После стычки с Николасом, которую, собственно, я сама спровоцировала, я была полна раздражения и негодования и поэтому как смерч передвигалась по двору, неохотно продолжая общаться с подругами и другими гостями.
Как только на улице стемнело, мы с Райли пошли домой. За день от жары и суматохи мы обе устали и хотелось быстрее вернуться домой, чтобы отдохнуть и выспаться. Завтра нужно возвращаться в наш другой дом – в Филадельфию, ведь в понедельник опять на работу – снова дела, встречи, бумаги и никуда от этого не деться.
Готовясь ко сну, меня все никак не покидали мысли о Николасе.
Что ему нужно от меня? Я же ясно дала понять, что не хочу иметь с ним ничего общего и не собираюсь играть в его игры, потому что сама привыкла планировать свою жизнь и устанавливать правила.
Возможно, я не права и не стоило набрасываться на него, ведь он ничего плохого не сделал моей дочери. Но причина в том, что я не хотела его подпускать близко к своей маленькой дочери, которая и есть моя семья. Нам с ней вполне хватило тех гадостей, что пришлось пережить из-за ее отца.
Да и вообще, в мужчинах я начала разочаровываться еще в детстве, когда мой отец бросил мою мать со мной маленькой на руках, мне едва исполнилось четыре года. Он уехал с другой женщиной в штат на противоположном конце страны. Больше я его никогда не видела.
Вот тогда-то все и началось. Именно тогда в моей голове, вероятно, начались зарождаться эти страхи.
Я больше не хочу страдать из-за мужчин. И не хочу, чтобы страдала моя дочь. Я сделаю все, чтобы она была счастливой, даже если мне это будет стоить личного одиночества.
* * *
Понедельник не заставил себя долго ждать.
Я пытаюсь разобраться с кипой бумаг, которые мне принесли в офис после праздников. Стоило мне отлучиться от работы на три дня, чтобы в кои – то веки отдохнуть, и пожалуйста, работы целая гора – головы от стола не оторвать.
Звонит мой мобильник. Я нахожу его среди бумаг и вижу на экране незнакомый номер.
– Слушаю, – говорю я, не отрываясь от бумаг.
– Могу я услышать Стеллу? – говорит приятный мужской голос.
– Это я, – отвечаю сразу же. И кто бы это мог быть? Понятия не имею.
– Мм, рад вновь слышать твой голос, Стелла, – пропел бархатистый голос.
– С кем я разговариваю? – все еще не понимаю, кто же на другой стороне провода.
– Это Николас Ланкастер, – информирует он меня. Я прокручиваю в голове своих знакомых с таким именем и фамилией, при этом пытаясь разобраться в нескончаемом потоке информации, что лежит передо мной на столе, но никак не могу собраться с мыслями, чтобы вспомнить, кто это может быть.
– Вы ко мне по делу? Кажется, мы лично не знакомы, – усомнилась я.
– Как же, очень даже знакомы, – делает он паузу. – Как ты могла забыть нашу встречу в Коутсвилле?
И в этот момент меня пронзает молния. Николас Ланкастер. Николас! Ланкастер! Вот черт! Я же не оставляла ему свой номер телефона!
– А-а, это ты, – еле выдавливаю я из себя, озадаченная тем, что он мне звонит. Почему этот фантастически обаятельный мужчина мне звонит, хотя я этого не хочу? Его никакие намеки не берут.
– Да, это я. Мои губы помнят сладкий аромат твоей шеи, – он меня дразнит и никак иначе, я это чувствую по его голосу.
– Что-то не помню, чтобы оставляла тебе свой номер телефона, – хочу перевести разговор в другое русло. Откуда у него мой номер?
– Это необязательно. Кто ищет, тот всегда найдет, – я по голосу чувствую, как он нагло улыбается, хотя не вижу его воочию. Вот гад. Но такой обаятельный гад.
– Еще раз спрашиваю тебя, – изображаю из себя железную леди, потому что я не должна ему нравиться. – Откуда у тебя мой номер?
– А что это какая-то государственная тайна? – он все еще издевается надо мной.
– Ну, тогда пока, у меня много работы, – собралась я повесить трубку, потому что хотя бы это было чистой правдой – на носу было совещание.
– Постой, Стелла, – слышится отдаленно его голос, когда я убираю от уха телефон.
– Что? – все же сдаюсь, вернувшись к разговору. Сгораю от любопытства, зачем же он мне звонит.
– Извини, не хотел тебя ничем обидеть, – тихо говорит он. –Келли дала мне твой номер телефона.
– Зачем? – отчеканиваю я стальным голосом.
– Я нашел игрушку Райли, когда вы уже ушли, и не знал, как ее вернуть, – у меня камень с души упал, потому что я не могла успокоить Райли, когда она обнаружила, что не может найти своего старенького кролика.
– Вот тогда Келли и предложила мне дать твой номер телефона, чтобы отдать игрушку.
Я убью тебя, Келли!
– Ясно, – прикрываю ладонью глаза от осознания того, что нам придется встретиться, по всей вероятности. Снова. Хотя надо признать, цель его звонка весьма благая.
– Нам нужно встретиться, чтобы я мог тебе передать кролика, – констатирует Николас очевидный факт.
– Хорошо, – обдумываю, где же нам встретиться, чтобы эта встреча не продлилась очень долго. Я слишком часто стала думать про Николаса Ланкастера, и мне точно это не нравится, а тут еще и встреча. Это просто ловушка.
– Какие будут предложения? – спрашивает Ник, предоставляя мне право выбора, что весьма галантно с его стороны.
– Мм, – раздумываю я. – Встретимся в «Старбаксе» на Честнат – стрит, около 16 часов, – предлагаю я.
– Секунду, посмотрю свое расписание, – замолкает на мгновение Ник. – Да, отлично, мне подходит.
– Тогда до встречи, – говорю равнодушным тоном, хотя внутри все ходит ходуном от одной мысли, что мне предстоит снова пройти это испытание. Я вешаю трубку, не дождавшись его ответа.
Это было трудно – притворяться бездушным и холодным существом перед мужчиной, который на самом деле безумно мне нравится и заставляет реагировать каждую клеточку тела.
Но есть одно «но». Я всегда умела выполнять трудные, и даже неразрешимые задачи. Только в этот раз задача кажется невыполнимой от того, что я сама себе ее придумала и сама же должна ее решить.
Мне в любом случае нужно забрать этого злосчастного кролика, потому что Райли просто так не отступится. Этот кролик – ее любимая игрушка и последний подарок ее отца, поэтому она его так бережет.
Больше он ей никогда и ничего не сможет подарить.
Я проснулась от плача Райли. Открыв глаза, я поняла, что еще ночь на дворе. Ей, наверное, опять приснился страшный сон. В последнее время ее часто мучили кошмары, и она плохо спала, хотя я пыталась всячески избавить своего ребенка от этого.
Быстро поднявшись с кровати, я помчалась к дочери в комнату. Целых полчаса мне не удавалось ее успокоить, но, в конечном счете, она успокоилась и уснула.
Я же так и не сомкнула глаз с тех пор, потому что не покидала тревога и череда мыслей о том, как же мы будем жить дальше. Или будем выживать?
Понимая, что больше не усну, а рассвет еще не скоро, я решила начать собирать вещи. Со дня на день нам придется съезжать из дома и переезжать в мамин дом, потому что наш забирает банк за долги, которые мне было выплатить не под силу.
К тому же, моя мама совсем стала себя плохо чувствовать – постоянные скачки давления и больное сердце, поэтому мне помимо няни для Райли, пришлось нанять для нее сиделку. И чтобы убить двух зайцев и сэкономить деньги, которых хватало едва ли на самое необходимое, пришлось найти универсального солдата – няню и сиделку в одном лице.
Я решила начать со шкафа и выгребла все коробки со дна. В одной из коробок хранились фотографии, открытки, валентинки и наши с Кевином любовные записки. Когда-то это казалось очень милым хранить эти романтические безделушки, но на данный момент я хлебнула столько проблем и бед, что едва ли могла думать об этом. Эти воспоминания меня тяготили и расстраивали, поэтому я решила не тревожить свои раны и не заглядывать вовнутрь этих коробок, а просто поставила их друг на друга пирамидой.
Заглянув еще раз в шкаф, чтобы проверить, не забыла ли я что-нибудь, в самом дальнем углу я обнаружила сверток, который раньше не попадался мне на глаза. Он был объемный и мягкий на ощупь, обернутый коричневой плотной бумагой.
Я повертела сверток в руках и увидела, что на одной из сторон почерком Кевина было написано «Моим девочкам». Я провела пальцами по выведенным словам и не поверила своим глазам, что это было так близко от меня, а я и не замечала.
Взяв на кухне канцлерский нож, я аккуратно распечатала сверток. Внутри я обнаружила плюшевого кролика с белой грудкой и светло-коричневой шерсткой. У него были большие темно-коричневые грустные глаза, поникшие вниз длинные уши и смешно торчащие передние зубы. Он был такой забавный и в то же время грустный.
Было очевидно, что этот кролик предназначался не для меня, поэтому в свертке я нашла небольшую коробку, размером со стандартную фотографию. Аккуратно сняв крышку, внутри я нашла миниатюрную золотую подвеску в форме сердца, с обратной стороны которой было выгравировано «С любовью, твой Кевин».
Я находилась в некой растерянности, потому что не знала – почему это сверток оказался в нашем доме и когда он здесь оказался. Для какого случая здесь лежали эти вещи? Я была в замешательстве, потому что не знала, что и думать.
В коробке под подвеской лежал белый лист бумаги, который я достала и развернула. Это было письмо Кевина, адресованное мне. Я глубоко вздохнула и начала его читать…
«Дорогая, Стелла!
Если ты читаешь это письмо, значит, меня нет рядом с вами. Я бы всей душой желал избежать этой секунды и вообще всех моментов, когда меня не было и не будет рядом с тобой и Райли, но, к сожалению, ничего не могу с этим поделать.
Я не знаю, как скоро ты найдешь это письмо, но я хочу, чтобы ты знала: кролик и подвеска – это мои подарки вам с Райли на ближайший праздник, который случится, когда вы найдете сверток. Не важно, будет это день рождения одной из вас, Новый год, Рождество или просто любой обычный день, – это мои подарки для Вас. Потому что я вас люблю, мои девочки…мои малышки. Это все, что я могу вам оставить. Это так мало, но большее мне не под силу – вы и сами это знаете.
Я понимаю, что невозможно меня простить и ничего не прошу, просто примите эти подарки и пусть они будут с вами всегда, что бы ни случилось. Знайте, я вас люблю и всегда буду любить и приглядывать за вами.
Райли, я тебя люблю больше всего на свете. Ты и твоя мама – это лучшее, что случилось со мной в моей глупой жизни, которую я сам загубил. Ты – моя солнечная девочка и всегда останешься такой. Слушайся маму и не огорчай ее, она заслуживает лучшего, как и ты.
Стелла, прости меня за мою слабость и трусость. Я люблю тебя больше жизни. Ты – была и есть моя единственная любовь. Та, с кем я хочу быть, жить, горевать и радоваться. И мне жаль, что больше этого не случится. Я знаю, что я жалкий и ничтожный человек, но мне этого не изменить.
Прости меня за все. Я люблю вас, и это навечно.
Стелла, я навсегда твой Кевин
Райли, я навсегда твой папа».
Слезы катились по обеим щекам. Меня наполняло столько чувств: злость, горесть, непонимание, любовь, ненависть, отчаяние и боль. Всего этого было настолько много, что не помещалось во мне одной.
Кевин, зачем ты это сделал?
Зачем ты так поступил с нами?
Не знаю, может, я однажды буду тебя благодарить, что все произошло именно так, но только не сейчас. Ты – гребаный сукин сын. Ты – гребаный эгоист.
Я говорила эти слова вслух, хотя понимала, что никто кроме меня не слышит этого. Я понимала, что он не слышит меня. Но я не знала, как со всем этим и жить и как разгребать это дерьмо.
Я только осознавала одно, что мне нельзя расклеиваться и впадать в уныние. Кроме меня у Райли и моей матери никого нет, поэтому я ради них не могу сломаться.
Взяв письмо и подвеску, я положила их на самое дно одной из коробок с романтическими атрибутами. Я ни за что не стану носить эту подвеску. Она будет прожигать мою шею. Просто не смогу – я слишком зла на Кевина.
Посмотрев на кролика, я взяла его в руки, глядя своими заплаканными глазами в его грустные пуговки.
– Ты ни в чем не виноват, приятель, – сказала я ему, смахнув последние слезы со своих глаз, и пошла знакомить нашего нового друга с Райли.
Я пришел на целых полчаса раньше назначенного времени. Я всегда был пунктуальным до мозга костей и не терпел опозданий, считая это неуважением – отнимать время у других людей. Но Стелле я бы мог это простить. Она того стоит.
Взяв себе американо, я занимаю свободный столик у окна и смотрю на проходящих мимо прохожих и проезжающие машины. Это такая простая суета повседневной жизни, но в данный момент она меня совсем не напрягает. Причина в том, что мое ожидание хоть и мучительное, но приятно предвкушающее.
Я разглядываю город, который знаю наизусть. В этом городе я взрослел и становился мужчиной, переехав в подростковом возрасте, поэтому я был привязан к этому месту. Меня всегда поражало то, как мы с этим городом подходили друг другу. Филадельфия – очень геометричный город. Все ровное, углы везде прямые, словно все создавалось по линейки – планомерно и четко. Мне это всегда нравилось. Вернее сказать – мне это подходило.
В этот самый момент, такой приятный и тягучий, я не мог дождаться, когда Стелла войдет через двери этой кофейни. Я специально сел за дальний столик, чтобы у меня была возможность насладиться красотой этой тигрицы, когда она будет идти ко мне.
Жду – не дождусь.
Проходит полчаса в этом долгом и мучительном ожидании, и я все жду, что она вот-вот появится, но ее нет. И зачем я пришел так рано?
Когда проходит еще примерно сорок минут, и Стелла также не появляется, то я понимаю, что она, вероятно, не придет на нашу встречу. И чем это объяснить, я не знаю.
Зачем я ее все еще жду?
Продолжать ждать ее или же в этом нет никакого смысла? В любом случае, у меня теперь есть ее номер телефона, и я смогу еще раз назначить встречу. По этой причине, я кладу свой телефон и газету, которую читал в ожидании, в свой портфель. Встав с дивана, я собираюсь идти к выходу, когда замечаю, что в кафе заходит она.
Все-таки пришла.
Стелла выглядит непривычно строго, но в то же время просто шикарно. Ее внешний облик – упоение для моих глаз. Ее стройную фигуру подчеркивает серый брючный костюм, но вместо жакета она на белую рубашку с высоким воротом надела жилетку, которая выделяет ее осиную талию. Ее строгий образ дополняют собранные на затылке волосы и очки. Не думал, что у нее плохое зрение. Хотя… она чертовски сексуальная в этих очках.
Сделав жест рукой, чтобы я задержался, Стелла стремительно подходит к столику, где я сидел, и садится в кресло, бросив мне простое «Привет».
Я снова усаживаюсь на диван, прямо напротив Стеллы.
– Любим опаздывать? – не упускаю я возможности поддеть ее.
– Не в моих правилах, – отрицательно качает она головой.
– Ты опоздала почти на час, – говорю я, сомневаясь в ее природной пунктуальности.
– Извини, совещание затянулось, – пожала она плечами, будто ничего особенного не произошло.
– Ты что-нибудь слышала о мобильных телефонах? Смс и все такое? – продолжаю испытание своими замечаниями.
– Правила компании запрещают пользоваться сотовыми на важных совещаниях и совещаниях вообще, – говорит она, как ни в чем не бывало и смотрит по сторонам, словно ей все равно, что я сижу с ней за одним столиком.
– И в какой ты сфере работаешь? – решил я поинтересоваться, ведь совсем о ней ничего не знаю, а значит, мы в неравных условиях.
– Мне кажется это не то, зачем я сюда пришла, – поправляет она свои очки в идеально подходившей ей серой оправе под питона.
Я никогда не видел ни одну женщину, которая бы одевала так много серого цвета, и он ее делал не серой мышкой, а просто шикарной во всех смыслах – шикарно деловой, шикарно красивой, шикарно строгой, в конце – концов.
– Закажешь что-нибудь? – спрашиваю я. – Кофе? Чай? – она продолжает смотреть на меня, откинувшись на спинку кресла и разместив руки на подлокотниках.
– Николас, давай уже к делу, – говорит она спокойным и серьезным тоном. – Я здесь не для того, чтобы пить кофе и разводить с тобой светские беседы. Просто отдай мне игрушку, и я не стану тебя задерживать, – заключает она.
– Ты меня не задерживаешь. Я отменил на сегодня все встречи, поэтому я в полном твоем распоряжении, – признаюсь я и делаю глоток кофе.
– Не утруждайся, – говорит она. – Я жду, – кладет она руки на стол, словно тянется ко мне, но я – то знаю, что это не так. Она, кажется, всеми своими действиями пытается меня оттолкнуть. Вот только я еще сильнее от этого к ней притягиваюсь.
Мне так не хочется расставаться с этим злосчастным кроликом, потому что это говорит об одном – мне придется попрощаться со Стеллой. Тогда мы точно больше не увидимся, и я не смогу разгадать эту загадку под именем «Стелла».
Я неохотно достаю кролика из портфеля, стоящего рядом со мной на диване, и сажу его на стол, мордочкой к Стелле.
Она быстрым движение правой руки берет кролика и смотрит на него. Что она хочет увидеть?
– Спасибо, – говорит она просто, лаконично, но, судя по всему, искренне.
Я, пытаясь не упустить момент и понимая, что прямо сейчас она встанет и уйдет, получив свое, накрываю ее левую руку, которая все еще лежит на столе, своей ладонью и говорю:
– Не уходи.
– Николас, мне нужно идти, – говорит она, словно ей неловко мое прикосновение, и она аккуратно вынимает руку из моей хватки. Я позволяю ей это сделать. – Меня ждет Райли.
Секунду помедлив, не зная, что сказать и как заставить ее задержаться, я выпаливаю:
– Тогда поужинай со мной.
– Я же говорю, что не могу, – смотрит она на меня удивленным взглядом. – Мне нужно Райли забрать из садика.
– Не сегодня, – уточняю я. – В любой другой день. Например, в пятницу. Что думаешь? – предлагаю я.
– Это не очень удачная идея, – она, кажется, растеряна, хотя это так непохоже на бойкую Стеллу. – Зачем тебе это, Николас? – прищуривается она в недоверии.
– Хочу узнать тебя поближе, – признаюсь я в надежде, что честность мне поможет в этой непростой задаче.
– Зачем? Я же тебе всячески уже дала понять, что мне ничего от тебя не нужно, – она чеканит, словно констатирует какой-то всеобще известный факт.
– Почему я не могу пригласить понравившуюся мне женщину на ужин? – Ну, молодец Николас, уже признаниями начал сыпать.
– Я не верю в искренность твоих намерений, – она что, сомневается в моих словах или намерениях?
– Почему же? – вопросительно смотрю на нее. – Я дал тебе повод?
– Николас, я не юная девчонка, которая может повестись на тебя такого всего обаятельного и лощеного. Я знаю, что у тебя на уме, и поверь, мне это не подходит, – она меня сражает своим словами. То есть она считает меня привлекательным? Значит, я ей хоть немного, да нравлюсь. Я внутренне улыбаюсь, стараясь внешне ничем не выдать своей улыбки.
– Я тебя уверяю, – начинаю говорить как можно спокойнее, чтобы она доверилась мне, – ничего такого я не подразумевал. Просто ужин и не более того. Мне хочется с тобой пообщаться. Почему нет?
– Не знаю, – говорит она неуверенно, посмотрев на свои руки. Она, кажется, готова согласиться, но не знает, что делать.
– Пожалуйста, – не в моих правилах уговаривать женщин, ведь обычно все наоборот. – Обещаю быть паинькой и руки держать при себе.
Она посмотрела на меня и улыбнулась. Она, обладательница ледяного сердца, улыбнулась! Это уже моя маленькая победа, поэтому я широко улыбаюсь в ответ, настраивая между нами дружелюбную волну.
– Я подумаю, – говорит она, пожав плечами. Но я-то начинаю обнадеживаться. – Но ничего не обещаю.
– Хорошо, – отвечаю я. – Не смею давить на тебя, – и поднимаю в знак смирения руки с жестом «сдаюсь». – Если все-таки надумаешь, то буду ждать тебя в пятницу в восемь вечера в ресторане «Vernick Food and Drink» на Уолнат Стрит.
Я все-таки надеюсь, что она согласится, хотя я полон сомнений в том, что сейчас удача на моей стороне, потому что она, кажется, переметнулась на сторону Стеллы.
– Спасибо, что привез игрушку, – благодарит она, встает и смотрит на меня, словно не решаясь уйти.
– До встречи, – с надеждой в голосе говорю я.
– Возможно, – говорит она в свою очередь и исчезает, посеяв в моей душе зерно сомнения, состоится наш ужин или нет. Или я все также буду ужинать один, а потом теряться в объятиях незнакомки? Почему-то сейчас и вообще последнее время такой вариант для меня стал нежеланным.
Почему эта женщина, которая меня отталкивает и не поддается на мои уловки, заставляет меня изменять своим принципам и привычному поведению с женщинами?
Кажется, что в последнее время я окружен одними загадками.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: