почувствовала лёгкое головокружение и, вместе с тем, некоторое возбуждение.

Я слегка покачала бёдрами, чтобы уловить ритм. Затем прикрыла на секунду глаза и, когда снова их открыла, они уже сверкали влажным блеском. Я приблизилась к девушке, которая сидела на диване, и протянула ей руку, подняла её и впилась поцелуем в её губы. От неожиданности она ахнула, а я крепко прижала рукой её за затылок. Другой рукой обняла за талию. Я долго и страстно целовала её губы, глубоко проникая языком в её рот, и продолжая прижимать её затылок. Моя вторая рука мягко скользила по её спине, талии, ягодицам, затем поднималась к груди и ласкала её.

Мы слегка двигались, словно в танце. Тогда я расстегнула молнию на её брюках и проникла рукой в её трусики. Она тихо застонала. Я нежно ласкала пальцами её «святыню», а она тяжело дышала и тёрлась лбом об мой висок.

Я повернула голову к креслу, туда, где удобно расположился мой клиент, словно в кинотеатре. Он сидел и жадно наблюдал за происходящим. Я поняла, что я на верном пути, и снова повернулась к своей «жертве».

Лёгкое опьянение и необычность происходящего переросли в некий кураж, который захлестнул меня и заставлял вытворять небывалые ранее штуки. Я подтолкнула девушку к кровати и повалила её на постель. Мы расположились поперёк моей широкой кровати, боком к заказчику, чтобы ему было хорошо всё видно.

Я склонилась над девушкой и снова проникла языком в её рот. Затем я стала постепенно раздевать её, осыпа́я поцелуями её тело, так же, как делала бы это с мужчиной. Я не торопилась, и это ещё больше заводило девушку. Когда я добралась до её трусиков, она уже была порядком возбуждена и приподнимала таз, чтобы я поскорее освободила её от остатков одежды, что я и сделала.

Я себя странно чувствовала, лаская вместо мужчины женщину и видя сейчас перед собой не привычную картину в виде эрегированного пениса, а женскую вагину с набухшими от возбуждения половыми губами. Я ощущала себя и женщиной, и мужчиной одновременно.

Но, впрочем, я отвлеклась, а моя клиентка изнемогала от нетерпения. Тогда я провела рукой вдоль её тела, от впадинки между грудей и до лобка, и развела пошире её бёдра, затем опустилась меж них, отчего она запрокинула голову с закрытыми от сладострастия глазами и застонала в предвкушении горячих ласк. Я не стала больше её мучить и ворвалась языком в «её мир», придерживая руками за бёдра. Девушка прогнулась в спине, будто её пронзила молния, и громко застонала, словно задыхаясь.

Очень скоро я поняла, что моя челюсть и мой язык жутко устали с непривычки. Это было совсем не похоже на мужской минет, и довольно скоро моя нижняя челюсть и скулы ныли от напряжения, а до настоящего оргазма у барышни, по-видимому, было ещё далеко, хоть она и стонала, и хватала ртом воздух, и двигала тазом вверх-вниз, чем только сбивала меня с ритма.

В какой-то момент я просто не смогла дальше продолжать, поэтому прервала ласки и поднялась на ноги. Я снова посмотрела на клиента – он сидел с запрокинутой головой и из-под полуопущенных век наблюдал за нами. Тогда я развернулась к нему лицом и сняла с себя трусики. Подразнив слегка себя пальцами, я развернулась к нему спиной и прогнулась в талии, выставив ему на обозрение все свои прелести. Затем я подошла к шкафчику и достала оттуда страпон – обычный фаллоимитатор, только с приспособлениями для крепления на бёдрах, чтобы можно было им управлять, как своим собственным органом, а не держать в руке. Моника прежде показала мне, как им пользоваться.

Я закрепила страпон на своих бёдрах, затянув ремни на ягодицах и талии, и опять склонилась над девушкой, которая наблюдала за всем происходящим широко распахнутыми глазами.

– Не бойся, детка, – сказала я, – больно не будет.

И подмигнула ей. Затем снова обласкала языком её киску, которая уже давно жаждала проникновения, и приподнялась над ней, чтобы аккуратно «войти». Девушка опять застонала и развела широко бёдра. Я чувствовала, как мой гибкий силиконовый фаллоимитатор погружается во что-то влажное и горячее, он будто проваливался куда-то, а затем возвращался обратно, чтобы снова погрузиться, подчиняясь неспешному ритму моих тазовых движений взад-вперёд.

Меня не покидало всё то же странное ощущение, что я сейчас не совсем женщина. Подо мной извивается другая такая же женщина, как я сама, а я трахаю её искусственным членом, который торчит сейчас у меня на лобке, будто настоящий. Я стала постепенно наращивать темп, мои движения стали резче, глубже. Я видела, что ей это нравится, и не сбавляла обороты. Она забросила ноги мне на талию и крепко обхватила меня ими, словно не желая выпустить, пока не выжмет из меня все силы.

Я продолжала энергично работать тазом, как будто желая раздавить свою партнёршу, а она то откидывалась назад, то снова прижималась ко мне. Наконец, она напряглась, развела широко ноги, согнутые в коленях, и так застыла, а я продолжала двигаться в прежнем бешеном ритме. И вдруг она затрясла тазом и бёдрами, и громко застонала, запрокинув голову далеко назад.

О-ля-ля, я довела до оргазма женщину!

Через некоторое время я перестала двигаться, и лишь мягко надавливала основанием «пениса» на её клитор, отчего она передёргивалась всем телом и продолжала вздыхать и стонать.

«Да уж, работа не из лёгких, – подумала я, переводя дыхание. – Оттрахать женщину до оргазма куда сложнее, чем мужчину. Хотя, быть может, это только с непривычки?»

Мои руки устали, ноги ныли, челюсть сводило от длительных оральных ласк, а спина покрылась испариной. Я слезла с барышни и сняла с себя страпон. Затем приблизилась к клиенту и спросила:

– Тебе понравилось?

– О да, Марго, – ответил он пересохшими губами. – Я сам почти кончил.

– Может, тебе помочь немного? – спросила я и, не дожидаясь ответа, опустилась перед ним на колени и расстегнула молнию на его штанах…

Минет длился не более минуты. Мне даже практически ничего не пришлось делать. Он был настолько возбуждён, что эякулировал в буквальном смысле через минуту, схватив в порыве сильнейшего оргазма меня за голову и силой насаживая на свой разбухший пенис. Я барахталась в его руках, как рыбка в сетях рыбака, но напрасно. Он отпустил лишь тогда, когда всё было окончено.

«Что ж за день-то сегодня такой? – говорила я про себя, в очередной раз переводя дыхание. – Выжали меня, как лимон, с двух сторон. Убирайтесь уже поскорее, дайте отдохнуть!»

Наконец, они оба оделись и ушли, распевая на все лады, какая я молодчина, профессионалка и просто супер! Перед тем, как уйти, клиент вернулся к моему столику, на который час назад положил деньги, и добавил ещё двести гривен.

Мои старания были увенчаны успехом и оплачены с лихвой. Мало того, что я по праву получила за свою работу девятьсот гривен, так ещё и личные чаевые сегодня составили четыреста гривен, почти половину от зарплаты. Итого, тысяча триста за час. Почаще бы так.

Я была довольна. Теперь я зарабатывала гораздо больше, чем на «шестёрке», и при меньших затратах. Здесь у меня не было по пять-семь клиентов за смену. Обычно это были два-три, реже четыре. Но оплата была выше, к тому же довольно часто случались дополнительные услуги: то анал, то страпон, то БДСМ. А это двойной тариф, да ещё и щедрые чаевые.

Мой материальный статус заметно вырос, в особенности по сравнению с первоначальным уровнем, когда полтора года назад я только приехала в столицу. Я давно уже перестала экономить и считать каждую копейку, как это было по началу. Я свободно тратила деньги, покупала себе дорогие вещи, фирменные сумочки и нежнейшее нижнее бельё, золотые украшения и дорогую элитную косметику. Мы с Моникой обедали в ресторанах, отдыхали в модных клубах, передвигались по городу исключительно на такси, и ничем по сути не отличались от той зажиточной молодёжи, к которой я когда-то тянулась и ощущала недосягаемость и пропасть между ними и мною само́й.

Да, нынешняя Марго внешне выгодно отличалась от прежней Софии. И мне нравились эти перемены. Наконец-то я могла свободно позволить себе всё то, чего мне так не хватало раньше. Я выбирала одежду не по цене, а покупала то, что нравится. И это было компенсацией мне за мой образ зарабатывания денег. Меня покупали, каждый день пользовались моим телом, как хотели, а взамен обеспечивали мне материальную свободу и независимость. И меня всё устраивало. Я не была дешёвкой, а, подобно «Интердевочке», была дорогой элитной проституткой. А почему бы и нет? Коррозия моей души ещё не пробила брешь, зачерствение и атрофия чувств ещё не проявились апатией и депрессией, поэтому я была вполне довольна сложившимся положением дел.

Я спасалась от бедности и серости существования, от предательства и лжи любимого мужчины, я мстила ему и всему миру своим искривлённым, будто в разбитом зеркале, счастьем и куражом. Я снова видела яркие ночные огни столицы – и они светили для меня.

13

Так незаметно промчались два месяца. Наступил апрель, а вместе с ним пришла и настоящая весна. Морозы, наконец, отступили, и тёплый ветер разносил по округе влажный запах тающего снега.

Настроение моё взмыло вверх, как это всегда бывает весной. Я будто бы очнулась от зимнего оцепенения, и теперь не ходила, а летала по воздуху, словно мотылёк. У меня на душе было легко и свободно. В животе порхали бабочки, и ощущалось лёгкое волнение, будто в ожидании чуда или в преддверие чего-то нового. Я была опьянена весной, словно находилась в каком-то дурмане. Поэтому не сразу поняла Натали, когда она позвонила и срывающимся от волнения голосом сказала, что нашли Ксюшу. В первую секунду я даже вскрикнула от радости, но потом сообразила, что что-то не так.

– Натали, что? – спросила я, очнувшись.

– Соня, Ксюшу нашли за городом, – Натали разрыдалась в трубку. – Мёртвую.

– Подожди, может, это не она, – попыталась я успокоить подругу. – Может быть, как всегда, ошиблись?

– Нет, Сонечка, ты не понимаешь, – рыдала Натали. – Всё кончено. Нашей Ксюши больше нет. Сомнений быть не может. Это она. Я только что была на опознании.

Я глотнула воздух. В висках застучало, глаза резануло, как от вспышки света. Голос осёкся и охрип, когда я ответила:

– Где ты сейчас? Я приеду.

– Я в отделении милиции, – сказала Натали, – у следователя Исаенко. Со мной Женя Скворцов. София, миленькая, приезжай скорее.

– Уже еду, – сказала я и положила трубку.

Я отпросилась у Влады – администратора, поскольку сейчас была моя дневная смена.

– Я беру сегодня выходной, – сказала я и в двух словах объяснила причину. – Потом отработаю.

Уже садясь в такси, я позвонила Томке и рассказала о случившемся.

– Я тоже сейчас выезжаю, – ответила Томка.

Через полчаса я уже входила в отделение милиции, где находилась сейчас Натали. Я поднялась на второй этаж и ещё на лестнице столкнулась со Скворцовым.

– Здравствуйте, София, а я как раз вам навстречу вышел, – сказал он. – Спасибо, что приехали. Сейчас сразу и показания дадите, свидетельские. Открыто уголовное дело по факту убийства.

– Её всё-таки убили? – спросила я, остановившись. – Как это случилось, вы уже знаете?

– Экспертиза и вскрытие показали, что смерть наступила вследствие асфиксии, – ответил Скворцов. – Вашу подругу задушили.

– Какой ужас, – я закрыла глаза. – Это он, – сказала я, снова посмотрев на Скворцова. – Это сделал Игорь, я уверена. Он способен на такое.

– Эта версия отрабатывается, – сказал Скворцов. – Пока что он – единственный и главный подозреваемый по этому делу. Но, к сожалению, у нас недостаточно улик, чтобы даже задержать его, не то, что арестовать.

Я схватила его за руку и с силой сжала.

– Я прошу вас, Женя, сделайте всё возможное, – взмолилась я, – найдите улики, докажите его вину. Уверяю вас, это Игорь убил Ксюшу. В память о ней, накажите её убийцу.

– Я буду делать всё возможное и невозможное, – сказал он. – Тем более, что Исаенко тоже заинтересован в раскрытии этого дела.

– Спасибо вам, Женя, – сказала я и отпустила, наконец, его руку. – Вы хороший человек. А этот урод… Ему это так с рук не сойдёт. Не должно сойти!

Я сжала челюсти, что аж зубы скрипнули. Мой взгляд горел ненавистью. Сейчас в душе я желала смерти этому человеку, надругавшемуся надо мной, а теперь и убившему мою подругу, молодую, красивую девушку, не сделавшую никому ничего плохого.

– Но, подождите, – встрепенулась я, – где её нашли? И почему только сейчас? Ведь Ксюша пропала ещё четыре месяца назад.

– Вашу подругу нашли в двадцати километрах от Киева, – ответил Скворцов, – недалеко от трассы. Там, неподалёку есть жилой посёлок. Местный житель прогуливался в тех местах с собакой и обнаружил труп. По всей видимости, тело девушки пролежало там всю зиму и было обнаружено только сейчас, когда стаял весь снег. И поскольку тело всё это время лежало в снегу, то невозможно точно установить дату смерти. Может, это случилось в декабре, а, может, только два месяца назад.

Мы как раз подошли к кабинету следователя, и Скворцов открыл передо мной дверь. Возле окна сидела Натали с заплаканными глазами. При виде меня она снова залилась слезами.

– Я поверить не могу, что Ксюшу убили, – говорила она сквозь слёзы, – не могу поверить, что её больше нет. Господи, Соня, как это страшно, смотреть на неподвижное, закоченевшее тело своей подруги, осознавая при этом, что всё кончено, что она мертва. Господи, как страшно. Я чувствовала, я давно знала, что с ней случилось что-то непоправимое, но я до конца надеялась, что это неправда, что я ошибаюсь, и что Ксюша обязательно вернётся, где бы она ни была. А теперь…

Я обняла Натали.

– Гражданка Лебедева София Валерьевна? – уточнил следователь.

– Да, это я, – ответила я.

– Присаживайтесь, у меня к вам будет несколько вопросов.

Следователь Исаенко напустил на себя чересчур серьёзный вид. Возможно, это была профессиональная привычка. А, может быть, он просто не знал, где искать и как раскрыть это дело, и поэтому компенсировал свою некомпетентность излишней строгостью и официозом.

Я отпустила Натали и присела на предложенный стул. А Натали тем временем вышла в коридор, уводимая помощником следователя Скворцовым.

– Где и когда вы познакомились с покойной Ксенией Бондарь? – спросил следователь.

Я ответила, он записал. Последовал ряд подобных общих вопросов, затем он стал задавать вопросы, относящиеся непосредственно к исчезновению Ксюши и её возможному убийце.

– Когда и при каких обстоятельствах вы видели покойную Бондарь в последний раз? – спросил Исаенко.

– Это было в начале декабря, незадолго до моего отъезда домой, – ответила я. – А потом мне позвонила Натали и сказала, что Ксюша пропала, что она уехала с этим злополучным Игорем и больше не вернулась. Товарищ следователь, пожалуйста, допросите Игоря, арестуйте его.

Исаенко кашлянул.

– Разрешите, я сам буду решать, кого допрашивать и кого арестовывать, – строго сказал он. – Пока что Игорь Плетнёв проходит по этому делу как свидетель. Если это он убил Ксению Бондарь, и будет доказана его вина, он понесёт наказание. А пока скажите, София Валерьевна, что могла делать ваша подруга, покойная Ксения Бондарь на трасе в двадцати километрах от города?

– Не знаю, – ответила я. – Но мне кажется, что она там и не была. Наверняка, это он, Игорь её туда привёз, уже когда задушил, чтобы избавиться от тела. Вы не понимаете, это страшный человек, жестокий и опасный. В его глазах вы увидите холодный блеск безжалостного убийцы.

– Что ж, спасибо, София Валерьевна, – сказал следователь, – мы проверим эту версию. Тем более, что пока Плетнёв остаётся последним, кто видел вашу подругу живой. Пока вы свободны.

– До свидания, – сказала я, вставая.

– Всего доброго.

Я вышла в коридор. Там меня дожидались Натали и Томка, которая приехала вскоре после меня. Они обе кинулись ко мне с вопросами:

– Ну что?

– Не знаю, девочки, – сказала я со вздохом. – Наш следователь какой-то слишком строгий, и хмурый какой-то. Даже не знаю, радоваться этому или наоборот.

– Нет, Софи, ты не права, что не доверяешь ему, – ответила Натали. – Женя говорит, что Исаенко порядочный человек и глубоко сочувствует нам.

– Он в первую очередь мент, – сказала я.

– Да, но он добросовестный мент, – возразила Натали. – К тому же, не сто́ит мерить всех по одному шаблону. Среди них тоже попадаются люди.

– Вот именно, что «попадаются», – сказала я, – очень редко. Хотелось бы верить, что нам «попался» именно такой.

* * *

Женя Скворцов, спасибо ему, держал нас в курсе всех новостей и движений по делу погибшей Ксюши. Уж не знаю, нарушал ли он какой-то закон или этику, но дело он делал доброе. Мы с Натали знали обо всех изменениях. Но больше всего нас волновал наш главный враг – Игорь Плетнёв. Ни я, ни Натали ни на секунду не сомневались, что именно он задушил Ксюшу, а потом отвёз её за город и выбросил в снег, где её тело и пролежало до самого апреля, пока снег не стаял.

На следующий день после нашего визита Исаенко вызвал к себе Игоря. Тот приехал, как добросовестный законопослушный гражданин, и дал подробные, исчерпывающие показания по этому делу, после чего был отпущен. По его словам, ночь их последней с Ксюшей встречи они провели на известной нам квартире, после чего около трёх часов ночи он подвёз Ксюшу домой и расстался с ней у подъезда.

– Он врёт! – крикнула я в сердцах. – Нигде он с ней не расставался. Он убил её, хладнокровно и безжалостно, а потом выбросил, как мешок мусора.

– Возможно, – сказал Женя в задумчивости. – Мне этот Плетнёв тоже не понравился. Неприятный, самодовольный, скользкий тип, который не привык к проигрышам или неудачам, и уверенный в своей безнаказанности, потому что связи, деньги опять же. Знаем мы такой тип зажравшихся и пресыщенных воротил, сильных мира сего. Таких нелегко достать.

– Надо достать, Женя, слышишь, надо достать, – сказала я. – Не должно ему это сойти с рук. Не такой уж он и воротила, как ты выразился. Просто поймал струю в своё время, провёл пару-тройку удачных сделок и поднялся на гребне волны. И теперь он решил, что всё вокруг существует лишь для его блага, лишь для того, чтобы он всем этим пользовался, будь то столовые приборы из чистого серебра, или просто люди.

– Да, но на его стороне деньги, – возразил Женя, – а деньги сейчас решают всё. Всегда решали, а сейчас больше, чем когда-либо. Он наймёт лучших адвокатов, он надавит на нужные кнопки, а это, поверьте, ему под силу. Всё те же, деньги, связи.

– И что ты предлагаешь? – спросила Натали. – Взять и сдаться, и даже не попытаться что-то сделать?

– Нет, я такого не говорил, – ответил Женя. – Просто надо хорошенько всё обдумать. Завтра у Исаенко будет ваш знакомый, Виктор. Может быть, он сможет чем-то помочь?

При имени Виктор меня бросило в жар, будто голову засунули в печку.

Господи, столько времени прошло, а я всё никак не могла справиться со своей любовью. Я нарочно давила её, душила, старалась уничтожить саму память о ней. Но она неумолимо возвращалась вот такими яркими вспышками, нахально проникая в моё сознание, в мою жизнь снова и снова, и пульсировала болью в моём теле.

«Господи, когда же это закончится?! – взмолилась я про себя. – Когда же я, наконец, освобожусь от этого наваждения?!»

* * *

На следующий день в назначенное время Виктор был в кабинете следователя Исаенко. Тот попросил его рассказать всё, что он знает о Ксюше. Виктор сказал:

– Мы познакомились меньше года назад в стрип-клубе «Игуана», где Ксюша работала вместе с Натали и Софией. Мой партнёр по бизнесу и на тот момент ещё друг, Игорь Плетнёв, увлёкся ею, то есть Ксюшей. У них завязались близкие отношения.

– Насколько близкие? – уточнил Исаенко.

– Самые тесные, – ответил Виктор, – интимные. Каждую неделю мы встречались с девушками: Игорь с Ксюшей, я с Софией. Так продолжалось несколько месяцев. Игорь встречался с Ксюшей до самого её исчезновения.

– Вы хотите сказать, что Ксения Бондарь оказывала платные услуги? – спросил Исаенко.

– Я не знаю этого наверняка, – ответил Виктор уклончиво.

– Ваш друг что-либо говорил вам об исчезновении Ксении? – спросил Исаенко.

– Нет, он ничего мне не говорил, – сказал Виктор. – Я помню, он вёл себя, как обычно. Дело в том, что к тому времени он поостыл к Ксюше, поэтому я редко слышал от него что-либо о ней.

– Как вы думаете, ваш друг мог задушить Ксению Бондарь? – прямо спросил Исаенко.

– Вы знаете, господин следователь, – ответил Виктор, – я близко общался с этим человеком много лет подряд и, как оказалось, совершенно его не знал. Мы много всего прошли вместе, я доверял ему и мог, наверное, даже поручиться за него. Но сейчас я не удивлюсь ничему относительно него.

– Вы знали, что Плетнёв употребляет наркотики? – спросил следователь.

– Нет, первый раз слышу, – ответил он. – Хотя я предполагал что-то подобное. Его поведение в некоторые моменты трудно было назвать адекватным. И как давно это он?

– По данным наших источников, не менее двух лет, – ответил Исаенко.

– Тогда это многое объясняет, – сказал в задумчивости Виктор.

– Что ж, вы можете быть свободны, – сказал Исаенко, вставая.

– Игорь Плетнёв – тёмная лошадка, – сказал он Скворцову, когда Виктор покинул их кабинет. – Я своим нутром чую, что это он, скорее всего, и задушил свою подружку, то ли в порыве ревности, то ли ещё как-то. Но вот как нам это доказать?

– Может, назначить экспертизу? – предложил Скворцов.

– И что это даст? – сказал Исаенко, вставая и подходя к окну. – Во-первых, для того, чтобы назначить экспертизу, мы должны иметь веские причины или хотя бы маломальские обоснованные обвинения. Плетнёв – уважаемый в своих кругах бизнесмен, он знает, куда обратиться в случае чего и как выбраться из любой ситуации. К тому же, никакой тест или экспертиза нам ничего не дадут. Они, скорее всего, покажут присутствие следов его кожи, спермы и волос на теле покойной. Но это ничего не доказывает. Ведь Плетнёв и сам не отрицает, что был одним из последних, видевших Ксению Бондарь живой. Экспертиза лишь подтвердит его слова, не более того.

– Да, но мы с вами увидели бы его реакцию, его поведение и убедились бы окончательно, правы мы в своих предположениях или нет, – сказал Скворцов. Он пытался схватиться за малейшую возможность, чтобы прижать Игоря.

Помимо остальных мотивов, у него была на это главная причина, личная: Жене Скворцову уже давно нравилась Натали. С самой первой их встречи образ этой гордой красавицы засел у него в голове и не давал покоя. Он постоянно думал о ней, вспоминал её тонкие, красивые черты, нежный голос и тонкий аромат её духов. Всё это при каждой новой встрече будоражило его кровь. Он был сражён наповал и покорён её красотой. Он очень хотел заслужить восхищение этой невероятно красивой и такой неприступной девушки, заслужить её похвалу и благодарность, поэтому раскрытие убийства её подруги стало для Жени делом чести.

– И что дальше? – возразил Исаенко. – На наших с тобой предположениях и одной только уверенности дело не построишь. Его адвокат разнесёт нас с тобой в пух и прах. Нет, Женя, нам нужны железные улики, свидетели. А для начала нужно собрать хорошее досье на этого типа. Тогда, может быть, что-нибудь само собой всплывёт. Жаль только, времени уже прошло прилично. Четыре месяца – не четыре дня. Всё уже давно быльём поросло. Ладно, – он поднял ладонь, когда Скворцов опять хотел горячо запротестовать, – будем пробовать. Но и другие версии не сто́ит сразу отметать. Опроси соседей в доме, где проживала Бондарь. Может, они что-то вспомнят.

– Я опрашивал их ещё тогда, когда девушки побывали у нас впервые, – сказал Женя. – Никто из них не слышал и не видел, чтобы той ночью Ксения Бондарь заходила в парадную или подъезжала бы на машине.

– Ну, опроси ещё раз, – сказал Исаенко. – Может, кто-то ещё что-нибудь вспомнит.

* * *

План действий был намечен. И постепенно закипела работа. Скворцов с Исаенко развели бурную деятельность и подняли немало шума вокруг этого дела; опрашивали соседей и бывших сотрудниц Ксюши. Бедный Алекс уже несколько раз порывался закрыть клуб – сдавали нервы, – но девочки снова и снова упрашивали его не делать этого. Тогда он брал себя в руки и продолжал принимать посетителей, устраивая шумные и дорогие программы, и так ровно до следующего посещения его клуба следователем Исаенко или его помощником.

Информацию собирали по крупицам и старательно заносили в папку с надписью: «Плетнёв И.», подобно Остапу Бендеру, собиравшему железный компромат на подпольного миллионера, счетовода Корейко. Но, если в случае с Бендером ему удавалось всё же оставаться в тени, то сейчас была затронута частная жизнь достаточно серьёзного человека, в отличие от Корейко. Очень скоро до Игоря Плетнёва дошла информация, что под него кто-то копает. Сначала он, было, подумал, что это конкуренты и «недоброжелатели». Но очень скоро сообразил, что здесь действует не организация или сговор, а всего лишь двое ищеек, решившие во что бы то ни стало «пришить» ему дело об убийстве стриптизёрши. Тогда он успокоился и даже думать забыл об этом.

Но однажды его новая подруга пожаловалась ему, что её зачем-то вызывали в отделение милиции, задавали какие-то дурацкие вопросы о нём самом и о его бывшей девушке, которую она и знать-то не знала.

– Игорь, что всё это значит?! – возмущалась она, размахивая руками. – Почему этот мент себя так вольно ведёт? Взять и вызвать меня в их гадюшник, как какую-то девку! Я им что, преступница какая, допрашивать меня?! И вообще, какого чёрта я должна терпеть такие унижения из-за твоего бурного прошлого?!

В общем, и так далее, в том же духе. Ему с трудом удалось угомонить свою разбушевавшуюся подругу. И уже на следующий день Игорь сам был у следователя Исаенко.

– Слушайте, вы! – говорил он, едва сдерживая гнев. – Мало того, что вы везде суёте свой нос, выспрашиваете, вынюхиваете, как паршивые ищейки, так вы ещё и в мою личную жизнь решили вмешаться! – он гневно сверкал глазами. – И вообще, чего вам от меня надо? Вы меня в чём-то подозреваете? Так предъявляйте обвинение!

– Господин Плетнёв, вы, пожалуйста, успокойтесь, и не кипятитесь так, – спокойно сказал Исаенко. – Мы не собираемся вам выдвигать никаких обвинений, во всяком случае, пока. Мы ведём следствие, отрабатываем версии, проверяем информацию. Это очень кропотливая работа и, поверьте, нам она не менее неприятна, чем вам. Так что, пожалуйста, не надо нервничать. И успокойте свою подругу. Мы делаем своё дело и, будьте добры, не мешайте нашей работе. Вы же хотите, чтобы мы нашли убийцу вашей бывшей девушки, Ксении Бондарь?

– Мне абсолютно всё равно, – ответил Игорь. – Делайте, что считаете нужным. Меня это не интересует.

– Вот и славно, – улыбнулся Исаенко. – И ещё просьба, господин Плетнёв, по первому нашему зову являться в отделение для дачи показаний. Иначе это может выглядеть как ваше нежелание помогать следствию.

– Я постараюсь, – сухо ответил Игорь. – Я могу идти?

– Не смею вас больше задерживать, – сказал Исаенко с прежней учтивой улыбкой, провожая Игоря взглядом.

Во всё время их беседы Скворцов сидел за своим столом, затаившись и внимательно слушая всё, что здесь говорилось, не пропуская ни единого слова.

– Ну у вас и выдержка, Борис Витальевич, – сказал он, когда за Игорем закрылась дверь.

– Здесь по-другому нельзя, Женя, – ответил Исаенко. – Он чувствует, что мы подбираемся к нему всё ближе, и начинает нервничать. Видел, как он дёргался и бесился сегодня? Конечно! Он же не знает, что нам известно, и какие у нас есть улики и есть ли вообще. Да, Женя, скорее всего, убийца Ксении Бондарь именно он, в этом практически нет сомнений. Вот только доказательств у нас с тобой по-прежнему нет. Нам бы свидетелей найти, которые видели, как Плетнёв в ту ночь от трупа избавлялся.

– Ничего, Борис Витальевич, найдём, – сказал Скворцов, – а пока…

– А пока потише нам надо действовать, – докончил за него Исаенко. – Видел, какой он хитрый и осторожный, как лис. «Обвинения, говорит, выдвигайте». Знает, что без доказательств и свидетелей у нас ничего не выйдет. Вот и хочет, чтобы мы его сейчас обвинили, а его адвокаты нас уничтожили бы. Нет, Женя, мы пока никаких обвинений выдвигать не можем. Даже подозрения нельзя открыто высказывать. Пусть думает, что мы ещё ни в чём не уверены и не знаем, где искать. Понятно тебе?

– Понятно, Борис Витальевич, – ответил Скворцов.

– Да-а, мы его зацепили, – протянул Исаенко, задумавшись на минуту. – Ну что ж, пора заняться домом по проспекту Победы. Там нас господин Плетнёв уж точно не ожидает.

Скворцов непонимающе посмотрел на Исаенко.

– Новый дом по проспекту Победы, где расположена квартира, принадлежащая Игорю Плетнёву и Виктору Громову, – начал пояснять Исаенко, – в которой вышеозначенные проводили время с девицами, в том числе с покойной Ксенией Бондарь.

– А-а, – протянул Скворцов, – теперь понятно.

– Женя, тебе всё это уже давно должно быть понятно, – сказал Исаенко. – Все фамилии, адреса, имена соседей и главных свидетелей, в общем, всех, проходящих по делу, ты должен помнить наизусть.

Он покачал головой.

– Я всё понял, – ответил Скворцов, опустив голову. – Я исправлюсь.

Он глубоко уважал своего начальника и был твёрдо убеждён, что Борис Витальевич является прототипом всех честных ментов и следователей с экранов кино, и олицетворяет собой положительную, пусть и немногочисленную, часть отечественной милиции. Для него была очень важна похвала Бориса Витальевича, наставника и старшего товарища. И он огорчался, если не дотягивал до высокого уровня в его глазах.

– Конечно, исправишься, – сказал Исаенко. – Иначе и быть не может, иначе нельзя. Пойми, Скворцов, ты ведь не экзамен зубришь, а… Как бы тебе объяснить? Понимаешь, просто, когда ты общаешься с людьми, допрашиваешь свидетелей или подозреваемых, ты должен чётко понимать, о чём ты их спрашиваешь, что ты хочешь узнать, задавая тот или иной вопрос. Ты должен вникать в мельчайшие подробности, изучать нюансы, смотреть на ситуацию с разных точек обзора, чтобы видеть больше других. Ты должен быть подготовлен к любому разговору с любым предполагаемым свидетелем, даже самым, на первый взгляд, незначительным. Ведь самый обычный свидетель может оказаться главным, самая малозначительная мелочь может стать основной уликой. Идя на разговор с кем бы то ни было, ты должен быть уверен в своих словах. Вот что тебе надо уяснить.