Читать книгу: «Командировка в Индию», страница 2

Посиделки

После Лизиного звонка вечером пришла Светлана, со своим пуделем, и с порога опять спросила:

– Что случилось?

Она была во много раз практичнее Лизы, имела двоих детишек и мужа, который делал карьеру, сидел на диете и постоянно от чего-нибудь лечился. Это была единственная подруга, но верная, что, надо сказать, бывает не так уж часто. И Лиза это ценила и иногда прислушивалась к ее советам. Они дополняли друг друга. Светлана тоже окончила филфак, но делать карьеру не стремилась, переводила в свободное от хозяйства время простенькие мануалы по пользованию техническими устройствами.

– Ничего не случилось, – ответила Лиза, – Сева мне позвонил, развод, наконец, оформлен, осталось только штамп в паспорт поставить.

Светка вытащила из сумки бутылку ностальгического ликера «Вана Таллин».

– Ликер к чаю, – уверенно распорядилась Лиза, почти материным тоном, и достала бутылку красного вина. – Чилийское.

– Жаль, – сказала Светка, – Сева был неплохим мужем, но кто же будет терпеть жену, которая постоянно в командировках.

– Замуж надо выходить по любви, – развела руками Лиза.

– Как ты умудряешься все терять, – вырвалось у Светки.

И она тут же осеклась, нет-нет, она не намекает ни на несчастную любовь в университете, ни на Лизиного мужа и даже на индийского офицера не намекает.

– Я не теряю – я ищу, – отпарировала уверенно Лиза, раскладывая на старинной фаянсовой тарелке с голубым рисунком сыр и зелень. – Я теперь в крутом международном проекте, может, на Шпицберген пошлют в командировку. Давай выпьем за Шпицберген, – раскупорила она бутылку, – пора начинать новую жизнь.

– Давай, – подняла бокал Светка,– хватит воспоминаний. По волнам памяти лучше легонько, вальсом. Я тут, кстати, Федора встретила…

Не успела она договорить, как Лиза ее перебила:

– Федора? Как он мне все испортил.

Она закрыла лицо руками, а потом внезапно рассмеялась.

– Надоела петербургская сырость и эти переменные ветры, только появится солнце, сразу заливает дождем. Уже зима, а снега все нет, кругом чернота и слякоть, неуют и беспокойство. Я устала. Надо отдохнуть где-нибудь в теплой стране. Может, в Индии? – она подняла глаза на подругу. – Я по вечерам изучаю эту загадочную страну и даже представляю, как хожу по улицам. Я так много узнала за последнее время – там все по-другому. Это страна гармонии. Они не бесят друг друга, как все мы, и никогда не кричат, говорят, смысла нет. Люди духовны и умеют владеть собой. За годы работы на кораблях я ни разу не видела, чтобы индийский офицер повышал голос на подчиненных, и среди матросов тоже не слышала грубости. Однажды на корабле перед заходом в гавань мы сидели с одним переводчиком в вертолетном ангаре вместе с индусами. И вдруг как бабахнет! Все накрыли головы. Взорвалась тепловая пушка, один матрос умудрился пролить на нее чайник с кипятком. Мы, было, насторожились: что сейчас будет! А ничего не было. Они стали его утешать, потому что он, видите ли, сильно испугался. И никто даже не сказал ему: «Если ты такой придурок, близко не подходи к электроприборам!» А были там и старшины, и мичманы, но никто не орал. Только у нас с этим парнем вырвалось кое-что, и все были шокированы. Они вообще не ругаются – грязные слова портят карму. И нет у них разврата в потреблении. Но все корабли ушли…

Лиза перевела дух и задумалась, даже прикрыла глаза, улетая в своих фантазиях в неведомую далекую страну.

– Ну зачем тебе Индия, – Светка поставила свой бокал и изобразила отчаяние, – там малярия, гепатит, брюшной тиф, японский энцефалит и лихорадка Денге.

– Как такое можно запомнить! – оторопела Лиза. – Ты что, медицину сейчас переводишь?

Когда Светка ушла, Лиза опять загрустила. А что теперь делать, когда все корабли ушли и уже больше никогда не вернутся? А ведь каждому экипажу было отдано четыре месяца жизни. Она наловчилась бегать по корабельным коридорам, и в штиль, и в качку взбиралась по лестницам и трапам не хуже матросов, но главное – это свобода, которую ощущаешь, соприкоснувшись с такой стихией как море. А ранние подъемы, убогая обстановка в переводческой кают-компании, холод голых металлических стен корабля и постоянное разбивание обуви о болты и винты, притороченные к полу на кормовой вертолетной площадке для разных технических нужд, – все это мелочи.

Особенно запомнился пятый корабль, который провожали полгода назад. Прощальная церемония была назначена на конец мая; около причала отгородили места для провожающих, а на причале, под звуки военного оркестра, выстроились моряки двух стран. Речи, торжественный парад, растроганные лица строителей – ведь не просто прощаться со своим детищем. И, наконец, экипаж поднялся на борт.

В строю на баке рядом с всеобщим любимцем, старпомом Сагми Шарва, стоял лейтенант Вихан Пател. Лиза застыла, напряженно всматриваясь вдаль, пытаясь уловить движение его глаз, понять, не наполнились ли они влагой, которая обычно сочится из-под век, чтобы защитить сетчатку от сильных порывов ветра. Она прощалась навсегда. Махала ему рукой, пока корабль не отдал швартовы и не стал уменьшаться. На берегу военный оркестр играл марш «Прощание славянки», заглушая шум двигателей и плеск воды, потом оркестранты выстроились в колонну во главе с коротышкой дирижером, энергично размахивающим своим тамбурштоком, и музыка ушла.

Телемост

Спала Лиза плохо и утром проснулась вся в поту. Опять снилось море. В маленьком поселке на Черном море под жарким полуденным солнцем она спускалась с горы, от маяка к пристани. Ей хотелось войти в прохладную синь моря, накатывающую на берег жемчужный бисер пены, как в детстве, когда это было так легко и естественно. И вот она уже сняла туфли и намочила ноги, но вода стремительно отступала, образуя отмели, а потом море и вовсе исчезло, словно наклонилось к горизонту и перелилось через край.

К чему этот сон? Она встала с постели, прошествовала в ванную и приняла душ. Потом захлопнула форточку на кухне, чтобы не несло помойкой со двора. Но отвратительный запах стал только сильнее. И вдруг она догадалась: это Светкин пудель, который вчера, бедняга, практически лишился прогулки из-за их затянувшихся посиделок. Она быстренько ликвидировала безобразие и стала собираться на работу.

Это был заключительный этап переговоров, за столом толпа народу, по связи подключены все партнеры, и вдобавок – все переводчики незнакомые. Лиза переводила вторая. Как раз к этому моменту включили телеконференцию с Парижем и Йокогамой, слышимость была отвратительная, посторонние звуки сбивали, а наушники не предусмотрели. От напряжения она заикалась и часто переспрашивала. Подключилась Москва, и там тоже постоянно переспрашивали. Как будто в мировом эфире разразилась гроза, которая своими кривым молниями сбивала всю картину. Да еще в сумке постоянно звонил телефон – без звука, но казалось, что вибрации входят в резонанс с молнией.

Она приглушила звук и, делая вид, что поправляет волосы, поднесла трубку к уху. Слышен был шум и незнакомые голоса; похоже, звонивший параллельно говорил с кем-то еще, она спрятала телефон, потом снова незаметно поднесла к уху и услышала:

– В Индию хочешь?

Лиза нажала отбой. Кто-то, понятное дело, прикалывался. Время еле ползло, на столы поставили мало воды, и все бутылки разобрали. Единственным желанием было не упасть в обморок от напряжения, как-нибудь дотянуть до обеда.

Как только вышли из переговорной, Лиза понеслась в ресторан. Пока она стояла в толпе около шведского стола, снова раздался телефонный звонок. Номер не определялся.

– Лиза! – голос показался знакомым, – это Махеев по индийскому проекту. Я тебе все утро звоню. Почему ты не берешь трубку?

– Я на переговорах, – ответила она резко.

– Нужен переводчик в Индию. На месяц. Срочно оформляй визу.

Связь оборвалась. Лиза опешила – бред какой-то, она опустила пустой поднос, замешкалась около шведского стола. А вдруг не бред?

– Я, кажется, уезжаю, мне надо бежать, – сказала она неуверенно стоящим рядом переводчицам.

Две ее коллеги вытаращили глаза.

– Вы справитесь без меня после обеда. Я слышала, у них где-то там связь накрылась, может, телеконференции не будет, – продолжала Лиза, вдыхая манящие запахи еды.

Телефон опять зазвонил.

– У тебя паспорт с собой? Через три дня надо быть на месте. Поезжай в консульство. Мы уже билет тебе заказали.

– Иностранный дома. А документы, оформление анкеты? – спросила она.

– Анкета пройдет старая, – ответил Махеев. – Поспеши!

– Вы хоть поешьте, – сказала переводчица, стоящая подле нее, и поставила на Лизин поднос котлеты по-киевски. – И кофе возьмите, с булочкой «синнабон».

Никто не сомневался в Лизиной неадекватности. Поразмыслив, она все-таки взяла еще салат и булочку, а закончив обед, почти совсем успокоилась.

Пока она принимала пищу, в голове сложилась вся логистика – конечно, на такси, и машину не отпускать – сначала домой за паспортом, потом на завод за письмом и в консульство – по времени не сходится, наверное, можно обойтись без письма. Кстати, так и не успела поставить в паспорт штамп о разводе. Хотя это теперь неважно, российский паспорт не нужен.

В консульстве было пусто – то ли не приемный день, то ли время неподходящее. Навстречу ей вышел из кабинета молодой индиец, который глядел на нее с удивлением.

– Я с завода, – сказала Лиза (как он там называется), – с рабочими еду.

– Как мне надоел ваш завод, вечно все срочно, как будто заранее нельзя, – индиец пожимал плечами, качал головой, но кипятился беззлобно. – Почему же вы вчера не пришли со всеми?

Потом он порылся в компьютере, перебрал бумаги на столе и нашел заводское письмо, но Лизиной фамилии там не было.

– Реально, забыли. Апдейшн (уточнение) должны были прислать сегодня, – говорила ему Лиза по-английски, старясь использовать типичные для индийцев обороты.

И, наконец, вздохнув и ухмыльнувшись для приличия, он сдался.

– Хорошо, пусть по факсу пришлют апдейшн. Завтра после полудня у вас будет виза.

– Рабочая виза, – уточнила Лиза.

«Incredible India»¹ , – думала она про себя – сначала «невозможно», а потом «виза завтра».

На следующий день вечером опять забежала Светка.

– И как ты можешь все время бросать свой дом? – возмущалась она.

– Надоела петербургская сырость и эти переменные ветры, – шутила Лиза. – А кто будет по мне скучать? У меня даже пуделя нет. Буду там йогой заниматься, тренер говорит – йогические практики были известны на полуострове Индостан еще 10 тысяч лет назад.

Внутри нарастало чувство свободы, и это чувство захватывало Лизу и ликовало: «Расправь крылья». И несло, несло…как тогда, когда она отправилась в свою первую командировку на корабли, не спросив разрешения у мужа.

Вытирая крошки с Лизиного стола и накрывая чай, Светка вздыхала и говорила, что в одну и ту же воду нельзя ступить дважды, что все уже прошло. И «там» все будет по-другому, поэтому надо быть разумной и не наступать на грабли.

– Я даже и не думаю о граблях, – Лизины щеки залились румянцем. – Это будет преодоление психологического кризиса, не все же могут себе позволить духовные практики на Таиланде или острове Бали. Путешествие еще никому не вредило. Завтра улетаю.

– С другой стороны, я тебе завидую, ты растешь, – задумчиво произнесла Светка. – Серьезные проекты: нефть, корабли, а вооружение вообще мало кто переводит. Но все-таки ты не права, – поставила она точку, уходя.

Лиза собирала чемодан в спешке, бестолково; рабочая одежда – это джинсы и рубашка с рукавами до локтя, решила она, а все остальное там можно будет купить задешево. В голову лезли всякие мысли, может, и вправду Светка права, этот месяц лучше было бы потратить на улаживание дел в аспирантуре. Но она ничего не могла с собою поделать, внутреннее чутье подсказывало, что это и есть ее путь, и она должна его пройти. Ведь не зря с ней случились все предыдущие события.

Вот уже все необходимое запихано в багаж, осталось собрать сумку, а это самый ответственный момент, женская сумка – это универсальная вещь с расчетом на любые непрогнозируемые ситуации. Аспирин, например, – от простуды, головной боли, перегрева и похмелья; салфетки спиртовые, Светка права, у них там плоховато с гигиеной; косметичка и еще по списку множество нужных вещей, включая противозачаточные средства.

Предстоящая командировка взволновала Лизу, удивительно, что посылают именно ее, ведь все переводчики с кораблей мечтали попасть в Индию, но, наверное, есть какая-то неведомая сила, которая, настраиваясь в унисон с нашими вибрациями, устраняет препятствия и прокладывает нам путь.

Лиза стояла перед зеркалом – как она изменилась с университетских пор, когда мать кричала на нее по утрам:

– Неряха! – ты посмотри на себя, голова немытая. Женщина должна быть ухоженной. Кто на такой женится?!

Тогда Лиза думала про себя: «Живут же люди с кривыми ногами, бородавками, толстыми носами и прочими гримасами природы и, как ни странно, бывают счастливы, а что за беда с немытой головой». Но теперь ее шелковистые волосы были ровно подстрижены до плеч, иногда она убирала их в конский хвост. В данный момент она была озадачена проблемой, что надеть на перелет, когда здесь слякотный декабрь, а в Мумбаи плюс двадцать восемь. И конечно, надо не забыть позвонить матери и сказать, что завтра утром она опять уезжает.

Пятый корабль

Если бы год назад Лизе сказали, что она на всех парусах понесется в Индию, чтобы найти там индийского офицера, она бы не поверила, потому что романтические бредни испарились уже давно, теперь в ней преобладало рациональное, разве что иногда, очень редко она шла на поводу у своих фантазий.

Корабль, на котором служил Вихан, был пятым, он начался зимой, а ушел весной, в мае. Все было как обычно, все те же суровые будни. Рано утром, а иногда еще до рассвета, на причале всех строил старый морской волк Байда, объяснял задачи и раздавал инструкции, но мало кто его слушал. Главное было – ему не перечить и не смеяться на учениях по надеванию противогаза или спасению на плотиках, иначе он мог измываться над переводчиками до самой отдачи швартов, когда в последний момент все, спотыкаясь, бежали по сходням как оглашенные, под ругань матросов, убирающих трап.

Уже миновали зимние месяцы, и наступил апрель, но холода все еще держались. В то утро, как обычно, построив в утренней мгле переводчиков на причале, Байда провел воспитательную работу, напомнил всем, что травматизма ему не надо, и закончил речь своей коронной фразой:

– Фриланс, на борт!

Корабль взял курс на полигон для выполнения задачи. На этот раз в задание входили показательные стрельбы – самый захватывающий момент в корабельной жизни. В такие дни корабль, словно просыпается от рутинной службы, взъерошивается и нахохливается. Волнение и всеобщий подъем, как на экзамене, как на важных соревнованиях. Поэтому полусонные люди не спотыкались и не чертыхались, поднимаясь по трапу, а шли быстро и сосредоточенно и так же быстро исчезали в железном чреве корабля, входя в двери или проваливаясь в люки.

Лиза пробежала через главный коридор и спустилась в свой пост. Разделась, заколола волосы в пучок и присела в кресло у стола. В посту уже находились сдатчик оборудования по фамилии Круг, дежурный матрос и индийские операторы. Когда объявили готовность, вошел лейтенант Вихан Пател, он руководил обучением индийского экипажа в постах, где работала Лиза, подтянутый, с интеллигентным лицом, на котором эмоции отражались скудно, разве что в виде легкого сомнения или ироничной улыбки. Лейтенант всегда был вежлив, даже с матросами, которые были в его подчинении. Иногда они с Лизой перекидывались несколькими фразами о том о сем, но никогда не панибратствовали и задушевных бесед не вели. Лиза обычно называла его «лейтенант Пател», а он обращался к ней по имени; для удобства всех переводчиков звали только по имени.

После объявления боевой готовности в пост стали заглядывать индийские офицеры и любопытные матросы, некоторые протискивались в глубину небольшого поста, а убедившись, что ничего особенного не происходит, поворачивали назад, наступая своими мощными бутсами Лизе на ноги.

– Сегодня будет много народу, – вздохнула Лиза.

– Устроили тут уличное движение, – раздражался Круг, – гони их, Лиза, отсюда.

Когда по связи объявили, что борт, который скинет цель, уже вылетел с базы, подошли русские офицеры и старпом Сагми Шарма. После второго предупреждения по связи по Лизиным ногам как ни в чем не бывало прошелся, добродушно улыбаясь, индийский приемщик – коммандер Ачари. Он уже был в возрасте, страдал артритом и носил бутсы на пять размеров больше, совершенно не подозревая о том, на что наступают его клоунские ботинки. Наконец, каждый занял свою позицию: Ачари уселся в кресло, которое Лиза для него освободила, а Пател и Шарма встали поближе к оптическому монитору. Наступила тишина, только шум от вентиляции и оборудования. С мостика сообщили, что по данным главного радара цель уже в ста пятидесяти километрах.

– Для нас это за горизонтом, – пояснил Круг. – Ждем, компьютер вычисляет время подлета.

Народ немного расслабился, пошептался, и снова все взгляды напряженно устремились на экраны. Но там ничего не было. Круг занервничал, велел операторам работать в разных режимах – но цели не было. Он начал связываться с другими постами и с мостиком – никто ничего не видел. Только помехи на экранах радаров. Он суетился, успокаивая себя тем, что его дело десятое – он на достреле, может и не останется чего достреливать.

– Так уже было, – сказал Круг Лизе, – борт вылетел, покрутился, а потом полетел пить чай. И всем привет.

Офицеры Пател и Шарма, вопросительно взглянули на Лизу.

– Такое бывает, – перевела она, – возможно, на базе изменились планы.

Люди стали потихоньку расходиться, хотя готовность никто не отменял. Раздраженный Круг побежал на мостик выяснять обстановку и впопыхах унес с собой ключи от поста, в котором осталась одна Лиза. Даже не выйти на палубу, не проветриться. К тому же хотелось есть. Лиза подогрела кипятильником воду в стакане, кинула туда пакетик с чаем и присела у рабочего стола. В тамбуре кто-то крадучись спускался по пристенной лестнице. Она обернулась и в открытую дверь увидела лейтенанта Патела, в руках он держал тарелку с едой и был вполне доволен собой – все на месте, даже соус не расплескался.

– Специально для тебя, Лиза, подарок от индийского повара, ты такого еще не пробовала, – протянул он тарелку.

Еда, конечно, улучшает настроение, а ароматно-пряные вегетарианские тефтели с банановым соусом даже заставили забыть о том, что все ее бросили в посту без ключей. Вихан внимательно смотрел, как Лиза ест. Он стоял, немного расставив ноги, в равновесии сам с собой, как на мостике корабля, всегда готовый выполнить приказ капитана или старпома Шарва. В том, что он принес еду, не было ничего особенного. Индийские офицеры в большинстве своем вежливы, а уж к женщинам на корабле они относятся и вовсе снисходительно, точнее сказать – как джентльмены. Он рассказывал о том, что происходит на мостике.

– Much ado about nothing (много шума из ничего). Твой Круг кричит там громче всех, – потом он подошел ближе и сказал: – но это все ерунда, уже много раз стреляли. Главное – это то, что офицеры приглашают переводчиков посидеть в субботу в Ирландском пабе. Ты придешь?

Лиза не успела ответить. Объявили готовность, и сразу в пост стал набиваться народ. Вернулся Круг, коммандер Ачари снова прошелся по Лизиным ногам и уселся поближе к экранам на привинченный к полу табурет. Наступило томительное ожидание.

– У вас там, на мостике, есть информация? – допытывался Круг по связи, – свяжитесь с базой, может он обедать улетел, а мы тут напрасно ждем. Пришлите нам кого-нибудь, пусть доложит обстановку. Я однажды час прождал, а он улетел, пообедал и вернулся.

Лиза перевела индийцам:

– Ждем целеуказания. Господин Круг просит, чтобы кого-нибудь прислали с мостика, кто может доложить ситуацию.

В посту повисло напряженное ожидание. В открытую дверь заглядывали любопытные, шумела вентиляция, которая с трудом справлялась со своей задачей. Напряжение разрядил шум в тамбуре – кто-то жестко приземлился, спустившись по пристенной лестнице с верхней палубы. Это был индийский боцман. Лиза поморщилась. Он был староват, глуховат, заикался и картавил. Но его уважали, в Индии принято уважать старших. Ему сразу уступили место поближе к мониторам. Все взгляды обратились к боцману, его приняли за посыльного с мостика. Боцман огляделся и попытался что-то сказать, но издаваемые им звуки ни во что не складывались; он с трудом выдавил из себя что-то типа ла-ла-лат.

– Как вы его понимаете? – тихо спросила Лиза стоящего рядом матроса.

– Представьте, у нас его тоже никто не понимает, у него есть заместитель, который все переводит.

Русские офицеры нетерпеливо сверлили Лизу взглядом; она старалась вслушаться, но по-прежнему ничего членораздельного не могла уловить, а боцман все твердил: «Ла-ла-лат», – показывая пальцем наверх. И вдруг кому-то послышалось «лайт».

– Свет, – сказала Лиза.

И тут все решили, что боцман имеет в виду светящуюся точку на экране, и снова бросились к мониторам. Но на экранах ничего не было. Все взгляды снова обратились к Лизе. И тут, умильно улыбаясь, заговорил матрос.

– Боцман хочет спросить, как по-русски называется потолочный свет, лампочка.

Лиза повторила вслед за ним. Все на миг забыли про цель, хотя, может, и не все, а только два русских офицера. Один из них встряхнул головой, сморгнул, словно пробуждаясь от кошмарного сна, и заорал, покраснев как рак, от духоты и возмущения:

– Скажи индусам: пусть уберут из поста тра-та-та-та этого с лампочкой в голове, равно как и всех остальных идиотов и невменяемых!

Свою речь он закончил еще несколькими идиоматическими выражениями, и надо отметить, что сдатчик оборудования Круг одобрительно кивал, как будто из-за боцмана не было цели.

– Душно в помещении, слишком много народа, – сказала Лиза индийцам.

Сагми Шарма понял ее и велел посторонним покинуть пост. Сразу стало легче дышать. Операторы прильнули к экранам, и через несколько минут с главного радара пришло сообщение, что борт на подлете, и вскоре дали целеуказание.

Стрельбы прошли успешно. Причалили около полуночи, спускались по освещенному прожектором трапу и бежали к автобусам, офицеры – к своим, а переводчики – к своим. Разъезжались в разные стороны, для надежности на расстояние больше тридцати километров. На первых двух кораблях офицерский состав поселили в одной гостинице с переводчиками, и в результате четверо из них женились на русских девушках. Но в стене, воздвигнутой начальством, все-таки нашлась брешь – это была дискотека. Каждый выходной молоденькие переводчицы ездили в город, где жили офицеры. Морские офицеры всегда производили впечатление на женщин, а индийские особенно – галантные и не пьющие, все из высших каст, можно сказать аристократы, как в царской России.

Лиза не ходила на дискотеку, ей уже было двадцать семь, хотя дело не в возрасте, она и раньше не ходила. А вот лейтенант Пател, девчонки говорили, появлялся там не раз. И когда он входил в посты, где она работала, всегда спокойный и с деловым выражением лица, Лиза вспоминала про эту дискотеку – и не могла его там представить. Весь путь до гостиницы она размышляла, идти или не идти в Ирландский паб. Вихан смущал ее своим неназойливым ухаживанием, мимолетными фразами, брошенными где-нибудь в коридоре. Любой другой мог бы сказать то же самое, проходя мимо, но у него это получалось как-то особенно. В конце концов, работа ее совсем засосала, решила Лиза, в голове одни технические подробности, которые она запоминает сразу на двух языках, – надо встряхнуться.

В субботу с утра она пробежалась по местным лавочкам и перемерила кучу одежды, но ничего не выбрала. И, наконец, она открыла дверь с колокольчиком и попала в маленький магазинчик, где толстая продавщица сортировала свой разношерстный товар.

– Ты кто? – спросила она устало, смерив Лизу критическим взглядом.

– Я? Переводчик, – удивилась Лиза.

– Зарплата, наверное, неплохая, а выглядишь как уборщица, разве можно ходить в таких расхлябанных штанах, – она сделала гримасу, рассматривая Лизины брюки.

– Я обычно хожу в рабочем комбинезоне, – смутилась Лиза, – а брюки просто так.

– Ты же не маляр, – продавец вытаращила на Лизу глаза. – Ладно, я ликвидируюсь, пока все не растащили, одену тебя. Вот платье. Тебе подойдет.

Лиза примерила польское платье цвета маренго.

– Сидит как влитое, купи себе, – сказала продавец, – и плащ к нему – серый. Тебе еще нужен шарф. Выкинь эту удавку с шеи. Шарф должен быть воздушным.

Плотный трикотаж платья изящно облегал фигуру, длина – миди, но когда идешь, накидная полка отходит, обнажая ноги выше колена.

Потом хозяйка магазина достала из своих закромов шарф в оттенках серого с редко разбросанными по полю маками.

– Шарф – нет, – Лиза сделала жест рукой, – я такое не ношу.

– У тебя же есть деньги, – недоумевала продавец. – Здесь много переводчиков, я знаю, что платят вам нормально. Так почему же ты не хочешь выглядеть как женщина?

Она столько смысла вложила в слово «женщина», что Лиза задумалась.

– В парикмахерскую сходи, – тетка глядела на нее с сочувствием, – подравняй свои космы.

В город Лиза добиралась на автобусе, но автобус не доехал до улицы, где находился Ирландский паб. Она и так опаздывала, да еще пришлось пройти пешком. Запыхавшись, она влетела в паб и сразу увидела у стойки несколько знакомых лиц, в основном гражданских из заводоуправления, смутившись, она остановилась. В зале царил полумрак, над столами висели яркие лампы, спускающиеся с потолка на длинных подвесах. Они слегка покачивались и, как театральные прожекторы, вырывали из темноты лица сидящих на диванах гостей.

– Лиз, – услышала она голос Вихана.

Он улыбался во весь рот, даже встал, приглашая ее за стол. По обе стороны сидели четыре индийских офицера, переводчик Саша со своей невестой Машей, и еще две девчонки. На столе стоял пятилитровый бочонок с краником, и старпом Сагми Шарва разливал темный «Гиннесс», повторяя слова кельнера: «Прямо из Германии по трубопроводу». Лизу посадили напротив Вихана и сразу наполнили ее бокал темным ароматным напитком.

Душой коллектива был Сагми. Он шутя менял тему разговора, когда любопытство индийцев зашкаливало и смущало девчонок. Россия была для них не менее экзотической страной, чем для нас Индия. Но, сославшись на дела, Сагми ушел рано, и инициатива за столом перешла к Саше. Он пытался пересказывать анекдоты, но при переводе смысл терялся. Тогда в разговор вступил Вихан.

Вихан говорил не как большинство индийцев с напором на «р» и обилием паразитных слов, а с чистым британским акцентом, речь его текла плавно и естественно. Слушать его было приятно. Его слегка вытянутое загорелое лицо с едва заостренным подбородком и ровно обрезанным носом было пропорциональным и красивым; его даже не портили немного оттопыренные уши, на которые спадали волнистые непослушные волосы. Светло-карие глаза с длинными ресницами глядели приветливо. Куда делась его сдержанность и деловитость, он был раскован и весел, но горделивая стать, присущая многим индийским офицерам никуда не делась, при всей мягкости говорящего, она заставляла собеседника держать дистанцию.

Откинувшись на спинку дивана, Лиза с удовольствием допивала свой бокал пива, «Гиннесс», как ни странно, ей понравился. Такие уютные вечера редко случаются в командировках, говорить совсем не хотелось. Она знала, что он из семьи браминов, – наверное, женат, а если не женат, то уж точно помолвлен еще с детства. Если ты принадлежишь к касте браминов или кшатриев, как все офицеры, то изволь помнить о своей ответственности по воспроизведению священнослужителей, ученых и воинов.

Когда заканчивался второй бочонок пива, Саша бросил клич:

– Все в дискоклуб!

– Давно не танцевали, – поддержала его Маша.

Эта парочка влюбленных, когда дело доходило до выходных или единственного выходного, что бывало чаще, могла без устали задавать тон всем желающим повеселиться. Предложение одобрили, и все тронулись в путь. Это был самый популярный в городе клуб с очень известным диджеем. Вихан шел рядом с Лизой, и она вскоре поняла, что он хорошо знает дорогу. «Значит, правда завсегдатай», – подумала она. Войдя в клуб, он взял ее за руку и повел на танцпол; его длинные пальцы моментально оказались у локтя, а потом на ее талии. Ощущать его руки было приятно. Она постепенно расслабилась, казалось, что блуждающие по всему телу токи, наконец, заземлились.

Они танцевали только друг с другом, каждое его прикосновение было столь же деликатным, как и манера говорить и двигаться. Он не стеснял Лизу, а наоборот, создавал пространство, в котором она чувствовала себя защищенной и в которое все больше проваливалась. Динамики работали на полную мощность. И музыка, и зеркальный шар, и прожекторы – все было нацелено на то, чтобы вскружить голову.

Устав, они присели за столик в баре, и Вихан, как бы невзначай, медленно прошелся своими длинными пальцами по ее позвоночнику, словно играя на флейте. Лиза вздрогнула и почувствовала, что исчезли ее защитные колючки, которые всегда вырастали, когда она появлялась на людях. Она посмотрела ему в глаза – и смутилась, почувствовав внутреннюю дрожь. С этого момента ее влекло все, что могло случиться дальше, хотелось закрыть глаза и плыть по течению. Будто сошлись их орбиты, и она словно луна в его тени. Они долго смотрели друг на друга, как близкие люди, которые давно не виделись. А потом ушли вместе.

Лиза проснулась от того, что через не зашторенное окно в лицо светило солнце. Она была одна в номере. Рядом с кроватью на тумбочке лежали ее украшения и сумочка, а с другой стороны кровати – книга по навигации в портах мира. Тут же была записка: «Я внизу, позвони». Она прошлась по комнате и открыла шкаф, ощутила знакомый запах его парфюма. В шкафу стояли чемоданы, висело много одежды и черный парадный китель. Он был в этом кителе, когда она встретила его на вечере в учебке перед отправкой на корабль.

Она надела халат, висящий в ванной, и позвонила. Вихан вошел вместе с коридорным, который нес кофе и сок на подносе.

– Как ты спала? – спросил он.

– A midsummer night's dream², как будто я заснула в волшебном лесу, – она опустила глаза.

– И тебе приснился осел с длинными ушами? – улыбнулся Вихан.

Внутри у нее опять нарастала скованность и неловкость, но она переборола себя и улыбнулась.

– Он был так хорош, этот осел.

– А мне приснилась прекрасная Чандрани, – тихо произнес Вихан, привлекая к себе Лизу.