Суер-Выер и много чего ещё

Глава LIX
Судьба художника

Начал дело Гена, который, как мы поняли, был великий мим.

Во всём спектакле он не сказал ни слова, ибо изображал великого художника. Это была немая преамбула, чистая пластика, шарм.

Он писал картину, накидываясь на холст,

ломая кисти,

скрипя зубами,

тщательно размешивая краску

на палитре,

сипел,

хрипел,

смазывал изображённое пятернёй,

взъерошивал волосы,

глядел на холст в кулак,

поворачивался к картине задом и глядел

на неё между ног,

тёр картиной землю,

с дикими скачками, гримасничая

и кривляясь, выл, когда получался удачный мазок,

рвал на себе

волосы от малейшей неудачи,

пытался повеситься на мольберте,

но срывался,

много раз плакал,

разрезал холст, но потом всё аккуратно заштопал,

хохотал от счастья и катался по земле от восторга,

снова всё затирал и начинал сначала,

закалывался кистью,

грыз палитру,

мочился под мольберт,

отбегал от картины на пять шагов и, зажмурившись,

кидался на неё,

растопырив кисти, как бык рога,

в общем, это был тяжелейший поединок гения и культуры.

Наконец он отошёл от картины, опустив голову.

Он победил, он выиграл великий поединок.

С этого момента и началось то, что можно написать в виде

Басов и Зоя

(пьеса)

 
              Басов. – Под вечер на лугу
               Усталый Верещагин
               Кисть опустил
               И сделал шаг назад.
 
 
              Зоя. – Кисть опустил
               Усталый Верещагин
               И сделал шаг назад
               Под вечер на лугу.
 
 
              Басов (раздражаясь). – Да, шаг назад!
               Но боже! Сколь огромный
               Обычный шаг назад
               Дал миру скок вперёд!
 
 
              Зоя (восторженно). – Обычный шаг назад,
               Но боже! Сколь огромный
               Тот шаг назад
               Дал миру скок вперёд!
 
 
              Басов. – Слова мои, зараза, повторяешь?
               Ты вдумайся в значенье этих слов!
 
 
              Зоя. – Дай мармеладу, Басов!
 
 
              Басов. – Мармеладу?
 
 
              Зоя (твёрдо). – Да, мармеладу!
 
 
              Басов (гневно). – Мармеладу дать???!!!
 
 
              Зоя (к публике). – Он мармелад для женщины жалеет!
 
 
              Басов. – Ты что сказала, стерва? Повтори!
 
 
                              Зоя. – Под вечер на лугу
                               Усталый Верещагин
                               Кисть опустил
                               И сделал шаг назад.
 

И снова шторм аплодисментов, крики «браво» с ударением на оба слога и комментарии:

– А ведь не дал мырмилату (Чугайло).

– А чего она повторяет! Думай сама! (старпом)

– Я бы дал, если б она дала! (Фалл Фаллыч)

– Кисть рано опустил (Суер).

– Но всё-таки Верещагин сильно писал черепа! Молодец! (Петров-Лодкин)

Пока мы все так комментировали, на сцене разыгрался второй акт.

Басов и Зоя

(второй акт пьесы)

 
                              Басов. – Ну всё!
                               Теперь конец!
                               Теперь терпеть не буду!
                               Теперь я не дурак!
 
 
                              Зоя. – Молчи!
 
 
                              Басов. – Теперь конец!
                               Теперь я не дурак!
                               Теперь терпеть не буду!
                               Был круглым дураком!
 
 
                              Зоя. – Молчи!
 
 
                              Басов. – Терпел всю жизнь!
                               Теперь я не дурак!
                               Терпеть?
                               Теперь не буду!
                               Теперь я не дурак!
                               Теперь…
 
 
                              Зоя. – Молчи, говно!
 

Глава LX
Иоанн Грозный убивает своего сына^[12]

– Мысленно обнимаю вас, друзья, – говорил Суер, растроганно благодаря актёров. – Мысленно посылаю вам море цветов. Меня поражает, как правильно мы назвали остров. Вижу, ясно вижу очень много высокой нра… на ваших берегах. А теперь сыграйте нам последнюю пьесу, и пусть это будет про Ивана Грозного. Нам известно, что эта великая вещь, не испорченная Шекспиром, имеется у вас в репертуаре. Сыграйте же, а мы незаметно отплывём, не прощаясь, по-английски…

Иоанн Грозный убивает своего сына

Трагедия

(Сцена представляет собой интерьер знаменитой картины Ильи Ефимовича Репина. СЫН сидит на ковре, играет. Врывается ИОАНН ГРОЗНЫЙ. Он быстр в бледном гневе.)

 
                            Сын. – Отец! Что с вами?
                            Иоанн. – На колени!
 
 
                            Сын. – За что?
                             Ну ладно.
                             Стою.
                             Вот.
 
 
                            Иоанн. – Подлец!
 
 
                            Сын. – К чему такие пени?
 
 
                            Иоанн. – Ты обесчестил честь мою!
 
 
                            Сын. – Отец!
                             Не надо жезла трогать!
                             Не троньте жезл!
                             Пускай стоит!
                             Зачем вам жезл?
                             Ведь даже ноготь
                             Десницы царской устрашит!
                             Как нынче грозны ваши очи.
                             Слепит сиянье царских глаз.
                             Оставьте жезл, отец!
 
 
                            Иоанн. – Короче!
                             Меня ты предал!
 
 
                            Сын. – Предал? Аз?
 
 
                            Иоанн. – Ты продал душу супостату!
                             Стал отвратительным козлом!
 
 
                            Сын. – Оставьте жезл!
                             Прошу вас, тату!
                             Отец!
                             Не балуйте жезлом!
 
 
                            Иоанн. – Ты без ножа меня зарезал!
                             Засранец!
 
 
                            Сын. – Батя!
                             Бросьте жезл!
 
 
                              Иоанн. – Не брошу!
                               Понял???
 
 
                              Сын. – Батя!
                               Бросьте!
 
 
                              Иоанн. – Ты строил козни мне назло!
 
 
                              Сын. – Отец! Неловко!
                               В доме – гости…
 
 
                              Иоанн. – Засранец!
 
 
                              Сын. – Батя!
                               Брось жезло!..
 

Кровь

Занавесть

Глава LXI
Остров, обозначенный на карте

– Вы знаете, капитан! – воскликнул однажды утром лоцман Кацман. – Мы совсем неподалёку от острова, обозначенного на карте! Всего каких-нибудь десяток морских миль. Может, заглянем, а? А то мы всё время открываем острова необозначенные, можно ведь и на обозначенный иногда поглядеть.

– Вообще-то, здравая мысль, – согласился сэр Суер-Выер. – А как он называется?

– Что? – спросил Кацман.

– Остров как называется?

– Понимаете, сэр, остров-то на карте виден, а вот название заляпано.

– Чем ещё, чёрт возьми, заляпано?

– Хреновым, скорей всего. Не карта, а лошадь в яблоках.

– Не знаю, – сказал Суер, – стоит ли заглядывать на этот остров. На карте он обозначен, а название неизвестно.

– Да вы не беспокойтесь насчёт названия, сэр, – сказал Кацман. – Мы ведь только на остров глянем – враз догадаемся, как он называется.

– Ну ладно, заглянем на этот остров, – сказал Суер. – Посмотрим, стоило ли, в сущности, его на карте обозначать. Сколько там до него, лоцман?

– Теперь уж всего два лье, сэр.

– Это недалеко. Возьмите льевей, старпом!

– Льево руля! – крикнул Стархомыч.

– Не понимаю, в чём дело, – сказал капитан. – Заснул, что ли, вперёдсмотрящий? Остров давно должен быть виден.

– Ящиков! – гаркнул боцман. – Спишь, сучья лапа?

– Никак нет, господин боцман. Смотрю!

– А чего ж не орешь «Земля! Земля!»?

– Не вижу!

– А ты протри очко, кобылий хрящ!

– Да вы сами посмотрите, – обиделся вперёдсмотрящий. – Не видать же ничего.

Мы посмотрели вперёд, но, как и Ящиков, земли нигде не заметили. Болталась на воде деревянная посудина, в которой сидели два каких-то морских хвоща.

– Где же остров? – удивлялся лоцман. – Долгота и широта совпадают, а острова нет!

– Эй, на лодке! – крикнул в мегафон старпом. – Где тут у вас остров?

– Какой остров? – спросили хвощи.

– Да этот, обозначенный на карте.

– А как он называется?

– Да не поймешь. У нас на карте название чем-то заляпано.

– А-а… так это вы не волнуйтесь, – отвечали с лодки. – У этого острова на всех картах название чем-то заляпано. На нашей тоже.

– А как же он называется?

– Да хрен его знает, название-то заляпано.

– Ну ладно, – сказал старпом, – заляпано так заляпано, а где сам-то остров?

– Остров-то? Да вы мимо проехали.

– Как это – проехали?

– Уж это мы не знаем, а только проехали. Остров-то лежит вон там, поправее.

– Разворачивайтесь, старпом. Давайте на правый галс.

«Лавра» развернули, прошли ещё парочку лье туда-сюда, туда-сюда. Никакого острова видно не было. Только в лодке сидел какой-то лопух в кепке.

– Эй! – крикнул старпом. – Где тут у вас остров?

– Да ничего, – отвечал лопух, – берёть помаленьку.

– Остров, говорю, где?

– На червя, конечно, – отвечал в кепке, – а бывает, и на голый, бля, крючок. Да вы сами попробуйте.

– А где остров, у которого название заляпано?

– Но мелочь, бля, замучила… тырк-тырк-тырк… за кончик дёргаеть, а взять не можеть… дрочить и дрочить…

– Господин лоцман, – сказал капитан, – это была ваша идея – заглянуть на остров, означенный на карте. Где он?

– Не знаю, сэр! Тут должен быть, а его нету. Не замыло ли?

– Что за хреновина? – возмутился капитан. – Название заляпали, остров замыли!

– Не знаем, сэр, – оправдывались мы. – Бывает и такое! Погодите, вон ещё одна лодка. Давайте спросим.

Мы приблизились к лодке, в которой сидели три на вид вполне благоразумных монстра.

– Господа! – крикнул старпом. – Где тут у вас остров, обозначенный на карте, у которого название заляпано?

– А, вон вы чего ищете, – отвечал старшой. – А мы-то думаем, чего это вы взад-вперёд катаетесь? А вы остров ищете! Ага, вон чего! Так вы его проехали, вам поправее надо, а после налево взять, тут увидите – лопух сидит в кепке, врёт, что мелочь замучила, у самого в рундуке вон такие лапти лежат! От него всё время прямо, потом круто налево – и увидите двух ещё харь вроде хвощей, вот у них точно мелочь, а они врут, что у них на карте тоже заляпано. У них-то как раз и не заляпано. Они точно название знают.

– Ну и какое же это название?

– Так мы не знаем. У нас-то заляпано.

– А эти-то что, не говорят, что ли?

– Не говорят. Сами пользуются, жлобы!

– Ну а сам-то где остров?

– Да вы его проскочили. Назад ворочайтесь.

– Всё, – сказал капитан. – К чёрту этот остров! Возвращаться никуда не будем! Полный вперёд!

Глава LXII
Капитанское пари^[13]

Мы проплыли ещё немного вперёд, проскочили мимо тех двух жлобов, у которых на карте название было, и довольно скоро увидели впереди обширнейший остров.

Издали заметны были богатые подвалы и крепостные рвы, капитальные фундаменты, выгребные ямы, оросительные системы, каналы.

Встречать «Лавра Георгиевича», вошедшего в гавань, высыпало много островитян, сильно напоминающих эдаких мгребо-индюков. У которых был весьма и весьма зажравшийся вид.

– Извините, господа, – сказал капитан, когда мы высадились на берег, – ваш остров обозначен на карте?

– О, нет! О, нет! Что вы, капитан! Ни в коем случае! Мы ни за что не желаем обозначать наш остров.

– А не тот ли это остров, название которого заляпано?

– Нет-нет-нет! Тот остров, название которого заляпано, вы проплыли.

– Ну и как же он называется?

– А мы не знаем. На нашей карте его название тоже заляпано.

– А ваш-то остров как называется?

– А вы никому не скажете?

– Клянусь! – сказал сэр Суер-Выер, совершенно измученный всеми этими трудностями.

– Пожалуйста, сэр. Никому не говорите и не обозначайте наш остров на карте.

– Ну и? – спросил Суер-Выер.

– Что «ну и»? – спрашивали островитяне.

– Как он называется?

– Сэр, мы боимся вас напугать.

– Да что вы, ей-богу, говорите, пожалуйста, я вас прошу. Мы устали с этими названиями…

– Хорошо, капитан, не волнуйтесь…

– Да я не волнуюсь, говорите скорей.

– Приготовились?

– Да-да-да! Да!

– Ну так слушайте. Это ОСТРОВ, НА КОТОРОМ ВСЁ ЕСТЬ.

– Как то есть ВСЁ ЕСТЬ?

– Ну всё, абсолютно ВСЁ.

– И это не тот остров, название которого заляпано?

– Да нет же, капитан. У нас название есть, но самого острова нет на карте, а у тех название заляпано. Ясно?

– Ну и что у вас есть?

– Всё-всё. Абсолютно.

– Шахматы и каштаны?

– Есть.

– Женщины,

лошади,

подтяжки,

сухофрукты,

водка,

вкусная жратва,

керосиновые лавки,

мебель,

канделябры,

кокаин,

мольберты,

дети,

скульптура?

– Есть.

– Самовары,

очки,

шоколадные изделия,

брёвна,

ювелирные мастерские,

обменные бюро,

тёщи,

факиры,

носки?

– Есть. Есть всё это, сэр. Вы особо не утруждайтесь, не напрягайте мозги. У нас есть всё.

– И вы всё это можете нам дать?

– Дать? Почему это дать? Продать можем.

– Покажите товар, – сказал сэр Суер-Выер, и нас повели по лавкам.

На этот раз досточтимый сэр отпустил на берег весь экипаж. Матросам пора было поразвлечься, купить кто что мог по своим карманным возможностям.

На «Лавре» капитан всё-таки оставил дежурного. Дежурить неожиданно вызвался боцман Чугайло.

– А ну их на хрен, – говорил он. – У меня тоже всё есть! Не пойду, подежурю, только уж вы, сэр, потом мне два отгула, пожалуйста.

– О чём речь, господин Чугайло. Два отгула – две вахты, слово капитана!

Чугайло остался на борту, ну а мы – иэх! – покатили по местным ларькам и керосиновым лавкам.

Многие, многие из нас тогда кой-чего купили.

Кацман купил два фейерверка.

Старпом Пахомыч – запасной форштевень для «Лавра».

Сэр Суер-Выер хотел было купить третью частичку для своей фамилии, чтоб получилось Суер-Выер-Дояр, но мы отсоветовали: дороговато, и по вкусу нам не подходит.

Мичман Хренов купил специальную клизму с хрустальным горлышком-раструбом. Этой клизмою, оказывается, собирают случайно пролитые из рюмок на стол напитки. Полезный и дорогостоящий прибор. Он потом сильно себя оправдал.

Механик Семёнов купил было пассатижи, которые давно утерял, да тут случился конфуз.

Продавец уже взял деньги, сунул их за пазуху и крикнул:

– Эй, Пассатижи!

Тут из подсобки вышел приземистый человек с жуткими плоскими челюстями.

– Чего, – говорит, – такое?

– А ничего. Тебя просто купили. Вот этот самый господин. Служи рачительно!

– Слушаюсь, товарищ продавец!

– Как?! – напугался Семёнов. – Это пассатижи?

– Ну конечно, – сказал Пассатижи. – Зажать, отвернуть, придержать.

И он схватил зубами какую-то водопроводную гайку и мигом открутил её от трубы, хотя и та и другая заросли ржавчиной, как пни опятами.

– Я и за гаечный ключ могу, за шведский, – пояснил Пассатижи.

– Да ну вас к хренам! – сказал Семёнов. – Вертайте деньги! Я хотел нормальные пассатижи, а вы чёрт знает что подсунули.

– Но это же гораздо лучше, – уверял продавец. – Значительно удобней, и не надо прилагать усилий.

– Гони деньги! Я думал, нормальные пассатижи, а так-то я и сам могу.

И он зажал зубами ту же гайку и навинтил её обратно на трубу.

Мадам Френкель долго торчала в ларьке с одеялами и не выдержала, купила всё-таки хорошее верблюжье покрывало.

Матрос Вампиров купил ухо кита.

Петров-Лодкин – стеклярус.

Вперёдсмотрящий – ящик пива.

Рулевой Рыков купил румпель, а румпелевой Раков купил руль.

Суперкарго Пердоний Пердюк купил водки верблюжий курдюк.

Матрос Веслоухов – полкило ложных слухов.

Кок Хашкин купил чулок милашкин.

Кочегар Ковпак купил папаху-колпак.

Валет трефовый купил жилет пуховый.

– Откуда он взялся? – недоумевал Суер-Выер.

– Кто?

– Да этот вон валет.

– А, – сказал Кацман, – это из моей колоды. Выскочил – и покупать.

Сэр Суер-Выер присмотрел себе неплохую курительную трубку: ничего особенного, но – чистый вереск, удобный мундштук. Туда-сюда – дороговато.

– Послушайте, – сказал Суер островитянам, – мне хочется иметь эту трубку. Может, подарите?

– Извините, сэр, мы вас уважаем, но трубку продаём. Если вы, конечно, купите трубку, то мы бесплатно добавим вам ёршики, чтоб её чистить.

– А табачку?

– А табачку, извините, сэр.

– Хорошо, – сказал Суер. – Итак, вы говорите, что у вас на острове всё есть? Не так ли?

– Это так, сэр, – печально почему-то отвечали зажравшиеся островитяне.

– Предлагаю пари, – сказал Суер-Выер. – Я называю ТО, чего у вас на острове нет, и ставлю свой капитанский краб против этой трубки. Подчёркиваю: краб чистого золота.

– Не стоит вам спорить, сэр, – не советовали островитяне. – Мы понимаем, что вы сейчас назовёте какую-нибудь нравственность или чистоту помысла. Не трудитесь, сэр, и это всё у нас есть. У нас есть все предметы, существующие на земном шаре и вне его, есть все понятия и качества, не говоря уж о животных и растениях, есть все веры и нации, все горные хребты, моря и реки. И всё это умещается, потому что есть и четвёртое измерение! Есть всё, сэр! Всё! Абсолютно всё! Берегите кокарду, сэр, и поверьте, мы вас очень уважаем и подарили бы трубку, но принципы, чёрт их подери, у нас тоже есть.

– Пари! – настаивал капитан.

– С нами многие спорили, – устало уговаривали островитяне. – То что-нибудь из космоса завернут, какую-нибудь Туманность Андромеды, то из отвлечённых материй. Чепуха это. У нас есть всё. Понимаете?

– Пари.

Продавец трубки между тем посматривал на капитанскую кокарду-краба с немалым интересом. Чем больше он на него глядел, тем больше хотел выиграть.

– Да что вы отговариваете, – говорил он своим согражданам. – Пускай играет. Пари есть пари. Я принимаю вызов. Пускай он шепнёт мне на ухо, чего У НАС НЕТ, и все дела. Давай спорить. Пусть кто-нибудь разобьёт.

Он выставил свою потную ладонь, и Пахомыч разбил спорящих.

Сэр Суер-Выер наклонился и что-то шепнул на ухо продавцу.

Тот побледнел, схватился за сердце и вяло протянул капитану трубку.

– Вы выиграли, – сказал он.

Под гром оваций мы погрузились на корабль, отдали концы и отплыли от острова. На борту мы, конечно, сразу пристали к Суеру, чтоб рассказал, как выиграл пари.

– Ну что вы сказали, кэп? Ну интересно же?

– Неужто не догадываетесь? – веселился уважаемый сэр.

– Никак нет, не догадываемся.

– Да всё очень просто, – пояснял Суер. – Я сказал ему: У ВАС НЕТ БОЦМАНА ЧУГАЙЛЫ.

Глава LXIII
Надписи на верёвке^[14]

Боцман Чугайло вначале даже не понял, в какой изумительной выступил он роли, и толковал о двух отгулах за дежурство.

Когда же немного стал соображать, повёл речь и о третьем.

– Ну что, Хомыч, – спрашивал капитан, – дадим третий отгул?

– Не убеждён, – упрямился старпом, – за что, собственно? За вашу гениальность? Нет. Он не заслужил.

– Вы старпом, вам и решать.

Не получивший третьего отгула боцман страшно разъярился.

– Мною трубки выигрывают! – кричал он с топотом. – А мне отгулов не дают! Я – высокоценная вещь, одна на всём свете, а мне отгула не дают! Такой вещи, как я, нету даже на острове, на котором всё есть! Абсолютно всё есть, а меня нету!

А меня нету! А меня нету!

Нету Чугайлы у них ни хрена!

Нету Чугайлы у них ни хрена!

Бедный я, бедный! Меня тама нету, а мне отгула не дают!

Не дают! Не дают!

А трубку куря́т!

Куря́т!

Куря́т!

А я тут дежурю так, что жилы лопаются, а мне отгула не дают!

В арбитраж!

Мы просто не знали, как его унять.

То он требовал третьего отгула, то вознаграждения, то хоть рюмочку портвейна, то златые горы, то лошадь, то саблю, то коня. Надоел ужасно.

Пока он прыгал, пел и плакал, мы не заметили, что за нами увязалась шкуна без опознавательных знаковых систем под чёрными парусами.

На ней вдруг появилось пороховое облако, и чугунное ядро взрыло нос перед нашим «Лавром». И потом уж грохнула пушка.

– Звук выстрела долетает позже, – неожиданно пояснил мичман Хренов.

– Чу! – цыкнул капитан, и Хренов поник.

На шкуне по верёвкам побежали разноцветные флажки, которыми было написано:

ОТДАЙТЕ НАМ БОЦМАНА ЧУГАЙЛО.

Капитан велел принести флажков и пустить по верёвке такую надпись:

А ЗАЧЕМ?

В ответ написали:

НАДА.

Капитан велел:

ОБЪЯСНИТЕ ПРИЧИНЫ.

В ответ написали:

У НАС НА ОСТРОВЕ ЕСТЬ ВСЁ, КРОМЕ ЧУГАЙЛЫ, ОТДАЙТЕ, А ТО ХУДА БУДЕТ.

– Прямо и не знаю, что делать, – сказал Суер. – Запятые ставят как надо, а само «надо» пишут «нада», к нему ещё и «худа». Эй, верёвочный, напиши там:

У ВАС ОШИБКИ.

В ответ написали:

КАКИЕ ЕЩЁ, ЯДРЁНЫТЬ, ОШИБКИ?

Суер велел верёвочному:

ОРФОГРАФИЧЕСКИЕ.

В ответ написали:

ВАМ ЧЕГО, ХУДЫ НАДА?

Верёвочный Верблюдов сказал:

– Разрешите, сэр, послать их на этот остров.

– Нет-нет, – сказал капитан, – я не позволю писать такое флажками нашего «Лавра». Чего-чего, а у нас на судне цензура есть. Напишите так:

СОВЕТ ЗАСЕДАЕТ. ОБОЖДИТЕ.

Они написали:

ЛАДНО.

– Ну что будем делать, господа? – спросил капитан. – Отдадим или нет?

– Отдать можно, – рассуждали мы, – но интересно, что мы получим взамен.

– На сундук драгоценностей можно не рассчитывать, – сказал капитан.

– Ну тогда хоть ящик пива, – сказал Хренов.

– И пару вобил, – добавил Семёнов.

– Да не дадут, – сказал старпом. – Пусть хоть по бутылке на брата. Вобла-то у нас ещё осталась. Эй, Верблюдов, напиши там:

А ЧЕГО ДАДИТЕ?

Те, на шкуне, долго не отвечали, наконец выкинули на верёвке такие флажки:

ЗАСЕДАЕМ СОВЕТОМ.

Всё это время боцман Чугайло носился по фрегату, прыгал с бака на корму и с фока на бизань.

– Судьба человека! Судьба человека! Судьба человека! – орал он. – Решается!

Решается!

Решается!

Хрен с ним, с третьим отгулом!

Наконец на шкуне выкинули флажки:

ДАЁМ БУТЫЛКУ ПИВА ЗА КИЛО ВЕСА.

– Чёрт возьми, – сказал капитан. – Пиши, Верблюша:

КАКОГО?

В ответ написали:

ЖИВОГО.

Капитан велел:

ДА НЕТ, ПИВА КАКОГО?

В ответ написали:

ЖИГУЛЁВСКОГО.

– Ну что ж, – сказал капитан. – Решайтесь, братцы, что будем делать. Уж очень неохота ядрами с ними перебрасываться.

– Надо брать, – сказал Хренов. – Но сколько же он, чёрт побери, весит?

– Эй, взвешиватели! – крикнул старпом, и из трюма выскочили наши корабельные взвешиватели Хряков и Окороков с гирями наголо.

– Чего вешать? – ревели они.

– Нельзя ли поспокойнее? – сказал им старпом. – Дело деликатное, а вы гирями размахались. Посмотрите на боцмана и прикиньте на вид, сколько он весит. Пудов на пять тянет?

– И больше вытянет.

– Ну и ладно, – сказал старпом. – А уж там точно взвесят.

– Жалко, что там только на живой вес согласны, – сказал Хренов, – а то мы бы ему в карманы гирь поналожили.

– Капитан! – взмолился вдруг боцман и пал на колени. – Спасите, капитан! Я не хочу на этот остров! Оставьте на борту! Я хоть и разбил кому-то харю или две, но в целом-то я очень добросердечный, простой, душевный, ласковый и хороший человек. Я очень люблю людей, детей, собак, бабочек и даже жеребцов. Хрен с ними, с отгулами, у меня очень золотое сердце, я и матом больше не буду, и пить не буду, только рюмочку на Пасху, спасите, сэр, я вам ещё пригожусь, поверьте, дорогой сэр!

– Встаньте, боцман! – приказал капитан. – Я и не знал, что вы так дорожите «Лавром». Я готов оставить вас на корабле, но как это сделать? Они вот-вот начнут пальбу, а у нас всего лишь пара ядер, да и те кривые, как тыквы. Застреляют нас эти всем обожравшиеся.

– Капитан, вы – гений, – сказал боцман. – Сделайте же что-нибудь гениальное.

– Пока ничего в голову не приходит, – сказал Суер. – Ладно, давайте пока поторгуемся, напиши там:

МАЛО.

Те ответили:

ДАЁМ ПО ДВЕ.

– Надо как-то выиграть время, – сказал капитан, – но как? Стоп! Нашёл! Объясняю суть: все мы были на острове, кроме Чугайлы, поэтому я и выиграл пари. А теперь-то и нас там нет. Понятно? Ну ладно, кому непонятно, поймёт впоследствии. Эй, верёвочный, выкидывай надпись:

У ВАС НА ОСТРОВЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕТУ ЧУГАЙЛЫ?

Они написали:

НЕТУ.

Суер велел:

А СУЕР-ВЫЕР ЕСТЬ?

Они подумали и так написали:

БЫЛ, А ТЕПЕРЬ, КАЖИСЬ, ТОЖЕ НЕТУ.

И дальше пошло как по маслу:

А СТАРПОМ ПАХОМЫЧ ЕСТЬ?

НЕТУ.

А ЛОЦМАН КАЦМАН?

НЕТУ.

А ФРЕГАТ «ЛАВР ГЕОРГИЕВИЧ»

СО ВСЕМ СВОИМ ЭКИПАЖЕМ ЕСТЬ?

НЕТУ.

Капитан вытер нервный пот и сказал:

– Пиши, вервие:

СОГЛАСНЫ ВСЁ ЭТО ОТДАТЬ

ЗА ДВЕ БУТЫЛКИ ПИВА

ЗА КИЛОГРАММ ЖИВОГО ВЕСА.

На чёрной шкуне очень долго заседали, их верёвочные и румпелевые бегали там сверху вниз, таская ящики пива, кто-то даже кого-то бил по морде, и мы выкинули вопрос:

КОГО ТАМ ПО МОРДЕ БЬЁТЕ?

ДА ТУТ ОДИН ДЕСЯТЬ БУТЫЛОК ПИВА ВЫПИЛ, —

ответили они.

Наконец мы увидали на ихней верёвке такую надпись:

У НАС СТОЛЬКО ПИВА С СОБОЮ НЕТУ.

Суер с облегчением вздохнул и сказал:

– Пиши, Верблюша:

ВЫ ВАЛЯЙТЕ ОБРАТНО ЗА ПИВОМ, А МЫ ЗДЕСЬ

ПОДОЖДЁМ, ВЗВЕСИМСЯ КАК СЛЕДУЕТ.

В ответ написали:

А НЕ ОБМАНЕТЕ?

Капитан засмеялся.

– Пиши, Вербо, – сказал он:

ЧЕСТНОЕ КАПИТАНСКОЕ.

Те написали:

ВЕРИМ В СЛОВО ВЕЛИКОГО КАПИТАНА.

ВЕРНЁМСЯ ЧЕРЕЗ ПОЛЧАСА.

Шкуна развернулась и дунула на остров за пивом.

– Ну а теперь, Пахомыч, – сказал капитан, – дуй до горы! Валяй на всю катушку! Трави фок-стаксели хоть налево, хоть направо.

– А ну шевелись, бесенята! – заорал старпом, и Чугайло вскочил с колен и набросился на матросов с подзатыльниками.

«Лавр» раздул свои великие паруса и дунул по восемьдесят седьмому меридиану вниз.

– Как-то неловко, сэр, – сказал я. – Ваше слово – честное капитанское! Обман! Это нас унижает!

– Извини, друг, – сказал Суер-Выер, – как ты меня сейчас назвал?

– Я назвал вас «сэр», кэп.

– Так вот, в первую очередь я сэр, а уж потом – кэп. Ещё одно честное слово – слово сэра – у меня осталось в запасе.