Волшебница-самозванка

– И его жилище охраняют огромные огненные птицы…

– …породы Китайская Петарда.

Сей скептический комментарий еще больше повысил мой колдовской авторитет в глазах Ролика.

– Так когда вы к нему отправитесь?

– Поскольку дипломатический визит успехом не увенчался,– вынуждена была констатировать я, прикладывая подорожник к расцарапанному локтю,– придется воспользоваться партизанским внедрением. Когда, говоришь, пора очередной жертвы?

– Так ведь это завтра уже, на рассвете! Уже и девицу выбрали, Альмарину. Слышите песни и хохот? Это с ейного двора, родственники проводы организовали.

– Что-то не похоже, чтобы они сильно горевали,– заметил Ив.

– Да от этой Альмарины всей деревне житья нет. Все только рады будут, если она сгинет в колдовском логове.

– Придется обломать их радость. В качестве жертвы в замок отправлюсь я.

–Ну уж нет, Селенусечка,– пророкотала нянюшка Агата.– Я тебя, дитятко, на растерзание этому распутнику не отдам. Пойду я!

Лицо паренька вытянулось.

– Что? – грозно уточнила Агата.– Какие-то возражения?

– Госпожа, вы, конечно, очень привлекательная ба… те… женщина! – выкрутился Ролик.

– Девушка! – чуть не взревела нянюшка, не потерпев оскорбления своей девичьей чести.

– Ни в коей мере не хотел вас обидеть,– пролепетал мальчик,– но колдун требует только юных дев.

– Да что он понимает, твой колдун! Просто он еще не встречал на своем пути женщин в полном расцвете сил и таланта.

Спорить с тетей Агатой было себе дороже. К тому же мне не хотелось упустить возможности отомстить негостеприимному Слимшедию. Невесту новую захотел? Получи, фашист, Агату!

На ночлег мы расположились на сеновале у гостеприимного Ролика. Мальчик с почтением проводил нас до опрятного сарая, сладко пахнущего свежескошенной травкой, и усердно закрыл на замок.

– Это еще зачем? – нахмурилась я.

– Чтобы невеста Слимшедия не передумала и не сбежала,– пошутил Ив.

Провожать Агату на рассвете пришли только мы с Ивом, Феликс, все это время дремавший на полянке возле леса, да Ролик.

Родственники чудесно спасенной Альмарины, к счастью, еще не пришли в себя после бурного застолья, а сама избранная невеста дрыхла на сеновале, осчастливив на прощание с десяток местных молодцев, и не спешила примерить на себя роль жертвы. Так что препятствий на пути тетушки Агаты, разряженной в фату и пышные юбки, не возникло.

Ролик довел нас до опушки леса, где лежал большой камень с надписью «Не влезай – убью! Слим», выведенной краской из баллончика. Что ж, похоже, мы на верном пути.

Ролик постучал по камню, и откуда-то из-под земли раздался глухой мужской речитатив:

– Я Слимшедий, я настоящий Шедий, я очень страшный Шедий, и в гневе я страшОн. Я Слимшедий, а вы-то кто, простите? А вы-то кто, скажите! Кто там ко мне пришел?

На какое-то мгновение мне показалось, что в земле откроется люк и вездесущий Слимшедий утащит доблестную тетушку Агату в свое глубокое подполье. Но разгадка оказалась проще. Ролик отодвинул в сторонку камень поменьше, скрывающий железный ящик в земле, и вытащил оттуда… самую обыкновенную современную рацию!

– Меня зовут Агата,– отбирая у Ролика чудо техники, не растерялась нянюшка,– от самого заката ждала я это утро, чтоб свидеться с тобой. Наслышана о славе, я от родных сбежала, открой же мне свой облик, о мой ночной герой!

Я с изумлением слушала рэп, вылетавший из пухлых губ Агаты. Вот тебе и нянюшка! Самого Децла за пояс заткнула!

– Проходи, конфетка, девочка-нимфетка, тебя я жду, сгорая, от счастья улетаю,– растаял Слим, и тетя Агата бесстрашно двинулась в чащу Тихого леса.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и пятнадцати минут, как рация зашуршала и послышался грозный голос нянюшки:

– Ишь ты, бесстыдник, Гарлем тут себе решил устроить! Я тебе покажу, как на честь девичью покушаться! У самого еще молоко на губах не обсохло, а тоже туда же! А ну пущай моих друзей ко мне, педсовет над тобой проводить будем!

Горе-волшебник что-то тоненько пропищал, и нянюшка довольно пророкотала:

– Селенусечка, вперед! Все преграды устранены.

Когда мы с Ивом, наказав Ролику присматривать за Феликсом, достигли жилища колдуна, нам открылась дивная картина.

Посреди сказочного леса стояла деревянная изба, стены которой были расписаны в духе граффити. На крылечке, привязанный к креслу-качалке, корчился Великий Слимшедий.

Большой сенбернар трусливо забился под крыльцо, не смея высунуть оттуда и носа. Во дворе по росту выстроились с десяток девиц в белых передничках. Перед ними, как командир роты, величаво прохаживалась нянюшка, раздавая ценные указания.

– Ты – давай быстро в дом и сготовь нам что-нибудь на завтрак.

– Ты – прикрой грудь, бесстыдница, и дров наколи.

– Ты – бегом за шваброй и марш полы мыть. Развели тут свинарник!

Девиц словно ветром сдувало, и они исчезали в доме. Наконец, осталась последняя, а указаний уже не осталось. Тетя Агата призадумалась и с торжествующим видом выдала:

– Почему одуванчики не политы?

– А зачем? – испуганно выдохнула девушка.

– А как же? – строго сдвинула брови Агата.– А ну выполнять!

Похоже, нянюшка наконец-то нашла применение своей бурной энергии и руководительским замашкам и была полностью счастлива создавшимся положением.

Когда Агата была призвана к порядку, а Слим отвязан от кресла, состоялось знакомство двух самозваных чародеев.

– Степан Никулин, студент сельскохозяйственной академии, начинающий рэпер,– застенчиво представился паренек с дредами.

Миф о змеях вместо волос был развеян первым.

– В широких кругах невежественных крестьян известен как великий колдун Слимшедий.

– Яна Майкова, студентка филфака, будущий президент США,– понизив голос так, чтобы не слышали Агата с Ивом, сообщила я и громко прибавила: – В широких кругах известна как самая могущественная волшебница Вессалии.

– Вот что грамотный пиар делает! – с уважением изрек Степа.

– Если бы пиар,– вздохнула я и строго поинтересовалась: – Сотрудничать будешь?

Волшебник-недоучка согласно закивал головой.

– Твоих рук дело? – Я выложила на стол миниатюрный диктофон.

– Моих,– повинился Степан.

– Ах ты убивец, душегуб, кровопийца! – взбеленилась нянюшка.– Против моей воспитанницы заговоры плести?

– Позвольте, бабуля, какие заговоры? – обиделся студент.

– Бабуля?! – взревела Агата.

Иву пришлось предпринять немало дипломатических усилий, чтобы убедить тетушку отложить чугунную сковороду в сторону и не мешать разговору двух коллег. Наконец ему удалось увести нянюшку в сад, и мы остались наедине.

– Меня, между прочим, с помощью этой штуки, едва не убили!

– Да ну? – не поверил Степа.– Из рогатки, что ли, запульнуть пытались? Или рев дракона записали и ночью под подушку подсунули?

Неловкость первых минут знакомства была ликвидирована, и, входя в дом, мы уже болтали, как старые друзья.

А уж в доме-то было на что посмотреть. Уже в прихожей я заметила пластиковую полочку для обуви, заставленную кедами, кроссовками и женскими тапочками, и плакат Эминема во всю стену.

А в комнате, в которую меня провел Степан, на колченогих столиках, покосившихся полках и в убогих деревянных шкафчиках, сотворить которые могли только не приспособленные к плотницкому мастерству руки моего современника, возлежали настоящие сокровища. Собрания сочинений Дюма и Стругацких и подшивки фантастических альманахов мирно делили место под солнцем с будильником, набором отверток, игрой «Монополия», журналом «Плейбой» и китайским плюшевым зверем неизвестной породы, злобно воззрившимся на меня красным глазом-пуговкой. Не котенок, не лягушка, а неведома зверушка – обычно шутили мы про такие поделки.

В дальнем углу громоздились пылесос, стиральная машина, холодильник и компьютер.

– Не работает, зараза! – перехватив мой взгляд, пожаловался Степан.– Я уж думал обратиться к какому-нибудь колдуну чтобы он какое-нибудь заклинание сварганил для моих железяк. Но потом решил, что себе дороже выйдет.

В стенной нише стоял замурованный под стекло монитор. Венчала этот ералаш батарея пустых пивных бутылок, выстроенная на полу, покрытом линолеумом.

– Сам, все сам,– пояснил Степан.– Я же ведь ремонтом подрабатывал. Вот пригодилось теперь свое жилище обустроить. Кто бы мог подумать!

Но больше всего поразила мое воображение кухня. На печи, сиротливо вжавшись в паутину у стены, лежали новенькие сковородки с антипригарным покрытием. Зато колоритные деревенские чугунки лоснились жирными бочками, отвоевав себе законное место на самом виду, рядом с эмалированным чайником, украшенным цветочками. Кажется, именно в таком мы кипятили воду лет десять назад.

На небольшом кособоком столике в углу лежал целый арсенал современной домохозяйки – от чеснокодавилок до яйцерезок. С краешку пристроился открытый лоточек китайской лапши быстрого приготовления. Компанию ему составляла наполовину ощипанная курица, сиротливо брошенная в столь неприглядном виде из-за появления незваных гостей.

В центре комнаты стоял стол, накрытый белой льняной скатертью с вышивкой, а в центре стола высился начищенный до блеска русский самовар.

– Ностальгия,– смущенно пояснил Степа, попутно отвечая на мои расспросы.

Как оказалось, в Средневековье Степан уже пару лет. За это время успел обзавестись авторитетом сильнейшего мага и собственной базой клиентов, коих исправно снабжает ассортиментом современных аптек и гипермаркетов.

Диктофон он достал для какой-то дочки графа, которую и в глаза-то не видел, потому что обмен товара на золото всегда осуществлял через тайную ячейку в лесу.

Раз в неделю Ролик, которому дозволялось пересекать границу леса, приносил в почтовый ящик, который Степа прибил к дубу, записки с пожеланиями от клиентов, съезжавшихся в деревню. Одна из девушек, приближенных к волшебнику, забирала почту и доставляла студенту. Тот изучал заказы на досуге, размышлял, кому чем помочь, и если пожелания не содержали ничего противозаконного, выполнял их, сопровождая чудесные предметы подробными инструкциями. А девчонки доставляли посылки к тому же ящику и складывали в большой контейнер.

– И в пожелании достать диктофон ты не усмотрел ничего необычного?

– А что такого? Банальная бытовуха. Злобная мачеха притесняет бедную падчерицу, а перед ее отцом играет роль заботливой мамаши. Девочка просила помочь ей вывести негодяйку на чистую воду. Вот я и отправил ей диктофон, посоветовав записать слова мачехи, когда они останутся наедине, и затем дать послушать отцу.

– Значит, тут ты мне ничем помочь не можешь,– приуныла я и вкратце изложила ему суть своих злоключений.

–Ну ты, подруга, и влипла,– посочувствовал собрат по несчастью.– Только я тебе чем помочь могу? Знал бы, как домой вернуться, сам бы уже давно там был, вместо того чтобы здесь куковать.

(Нет, ну что я говорила!)

– Да только единственный мой талант – вещи в будущем тырить. Хочешь пепси лайт или «Ригли Сперминт»? Мигом устрою!

– А как? – заинтересовалась я.

– Пойдем. Покажу тебе свою тайную лабораторию,– хмыкнул студент и потащил меня в свое колдовское подполье, по пути поведав трагическую историю своего перемещения в Вессалию.

Дело было в 2000 году, в Красноярске. Степан с сокурсниками отмечал окончание летней сессии. Отмечали, как водится, на даче чьих-то родителей. После изрядного количества вливаний кто-то вспомнил, что неподалеку находится Черный пруд, в котором водятся русалки и творятся всякие таинственные дела. Как не проверить местную байку на собственной шкуре? Последнее, что успел сделать Степа на родной земле, раздеться донага и броситься в омут с головою. Холодная водица сделала свое дело и прояснила сознание студента.

Когда Степа вынырнул обратно, то не увидел ни русалок, ни друзей, ждущих на берегу. Сокурсники пропали, вместе с его одеждой и исподним. Однако и тут наш герой не удивился, друзья его – известные шутники были. Он выбрался на берег и потопал по лесу, взывая к милосердию друзей и клацая зубами от холода.

Тут-то его едва и не подняли на вилы разъяренные крестьяне, устроившие облаву на оборотня, задравшего на днях трех коров. И повторить бы Степе трагическую судьбу буренок, кабы не вступился за него странный старик в черном балахоне.

Крестьяне, побросав вилы, бесславно бежали, а старик привел его в покосившуюся лесную хижину обогрел, напоил, накормил, приодел, выслушал, да и открыл глаза на окружающую его отныне действительность.

– Хороший был старик, оборотень правда, это ведь он тех коров порешил. Да только старенький уже совсем. И полгода не прожил, как распрощался со мной и ушел в лес, говорит, пора его пришла, а мне оставил свою хижину и волшебный ящик. Из ящика того можно достать любую вещь, до которой ты когда-либо в жизни дотрагивался. Старику-то он был без надобности – раздобудет себе новый балахон взамен истрепавшегося или бутылку вина – вот и все чудеса. А вот когда я из ящика стал пиво с мужскими журналами вытаскивать, тут-то старик и оживился. Правда, может, это его в итоге и скосило,– задумчиво произнес Степка,– все-таки крепкий был какой старик-то! А тут посидит бывало ночь над «Хастлером», да сердечко начнет пошаливать… Жалко дедульку, хороший был мужик! Он ведь, когда уходил, у меня коробку виагры выпросил, да еще так, пару штучек по мелочи, фонарик там, зажигалку, и в деревню отправился. И что ты думаешь! Наплел всем с три короба, как будто я такой великий волшебник, что он супротив меня и устоять не может, что я таким колдовством владею, что здешним ведунам и не снилось, и как будто я его из дома выгнал… В общем, славу он мне создал такую, что меня теперь все бояться стали. Я сначала обиделся страшно – вот ведь брехун оказался! А потом понял, что дед для меня же старался, чтобы уважали меня и особо не досаждали. Теперь и сам, по мере возможности, поддерживаю слухи о своем всемогуществе. А живу тем, что снабжаю местное население продуктами современного общества, а они мне голодным остаться не дают – то курочек подкинут, то барашка приведут, то деньжат подбросят.

– А девиц невинных зачем губишь? – строго спросила я.

– Так ведь это… природа свое берет,– повинился Степан.– Живу отшельником, с местными красотками знакомств завести возможности не имею, да и имел бы, не завел. Тут же дикие времена – за ручку подержался, уже под венец тащат. Пришлось пойти на крайние меры – оброк на девиц ввести. Так ты бы видела, кого они мне сплавляют! В первый раз привели дурочку деревенскую, во второй раз толстуху рябую какую-то. Зато на третий раз мне повезло – такую красавицу писаную прислали, фигурка точеная, сама тоненькая, стройненькая, рост – метр восемьдесят, ноги от ушей. Я ей: «Красавица», а она в слезы! «Почто, господин, меня мучаешь? Али не знаю, что я урод, каких свет не видывал. Высока, как оглобля, и тоща, как глиста!» Да кто ж тебе такое сказал, спрашиваю. Вся деревня надо мной смеется, отвечает. Мне уже восемнадцатый год пошел, а ни один жених на меня не польстился, всем невест в теле подавай, а меня и за человека не считают. С тех пор и зажили с Маруськой душа в душу. Ее, правда, Марикой зовут. Но Маруся-то душевнее, роднее звучит,– пояснил Степа.

– Что ж тебе твоей красавицы мало? – ехидно поинтересовалась я.– Ты уже после нее целым гаремом обзавелся.

– Так ведь рабочих рук не хватает! Дом хочу отремонтировать, огород собираемся посадить, коровок завести. Да и девчонкам одним жить скучно, а так усядутся вечерами у камина да как начнут мужикам деревенским кости перемывать, а я в «Геймбой» на чердак играть. И все счастливы! Да ты у них спроси – ни одна домой не хочет возвращаться. Я же им и платья, и драгоценности, и шампуни, и крема – чего только из волшебного ящика не понатащил. Мне жалко, что ли? А им-то веселье! Они ж меня и правда волшебником считают, души во мне не чают.

– А уж кем тебя только крестьяне не считают,– хмыкнула я и вернулась к разоблачению мифов.– На железном коне по лесу разъезжаешь?

– Не, только на мотоцикле,– развеселился Степан, развеяв вторую легенду о чернокнижнике.

– В полнолуние собакой Баскервилей оборачиваешься и мирных жителей пугаешь? – припомнила очередной слух я.

– Так ведь это, распоясались совсем! В лес по грибы ходить стали, так и до моей избушки ненароком доберутся. Приходится принимать меры – натираю своего сенбернара фосфором и спускаю с поводка.

– Черные мессы устраиваешь?

– Придумают же! Во люди! Всех собак на меня готовы навешать,– оскорбился Степан.—Ну потусили чуток с девчонками, последний альбом Децла врубили, петарды запустили. Все по закону до одиннадцати вечера. Так чего твоя душа желает? – поинтересовался он, распахивая передо мной колдовской ящик.– Чего хочешь достану! Не смотри, что он с виду небольшой, зато внутри – бездонный. Самую большую вещь достать могу. Машина, правда, не проходит, а вот мотоцикл я без труда выудил. Так чего твоя душа желает?

Как оказалось, он погорячился. Про тирамиссу и чизкейк Степан и слыхом не слыхивал. Пришлось мне самой, следуя примеру студента, торжественно опускать руки в пустой черный ящик, закрыв глаза, представлять образ желаемого и строгим голосом произносить вслух свое желание.

– Надо же, получилось! – искренне обрадовался Степа.– Слушай, а ты можешь достать их побольше? Пусть мои девчонки тоже попробуют!

Через полчаса подвал был завален не только шоколадками разных мастей, обезжиренными йогуртами, зефиром «Шармэль» и прочими девичьими радостями, но и коробками, доверху наполненными средствами женской гигиены, красивым нижним бельем, заколками для волос, шпильками, резинками, кремом для депиляции, глянцевыми журналами, полными советов как выбрать стиральную машину и как правильно завести курортный роман, весьма актуальных для Степашкиных подопечных.

Изрядно обновила я и гардероб юных отшельниц. Как пояснил Степан, его возможности в этой области были ограничены одеждой его мамы, строгой учительницы математики, предпочитающей черные костюмы на работе и зеленые лосины в быту, к которым ему волей или неволей приходилось прикасаться дома, и теми едва прикрывающими тело тряпочками, которые ему посчастливилось снимать со своих немногочисленных подружек. Но ни строгие костюмы сорокалетней дамы, ни легкомысленные наряды современных модниц не соответствовали эстетическим вкусам средневековых селянок. Поэтому девчонки с визгом накинулись на тот ассортимент вечерних платьев, летних сарафанчиков и осенних пальтишек, которые произвела на свет моя память вкупе с волшебным ящиком.

Как рассказывал впоследствии Степан, со временем девушки полюбили и практичные джинсы, избавившись от любви к рюшам, оборкам и пышным юбчонкам.

А я тем временем наконец-то приступила к тому, за чем, собственно, и приехала. Выудив из недр чудесного ящика свежий кусочек чизкейка и бокал кофе глясе, я поудобней уселась в кресле и изложила суть своих проблем касательно Двойного полнолуния сообразительному Степану. Благодарный студент не замедлил опустить руки в ящик и обеспечить меня полным арсеналом по борьбе с нечистью, монстрами и прочими средневековыми террористами.

На следующее утро мы торжественно грузили ящики с петардами, фонариками, клеем и прочими полезными в хозяйстве вещами на широкую спину Феликса, накрепко пристегнув их ремнями. Оценив объем оставшегося пространства, Ив вынужден был констатировать, что кому-то из нас троих придется отправляться домой пешком. Или пожертвовать наименее ценным холодильным контейнером с мороженым, тортами и конфетами, за который я стояла насмерть.

Проблема разрешилась на удивление просто.

– Селенусечка, ты уж на меня не обижайся, только я со Слимусиком останусь! – решительно пророкотала нянюшка Агата.– Уж больно он, деточка, заброшенный! Без мамки, без папки, в чужой стране, один наедине с этими горгонами. Они же мальчику ни спать, ни заниматься не дают, все норовят на сеновал утащить. А у мальчика воля слабенькая, вот он и поддается. Ну что из него, такого малохольного, вырастет-то? Уж я-то возьмусь за его воспитание, уж я-то наведу здесь порядки.

Степа аж побелел от такой перспективы и умоляюще воззрился на меня. Я лишь бессильно развела руками. Спорить с тетей Агатой? Этот подвиг не по мне!

День накануне Двойного полнолуния пролетел незаметно. Пока добрались до замка, пока разгрузили поклажу, пока отдохнули с дороги, наступил уже вечер. После ужина я отправилась в библиотеку полистать колдовские книги. Благо, и повод подходящий нашелся – на носу Двойное полнолуние, а я так и не удосужилась прочитать летописи предыдущих столетий, чтобы узнать, чем же все-таки мне это грозит.

Масштаб катастрофы поражал воображение. Я бы предпочла пережить цунами, нежели принять участие в средневековой страшилке. Старинные книги со свидетельствами очевидцев не уступали современным ужастикам – с той лишь разницей, что сухой репортерский стиль изложения с описанием бесчинств вампиров и нападения упырей пугал куда больше, чем новейшие спецэффекты голливудских блокбастеров.

Хроники Двойного полнолуния сообщали, что мертвецы встают из гроба, вампиры творят беспредел, оборотни пожирают все, что движется. Люди, оказавшиеся в лесу, не возвращаются, и все, кто не успел спрятаться за семью запорами, сгинули на веки вечные. Возникает вопрос – кто в таком случае сочинил те старинные книжки и поведал людям всю правду о страшной полночи?

За ответом я обратилась к всезнающему Иву, справедливо рассудив, что задавать такие задачки Алену, тенью скользившему по библиотеке, будет весьма не политкорректно.

– Известно, кто – ведуны да ведьмы,– разрешил мои сомнения рыцарь.– Только они и сдерживают нечисть, оберегая людей от еще больших разрушений и опасностей.

Мои шансы пережить Двойное полнолуние таяли на глазах.

Ревизия волшебной лаборатории меня ничуть не порадовала. Никаких запасов на случай грядущего разгула нечисти Селена не сделала. Оставалось надеяться только на поделки Рокси и боеприпасы Степана.

Я уже было собралась уходить, как мое внимание привлекло движение в углу комнаты.

По ту сторону зеркала в стекло вежливо стучался лапой пушистый рыжий кот.

Оборотень? Враг? Шпион? Мои размышления прервал истошный кошачий вопль. Теперь шерсть зверька встала дыбом, он так ожесточенно заскребся коготками по стеклу и с таким ужасом оглядывался назад, что мое сердце не смогло не дрогнуть, а рука – не потянуться к замку-рубину. Не иначе как за пушистиком гонится стая разъяренных саблезубых тигров!

Как оказалось, моя фантазия была недалека от истины. Едва я активизировала портал и кот с радостным «мяу», едва не заложившим мне уши, бросился мне на руки, как зеркало отразило стремительно несущихся на нас образин самой омерзительной наружности. То ли собаки, то ли гиены были весьма удивлены возникшей на их пути невидимой преградой. Кошачьи преследователи предприняли целый ряд попыток взломать волшебное зеркало, но так и не преуспели в своем черном деле. Тем временем их силуэты начали бледнеть, и зеркало отразило бледную девушку и вцепившегося в нее рыжего кота.

– Кажется, ушли!

Я осторожно опустила котяру на пол, и, к моему удивлению, он пустился в пляс, время от времени грозя зеркалу пушистой лапой, во весь голос распевая боевые кошачьи песни и радуясь благополучному завершению погони. Что ж, хотя бы не придется лечить сломанные кошачьи лапы и выращивать оторванные хвосты!

Наконец, кот опомнился, отполз в угол комнаты и с подозрением воззрился на меня, подвергнув меня самому внимательному осмотру с головы до ног. Похоже, зверьку требуется срочная психологическая реабилитация.

– Валерьянки у меня нет,– протянула я, покопавшись на полочке с эликсирами.– Но быть может, веселящее зелье подойдет?

Я выудила склянку с соответствующей этикеткой и щедро плеснула эликсир в глиняную тарелку, каким-то чудом завалявшуюся в шкафу. Кот с радостью приложился к сиреневому напитку. Сиреневому?!

Вот голова дырявая, я опять забыла, что перелила эликсир правды в пустые бутылочки с другой этикеткой! Что ж, надеюсь, спасенный котяра не ударится в воспоминания о своей загульной жизни и не станет шокировать мою нежную душу эротическими откровениями о совращении окрестных кошечек.

Кот тем временем вылакал все содержимое миски, довольно крякнул и заявил:

– Эх хорошо! Теперь бабу бы!

На заявление мы оба отреагировали молчанием. Я побоялась признаться в том, что схожу с ума, а кот, похоже, испугался, что сболтнул лишнего.

Опомнились мы тоже одновременно.

– Я говорю!

– Ты разговариваешь?!

– Я умею говорить!

– Говорящий кот!

– Заткнись, дура! – рявкнул кот.

– Чего-чего? – возмутилась я.

– Извини. Обычно я так с дамами не разговариваю, но тебя следовало привести в чувство. Зовут-то тебя как?

– Яна.

– Так я и думал. Надеюсь, хватило ума больше никому это не говорить? – озабоченно поинтересовался кот и, удовлетворенный моим утвердительным кивком, представился:– А я Микки.

– Тот самый пропавший кот? – припомнила я.

– Вообще-то я кузен Селены! – оскорбился кот.

– Но ты же… кот!

– Да уж не тигр,– хмыкнул Микки.– Селена знала, как меня унизить побольней. Ее это рук дело, моей сестрицы.

– За что же она тебя так?

– Узнал я чего не следовало,– хмуро буркнул кот.– А сестрице моей это не понравилось. Ей бы, по-хорошему, меня сразу упырям на съедение отдать, да пожалела братишку непутевого и решила по-другому замолчать заставить– в кота превратить. Заодно и еще двух зайцев убила– меня свою тайну охранять приставила, да в качестве шпиона засылала. Ой, и чего это на меня напало? Вот язык-то развязался,– подивился котик.

– Ты рассказывай, рассказывай,– приободрила я.– Что за тайна, что за зайцы, что за шпионы…

– Так уж и быть. С чего бы начать? С Ван Болом Селена давно не в ладах была, все соревновались друг с другом, кто круче в колдовстве. И досоревновались вот. Ты про Запретную книгу слышала? Ну конечно, откуда тебе! Как понятно из названия, в той книжке запретные заклинания содержатся. Так вот Ван Болу удалось книгу разыскать, да только Селена ее выкрала. Он мигом армию орков с драконом в путь снарядил. Когда орки вернулись без дракона, без половины солдат и без книги, его чуть удар не хватил. Колдун перепугался и поскакал к волшебному зеркалу. Оно у него говорящее. Так он у него каждый день справляется…

– Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?

– Ты случаем белены из Селенкиных запасов не объелась? – озадаченно поинтересовался кот.– Вон и вид у тебя какой-то бледный, нездоровый.

– Это ты к чему? – обиделась я.

– Это ты к чему! Ван Бол как-никак мужчина, какое ему дело до румянца и белил? Для него важнее всего на свете власть и первенство. А зеркало улавливает магическую силу и сообщает ему, кто в королевстве всех сильнее и могущественнее. Раньше оно ему всегда собственную физиономию показывало – мол, сильнее тебя, мил друг, нет никого.

– Как же так?! Ведь Селена – самая могущественная волшебницы Вессалии, мне это Ив еще в первый день заявил.

– В том-то и дело, что среди волшебниц – она первая, но Ван Бол ее сильнее. А уж тщеславный какой – сил нет! Вот и проверяет каждый вечер, не появились ли у него конкуренты среди волшебной братии. Представляешь его удивление, когда в тот вечер зеркало показало ему фигу, то есть совсем не его отражение! – торжествующе заключил кот.

– А чье? – простодушно поинтересовалась я.

– Ты и в самом деле такая тугодумка или притворяешься? – не выдержал кот.– Да твое же, твое! А поскольку вы с Селеной похожи как две капли воды, то он и решил, что та, завладев книгой, обрела силу колдовскую, и надумал ее извести.

– А почему ты решил, что в зеркале была я? Может, оно как раз Селену отразило?

– Да потому что я под столом прятался и все видел. Я уже тогда понял, что вы местами поменялись.

– Ничего мы не менялись! – возмутилась я.– Я ее даже в глаза не видела. Стоп, а как ты догадался?

– А так, что моя сестричка никогда бы не надела ту голубую тряпку, что была на тебе в тот день. Она считает, что этот цвет ей не к лицу.

– Так ты хочешь сказать, что зеркало Ван Бола отразило меня?

–Ну не меня же!

– Но этого не может быть! – воскликнула я.– Какая магия? Какая колдовская сила? Я об этом ни малейшего представления не имею!

– Тогда советую поторопиться и заиметь. Потому что Ван Бол, чтобы вернуть книгу, пойдет на все, он уже лучших наемников на тебя натравил.

Теперь понятно, откуда взялись некромант с хоронякой и отравительница. И это еще не предел!

– Может, мне ему письмо написать? Так, мол, и так, ошибочка вышла. Книгу не брала, не сердитесь, дядя, давайте жить дружно и все такое!

Не удостоив меня ответом, кот красноречиво закатил глаза и постучал себя лапой по лбу.

– Ладно, с Ван Болом все понятно. Хочет от конкурентки избавиться и книгу вернуть. А ты-то тут при чем?

– Как это при чем? Я совсем некстати к Селене в кабинет забрел, книжку увидел, полистал – и сразу понял, что сестричка задумала. А тут и она, легка на помине. Раз, говорит, ты такой любопытный, будешь книгу охранять. Не успел и глазом моргнуть, как уже хвостом виляю. Жуть! И врагу не пожелаю пережить то, что я в тот момент пережил.

– Значит, ты знаешь, где книга?

– Известно где! Вот в этом сундуке! – указал Микки на запертый ларец.

– Но он закрыт!

– Конечно, закрыт! А ты думала, Селена книгу на видное место положит? Спрятала ее под замок и запечатала колдовскими чарами. Только я один могу сундук открыть!

Микки, важно распушив хвост, запрыгнул на сундук и довольно заурчал.

–Ну все! Открывай давай! – Он спрыгнул на пол.

– Да заперто там!

Я потянула крышку сундука, и та легко открылась, явив моему взору почерневшую от времени книгу.

–Ну что я говорил? Ловко Селена его заколдовала? Только если я сяду на сундук и замурлычу, он откроется,– пояснил Микки.

– А ты сам-то все это время где был?

– Так у Ван Бола! Селена меня как околдовала, так я с перепугу в зеркало влетел, а вылетел уже с той стороны– в замке чернокнижника. Ясное дело, шпионить меня отправила! Кто ж на пушистого котика подумает? Вот я там и застрял, уж не чаял, как обратно выберусь. Первые дни прятался, потом на кухню украдкой пробрался. Заметили меня поварихи, да не выдали блудного котика. Так возле них и крутился, ну и само собой, по замку шастал. Говорить не мог, только мяукал, как пришибленный. Вот сегодня только и заговорил. Чем это ты таким меня опоила, а?

– Так, значит, ты не знаешь, куда пропала Селена?

– Откуда ж мне знать, если я все это время у Ван Бола был?

– А сейчас как ты определил, что я – не она?

– По твоему растерянному виду, когда ты меня увидела. А уж когда ты бросилась искать мне валерьянки, я сразу все понял. И почему ты меня не узнаешь, и почему столько времени от Ван Бола не могла вызволить.

– А ты меня не выдашь? – с опаской поинтересовалась я.