Читать книгу: «Фарш-мешок», страница 3

Глава 3

Леша не помнил, как попал домой. Он петлял по казавшимся знакомым, но бесконечно похожим друг друга улочкам, где везде было темно, чисто, но бесконечно страшно, если присмотреться по лучше. Смешанные образы проплывали перед глазами: женщина с ребенком протягивает руку, тянется к нему, хочет обнять; старик с туго обтянутым кожей лицом, без зубов и в старом рваном бушлате просит воды; взрослый мужчина строго смотрит на него из-под полей фуражки, что-то бухтя себе под нос. Все они плохо пахнут, на лицах и руках язвы, одежда порвана и в черно-бурых пятнах. Как он попал сюда? Он же был в Городе, в самом безопасном месте в стране.

Пелена сошла с него только под утро, когда первые лучи солнца каким-то чудом пробились сквозь нагромождения жилых построек.

7:00 – он проспал. Придется сегодня питаться хлебом из пекарни и пахнуть вчерашним рабочим днем. В голове, почему-то под стук барабана, словно на выпускной линейке, начали раскатываться слова отца: «Кто долго спит, тот производительности вредит. Сон укоротил, перерыв упразднил, вот и смену нарастил!»

Лешу передернуло. Он собрался со сноровкой бывалого солдата и быстрыми шагами направился по привычному маршруту. Когда он поравнялся с палатками, в его голове смутными воспоминаниями всплыл вчерашний разговор с Таней. Его будто ударило током. Сейчас он будет проходить мимо, увидит её, нужно что-то сказать. А что? А может и не нужно? Он не знал, что ему делать, куда бежать, может перепрыгнуть через бетонный забор? «Нет! Бред какой-то, мне, наверное, всё привиделось» – в смятение рассуждал Леша. И, пока он пытался найти логическое объяснение вчерашнему помешательству, его ноги сами принесли его к месту, где должны были сидеть Нина Васильевна и…

– Привет, Леш! На работу как на праздник, а? – Леша повернул голову в сторону голоса, затаив дыхание. Тани там не было. На пластиковом белом стуле, еле помещаясь объемом своего тела в промежуток между подлокотниками сидела женщина, улыбающаяся всеми двадцатью коричневыми зубами, держа вчерашнюю газету в одной руке, а банку Газа в другой.

– Конечно, – выдавил из себя Леша, – а как же?!

Нина Васильевна проводила его вопросительным взглядом. Леша сегодня смотрел прямо на нее и не отворачивался. Что это с ним такое?

На работе что-то произошло. В раздевалке его поприветствовали все операторы, кто-то спросил, как у него дела, один даже пробовал шутить про рассыпанные в прошлую смену тела, но не увидев положительной реакции Леши быстро замолчал. Работники цеха быстро и без вопросов распределились по текущим задачам, самый опытный из мужиков сам вызвался сегодня провести вечернюю уборку, хоть на его губах и играла наглая усмешка, всё же хлопот было намного меньше. За спиной Леша слышал перешептывание, но оно было другим, намного тише и осторожнее, чем раньше.

Стажер сидел один в стороне, опершись спиной к стене и свесив голову, то ли чего-то ожидая, то ли просто от скуки. Леша подошел к нему, сел рядом и задумчиво почесал лоб.

– Чего это они? – проговорил он, забывшись, вслух. Затем одёрнулся, но было уже поздно.

– А, бегают чего перед Вами? Так это слухи все с утра пораньше. Мол всем бригадирам поручат проверить свои составы на неэффективных работников и предпринять соответствующие действия. Понимаете? Со-от-ветс-ву-ю-щие, – протянул стажер.

Леша обомлел. Планерка будет через пятнадцать минут, всем сказали быть обязательно, без исключений. В груди заклокотало, живот начало крутить.

– Мне уж точно кранты, – спокойно произнёс стажер, – а эти вон за ваше внимание решили бороться.

– Чего ты такое говоришь? Что за бред? – хмуро произнес Леша, – да если и так, что значит «кранты»? Эффективность оценим, скажем, что нужно подтянуть, добавят может пару часов к смене. Делов то! Работы что ли мало?

Обернувшись, Леша увидел полный насмешки взгляд стажера:

– Работы? У нас сейчас работа будет только одна – ружье держать. Все это знают – кто с производства слетит отправится завтра же на фронт и дело с концом. У меня уже трое друзей уехали.

Леша промолчал. «Стажер ничего не понимает. Не может этого быть, количество тел у них только прибавляется, нужны руки постоянно, напридумывали себе черти что.», – думал он.

На планерке было все как обычно. Леша довольный дослушивал ежедневные цифровые сводки от директора, его очередные требования ускорить линию, произвести оптимизацию процесса, настроить персонал на эффективную бесперебойную работу и ещё много прочих разных необходимостей, которые ото дня ко дню оставались необходимыми.

Когда все начали расходится, и Леша уже был готов лететь на легких ногах обратно в цех, его окрикнул знакомый командный голос.

– Леш, как там дела в цехе?

– Да вроде ничего, Олег Анатольевич, всё по-старому.

Директор, вдруг взяв Лешу под локоть начал отводить его в сторону:

– Ты наверно уже слышал, про нашу оптимизацию? – в груди похолодело, но надежда ещё тлела в душе. Не будет же такой вопрос решается вот так, в стороне?

– Слышал, Олег Анатольевич, но думал, мало ли что мужики болтают.

– А чего ты ко мне то не пришел сразу? Какого черта ждешь? – после этих слов директор чуть поменялся в лице, скривив губы и подняв брови.

– Да я думал…

– Думал он, – перебил его директор, слегка повысив голос. К этому времени кабинет опустел, – ко мне каждый уже с предложением пришел: сколько, кого, почему, одного тебя жду, – Леша ничего не понимал. Когда бригадиры успели так быстро решить кого уволить, да еще и причины найти?

– Я даже не знаю, Олег Анатольевич.

– Послушай, Леша, ты парень хороший, я знаю, ты не из тех странных ребят, что не понимают, ради чего мы все тут впахиваем. Так ведь? Давай ка собери мысли в кучу и прими решение. Я думаю, стажера твоего точно надо отправлять, – последнее слово было произнесено с ударением, и явно означало конкретный процесс, – ты, я слышал, им недоволен. Вопросов много задает, на работы общественные не ходит. Чем вообще занимается после смены? Не понятно. Это, конечно, тебе решать, но я бы на твоем месте с него и начал. А вот с остальными надо подумать. Даю срок до завтра, а то Леш, – директор опустил голову вниз, многозначительно подняв брови, – ну ты меня понял? – Леша, похожий на испуганного кролика, дернул вниз головой.

Он, шатаясь, побрел в свой цех. В голове у него была пустота, а на сердце что-то скулило и тянуло вниз. Потом опустошение сменилось клубком перебивающих друг друга голосов. Вот зачем его сделали начальником? Работал бы сейчас себе на помывочном и горя не знал. Как можно сделать такой ужасный выбор, особенно, если верить слухам об отправке на фронт. А что, если бы главным сделали Фильку? Самый опытный сотрудник, здоровый детина. Родители все из Города. Коренной. Он же всегда Лешу недолюбливал. Отправил бы Филимон его на передовую, как пить дать. «Ну и ладно, что такого? Какая разница, где помогать Городу, тут или там?» – Леша ничего не знал про войну. Фронт для людей, выросших в Городе, был как далекое красивое поле, где враги бегут от неминуемой кары бравых городских солдат. В Лешиных фантазиях, если он и попадал на очередную войну, то неизменно чтобы героически спасти какого-нибудь боевого товарища от неминуемой гибели. Затем, вернувшись назад, он мог бы сверкнуть медалью перед палаткой Тани. Эти представления были сформированы с детства у каждого порядочного ученика ОПГ.

«Но стажера то куда? Совсем юнец и не учился в соответствующих местах, не проходил подготовку. Нет! С этим нужно что-то решить. Переведу пока его в другое отделение или скажу, что заболел доходяга, не выходит на смены. А потом, как уляжется, придумаю, куда его убрать с глаз директора. Только вот одно не понимаю, откуда Олег Анатольевич знает, что я не доволен им?» – с этими мыслями Леша ввалился в раздевалку и сел на общую лавочку.

Подняв глаза, он увидел раскрытый шкафчик стажера. Он был пустой. «Какого черта? Я его никуда не отпускал», – подумалось Леше в первые секунды. Затем он стремглав метнулся в цех. Возвращаться к директору с вопросами после недавнего разговора было самоубийством, поэтому Леше нужен был человек, знавший всегда всё и про всех быстрее начальства.

Филимона Леша знал уже очень много лет. Пришел он к ним еще совсем мальцом и сразу произвел отвратительное впечатление. На него никогда нельзя было положиться и ничего доверить. Любую работу, висевшую на чей-то ответственности, он специально делал медленно и кое-как. Перед начальством всегда заискивал и частенько открывал тайны коллег, которые, не смотря на все проделки и очевидное подхалимство, находились под его влиянием все до одного. Именно с ним были самые большие проблемы у каждого начальника цеха, но попрекнуть его было практически не в чем. Он отлично знал «политику партии» и действовал строго согласно актуальному течению общественной мысли. Не гнушался доносами и откровенным подстрекательством, умел высмеять при всех робкого новенького, чем поддерживал авторитет среди старичков предприятия. Манипулятор и подхалим, как он не стал с таким идеальным набором начальников раньше? Очень просто – Филимон был ленив до невозможности. Он никогда не брал дополнительных часов, не подменял заболевших товарищей, не оставался сверхурочно и за год умудрился ни разу не съездить на общественные работы. Такое поведение не позволяло директору сделать главным Фильку, хоть он и был «своим в доску парнем».

И, так как Филимона либо боялись, либо уважали и хотели быть в его компании, он с легкостью мог управлять всеми процессами, происходившими в коллективе.

– Где он? – услышал запыхавшийся голос Филя.

– Кто, Алексей Дмитриевич? – тона непринуждённее даже представить себе нельзя.

– Ты прекрасно знаешь, кто. Стажер, Витя, где он сейчас?

– Думаю, – Филимон облокотился на поручень кронштейна двумя руками, приняв расслабленную позу – отправился с автобусом первых безработников в распределительный центр, – глаза Фили яростно блеснули.

– Какого черта, Филимон? Почему без моего распоряжения? Кто сказал? – выкрикивал фразы Леша, которых от нового заведующего цехом до этого никто не слышал.

– Да он вроде сам и пошел. Решенное ж дело. Я ему так и… – тут оператор осознал, что сболтнул лишнего.

– Что ты ему? – прищурил налившиеся яростью глаза Леша, – отвечай!

– Вы бы Алексей Дмитриевич успокоились, люди же смотрят, – спокойно продолжил Филя, – Витьке передали, сам я не в курсе, только слышал краем уха, что при сокращении в первую очередь стажеров убирают и что бригадир наш им сильно недоволен и пошел с директором этот вопрос обсуждать. Ну знаете, люди разное болтают, эка невидаль. А он психанул. Я сам, говорит, уйду. Все и так ясно! Пропади оно пропадом! Что поделать? Молодой, горячий, – на физиономии Фили заиграла улыбка.

– Так это ты, скотина! Ты директору передал, что стажер вопросы задает, что недоволен я им, ты сказал! – Филимон продолжал улыбаться. Леша чувствовал, что в спину ему устремлены глаза десятка рабочих, но ему было плевать. Он, не в силах больше глядеть на ухмылку на лице этой наглой рожи, подался вперед. Неизвестно чем бы закончилось дело, но в следующую минуту его и самого опытного оператора цеха обдало плотной струей вязкой артериальной крови. На секунду реальность отступила хватку и в голове зазвучал собственный голос:

–В этом деле, – говорил Леша молодому веснушчатому парню, – важен правильный угол и спокойный плавный надрез. Смотри внимательно, Витька. Чуть отвлечешься и всё нам тут забрызжешь. Кровь она знаешь какая въедливая?! Кошмар. Потом мытья не оберешься. Но не боись, ты со временем тоже научишься. На самом деле ничего сложного. Через пару месяцев перестанешь воспринимать тела, как одушевленные предметы и пойдет, как по маслу.

– А почему Вы их тогда только телами разрешаете называть, если они для Вас ничего не значат?

– Вот, вот с такими вопросами я бы уже давно отсюда вылетел, Витька. Ты слушай, что тебе говорят да перенимай. А вопросы, их оставь начальству. Пусть они задают.

– А я Вас спрашиваю, а не их, – упорствовал стажер.

– Ну все, хватит! Потому что они когда-то ими были, что тут не понятного? Были живыми.

– Как мы с вами, Алексей Дмитриевич? Мы же живые?

«Вить, ты, честное слово, копия брата моего», – подумал тогда Леша. Но в ответ лишь покачал головой.

Как только последние слова стажера затихли в голове, Леша очнулся и стал озираться по сторонам. Оператор станка ошеломлённо таращился на свою оплошность, шевеля губами и пытаясь беззвучно извиняться за проступок. Шепот за спиной нарастал, как гул приближающейся электрички. Что приводит нас туда, где мы есть?

Леша ворвался в раздевалку, как бешенный волк в курятник. Сердце его клокотало, в голове он перебирал варианты, как отыскать и вернуть обратно стажера? К кому обратится? Куда написать? Какие старые знакомства можно использовать?

«Он же совсем еще дитя, наивный, несмышлёный паренек. Ну позадавал вопросы, чего страшного? За что его сразу на фронт то?», – думал он, что скажет, когда будет выпрашивать для Витьки второй шанс.

Надо обязательно идти к директору, он должен помочь! Кто если не он? Скажу, ошибка вышла, найдем кого сократить, а стажера надо вернуть. Леша ходил взад-вперед среди тесных стен и понимал с каждой секундой, с каждым прокрученным вариантом, что Витю он больше никогда не увидит. Через пару минут биение в груди поутихло. Он сел на скамейку обхватив голову руками и закрыл глаза.

Просидел он так довольно долго, пока вдруг не услышал голос в дверях раздевалки.

– Ты чего там на линии устроил, Леш? – слова прозвучали раздраженно, будто тот, кто произносил их пытался удержатся от какого-то порыва, – мы же все обсудили утром, какие проблемы?

– Мы обсудили, что решение за мной, разве нет? – ответил Леша, в крайне несвойственной ему манере.

– Ну и странно же ты себя ведешь, Лешка. Сам им был недоволен, наверняка понимал прекрасно, что пользы от этого умника никакой и зачем-то портишь из-за какого сопляка отношение со всем цехом. Что с тобой происходит?

– Он же совсем еще… – начал было Леша свой подготовленный монолог, но закончить ему не дали.

– Хватит, – гаркнул директор, – поступим так – я вижу, что к серьезным решениям на благо производства ты не готов. Поэтому, с должности ты снимаешься. Работник ты хороший, работай себе, но не вздумай разболтать, что слышал на собраниях. На сегодня от смены тебя освобождаю, иди домой, отдохни. Главным будет Филя, – с этими словами, массивная широкоплечая фигура исчезла из дверного проёма.

На Лешу цементным мешком навалилось бессилие, словно из него вытянули всю энергию и оставили валяться пустым, как допитую банку газа. Некоторое время он еще просидел, глядя на серую дверь шкафчика стажера, потом сильно зажмурился и резко подорвавшись ударил куда-то в область замка. Дверца отпружинила в обратную сторону, шкафчик слегка наклонившись назад, затем, как неваляшка, вернулся в прежнее положение, выкинув из себя прямо в руки Леши тонкий сверток, с чем-то гибким и упругим внутри.

Леша шел с пластиковым пакетом в руках вдоль высокого бетонного забора. Его голова качалась из стороны в сторону словно воздушный шарик, привязанный на ниточке. По правую сторону от него из-за угла показался силуэт огромного здания цифрового центра. С минуту он рассматривал это захватывающее дух, величественное сооружения, вспоминая, когда он последний раз слушал радио перед сном. В последнее время вечерами он перечитывал письмо Саши, улыбаясь или хмурясь расхаживал по комнате, а потом начинал копаться с граммофоном, у которого было такое живое очертание передней крышки, что казалось, словно это стариковские глаза, не спускающее с него строго взгляда, осуждающие и разочарованные. Отчего у старинных вещей такое разительное сходство с людскими лицами? Интересно.

Повернув налево за угол, он моментально уперся глазами в первую с правого края палатку, где в привычной позе с газом в руках сидела Нина Васильевна и самое страшное, рядом с ней Таня. Но сегодня, то ли от событий на производстве, то ли от воспоминаний ночного диалога, Леша не отвел глаза в сторону и не ускорил по обыкновению шаг. Он на секунду замешкался, но затем продолжил идти, не сводя взгляда с палатки. Обратился он все же почему-то первой к пожилой женщине, которую знал почти всю жизнь:

– Здравствуйте, Нина Васильевна, – чуть качнув головой вниз начал он, – можно ли посмотреть какие у вас есть костюмы? Мне нужны брюки и пиджак.

Нина Васильевна расплылась в широченной улыбке подав голову назад, от чего ее подбородки сложились, как меха гармошки:

– Конечно, Лешечка, для тебя, все что хочешь. И брюки, и рубашку, и пенджак, – намеренно коверкала Нина Васильевна слишком импозантные для неё слова, что было так в духе её поколения, – все найдем. Таня, ну ка проводи гостя.

С несколько минут Таня что-то показывала Леше, проходя мимо рядов с одеждой, навешанной на простые деревянные вешалки, сгруппированной по цветам, форме и стоимости. Говорила она сухо, быстро и так, словно к ней пришел проверяющий. Внутри палатки было сыро, находится долго там совсем не хотелось. Плотный брезент не пропускал влагу, но и не давал циркулировать воздуху, от чего чувствуешь себя рыбкой в полиэтиленовом пакете. Нина Васильевна, недовольная тем, что показывает Леше ее дочь, не без труда встала со стула и принялась ухаживать за дорогим клиентом сама:

– Ну ты посмотри, посмотри, – тараторила она с отдышкой, – шёлк, ну чистый шёлк, потрогай.

Леша трогал, щупал, проводил ладошкой, примерял к поясу, прижимая лямки к бедрам, а углы верхов к плечам, мельком посматривая в сторону Тани. А она, как ни в чем не бывало, кружилась по мелочам рядом, перекладывала стопки с футболками, развешивала куртки из клетчатых сумок, больше по объёму похожих на мешки с Лешиной работы, и часто поправляла непослушные длинные волосы.

Когда Нина Васильевна вдруг замолчала, увидев очередной брошенный в сторону Тани взгляд, Леша понял, что пора что-то выбрать.

– Вот эти брюки и тот пиджак, – излишне громко произнес он.

– Ты ж даже не померил, Леш, – удивленно произнесла Нина Васильевна, – давай я тебе сейчас ширмочку достану.

– Нет, нет, нет, – запротестовал Леша, представляя, что ему сейчас придется стоять перед Таней на картонке и без штанов, – я так вижу, что подходят.

– Ну смотри, Алексей, назад ношенное не возьму, – закрепив выгоду, произнесла Нина Васильевна, – сейчас все с таким трудом достается, каждая партия, ты бы знал… ты бы знал, – кряхтела она себе под нос, – а ты чего так рано то?

– Да я… мне отгул дали за мою помощь с общественными работами, – соврал Леша.

– Аа-аа, это хорошо, а то я уж подумала, не случилось ли чего плохого, – понизив голос, чуть подавшись к Леше Нина Васильевна продолжила полушёпотом, – я слышала много ребят увезли туда, – женщина ткнула пальцем в направление основного выезда из Города.

– Нет, со мной все в порядке, – выдавив вежливую улыбку, Леша направился к выходу.

Он торопливо отдал давно отложенные во внутренний карман старого пиджака деньги и вдруг стал чувствовать нарастающую горечь от того, что сейчас уйдет и больше повода зайти к Тане у него не будет. Не покупать же новую одежду каждый день? Как на зло в голову ничего не приходило, что могло бы его задержать ещё хоть на пару минут.

Вот уже второй пакет у него в руках. Нина Васильевна усаживается на молящий о помощи стул, а сам Леша разворачивается и идет прочь от палатки сказав: «До свидания». Стук собственных шагов отдавал эхом в ушах, ветер сильнее стал раскачивать его тяжелую голову на тонкой, еле выдерживающей вес шее. Руки налились свинцом, а в голове крутились всякие ругательные слова в свою сторону.

Завернув за угол и пройдя в таком состоянии метров пятьдесят, он вдруг услышал в спину:

– А что это у тебя в пакете?

Обернувшись, Леша увидел стоящую позади Таню и невольно заулыбался. Она стояла, скрестив пальцы рук за спиной и немного покачивала плечами в разные стороны.

– Там… да так, – растерянно произнес Леша.

– Не похоже на продукты или инструменты какие-то, – будто бы не замечая дрожания в голосе Леши, продолжила Таня.

– Это пластинка для граммофона, – опустив голову, как нашкодивший школьник, сознался Леша.

– Ух ты, – почти выкрикнула Таня, – а покажи, пожалуйста, – несколько раз ударив в ладоши она запорхала в направление оцепеневшего Леши, словно маленькая девочка, завидев подружек.

Леша раскрыл для неё пакет пошире. Внутри была всего одна пластинка, на одной стороне которой была обложка совсем не привлекательного вида с однородным коричнево-красным фоном и каким-то символом в правом верхнем углу, с другой же стороны было изображение сурового мужчины с длинной седой бородой на фоне опадающего дерева.

– Как здо-ро-во, – протянула Таня, шелестя тонкой бумагой, в которую была обернута пластинка, – а можно будет послушать? – все с таким же игривым видом задала она вопрос, подняв на Лешу светящиеся изнутри глаза.

Леша же сначала просто не понял вопроса: где она хочет ее послушать? К себе забрать? Так у нее нет граммофона, это точно. А если ни к себе тогда где? Может быть…

– Я сегодня не сильно долго буду маме помогать, смогу зайти вечером, – Леша продолжал глупо улыбаться, пока до него не дошло – у него будет свидание!

– Да, да, конечно, я сегодня полностью свободен, – запричитал он, – только, я не уверен, что все будет работать, как надо. Аппарат то он такой, капризный.

– Вот и хорошо, – закрыв пакет и протянув его Леше заключила Таня, – тогда жди в восемь.

Она исчезла примерно также, как и той ночью. Легкая и невесомая, скрылась за одной из брезентовых стен, так скрывается за тучей на секунду показавшееся осеннее солнце. Леша простоял несколько минут как вкопанный, лицо его было блаженно, плечи опущены, пальцы рук теребили края пакета. Вдруг его передернуло. Чего же он стоит? Надо поспешить в продуктовый, у него будут гости, а в холодильнике шаром покати. Тем более у него ни так много времени, он в кой то веки попадет на вечернее включение электричества, которое короче утреннего.

Звякнув входными дверьми универмага, Леша напрямик пошел в мясной отдел. Сначала он остановился напротив прилавков с овощами. Там лежали подгнившие помидоры странной продолговатой формы, отполированные огурцы, казавшиеся из-за нанесенного на них масла металлическими, мелкая пожухлая морковь и позеленевший картофель. Не без труда выбрав нужное, Леша отправился дальше. В центре магазина стояли огромного размера весы. Если присмотреться, то можно увидеть, что стрелка на них немного отклонена, хотя они абсолютно пустые. Там нужно было взвесить набранные овощи.

На деревянных, установленных под углом полках с выпечкой почти ничего не было – все разобрали с утра, хорошо, что Леше не нужен был хлеб сегодня.

Затем шёл разноцветный пестрый отдел с великим множеством вариантов энергетических напитков. Над рядами с красными, оранжевыми, ярко синими банками красовалась огромного размера надпись: «Поддай Газку!». Леша, закинув баночку в корзину, побежал дальше. Главная цель была впереди.

Продавщица мясного в фартуке и чепчиком на голове радостно подтвердила наличие в достаточном количестве главного ингредиента для блюд на любом городком столе – свежего фарша. Леша попросил отвесить грамм так пятьсот, восторженно наблюдая, как лопатка впивается в красно-белые полоски желанной мякоти. «Хорошо, что этого продукта всегда в достатке», – думал Леша.

Даже если нет курицы или молока или картофеля, количество фарша, упакованного в пленку, замороженного, слепленного в котлеты, всегда достаточное. И главное – каждый может себе его позволить. «По истине экономика Города поражает воображение, – говорили по радио, – нам не страшен ни голод, ни ценовой кризис, ни даже войны. С таким производством мы сможем пережить любые неприятности!»

Леша медлил перед входом в подъезд. Уже второй раз он почувствовал ту самую холодную сковавшую движения и мысли судорогу, что была у него совсем недавно. Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы зайти внутрь. Мелкие, узкие подъезды, серые стены, истошные звуки перекатывавшихся по трубам мусоропровода жестяных банок, наводили на Лешу невыносимую тоску и отчаяние, что преследовали его на протяжении последних нескольких дней.

Потом мысли резко перескочили на последнее события. Сегодня, о чудо, к нему придет Таня. Леша не может упасть в грязь лицом, ведь второй шанс может не представиться никогда. В груди сильно застучало после того, как Леша вспомнил её, такую тонкую, легкую, почти невесомую. Вспомнил её взгляд, слегка исподлобья, неумолимо составляющий трепетать душу. Она смотрит прямо на него, чуточку улыбаясь уголками губ, сверкая из глубины своих глаз оттенками рубина. Глубоко вдохнув, он уже хотел вбежать в квартиру, но вспомнил про почтовый ящик, в котором должны быть новые платежные квитанции. Однако, вместе с аккуратно сложенными листками поручений об оплате, Леша со смешанными чувствами запретной радости, страха и трепета перед неизвестным, обнаружил следующее послание от брата. Он долго смотрел на него, бессмысленно уставившись на собственную руку и предмет в ней, но воспоминание о Тане вернули его в реальность, после чего он сунул конверт в карман и отправился по высоким ступеням домой, чтобы как можно скорее приступить к приготовлениям.

Конфорка на плите издала шипящий звук, а шланг, ведущий к ней, еле заметно дернулся – можно начинать готовку. Отец часто стряпал это не хитрое, но ароматное и сытное блюдо. Нужно было отварить макаронные изделия любого наименования, промыть и очистить самый дорогой ингредиент – морковь, нарезать кубиками дающий сдачи лук, потом измельченные овощи следовало обжарить на медленном огне до появления характерного маслянистого отлива. Затем вход идет фарш. Он плюхается аккуратным прямоугольником на сковородку плотным красно-белым кирпичом. Его тут же полагается раздробить лопаткой, чтобы подливка, полученная в итоге, не была с комками. Квартира постепенно наполняется запахом зажаривающегося мяса вперемешку с начавшим слегка подгорать луком. Это сигнал к началу тушения. Добавив в полученное месиво какие были подходящие по смыслу приправы точно так же, как делал отец, немного муки с водой и томатную пасту – настоящее сокровище, врученное ему старшим цеха за выход на дополнительную смену, Леша накрыл сковородку крышкой и оставил блюдо доготавливаться. Газ выключиться сам в аккурат, когда подлива будет готова – тонкий расчет.

Умиротворённо нарезая овощи, помешивая готовящееся блюдо и посматривая на часы, Леша не заметил, как его обволокли мысли о письме. Слова, написанные братом, как-то странно повлияли на него. Леша начал внимательнее слушать летучки на работе, разбирать слова, даже позволять себе не соглашаться с директором. Причем очевидные промахи в планировании производственного процесса были всегда, но раньше Леша просто пропускал их мимо ушей. Леша начал думать о каких-то несвязанных с его работой вещах. И этот чертов вопрос Саши крутится в голове всё чаще, не давая порой сконцентрироваться на более важных делах. Леша заметил, что в попытках найти ответ он так устал в один из дней, что не поехал на запланированные общественные работы, а пошел сразу домой. С ним явно что-то происходило, но что, Леша был не в силах понять. Может он просто заболел? А может Сашины письма пропитаны какой-то смесью, вызывающею у него помешательство? Леша слышал, что-то такое по радио, так поступали когда-то враги, чтобы подорвать здоровье граждан. А что, если это и правда пишет не его брат? Или его завербовали? Всё возможно, когда речь идет о безопасности Города. Но чтобы окончательно разоблачить замысел, Леше нужно убедиться наверняка, что, возможно, его брат теперь тайный шпион и работает во вред всему рабочему населению. «Что ж, тогда стоит уделить этому внимание прямо сейчас, во благо Города.» – подумал Леша и раскрыл второе письмо.