Миры права в теории и практике сравнительного правоведения. Том 1

§ 2. Средства и возможности поиска достоверной правовой информации

Решение прикладных сравнительно-правовых задач возможно только на основе достоверных, а не «мусорных», абсолютно негодных источников правовой информации.

Наиболее верный путь – обращение к официальным источникам, в том числе к государственным порталам правовой информации либо к сайтам государственных органов – президентов, правительств, министерств и ведомств, конституционных и верховных судов зарубежных государств.

Но чтобы приступить к познанию законодательных, иных актов, необходимо не только знание того языка, на котором они составлены, но, как минимум, общее представление о тех правовых традициях и особенностях национальных правовых систем, в рамках которых они созданы и применяются.

Есть достаточно большое число переводов зарубежных правовых актов на другие языки, в том числе на русский и английский. Но, как отмечалось, ими можно пользоваться только с предельной осторожностью, сопоставляя, по возможности, с официально опубликованными и постоянно обновляемыми текстами на языке оригинала.

Первичную информацию о правовых традициях и особенностях национальных правовых систем можно почерпнуть в книгах по сравнительному правоведению, правовым системам отдельных стран, справочникам и энциклопедиям.

Большую ценность для познания зарубежного права представляют материалы сайтов «Глобального права» (GlobaLex), «Институтов правовой информации» (Legal Information Institutes), Всемирного справочника по праву (The World Law Guide).

Сайт «Глобального права» (GlobaLex)^[65], созданный в рамках программы Хаузера Юридического факультета Университета Нью-Йорка (Hauser Global Law School Program at NYU School of Law) содержит очень емкую информацию на английском языке о правовых системах большей части государств мира – около 160 стран на момент издания книги^[66]. Материалы, размещаемые на сайте с 2005 г., постепенно обновляются, и такие новые редакции публикуются, наряду с первоначальными, под рубрикой «Update». В 2020 г. были обновлены очерки о правовых системах около 40 государств, в том числе Дании, Норвегии, Нидерландов, Португалии, Польши, Словакии, Ватикана, Перу, Индии, Японии, Таиланда, Кении, Эфиопии, Нигерии, Казахстана, Грузии, Украины.

Кроме того, сайт GlobaLex содержит значительное число аналитических международно-правовых и сравнительно-правовых исследований, в том числе по региональным интеграционным объединениям, международному гуманитарному и экономическому праву, сопоставлению национальных систем правосудия, правозащитных механизмов и т. д.

Иные задачи – облегчения поиска правовых документов – решает «Институт правовой информации», который был первоначально создан в США (1992 г.) юридическим факультетом Корнуэльского университета (Cornell Law School) и в дальнейшем послужил образцом для многих других регионов, учредивших аналогичные структуры.

В настоящее время действуют:

– Институт правовой информации США (Legal Information Institute – Cornell Law School);

– Британский и ирландский институт правовой информации (British and Irish Legal Information Institute);

– Канадский институт правовой информации (Canadian Legal Information Institute);

– Австралийский институт правовой информации (Australian Legal Information Institute);

– Новозеландский институт правовой информации (New Zealand Legal Information Institute);

– Институт правовой информации Содружества наций (Commonwealth Legal Information Institute);

– Институт правовой информации Гонконга (Hong Kong Legal Information Institute);

– Азиатский институт правовой информации (Legal Information Institute);

– Институт правовой информации Тихоокеанских островов (Pacific Islands Legal Information Institute);

– Институт правовой информации Филиппин (Philippine Legal Information Institute);

– Африканский институт правовой информации (African Legal Information Institute);

– Южноафриканский институт правовой информации (Southern African Legal Information Institute);

Институт правовой информации Уганды (Uganda Legal Information Institute);

– Всемирный институт правовой информации (World Legal Information Institute) и др.

Сайты указанных структур предоставляют в основном ссылки на электронные ресурсы правовой информации по законодательству, судебной практике, а также на те интернет-источники, в которых можно найти переводы на английский язык отдельных нормативных правовых актов.

Отметим также базу данных Lexadin World Law Guide (Всемирный справочник по праву), которая, хотя и не обновляется уже более десяти лет, тем не менее, содержит большой объем информации, не утратившей актуальности.

В ряду таких проектов необходимо указать также англоязычные поисковые системы правовой информации LexisNexis и Westlaw, которые предоставляют на платной основе доступ к базам данных по праву США, Канады, Соединенного Королевства, Европейского Союза, по судебной практике Австралии, выборочные базы данных по некоторым другим государствам, в том числе на других языках (испанском, французском), а также научные издания по многим отраслям права.

В России создана русскоязычная Справочно-поисковая система World Business Law (Всемирного предпринимательского права), в которой содержатся переводы значительного числа нормативных правовых актов Европейского Союза и 17 государств, в том числе Австрии, Болгарии, Германии, Кипра, Люксембурга, Нидерландов, Финляндии, Франции, Черногории, Швейцарии, Швеции, Соединенного Королевства, США, Китая, Сейшельских островов, Каймановых островов и Британских Виргинских островов.

Неоценимую помощь в изучении права постсоветских государств дает база данных «Законодательство СНГ», в которой представлены переводы на русский язык большого числа законов, иных нормативных правовых актов, выполненных компанией «СоюзПравоИнформ» (spinform.ru). Но с лета 2019 г. доступ к этому источнику правовой информации стал платным.

Есть ряд других общих и специализированных баз данных зарубежного права, в том числе «Онлайн путеводитель по праву» (Guide to Law Online) Библиотеки Конгресса США; «Право ВОИС» (WIPO Lex) Всемирной организации интеллектуальной собственности; «Национальное конкурентное законодательство» (National Competition Legislation) Конференции ООН по торговле и развитию и т. д.

Тем не менее, не оспаривая значимость указанных справочно-поисковых систем, необходимо подчеркнуть, что представленные в них тексты следует рассматривать исключительно как первичный материал, который может помочь в поиске официальных источников правовой информации; в выявлении их общего содержания по переводам на более доступные для восприятия языки; в получении доступа к комментариям, разъясняющим отдельные правовые конструкции.

Отметим также необходимость системного подхода к поиску достоверной правовой информации при решении практических задач, связанных с применением зарубежного права, что предполагает последовательную оценку сперва особенностей национальной правовой системы в целом; затем конституционных норм, определяющих уровни и пределы правового регулирования; потом законов и принятых на их основе актов министерств и ведомств; далее правовых позиций судов; научных доктрин и, наконец, существующих обычаев и традиций.

Глава третья
Познание законов зарубежных государств

§ 1. Влияние неправовых факторов на действие законов

Право не существует в вакууме. Поэтому, прежде чем приступить к его изучению, необходимо оценить множество внешних факторов, которые постоянно воздействуют на него, определяя не только содержание и особенности применения законов, но и судьбу права в целом. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить историю многих государств, исчезнувших в результате войн, восстаний, ударов природных стихий.

Угрозы экологических, геополитических, техногенных катастроф сохраняются и в XXI веке. Более того, перспективы их наступления становятся все более явственными из-за провала международных программ защиты окружающей среды, неэффективности миротворческих инициатив, недостаточности средств контроля за распространением оружия массового поражения и т. д.

Эта тема выходит за рамки сравнительного правоведения, поэтому перейдем от прогнозов к анализу существующих проблем.

Природные и географические факторы

Влияние природных факторов на развитие права отмечали многие ученые прошлого: древнегреческий философ Платон в трактате «Законы» (IV в. до нашей эры), исламский мудрец и судья Ибн Халдун в книге «Мукаддима» или «Введение в историю» (XIV в.), французский мыслитель Монтескье в труде «О духе законов» (XVIII в.) и др. Значительное число работ по этой теме было опубликовано в XIX и XX столетиях.

Но в последние десятилетия о необходимости учета природных факторов все чаще забывают. Только этим можно объяснить принятие Федерального закона от 03.06.2011 № 107-ФЗ о переводе России навечно на «летнее» время, хотя в нашей стране значительно дольше царит другое, «зимнее», время и вечного ничего нет. Кстати, эту истину подтвердил Федеральный закон от 21.07.2014 № 248-ФЗ, заменивший «летнее» время на зимнее.

Природные факторы игнорируются не только в России, но и во многих других государствах. Так, Президент США Д. Трамп уже на третий день после инаугурации (23 января 2017 г.) объявил о необходимости отмены «таких приносящих вред и ненужных политических решений», как План действий по защите климата (Climate Action Act) и Правила защиты водных ресурсов (Waters of the US rule)^[67], хотя ученые утверждают, что без таких программ глобальные экологические катастрофы неизбежны.

От политиков не отстают предприниматели, которые принимают решения о создании опасных производств в зонах повышенной сейсмической, иной природной опасности, нередко не просчитывая не только связанные с ними риски, но и дополнительные расходы по обеспечению повышенных мер безопасности, предусмотренные законодательством и местными нормативными актами.

Впрочем, забвение природных факторов приносит убытки не только в условиях повышенной природной опасности. Достаточно вспомнить проект «Нитол» по производству поликристаллического кремния, который осуществлялся компанией «Роснано» с целью развития солнечной энергетики в России. Общий бюджет проекта в 2009–2012 гг. составил 18,9 млрд руб., из которых компания «Роснано» должна было инвестировать примерно 7,5 млрд руб.^[68] Но в ноябре 2013 г. от этой идеи пришлось отказаться из-за отсутствия каких-либо коммерческих перспектив в связи с недостаточным количеством солнечных дней^[69]. До 2013 г. об этом, судя по всему, не знали.

Впрочем, еще чаще природные факторы предаются забвению при решении вопроса о реализации проектов за рубежом. В качестве примера можно привести деятельность государственной корпорации «Росатом», которая осуществляет строительство атомных электростанций в таких сейсмоопасных странах, как Турция, Иран, Индия, Бангладеш, Нигерия, Китай, Армения, за счет не только собственных средств, но и бюджетных средств Российской Федерации, предоставляемых в виде кредитов на льготных условиях. При этом утверждается, что такие инвестиции защищены от каких-либо рисков и угроз, поскольку «Росатом», что отмечается на его официальном сайте, осуществляет свои проекты на основе «интегрированных предложений», включающих не только разработку проектной документации, строительство и обслуживание объектов ядерной энергетики, но и помощь в создании необходимой национальной законодательной базы для государств, реализующих такие «предложения»^[70].

Но несмотря на все заверения руководителей «Росатома», существуют обоснованные сомнения в достаточности существующих гарантий российских инвестиций в атомную энергетику других государств, в том числе инвестиционных проектов, планируемых к реализации в ближайшие 10 лет на общую сумму не менее 133 млрд долларов^[71].

Таких гарантий нет, но зато есть нормы об ответственности не только «Росатома» и его дочерних структур, но и Российской Федерации за возможный ущерб, причиненный окружающей среде, жизни, здоровью и имуществу граждан.

Так, Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Турецкой Республики о сотрудничестве в сфере строительства и эксплуатации атомной электростанции на площадке «Аккую» в Турции^[72] устанавливает следующие нормы:

– условия Соглашения выполняются российскими и турецкими организациями «без финансовых обязательств с Турецкой Стороны» (часть третья статьи 3);

– проектная компания, учреждаемая в форме акционерного общества в соответствии с законами Турции, «несет ответственность по страхованию рисков, покрывающих сроки инвестиций и эксплуатации Проекта» (часть третья и первый абзац части шестой статьи 5);

– в случае несостоятельности проектной компании Российская Сторона принимает ответственность по назначению преемника проектной компании, который будет располагать всеми необходимыми компетенциями и возможностями и сможет обеспечить исполнение ее обязательств по Соглашению (абзац второй части шестая статьи 5);

– «ответственность в отношении третьей стороны за ядерный ущерб, которая может возникнуть в связи с сотрудничеством, предусмотренным настоящим Соглашением, будет регулироваться в соответствии с международными соглашениями… и законами и нормами Турецкой Республики» (статья 16).

В настоящее время применению подлежит Закон Турецкой Республики от 9 ноября 2007 г. «О строительстве и функционировании атомных электростанций», который требует от проектных организаций полного страхового возмещения возможных убытков в ходе строительства атомных электростанций, а также значительных регулярных финансовых отчислений на цели транспортировки и утилизации отходов, консервирования объектов при прекращении производства и т. д. (часть четвертая статьи 5)^[73].

Столь же жесткие требования устанавливает законодательство Китая. Еще в 2007 г. Государственный совет (Правительство) Китая установил, что оператор ядерных проектов должен нести полную материальную ответственность за ущерб, причиненный какими-либо авариями или техническими сбоями, если только они не вызваны военными либо враждебными действиями или восстаниями (пункты 2 и 6)^[74]. Эти нормы дополняются Законом Китайской Народной Республики «О безопасности ядерной энергетики» от 1 сентября 2017 г., включающем 16 статей, предусматривающих меры административной и уголовной ответственности за нарушения требований, установленных в этой сфере^[75].

Безусловная ответственность операторов ядерных проектов установлена и Законом Республики Бангладеш «Об Агентстве по регулированию атомной энергетики» 2012 г., который указывает, что «оператор ядерного объекта несет ответственность за ущерб, причиненный таким объектом, когда бы он ни произошел, если будет доказано, что ущерб стал следствием инцидента на ядерном объекте оператора» (статья 43). Исковая давность по делам о возмещении ущерба составляет: в случае смерти лица – 50 лет, в случае утраты имущества – 25 лет (статья 47)^[76].

Никаких исключений, связанных с форс-мажорными обстоятельствами – сейсмическими, иными природными катастрофами (ураганами, наводнениями, цунами и т. д.), законодательство Турции, Китая, Бангладеш, многих других государств, не предусматривают.

И лишь немногие государства смягчают требования в этой сфере. Так, Закон Индии «О гражданской ответственности за ущерб, причиненный ядерными объектами» от 22 сентября 2010 г. указывает, что «ответственность оператора ядерного объекта должна быть строгой (часть четвертая статьи 4), за исключением случаев, когда ущерб вызван опасными природными катаклизмами, вооруженными конфликтами, гражданскими войнами, восстаниями или террористическими актами (часть первая статьи 5)^[77].

Таким образом, действующие международные договоры и национальное законодательство большей части зарубежных государств обязывают Российскую Федерацию расплачиваться за причиненный ущерб, который может исчисляться десятками, при крупных авариях – сотнями миллиардов долларов США.

Учитывало ли такие риски Правительство Российской Федерации? Нет. Об этом прямо сказано в пояснительной записке Правительства к недавно принятому Федеральному закону «О внесении изменения в статью 7 Федерального закона «О Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» (в части полномочий по проведению проверки проектной документации объектов использования атомной энергии, строительство которых осуществляется за пределами территории Российской Федерации, а также результатов инженерных изысканий, выполняемых для подготовки такой проектной документации)»^[78].

Но вместо того, чтобы исправить ситуацию, Правительство РФ еще более ее усугубляет, снимая с себя функцию мониторинга технологических, правовых, иных рисков и передавая ее государственной корпорации «Росатом», которая как коммерческая структура вовсе не обязана заботиться о бюджетных средствах страны.

Геополитические факторы

При принятии инвестиционных решений столь же редко обращают внимание на геополитические факторы.

Классическим примером может служить «Газпром», который с невероятным упорством продолжает игнорировать правовую реальность Европейского Союза и возможности дальнейшей экспансии на его газовый рынок.

Первым провалом стал «Южный поток» – проект по строительству газопровода по дну Черного моря от Анапского района к болгарскому городу Варна с дальнейшим разветвлением в направлении к Австрии и через Балканский полуостров – к Италии.

Не дожидаясь согласования проекта, «Газпром» приступил к строительству газопровода 7 декабря 2012 г. Но едва берег Болгарский «стал виден», выяснилось, что проект не согласован и не может быть реализован в связи с нарушениями норм антимонопольного и энергетического законодательства Европейского Союза, предусмотренных Третьим энергетическим пакетом, утвержденным в июле 2009 г. Парламентом и Советом ЕС.

1 декабря 2014 г. Президент Российской Федерации В. В. Путин официально заявил об отказе Российской Федерации от дальнейшего строительства «Южного потока» и начале реализации нового проекта – «Турецкого потока».

Инвестиции, вложенные в строительство «Южного потока», остались погребенными в песке Черного моря. Общая сумма убытков «Газпрома» и его европейских партнеров составила, по некоторым оценкам, более 4 млрд долларов.

Но эта история руководство «Газпрома» ничему не научила, и оно приступило к строительству двух линий трубопровода «Турецкого потока», имея согласование лишь на одну из них – для внутренних нужд Турции, которая и так имеет в избытке дешевый газ, поставляемый из Азербайджана.

Вторая линия трубопровода предназначалась для стран Южной Европы. Она почти построена, но, как и «Южный поток», остается морским «недостроем» ввиду отсутствия не только необходимых согласований, но и наличия иных инфраструктур транспортировки газа, в том числе из Азербайджана по Трансанатолийскому (Trans-Anatolian) и Трансадриатическому (Trans Adriatic Pipeline) трубопроводам, которые уже поставляют газ в Южную Европу и смогут выйти на полную проектную мощность в 2021 г. Помимо этого, расширяются действующие либо проектируются новые средиземноморские трубопроводы, соединяющие мощные нефтегазовые месторождения «Левиафан» (Израиль), «Афродита» (Кипр), «Хаси Р’мель» (Алжир) и др^[79].

Но и эта история ничему не научила, и «Газпром» предпринимает третью попытку, начав в мае 2018 г. без необходимых согласований строительство «Северного потока-2», общая стоимость которого составляет около 10 млрд долларов США. Чем закончится эта история? Не знаю. Есть лишь чувство тревоги и упование на чудо, что «Северный поток-2» не станет очередным провалом российских «эффективных менеджеров».

Геополитическая реальность проявляется и во многих санкциях, иных ограничительных мерах под действие которых попадают не только крупные, но и средние и даже мелкие российские компании.

Речь здесь идет не только о целевых антироссийских санкциях, связанных с вхождением Крыма в состав России и ее противостоянием с Украиной. Многие российские юридические и физические лица становятся объектами санкций за содействие либо сотрудничество с теми государствами и компаниями, которые уже находятся под санкциями, установленными законодательством США, в том числе Законом «О международно-экономических чрезвычайных полномочиях» (International Emergency Economic Powers Act) от 28 октября 1977 г.; Законом «О национальном чрезвычайном положении» (National Emergency Act) от 14 сентября 1976 г.; Законом «Об отмене поправки Джексона-Вэника в отношении России и Молдовы и об ответственности за соблюдение верховенства права имени Сергея Магнитского» (Russia and Moldova Jackson-Vanik Repeal and Sergey Magnitsky Rule of Law Accountability Act) от 14 декабря 2012 г.; Резолюцией Конгресса США «О противодействии противникам Америки посредством установленных законом санкций» (Countering America’s Adversaries Through Sanctions Act) от 2 августа 2017 г.; «Правилами применения санкций, установленных в отношении транснациональных преступных организаций» (Transnational Criminal Organizations Sanctions Regulations), утвержденных 12 января 2012 г. Службой контроля за зарубежными активами Министерства финансов США (Office of Foreign Assets Control, Department of Treasury), а также многими другими нормативными правовыми актами, в основном исполнительными приказами Президента США^[80].

Лица, которые подпадают под санкции США, а также лица, которые оказывают им содействие, включаются в Список специально обозначаемых и блокируемых иностранных лиц (Specially Designated Nationals and Blocked Persons List; сокращенно – SDN), за ведение которого отвечает Служба контроля за зарубежными активами Министерства финансов США.

Правовед не может не учитывать такие правовые риски, поэтому перед началом переговоров и заключением каких-либо коммерческих соглашений он должен проверить другую сторону на предмет ее возможного включения в санкционные списки – в Список специально обозначаемых и блокируемых иностранных лиц^[81], в Консолидированный список лиц, групп, и организаций, находящихся под финансовыми санкциями Европейского Союза (Consolidated list of persons, groups and entities subject to EU financial sanctions)^[82], в санкционные списки Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, Канады, Австралии, ряда других государств, что позволит избежать многих потерь.

При этом необходимо также учитывать риски, связанные с экстерриториальным действием санкций. Этот фактор российские организации и граждане редко учитывают, уповая на «добрые» отношения с органами власти и нейтральный статус тех государств, в которых они хранят свои банковские и иные активы. Напрасно, поскольку существует множество международных актов, которые могут «дезавуировать» гарантии неприкосновенности активов. В качестве иллюстрации можно указать постановление Федерального Совета – правительства Швейцарии – от 29 ноября 2013, которое разрешило швейцарским банкам в развитие двухстороннего Соглашения от 29 августа 2013 г. сотрудничать с государственными органами США в рамках программ правовой помощи, в частности, обязывая предоставлять всю требуемую информацию о банковских счетах и операциях^[83]. Швейцарские банки обязаны выполнять и санкционные требования, установленные Резолюцией Конгресса США «О противодействии противникам Америки посредством установленных законом санкций» (Countering America’s Adversaries Through Sanctions Act) от 2 августа 2017 г., в том числе в отношении должностных лиц, а также граждан Российской Федерации и принадлежащих им либо связанных с ними предприятий и организаций. В рамках этих мер санкционного «сотрудничества» швейцарские банки, в частности, блокировали в июне 2018 г. счета В. Вексельберга и принадлежащей ему компании «Ренова» на сумму более 1 млрд долларов США.

Религиозные и нравственно-духовные факторы

Религии и нравственно-духовные учения были одной из основных движущих сил исторического развития на протяжении тысячелетий. В наши дни их влияние не столь заметно в государствах Европы, Северной и Южной Америки, Австралии, исполнивших христианский завет: «Кесарю – кесарево, а Божие – Богу»^[84].

Иная ситуация складывается в государствах, развивающихся в русле религиозных традиций ислама. Многие из них признают шариат основным источником законодательства. В двух государствах – Иране и Саудовской Аравии – официально признается, что положения Корана и сунны имеют высшую юридическую силу. Игнорирование такого фактора для правоведа недопустимо.

Согласно канонической исламской доктрине, Всевышний даровал мусульманам недра той земли, где они проживают. Соответственно, только им могут принадлежать добываемые там нефть, газ, иные природные ресурсы. Иностранные инвесторы в этот формат не «вписываются».

Сказанное объясняет причины беспокойства многих западных и российских компаний в связи с угрозами утраты инвестиций в разработку нефтегазовых месторождений в исламских странах. Пытаясь развеять эти опасения, министр нефти Ирана Биджан Занганех (Bijan Zanganeh) заявил 9 апреля 2017 г. в Парламенте, что его министерство разработало новый Иранский нефтяной контракт, закрепляющий 20-летние гарантии иностранных инвестиций, и что оно находится на рассмотрении Совета по охране Конституции – высшего надзорного органа по соблюдению норм Конституции и шариата^[85].

Как и следовало ожидать, Совет по охране Конституции отказал в согласовании нового Иранского нефтяного контракта, сославшись на нарушения канонов шариата, еще более усугубив опасения иностранных инвесторов, в том числе компаний «Газпром» и «Лукойл».

Влияние ислама проявляется не только в правовых формах – законах, иных нормативных правовых актах, решениях судов и надзорных инстанций, но и в народных движениях, пытающихся своими силами, воплотить идеи ислама, что заставляет власти искать разные пути для сдерживания этой стихии.

Так, в Тунисе Президент Беджи Каид Эс-Себси издал 11 мая 2017 г. приказ о введении войск для защиты нефтегазовых месторождений в южной части страны в связи с массовыми акциями протеста жителей вилайетов (провинций) Кебили и Татавин, которые требовали рабочих мест и выделения местному населению справедливой доли от нефтегазовых доходов^[86].

Иные решения были реализованы в Нигерии, где экстремистские исламские организации, в том числе «Мстители дельты реки Нигер», более 5 лет ведут борьбу против иностранных нефтяных компаний с целью перераспределения нефтегазовых доходов в пользу местного населения.

О масштабе этой угрозы можно судить по следующим данным: в 2016 г. общий объем производства нефти в Нигерии сократился на 62,5 % в результате нападений на нефтедобывающие предприятия и несанкционированного отбора нефти из трубопроводов, которые осуществлялись, по утверждению повстанцев, с целью исполнения коранических требований.

В этой ситуации Правительство предприняло беспрецедентный шаг, сделав заявление от 3 августа 2017 г., о признании законности деятельности подпольных нефтеперерабатывающих предприятий в дельте реки Нигер, расхищавших, по некоторым оценкам, около трети от общего объема поставок нефти, перекачиваемой по магистральным нефтепроводам, а также о снабжении таких предприятий нефтью из государственных резервов в виде компенсации за упущенные возможности ее несанкционированного отбора^[87].

Как показывают события последних лет, эти меры проблему не решили. Так, по данным Национальной нефтяной корпорации Нигерии, страна потеряла в 2019 г. около 750 млн долларов США в результате хищений нефти^[88].

C другой стороны, существенно усилилось давление Правительства Нигерии на иностранных инвесторов, что подтверждают решения Министерства нефтяных ресурсов Нигерии об отказе в выдаче либо отзыве, как это было в июне 2019 г., лицензий на освоение нефтяных месторождений в связи с нарушениями обязательств, установленных законодательством^[89].

Политические факторы

Жизнь права во многом определяется политическими факторами. Поэтому необходимо уделять им особое внимание даже в тех странах, которые занимают ведущие позиции в достижении идеалов: правового государства – в странах романо-германской традиции права; верховенства права – в государствах англо-саксонской традиции права; незыблемости ценностей шариата – в исламских странах.

В подтверждение этого тезиса можно привести множество примеров, доказывающих, что практически все, в том числе указанные государства допускают множество отступлений от «незыблемых» ценностей права в угоду политическим целям и интересам.

Государства континентальной традиции права – Франция, Германия, Испания и другие – «закрывают глаза» на совершаемые мигрантами преступления, нарушая принципы правового государства в угоду политической идее толерантности.

В исламских государствах коранические ценности справедливости уступают политическим, коммерческим либо иным частным интересам правящих сил.

При этом нередко такие отклонения от ценностей верховенства права, правового государства, коранического права прикрываются политически мотивированными судебными актами, далекими от истинных начал правосудия. Об этом позже. Здесь же я приведу несколько примеров, доказывающих необходимость учета политических факторов при решении вопросов привлечения в Россию иностранных инвестиций и реализации российских инвестиционных проектов за рубежом.

В настоящее время по законодательству Китая нефтегазовый комплекс может принадлежать только государству и созданным им структурам. Частный сектор в эту сферу не допускается. Возможно, в отдаленном будущем ситуация изменится, о чем свидетельствует заявление Государственного Совета Китая от 21 мая 2017 г. о планах привлечения частных компаний к участию в освоении нефтегазовых месторождений страны^[90].

Тем не менее российские государственные компании еще 5 лет назад приступили к реализации совместных проектов с никому не известной частной китайской компанией China CEFC Energy Company Limited (далее – компания CEFC), основанной 25-летним предпринимателем Е Цзяньмином в 2002 г.

В июле 2015 г. компания CEFC заключила соглашение с ПАО «Газпромнефть» о сотрудничестве по трем месторождениям в Восточной Сибири^[91]; в 2017 г. – ряд соглашений с «Роснефтью», в том числе о приобретении 14,16 % ее уставного капитала^[92].

Эта история, как и следовало ожидать, закончилась печально.

16 ноября 2017 г. по решению магистратского суда Южного округа Нью-Йорка было возбуждено уголовное дело^[93] против компании CEFC. Основанием уголовного дела стали обвинения по уголовным деяниям, предусмотренным Законом США «О коррупционных практиках за рубежом», в том числе в подкупе Президента Чада (2 млн долларов США), министра иностранных дел Уганды (500 000 долларов США), ряда других политиков и министров государств Африки и Азии^[94].