Дамоклов меч над звездным троном

ГЛАВА 4.
У БЛОХИНЫХ

Это была неприветливая, насквозь пропитанная слезами горя квартира на семнадцатом этаже высотного дома в новом микрорайоне в Бескудникове. Дом-башня, возведенный посреди пустоши, был открыт всем ветрам. По лестничным клеткам гуляли сквозняки. Но в квартире Блохиных были наглухо задраены все окна и форточки.

В двух комнатах клубилась спертая духота. Кате, вошедшей вслед за Колосовым в прихожую, едва не стало дурно.

Встретили их в прихожей обе женины – мать Валерии Блохиной Елена Станиславовна и ее тетка Антонина Станиславовна. Она и отвечала на все вопросы. Мать Блохиной молчала. У Кати сложилось впечатление, что известие о смерти дочери помутило ее рассудок.

– Валерия проживала здесь с вами? – спросил Колосов.

– Нет, Лерочка жила отдельно, снимала квартиру, – Антонина Станиславовна, худая, жилистая, прямая, как жердь, отвечала односложно, без всякого выражения.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Она звонила… звонила Лене, – Антонина Станиславовна оглянулась на сестру. – Это было… когда же это было? Примерно числа двадцатого. Она сказала, что ей надо уехать на пару дней по делам фирмы. Сказала, что вернется в субботу и обязательно заедет к нам или позвонит. Но ни в субботу, ни в воскресение, ни в понедельник она не приехала, и звонков тоже не было. Мы забеспокоились. Лерочкин телефон не отвечал. Во вторник мы уже обзванивали больницы. Потом пошли в милицию, заявили.

– Вы знаете адрес квартиры, которую она снимала? – Колосов приготовился записать.

– Знаем только, что это где-то в Химках. Лерочка говорила, что там снимать дешевле, а потом – самое главное ей удобнее и быстрее добираться до офиса. Она работала в фирме там, в Химках.

– А кем она работала? Что за фирма? – спросила Катя.

– Фирма… точно не скажу. Мы были рады, что она нашла эту работу. Пусть и не в Москве. Сейчас на хорошие деньги женщине сложно устроиться, даже если она и без каких-то физических недостатков, здоровая, красивая. Что уж говорить о… –Антонина Станиславовна взглянула на сестру, и внезапно голос ее изменился, зазвучал совсем глухо. – Фирма… мы не знаем что за фирма. Лера говорила, что они дают объявления в газеты, в Интернет, что-то такое для молодежи.

– А куда она собиралась уехать, она вам не сказала? – Колосов задавал вопросы очень осторожно.

– Нет. Она никогда о своих делах не распространялась. Она взрослая была, самостоятельная.

– Выросла моя девочка, – тихо в пустоту произнесла мать Блохиной. – Ни единого дня радости с самого рождения, ни нормального детства, ничего… Крест свой несла, а теперь что же? Теперь как же? За все страдания – такая награда?

– Лена, ты пойди, ляг. Я уж сама тут. Ты поди, тебе надо отдохнуть. – Антонина Станиславовна хотела было увести сестру в комнату, но та отстранила ее. Губы ее беззвучно двигались.

– Валерия одна квартиру снимала или, может быть, вместе с подругой? – уточнила Катя.

– Подругой? Какие подруги! У Леры не было подруг, друзей. Даже в школе она всегда была… – Антонина Станиславовна покачала головой. – Молодежь порой так жестока. Ну что вы спрашиваете? Неужели вы не понимаете, что этого спрашивать нельзя, это просто бесчеловечно!

Катя почувствовала, как Колосов сжал ее локоть. Удивленная, она замолчала и далее только слушала их во многом очень и очень странный диалог.

– Вы звонили ей всегда на ее мобильный телефон?

– Да, номер 8-901… – Антонина Станиславовна назвала номер, Колосов записал в блокнот. – Мы ждали, искали ее, нашу девочку, но телефон был отключен.

– А на той ее съемной квартире телефона что, не было?

– Нет.

– А фирма, где она работала, имеет телефон?

– Я не знаю. Наверное. Это же работа. Но Лерочка нам не сообщала номера. Мы всегда звонили ей на ее мобильный.

– Сколько времени она работала в этой самой фирме?

– Два года… Нет, больше. Два это она только квартиру снимала, жила от нас отдельно. Я даже сюда вот, к сестре из Владикавказа переехать смогла. У меня там своя квартира осталась, от покойного мужа.

– Может, и этот вопрос прозвучит для вас неприятно, – Колосов кашлянул, – вы уж простите, но сейчас дело такое – убийство, не до церемоний… Короче, подруг у нее не было никогда, это я понял, а мужчина у нее когда-нибудь был?

Антонина Станиславовна отвернулась:

– Не спрашивайте меня. Вы же все видели сами!

– Я не могу не спрашивать. Ваша племянница убита. Валерия убита. Мы ищем убийцу. Мы должны знать все о ее последних днях, все о ее знакомых, круге ее общения. О людях, с которыми она встречалась после того, как звонила вам, сообщив, что куда-то едет. Без этого розыск вперед не продвинется. Убийца Валерии останется безнаказанным и, возможно, убьет кого-то еще. Вы этого хотите?

– Я этого не хочу, я бога молю, чтобы вы его нашли – иного-то ничего не остается. Но о мужчинах меня не спрашивайте.

– Так был у Валерии кто-то или нет?

– Я не знаю. Она с нами этим не делилась. Да поймите, у такой, как она… Впрочем, я не знаю – мужчины натуры извращенные. Сейчас столько разврата кругом, что кого-то из них вполне могла возбудить даже аномалия, даже уродство, что угодно!

При этих словах Антонины Станиславовны Елена Станиславовна Блохина закрыла лицо руками и начала раскачиваться из стороны в сторону. Общими усилиями они довели ее до постели, уложили. Антонина Станиславовна накапала в чашку корвалола. Дала выпить сестре. Где-то в глубине квартиры часы глухо пробили четыре раза. Оставив Елену Станиславовну в комнате, перешли на кухню.

– Лена бедная, вне себя от горя, – сказала Антонина Станиславовна, капая корвалол и себе. – Ее вы, пожалуйста, не тревожьте сейчас. К нам из милиции до вас дважды уже приезжали. А ей ходить к следователю да в прокуратуру сейчас просто не по силам. А впереди-то у нас еще похороны, – она выпила лекарство. – Вот наша женская доля какая. У меня своих детей нет. Сколько я в молодости переживала из-за этого, по врачам металась. А сейчас думаю – слава богу, что не завела. А то как сестра бы всю жизнь казнила себя. Гены у нас, что ли, такие, наследственность дурная? Муж-то сестры, отец Лерочки такой здоровяк был, кровь с молоком. И не пил вроде. Бросил он их, едва мы Леру из роддома привезли. Настаивал, чтоб отдали ее в дом ребенка, отказались от нее, но Лена сказала тогда – это дочь моя, какая уж есть. Ну, он и бросил их, ушел. А теперь никого у нас с сестрой не осталось на этом свете…

– Вы разговаривали с Валерией по телефону примерно двадцатого августа, так? А виделись вы с ней в последний раз когда? Давно? – спросил Колосов.

– Где-то в середине августа она к нам заезжала. Приехала веселая такая, на такси. Денег нам привезла – пять тысяч, продуктов две полные сумки.

– Как она обычно одевалась?

– Она всегда брюки носила, кофты, свитера. Куртка у нее была такая модная, дорогая, из замши, удлиненная. Летом носила кардиганы из шелка, хлопка – тоже удлиненные, бедра прикрывала.

– А перчатки она носила? – спросил Колосов.

Катя взглянула на него: перчатки? Это в августе-то месяце? Правда, дожди шли, но все же…

Антонина Станиславовна кивнула:

– Да, постоянно, не снимая. Кожаные. У нее было несколько пар, сделанных специально, на заказ. Она сильно нервничала, когда кто-то смотрел на ее руки. Считала, что перчатки в какой-то мере скрывают, уберегают ее от… Господи, как они могли уберечь?

Катя увидела, как исказилось ее лицо: Антонина Станиславовна явно говорила о чем-то болезненном, важном – только вот Катя, в отличие от Колосова, пока мало что во всем сказанном понимала.

– Взгляните, пожалуйста, вот такой брелок Валерия в качестве браслета на руке не носила? – Никита Колосов достал из папки пакет с жетоном.

Антонина Станиславовна посмотрела и покачала головой:

– Нет, да и какой же это браслет? Вроде номерок от вешалки?

– Точно – это вещь не Валерии?

– Я такого никогда у нее не видела. Да и потом, не носила она никогда браслетов, колец. Часов даже и тех не носила. Я же говорю – она просто страдала из-за своих рук. И никогда не покупала украшений, которые могли бы привлечь к бедным ее рукам внимания.

В лифте, когда окончив допрос, они покинули квартиру, Катя спросила:

– Тебе доставляет удовольствие держать меня за дурочку, да? Это все-таки что-то вроде мести?

– О чем ты? – буркнул Никита.

– О том, о чем ты молчишь, – не выдержала Катя. – Что там еще у вас с Блохиной? Что за скрытые обстоятельства, которые ты мне так и не решился доверить? В конце концов, ты перестанешь со мной играть в эти тайны, умолчания? Или мы с тобой снова поссоримся, причем так, что ты никогда уже не…

– Хочешь знать, что у нее с руками? И со всем остальным? – тихо спросил Никита. – Я сам хотел предложить тебе в морг съездить. Там результаты вскрытия готовы. Только вот я не знал, как ты к этому моему предложению отнесешься. Это надо видеть, Катя, словами этого не передашь.

ГЛАВА 5.
ДЕЛОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Один телефонный звонок может кардинально изменить привычное течение вашей жизни. Повернуть ее в такое русло, которое и представить-то себе трудно.

Вадим Кравченко припарковал машину у хорошо знакомого ему особняка на Чистых прудах. Первый этаж особняка арендовала под офис туристическая фирма «Столичный географический клуб», совладельцем которой с самого ее основания был Сергей Мещерский.

Сегодня был так называемый «денежный» день: Мещерский должен был ехать в банк отвозить деньги. Фирма была скромная, большую часть средств партнеры и совладельцы вкладывали в организацию экстремальных этнографических туров в самые экзотические и не часто посещаемые места по всему миру. А вот на штатах, на персонале приходилось экономить. Турфирма щедро финансировала самых разных специалистов: инструкторов-проводников, лесничих, альпинистов, водолазов и спелеологов, однако не могла себе позволить лишнего клерка, шофера или курьера.

Поэтому деньги в банк по очереди отвозили сами компаньоны-совладельцы. На этот раз наступила очередь Мещерского. А его друг детства Вадим Кравченко по заведенному раз и навсегда распорядку всегда в такие дни сопровождал Мещерского – туда и обратно. Деньги есть деньги, а Москва – город ушлый на такие вещи, крутой.

Работодатель самого Кравченко, небезызвестный в столице предприниматель Чугунов на весь сентябрьский бархатный сезон отправился вместе с супругой и престарелой тещей в Карловы Вары – лечиться. С каждым годом он все больше пекся о своем здоровье, и хотя по-прежнему, порой, любил удариться в затяжной поход по казино, клубам, саунам и загородным отелям, впоследствии тратил уже не дни, а целые месяцы на восстановление подорванных алкоголем, бессонными ночами и плотскими забавами сил.

В тихих, безопасных Карловых Варах личный телохранитель Чугунову не был нужен. Поэтому Кравченко остался в Москве, в центральном чугуновском офисе. Как начальник службы безопасности он в отсутствие шефа вполне свободно распоряжался своим временем. И ему ничего не стоило пасмурным сентябрьским днем подъехать к другу Сереге на Чистые пруды и сопроводить его в Китай-город в банк.

Однако до офиса турфирмы Кравченко дойти не успел: прямо на тротуаре его настиг звонок по мобильному. Кравченко на сто процентов был уверен, что трезвонит Катя. Утром он еще спал, а она, как мышка, шмыгнула из квартиры – торопилась на работу к девяти, боялась опоздать. Даже завтраком не соизволила мужа осчастливить.

Кравченко решил, что вот сейчас выскажет ей все: что он чуть не помер с голода, что молоко в холодильнике – лед, как женское сердце, что он вянет как ландыш без чуткого внимания и ежеминутной заботы – пусть, пусть жене будет горько и стыдно:

– Алло, ну и что, дорогуша, имеешь мне сказать в свое оправдание?

– Вообще-то я кое-что имею сказать Вадиму Кравченко. Вы Вадим?

Голос в телефоне был мужской, вежливый, ироничный, приятный.

– Я слушаю, кто говорит?

– Виктор Долгушин. Маленькое приключение в Питере еще помните?

От неожиданности Кравченко растерялся. То, что произошло в баре гостиницы «Астория – Англетер», он помнил, конечно же, помнил, но… уже почти забыл. Столько времени прошло – весна, лето. Долгушин, Жданович, Кирюша Боков, мелькающий по телевизору на всех концертах и тусовках – спора нет, личности яркие, но Кравченко и себя считал личностью хоть куда.

Он помнил смутно: там, у джипа, после того как они запихали, как куль, пьяного Алексея Ждановича на заднее сиденье к каким-то девчонкам, Виктор Долгушин по-джентльменски поблагодарил его, Вадима Кравченко, за помощь и спросил имя. Естественно, Кравченко себя назвал, сказал, что он с женой остановился в этом отеле (еще бы не похвастаться!), назвал номер.

На следующее утро Долгушин позвонил в номер, еще раз поблагодарил за спасение Лехи Ждановича от боковских «горилл», спросил, как долго Кравченко еще прогостит в Питере. Кравченко был польщен в душе. Помнится, тогда он и обмолвился, что работает начальником службы личной охраны, и дал по просьбе Долгушина свой сотовый номер.

Это был приятный короткий эпизод – и только. От случайного шапочного знакомства с питерскими рокерами Кравченко не ждал для себя никаких сюрпризов и выгод. Тем более не мог представить, что жизнь сведет его с ними уже в Москве.

– Все помню, Виктор, – ответил он вежливо, – рад звонку. Никак не ожидал.

– Вы мне тогда сказали – вы телохранитель, профи, так, Вадим? – голос Долгушина звучал приветливо, но уже по-деловому.

– Так точно.

– У меня к вам предложение – не хотели бы вы поработать на меня? Вы располагаете сейчас свободным временем? Речь пойдет о какой-то неделе.

– Вообще-то, я не в отпуске. – усмехнулся Кравченко, – Но так вышло, что шеф мой сейчас в отъезде. Осиротил нас, поэтому время-то свободное изыскать можно. А вы что, Виктор, хотите меня своим телохранителем взять? Гастрольный тур в столице?

– Нет, никаких гастрольных туров у меня нет. Я здесь в Москве с друзьями. И тут одна проблема вышла, – Долгушин усмехнулся. – Не очень серьезная, но все же проблема. Возникла нужда в энергичном, смелом и опытном в таких делах человеке, профессионале. Я сразу вас, Вадим, вспомнил. В охранное агентство обращаться, честно говоря, не хочется. Да я в Москве никаких агентств толком и не знаю. Так что, если вы примете мое предложение, буду вам признателен. Насчет оплаты, думаю, договоримся. Это на ваших условиях.

– А в чем проблема-то? – спросил Кравченко.

– Ну, об этом не по телефону. Вы не могли бы приехать ко мне лично, тогда все и обсудим. Завтра в час дня вам удобно?

– Ладно, в час. А в какой гостинице вы остановились?

– Приезжайте на Северный речной вокзал. Нулевой причал – это возле грузового порта. Там наш теплоход стоит. Спросите «Крейсер Белугин», я буду вас ждать.

– «Крейсер Белугин»? Это так теперь теплоход зовется? – спросил Кравченко.

– Да, так теперь называется теплоход, – Долгушин снова усмехнулся. – Товарищу пароходу и человеку… Рад, что вы согласились, Вадим. Вы нас очень выручили. Значит, до завтра.

Кравченко хотел было переспросить – кого это «нас» он выручил? Но спрашивать было уже некого: голос Долгушина растаял в эфире.

– Что-то ты такой загадочный, Вадик? – спросил Сергей Мещерский, когда его приятель переступил порог офиса турфирмы.

– Станешь загадочным. Знаешь, кто только что объявился? – и Кравченко, распираемый новостями, тут же все рассказал Сергею.

Мещерский присвистнул:

– Дела. А ты серьезно мыслишь податься к нему в охранники?

– А кому лишние деньги мешают? – Кравченко явно что-то прикидывал. – Сдеру с него, сколько захочу, если он так во мне заинтересован.

– Он же твой, точнее, наш кумир, Вадик. Кумир юности. Мы же фанаты были какие. Сколько кассет «Крейсера» мы с тобой когда-то…

– А с кого драть бабки, как не с кумира, Серега? Это даже приятно, черт возьми, стричь барана, которого когда-то чуть ли не гуру своим считал, учителем жизни… Я вон Катьке на день рождения парку хочу норковую подарить. – Кравченко похлопал себя по карманам. – А башли где?

– Слушай, возьми меня завтра с собой, – взмолился Мещерский. – Я хоть одним глазком… Там, в Питере все самое интересное пропустил, так хоть здесь погляжу. Долгушину скажешь, что ты всегда с напарником работаешь, а платишь ему из своего гонорара.

– Слушай, мы едем сегодня в банк или нет?

– Едем, только… Мне на этот «Крейсер» хочется и вообще… А потом мало ли какую работу он тебе предложит? Этот шоу-бизнес, – Мещерский покрутил головой, – он не очень к расслабухе располагает. Талькова-то вон застрелили и до сих пор – полные потемки.

– Долгушин к шоу-бизнесу никогда никакого отношения не имел, – заметил Кравченко, – и уж точно сейчас не имеет.

– Это почему?

Вместо ответа Кравченко пересек офис и включил стереомагнитолу, стоявшую на подоконнике. Начал искать – «Наше радио», «Авторадио», «Динамит», «На семи холмах», «Радиодиско» – на всех пели, не умолкали Наташа Королева, старушка «АББА», Бритни Спирс, Селин Дион, «Звери», «Корни», Томас Андерс, Стинг, «Машина времени», Петр Лещенко, Алла Баянова, София Ротару, «Кукрыниксы». Но ни одной песни «Крейсера Белугина» не звучало ни на одной радиочастоте.

Да был ли этот «Крейсер» на самом деле?

ГЛАВА 6.
АНАТОМИЧЕСКИЙ ТЕАТР

Катя ожидала, что они поедут за результатами экспертизы в морг какой-нибудь местной больницы, однако Колосов повез ее в Лужники в анатомический театр медицинского института. Еще на входе они попали в плотный поток студентов-медиков. Толпа шумной молодежи направлялась в одну из анатомических аудиторий. Тут были студенты и с лечебно-диагностического факультета, и с санитарно-гигиенического, и с медико-биологического, а так же с кафедры судебной медицины.

Катя неожиданно окунулась в уже почти забытую университетскую атмосферу. Среди студентов в белых халатах преобладали ребята – медицинский институт давал отсрочку от армии.

– Не знаешь, в седьмой аудитории потом семинар будет? – спросил Катю бородатый медик лет девятнадцати.

Катя пожала плечами.

– Слон, ты «Досуг» сегодняшний смотрел? – окликнул бородача его ровесник: белый халат застегнут криво, не на те пуговицы, с плеча висельником свисает рюкзак «рибок». – Слон, там, кажется, про Ника Кейва столбец тиснули. Может, он после Питера по второму заходу в Москве концерт даст?

– Не даст он больше Москве ни разу, – сказал бородач, косясь на Катю.

– Чего?

– Кайф не тот тут, аура тусклая. Вот чего. Я ж говорил тогда – в Питер ехать надо было, не ждать. Вы ж самые умные с Максом!

– Пессимист ты, Слон, дремучий, – криво застегнутый белый халат вздохнул и тоже спросил у Кати: – Не знаешь, во второй аудитории скоро эта тошниловка начнется?

– Тошниловка? – Катя не знала, что и сказать.

То, что молодые медики горячо интересуются концертами Ника Кейва, ее удивило.

– Ну да, – белый халат смерил Катю взглядом. – Да ты с какого потока, детка?

– Идем во второй зал. – Катя услышала за спиной голос Колосова. – Черт, не думал, что они из экспертизы такой цирк сделают. Мне профессор Басов сказал – случай весьма редкий в их практике, вот они студентов сюда и нагнали, как на лекцию. Но нас все это с тобой не касается. Сначала мы, потом эти айболиты.

Возле дверей второй аудитории толпилось особенно много студентов. Но двери были закрыты.

– Вчера в «Мегу» ездили с девчонками, – делилась с приятельницами пухленькая студентка. – Думала умру. Но вообще здорово там. Сумцы там в одном бутике – потрясающие. Но стоят! Какая-то бельгийская фирма – отпад. Мы с девками решили еще в Химки смотаться – поглядеть, что там за мегамолл. Может, родня деньжат подкинет, а может, скидки будут на сумки.

– Скидки будут в декабре, Нелька, а сейчас сентябрь. Пока ждешь, мода переменится. Чего нас в аудиторию не пускают? Заснули там, что ли, все? – нетерпеливо постукивала каблучками ее соседка. – Вообще по расписанию у нас не должно быть сегодня больше занятий.

Дверь аудитории приоткрылась, выглянул некто молодой в белом халате и поманил Колосова и Катю – заходите. Студентов он не пропустил.

– Вот, Катя, познакомься профессор Басов Михаил Осипович, – представил Колосов толстенького, похожего на пингвина и очень молодого врача, стоявшего в окружении ассистентов возле демонстрационного стола, на котором лежало обнаженное женское тело.

Катя поздоровалась, собрала себя всю по крупиночке – только держи себя достойно, подумаешь – труп. Формалином пахнет… Голоса студентов гудели за дверью: Ник Кейв, новые сумки в мегамолле, смех, каблучки тук-тук… Все осталось там, здесь, в просторном анатомическом зале, был только свет, льющийся из широких окон, пустые ряды амфитеатра, демонстрационный стол в центре и то, что на нем.

– Ну что ж, Никита Михайлович, – профессор Басов обращался к Колосову как к своему ровеснику и старому знакомому, – приступим. По поводу причины смерти по результатам исследований наш вывод полностью повторяет выводы первоначального осмотра – пулевое ранение в голову. Насчет других телесных повреждений мы уже с вами говорили, перейдем к новым фактам. – У Басова был тонкий фальцет. Говорил он громко, так как привык читать лекции. – Прошу вас и вашу коллегу взглянуть сюда, – он указал на тело. – Что мы имеем? Судя по всему, мы имеем некоторые и весьма характерные признаки проявления гермафродитизма в анатомическом смысле.

Катя смотрела на то, что лежало на столе. Она не узнавала в ЭТОМ Валерию Блохину. Ничего общего, казалось, не было у этого мертвого, тронутого разложением лица, с лицом, запечатленным на глянцевом квадратике фотографии. Все было слишком похоже на жуткий муляж.

Спереди на груди и на животе трупа Катя увидела прерывистую линию неглубокого ножевого пореза. Кто-то полоснул ножом и таким образом уже после смерти освободил от одежды Валерию Блохину. Кто-то обладал недюжинной силой, чтобы вот так одним взмахом лезвия сделать это.

– Какие характерные признаки, Михаил Осипович? – хрипло спросил Колосов.

– Ну, например, совершенно мужское строение скелета. Чрезмерное развитие мускулатуры плечевого пояса и при этом недоразвитость грудных желез…

Катя смотрела на Блохину. Они говорили о ней.

– Однако общие женские признаки, как видите, налицо, – продолжал Басов.

Катя на мгновение отвела взгляд в сторону – она никак не могла понять, что кроме ужаса смерти в увиденном так ее беспокоит, смущает, вызывая недоумение и испуг.

– Налицо слабое развитие подкожной клетчатки, что тоже может быть отнесено к признакам определенной аномалии. Взгляните на челюстно-лицевой отдел. Здесь мы тоже видим характерные признаки: например, нижняя челюсть сильно выдается вперед, постановка зубов неправильная. По результатам вскрытия делаем вывод, что и половые органы по степени своего развития соответствуют органам десятилетней девочки, хотя возраст потерпевшей на момент исследований составляет тридцать четыре года. Теперь перейдем к главным, наглядным признакам аномалии в анатомическом строении. Как вы можете видеть, – профессор Басов обошел стол, – на правой и левой руке потерпевшей…

Катя вздрогнула, впившись взглядом в руки Валерии Блохиной. Она сначала не поверила своим глазам – решила, что это обманчивый свет сыграл с ней шутку, но…

– На правой и левой руке потерпевшей имеется по шесть пальцев вместо пяти, – Басов подчеркнул сказанное голосом, как опытный лектор. – Редкий случай. В литературе описаны факты таких врожденных аномалий. Однако в основном это случаи, когда у больных имелся шестой палец только на одной руке или же стопе. На обеих руках – это редкое явление. Судя по всему, потерпевшая в прошлом перенесла несколько хирургических операций по разделению сращенных пальцев.

Катя смотрела на руки Блохиной. Чувствовала, как по спине ползет неприятный холодок: руки были какие-то не человеческие. На правом запястье, точно браслет – багровые кровоподтеки. Накрученный на кисть капроновый шнурок здесь видимо глубоко врезался в кожу. Катя наблюдала и за Колосовым. На лице его сейчас она видела профессиональный интерес и какую-то отчужденность, граничащую почти с физическим отвращением. Уродливый женский труп он разглядывал как диковинного зверя. И мыслями своими был где-то далеко от второй анатомической аудитории.

– Нашим студентам будет интересно воочию увидеть и изучить как эту, так и другую физическую аномалию, – голос профессора Басова пресек Катины мысли. – Переверните тело.

Ассистенты споро перевернули Блохину на живот.

– На момент рождения имелось и значительное развитие хвостового придатка, – Басов рукой в перчатке провел вдоль позвоночника Блохиной. – Вот, взгляните. В детском возрасте ей была сделана операция, и часть придатка была удалена. Однако только часть – можете убедиться в этом сами.

Катя неожиданно для себя с силой вцепилась в руку Колосова. Она видела многое в своей жизни, в том числе и кровь, и раны – огнестрельные, ножевые, но с такими вещами она сталкивалась впервые.

– Она что же, со всем этим – Колосов запнулся, – кошмаром так и жила?

– Как видите, коллега, – профессор Басов кивнул, и ассистенты снова перевернули тело на спину. – Как видите… Заключение для вас полностью готово, можете получить его в ординаторской. Там все подробно отражено, так что здесь мы только коснулись отдельных, весьма красноречивых деталей… Если у вас ко мне больше нет вопросов, я с вашего разрешения приглашу сюда студентов.

Один из ассистентов открыл двери, и толпа медиков хлынула в аудиторию. Через пять минут занятия уже шли полным ходом. Колосов отправился на третий этаж в ординаторскую за результатами судебно-медицинского исследования. Катя ждала его на улице, у машины. Нервно крутила на своем безымянном пальце обручальное кольцо. Мысли как-то путались. Отчего-то очень ярко вдруг вспомнилось, как в детстве они в школе на переменах мазали ладони мелом и затем гонялись друг за другом, оставляя на спинах и на портфелях белые отпечатки, которые было трудно стирать. Катя видела перед собой отпечаток белой детской ладошки – пять пальцев в растопырку. Она попыталась представить себе, какой отпечаток оставили бы в этой игре руки Валерии Блохиной. И снова почувствовала внутри противный, колкий холодок.