Титан

Шрайхарт улыбнулся.

– Вы забываете, сэр, – произнес он, – что я предоставлю почти весь капитал, необходимый для этой сделки.

– Вы забываете, что я не новичок в этом деле, – парировал Каупервуд. – Я могу гарантировать, что сам обеспечу весь необходимый капитал и предоставлю вам щедрый бонус за услуги, если хотите. Заводы и концессии старых и новых компаний кое-что стоят. Как вы понимаете, Чикаго быстро растет.

– Я это знаю, – уклончиво отозвался Шрайхарт. – Но я также понимаю, что вам предстоит долгая борьба, которая обойдется совсем недешево. Судя по тому, как обстоят дела, вы не можете самостоятельно прийти к соглашению со старыми компаниями. Насколько я понимаю, они не хотят работать с вами. Понадобится человек со стороны вроде меня, влиятельный человек или, лучше сказать, имеющий достойную репутацию в Чикаго и хорошо знающий этих людей, чтобы осуществить такую комбинацию.

– Вполне вероятно, что я смогу найти такого человека, – хладнокровно произнес Каупервуд.

– Я так не думаю; определенно, не в нынешней ситуации. Старые компании вряд ли будут работать с вами, но готовы сотрудничать со мной. Вам не кажется, что лучше принять мои условия и позволить мне довести дело до конца?

– Только не на таких условиях, – ответил Каупервуд. – Мы слишком глубоко вторглись на вражескую территорию и слишком много сделали. Три к одному или четыре к одному – какие бы условия ни получили акционеры старых компаний – это меньшее, на что я могу согласиться при выпуске новых акций, и я должен получить половину того, что останется. Этим мне придется делиться с другими. (Последнее тоже было неправдой.)

– Нет, – Шрайхарт покачал массивной головой. – Это невозможно: риск слишком велик. Возможно, я мог бы предложить вам четверть. Но пока не могу обещать.

– Половину или ничего, – твердо сказал Каупервуд.

Шрайхарт встал.

– Это меньшее, на что вы согласны, не так ли? – поинтересовался он.

– Самое меньшее.

– Тогда боюсь, мы не сможем договориться, – сказал Шрайхарт. – Мне очень жаль. Эта борьба может оказаться долгой и невыгодной для вас.

– Я это предусмотрел, – отозвался финансист.

Глава 12
Новое соглашение

Каупервуду, который вежливо, но твердо отверг предложение Шрайхарта, предстояло убедиться, что взявший меч вполне может от меча и погибнуть. Его собственный бдительный поверенный в делах, следивший за деятельностью законодательного собрания штата, где регистрировались новые компании, в городском и пригородных муниципалитетах, в судах, узнал о серьезном контрударе, который готовил противник. Старый генерал Ван-Сайкл первым сообщил, что компания Северной стороны затевает недоброе. Он пришел ранним вечером в своей потрепанной шинели, болтавшейся на плечах, и в мягкой фетровой шляпе, надвинутой на покрасневшие глаза. В ответ на приветствие Каупервуда он с мрачным видом опустился на стул.

– Полагаю, вам пора подготовиться к предстоящему шторму, капитан, – произнес он, обратившись к финансисту с учтивым титулом, который вошел у него в привычку.

– В чем проблема? – осведомился Каупервуд.

– Настоящей проблемы еще нет, но она может появиться. Кто-то, пока не знаю, кто именно, собирается объединить три старые компании в одну. Было подано ходатайство о регистрации и учреждении «Объединенной газовой и топливной компании Чикаго» в Спрингфилде. Сейчас совещаются директора «Трастовой компании Дугласа». Я узнал об этом от Данивэя, у которого есть свои источники информации.

Каупервуд, в свойственной ему манере, сложил кончики пальцев и начал ритмично постукивать ими.

– Давайте посмотрим. Мистер Симмс – президент «Трастовой компании Дугласа». Он недостаточно опытен и умен, чтобы организовать такую сделку. Вам известны владельцы этой компании?

Генерал достал список с четырьмя именами, ни одно из которых не принадлежало директорам или управляющим старых компаний.

– Пешки, все до одного, – пренебрежительно заметил Каупервуд. – Думаю, я знаю, кто стоит за кулисами, генерал, но это не должно вас беспокоить, – добавил он после недолгого раздумья. – В итоге им придется продать нам свою новую компанию или выкупить наши компании.

И все же ему было досадно, что Шрайхарт преуспел, убедив старые компании объединиться; он собирался в скором времени попросить Эддисона как независимого представителя старой чикагской элиты обратиться к предпринимателям с таким же предложением. Теперь он поспешил в контору Эддисона в «Лейк Нэшнл».

– Вы слышали новости? – воскликнул банкир, как только Каупервуд предстал перед ним. – Они собираются объединиться. Это все Шрайхарт, как я и опасался. Симмс из Дугласовской трастовой компании будет выступать в роли главного акционера. Я получил эти сведения минут десять назад.

– Я тоже, – спокойно отозвался Каупервуд. – Нам следовало действовать немного быстрее, но это не совсем наша вина. Вы знаете условия соглашения?

– Они собираются объединить акционерный капитал под три новые акции за одну старую. Около тридцати процентов холдинговой компании достанутся Шрайхарту; он сможет продать их или удержать при себе, как пожелает. Он гарантирует проценты на вложенный капитал. Мы сами загнали дичь в его силки.

– И тем не менее ему все равно придется иметь дело с нами, – сказал Каупервуд. – Я предлагаю отправиться в городской совет и обратиться с ходатайством о генеральной концессии. Ее можно получить. Если мы этого добьемся, то поставим их на колени. Мы реально будем находиться в лучшем положении по сравнению с ними, поскольку имеем мелкие компании в качестве поставщиков. Мы можем объединиться сами с собой.

– Это потребует значительных денег, не так ли?

– Расходы невелики. Нам может не понадобится прокладывать трубы или строить завод. Потому что они предложат нам выкуп, продажу или объединение. Тогда мы продиктуем свои условия. Кстати, вы случайно не знакомы с Джоном Дж. Маккенти, который здесь имеет влияние?

Каупервуд говорил о человеке, который одновременно был игроком, тайным владельцем или управляющим нескольких публичных домов, влиял на выборы мэров и членов городского управления, негласным акционером многих салунов и контрактных компаний, – одним словом, святым покровителем преступного мира Чикаго, с которым приходилось считаться законодателям города и штата.

– Нет, – ответил Эддисон. – Но я могу добыть рекомендательное письмо для вас. А что?

– Пока что не затрудняйтесь этим вопросом. Просто обеспечьте мне солидную рекомендацию.

– Это можно будет сделать уже сегодня, – охотно пообещал Эддисон. – Я перешлю вам рекомендательное письмо.

Каупервуд попрощался и ушел, пока Эддисон размышлял над этим неожиданным предложением. Каупервуду можно было доверить рытье ямы, куда упадут любые противники. Иногда он дивился хитроумию этого человека, но никогда не возражал против прямых и решительных действий Каупервуда.

Человек, о котором думал Каупервуд в этот тревожный час, представлял собой выдающуюся личность, типичную фигуру для Чикаго и всего Среднего Запада того времени. Он был приветливым и по-своему обаятельным, с хорошими манерами, чем походил на Каупервуда, но отличался от него неприметной с виду грубостью, абсолютно чуждой Каупервуду; особый склад его характера притягивал обитателей городского дна, где его душа находила отдохновение. Есть особые натуры, не предрасположенные к творчеству и философствованию, бездуховные, неэмоциональные, но все же цельные в своей половинчатости и мутности. Маккинси привезли трехлетним ребенком в Америку его родители-эмигранты, бежавшие от голода у себя на родине. Он рос на окраине Южной стороны в убогом домишке с земляным полом рядом с железнодорожными путями. Его отец дорос до бригадира после нескольких лет поденной работы на соседней железной дороге, и Джону, младшему из восьмерых детей, с раннего возраста пришлось зарабатывать на хлеб. Он был мальчиком на побегушках в магазине, курьером в телеграфной компании, уборщиком на замену в салуне и, наконец, барменом. Последняя работа была началом его продвижения, так как он попался на глаза одному дальновидному политикану, который надоумил его изучать законы и продвигаться в местное законодательное собрание. В юном возрасте он многое узнал о краже со взломом, вбросах бюллетеней для голосования, торговле голосами избирателей, продажных лидерах, взятках, кумовстве и эксплуатации человеческих пороков – словом, обо всем, что составляет (или составляло?) мир американской политики с его финансовой и политической борьбой. В высших кругах есть стойкое предубеждение, что на самом дне ничему нельзя научиться. Если бы вы заглянули в широкую, но уравновешенную душу мистера Маккенти, то увидели бы незнакомый мир, целые миры преступлений, нежности, ошибок и аморальности, переживаемых со смирением и даже с радостью, – суровый мир примитивного существа, у которого нет ничего, кроме инстинктов и потребностей. Тем не менее этот человек обладал обликом и манерами настоящего джентльмена.

Сорокавосьмилетний Маккенти был чрезвычайно важной фигурой. Его просторный особняк в Вестсайде, на перекрестке Харрисон-стрит и Эшленд-авеню, в любое время посещали финансисты, предприниматели, священники и хозяева салунов. Короче говоря, все представители бурной деловой и политической жизни. У Маккенти они могли получать разнообразные советы, предписания, обещания и решения, часто бескорыстно или за признание его авторитета, но многие были готовы платить. Он спасал служащих полиции, когда их следовало с полным основанием отправить в отставку; помогал матерям, чьих заблудших сыновей и дочерей он вытаскивал из тюрьмы и отправлял домой; ограждал содержателей борделей от наглости местных полицейских, требовавших непомерных взяток, политиков и владельцев салунов, чья карьера или имущество могли пострадать в результате гнева недовольных граждан. В трудную минуту он многим казался богом Среднего Запада, всемогущим, всемилостивым и совершенным, когда они смотрели на его гладкое, располагающее лицо, озаряющееся лучезарной улыбкой. С другой стороны, имелись неблагодарные люди, бескомпромиссные борцы или ханжи и реформаторы, строившие планы и заговоры, они были его смертельными соперниками. Для таких случаев у него были подручные, получавшие распоряжения с этого имперского трона и неукоснительно выполнявшие свою работу. Он обладал невзыскательным вкусом, непритязателен в одежде, женат и, по всей видимости, счастлив в браке, исповедовал католическую веру, хотя никто не видел его в церкви – этакий тайный Будда, могущественный и загадочный.

Первая его встреча с Каупервудом произошла весенним вечером в доме Маккенти. Большие окна были занавешены, но открыты, впуская свежий воздух, занавески слегка колыхались от легкого ветерка. По прибытии ему предложили виски и сигару, представили миссис Маккенти, которая вела замкнутый образ жизни и поэтому всегда была рада знакомству со знаменитостями из высших сфер. Наконец, его препроводили в библиотеку. Миссис Маккенти, если он мог бы заметить, обратив более пристальное внимание, была пухленькой и миловидной, вроде состарившейся Эйлин, но сохранила следы бывшей красоты и прекрасно скрывала свидетельства того, что когда-то была проституткой. Так вышло, что именно в тот вечер Маккенти пребывал в самом добродушном расположении духа. Сейчас его не беспокоили текущие политические проблемы. Дело было в начале мая. Деревья на улице только начинали покрываться молодой листвой, ласточки и малиновки счастливо щебетали. Каупервуд, несмотря на свои немалые проблемы, тоже находился в благодушном настроении. Он был жизнелюбив даже в самых сложных обстоятельствах, и, возможно, сложности нравились ему больше всего. Природа была прекрасна и нежна, но проблемы, планы, хитроумные схемы, которые нужно было обдумать и привести в действие, – вот что придавало смысл существованию, вот ради чего стоило жить.

– Итак, мистер Каупервуд, – начал Маккенти, когда они встретились в прохладной и спокойной атмосфере библиотеки, – чем могу служить?

– Что же, мистер Маккенти, – сказал Каупервуд, тщательно подбирая слова и напрягая все недюжинные силы своего ума, – не так уже много, но кое-что. Я хочу получить концессию от чикагского городского совета и хотел бы, чтобы вы помогли мне, если пожелаете. Понимаю, вы можете сказать, что я мог бы напрямую обратиться к членам совета. Я бы так и поступил, но есть определенные люди, которые могут обратиться к вам, желая сыграть против меня. Как я понимаю, вы некоторым образом являетесь в Чикаго арбитром для разрешения подобных конфликтов.

Мистер Маккенти улыбнулся.

– Это лестное определение, – сухо заметил он.

– В Чикаго я скорее новичок, – мягко продолжал Каупервуд. – Я провел здесь лишь несколько лет после переезда из Филадельфии. Как инвестор и финансист я был заинтересован в развитии нескольких газовых компаний, учрежденных в Гайд-Парке, Лейк-Вью и других округах за пределами города, о чем вы, вероятно, могли узнать из недавних газетных статей. Я не являюсь их владельцем, хотя я инвестировал весь проект и вложил большую часть капитала. Я даже не являюсь управляющим этими компаниями – разве что в широком смысле слова. Возможно, меня лучше называть их организатором и хранителем, поскольку я занимаюсь этим для других людей, как и для себя самого.

Маккенти кивнул.

– Далее, мистер Маккенти. Вскоре после того, как я получил контракты для ведения дел в Гайд-Парке и Лейк-Вью, я столкнулся с интересами владельцев трех старых газовых компаний. Как вы понимаете, они были резко настроены против наших разработок на территории округа Кук, хотя мы на самом деле не вторгались в их юрисдикцию. С тех пор они забрасывали меня судебными исками, запретительными постановлениями и обвинениями во взятках и сговоре.

– Знаю, – вставил мистер Маккенти, – я кое-что слышал об этом.

– Не сомневаюсь, – отозвался Каупервуд. – Столкнувшись с такой враждебностью, я сделал предложение объединить три старые и три новые компании в холдинг, создать новый совет и обеспечить город единой системой газоснабжения. Они не согласились. Полагаю, главным образом потому, что я чужак. С тех пор другой человек, а именно мистер Шрайхарт, – тут Маккенти снова кивнул, – который раньше не имел ничего общего с местным газовым предпринимательством, вступил в игру и предложил объединение старых компаний. Он собирается поступить точно так же, как и предлагал я, но его дальнейшее намерение состоит в том, что после объединения трех старых компаний он вторгнется на нашу территорию и будет сдерживать нас или заставит продать наш бизнес, получая концессии в дальних пригородах. Как вам известно, ходят слухи, что пригороды войдут в городские пределы Чикаго, а это позволит обеспечить технически и объединить три городские компании с нашими предприятиями. Как видите, нам необходимо сделать что-то одно: либо продать свой бизнес на лучших на данный момент условиях, продолжая борьбу ценой больших расходов и не пытаясь нанести ответный удар, либо обратиться в городской совет с ходатайством о концессии на ведение бизнеса в центральных районах города для получения общей концессии на продажу газа в Чикаго наряду со старыми компаниями, но лишь из соображений самозащиты, как любит говорит один из моих сотрудников, – шутливо добавил Каупервуд.

Маккенти снова улыбнулся.

– Ясно, – сказал он. – Но, мистер Каупервуд, не будет ли чрезмерным ваше желание получить новую концессию? Вы предполагаете, что общественное мнение согласится с вашим представлением о том, что городу нужна еще одна газовая компания? Действительно, старые газовые компании не проявляли особой щедрости. Качество моего газа, например, далеко не лучшее. – Он улыбнулся краешком рта, готовый слушать дальше.

– Я вполне понимаю, мистер Маккенти, что вы практичный человек, – продолжал Каупервуд, не обратив внимания на его реплику. – Я пришел к вам не с какой-то туманной историей о моих затруднениях в надежде на ваш интерес или сочувствие. Я понимаю, что обращение в городской совет Чикаго с законным предложением – это одно дело, а добиться его слушания и одобрения – совсем другое. Мне нужен совет и содействие, но я не выпрашиваю их. Если я смогу получить такую концессию, о которой шла речь, это принесет мне немалые деньги. Это позволит мне получить дополнительную прибыль от новых компаний, которые абсолютно устойчивы и востребованы на рынке. Это поможет мне воспрепятствовать недружественному поглощению со стороны старых компаний. Далее, я понимаю, что никто из нас не занимается политикой или финансами ради хорошего самочувствия. Если я смогу получить франшизу, это обойдется мне в сумму от четверти до половины той выручки, которую я надеюсь получить при условии, что мой план объединения новых и старых компаний будет успешным, – скажем, от трехсот до четырехсот тысяч долларов. (Здесь Каупервуд снова был не вполне откровенным, но он мог себе это позволить.) Не стоит и говорить, что я умею распоряжаться большими капиталами. Концессия обеспечит такую возможность. Если вкратце, то я хочу знать, сможете ли вы обеспечить мне поддержку и принять мои условия? Я заранее извещу вас о своих партнерах. Я открою всю информацию и прочие детали, чтобы вы сами могли убедиться в обстоятельствах дела. Если вы в любое время сочтете, что я что-либо исказил, то, разумеется, будете иметь полное право выйти из дела. Как уже было сказано, я не проситель, – заключил он. – Я не собираюсь утаивать факты или скрывать стоимость этого предприятия. Я хочу, чтобы вы оказывали мне поддержку на условиях, которые считаете справедливыми и равноправными. Единственное затруднение для меня в данной ситуации состоит в том, что я не аристократ; в противном случае эта газовая война уже давно бы закончилась. Эти джентльмены, которые проявляют такую готовность к реорганизации через мистера Шрайхарта, враждебно относятся ко мне потому, что я сравнительно недавно поселился в Чикаго и не принадлежу к числу избранных. – Он повел рукой в воздухе. – Наверное, иначе я бы не пришел к вам сегодня вечером с просьбой об услуге. Хотя это не означает, что я не рад находиться здесь или не буду с удовольствием сотрудничать с вами. Просто в силу обстоятельств наши пути не пересеклись раньше.

Пока он говорил, то с умелым простодушием смотрел на Маккенти, и тот, внимательно слушавший собеседника, ощущал присутствие необычной, загадочной, талантливой и чрезвычайно волевой личности. Здесь не было уклончивых фраз или высокомерности, но присутствовала некая утонченность, которая нравилась Маккенти. Хотя его позабавило небрежное упоминание Каупервуда об аристократах, не допускавших банкира в свой круг, оно было приятным для его слуха. Он уловил и суть высказывания, и намерение, стоявшее за словами. В целом Каупервуд для него представлял новый и довольно привлекательный тип коммерсанта. Очевидно, Каупервуд имел компетентных соратников, если верить людям, которые дали ему такие теплые рекомендации. Каупервуду было известно, что Маккенти не имел личного капитала в старых газовых компаниях (хотя он и не говорил об этом) и не испытывал особой симпатии к ним. Для него они были всего лишь далекими финансовыми корпорациями, платившими дань политической системе и ожидавшими политических услуг взамен. Теперь они каждые несколько недель обращались в городской совет, испрашивая одну концессию на газопроводы за другой (с особыми привилегиями на определенных улицах), требуя новых, более выгодных контрактов на освещение, ходатайствуя о строительстве разгрузочных доков на реке и налоговых льготах. Маккенти не уделял особого внимания подобным вещам. Он имел своего представителя в городском совете, напористого и влиятельного здоровенного ирландца Патрика Доулинга. Он контролировал коррупционные схемы в мэрии, в городском казначействе, в главной налоговой инспекции, фактически со всеми чиновниками городской администрации и присматривал, чтобы все детали этого процесса были должным образом улажены. Маккенти лишь два или три раза встречался с управляющими газовой компании Южной стороны, да и то в неформальной обстановке. Они ему не понравились. Правда состояла в том, что во главе старых компаний стояли люди, считавшие политиканов типа Маккенти или Доулинга недостойными людьми; если они платили им и занимались другими нечистоплотными делами, то лишь потому, что были вынуждены так поступать.

– Ну что же, – произнес Маккенти, задумчиво поигрывая тонкой золотой цепочкой от часов. – Вы предлагаете интересный план. Разумеется, старым компаниям не понравится ваше ходатайство о параллельной концессии, но, когда вы получите ее, они не смогут особенно возражать, не так ли? – он улыбнулся. Выговор мистера Маккенти не выдавал в нем ирландца. – С одной стороны, это можно рассматривать как рискованное дело. Разумеется, они поднимут шум, хотя сами не особенно беспокоились насчет общественного мнения. Но если вы уже предлагали объединиться с ними, то я не вижу возражений. В долгосрочной перспективе это определенно пойдет на пользу всем. Концессия лишь позволит вам заключить более выгодную сделку.

– Вот именно, – подтвердил Каупервуд.

– И вы говорите, что у вас есть средства для прокладки газопроводов по всему городу, готовы держаться своих намерений, несмотря на их несговорчивость?

– У меня есть средства, – ответил Каупервуд. – А если их окажется недостаточно, я добуду еще.

Мистер Маккенти несколько восторженно посмотрел на Каупервуда. Между ними уже возникла взаимная симпатия, они понимали друг друга, но все же прежде всего стояли их личные интересы. Каупервуд был симпатичен мистеру Маккенти, потому что он один из немногих известных ему дельцов не выказывал высокомерия, презрения, не лицемерил.

– Я скажу вам, что сделаю, мистер Каупервуд, – наконец произнес он. – Я приму ваше дело к сведению. Позвольте мне поразмыслить хотя бы до понедельника. Я понимаю, что следует поторопиться с получением муниципального постановления об общегородской концессии, и промедление только затрудняет дело. Почему бы вам не составить ходатайство о предполагаемой концессии и не ознакомить меня с ним? Тогда мы сможем выяснить, что думают по этому поводу некоторые другие джентльмены из городского совета.

Каупервуд едва не улыбнулся при слове «джентльмены».

– Я уже сделал это, – сказал он. – Вот оно.

Маккенти взял документ, удивленный, но довольный этим свидетельством деловой хватки. Ему нравились такая сильная и ловкая предприимчивость, тем более что сам он не обладал такой способностью, а большинство из тех, кого он знал, были слабовольными и спесивыми.

– Тогда позвольте мне оставить это у себя, – сказал он. – Увидимся в следующий понедельник, если пожелаете. Буду ждать вас у себя.

Каупервуд встал.

– Я был решительно настроен лично посетить вас, мистер Маккенти, – сказал он. – Теперь я рад, что сделал это. Если вы дадите себе труд разобраться в этом деле, то убедитесь, что оно выглядит именно так, как я описал. Здесь речь идет об очень больших деньгах обеих заинтересованных сторон, и понадобится кое-какое время, чтобы все устроить как следует.

Мистер Маккенти отлично понял его.

– О, да, – любезным тоном произнес он. – Это уж точно.

Обменявшись рукопожатием, они посмотрели друг другу в глаза.

– Я еще не вполне уверен, но, кажется, у вас очень хорошая идея, – одобрительно сказал Маккенти. – Действительно, очень хорошая. Приезжайте сюда в понедельник примерно в это же время, решение, думаю, будет найдено. Приезжайте в любое время, если вам понадобится какое-либо содействие с моей стороны. Я всегда буду рад встрече с вами. Прекрасный вечер, не так ли? – добавил он, выглянув на улицу, когда они подошли к двери. – Что за чудесная луна!

В небе висел тонкий серп луны.