Читать книгу: «Дятлов Посох. Книга первая», страница 4

Тут он понял, что только что дал маху, вжал шею в плечи и прикрыл ладонью рот.

– Стоп! – гневно выкрикнула Гертруда и до хруста в суставах стиснула кулаки.

Белоснежная кожа на ее лице с тонкими мраморными прожилками побагровело от гнева, тонкие ноздри раздулись, как у разъяренного быка, который вот-вот набросится на пикадора, а длинные алые наманикюренные ногти впились в ладони так сильно, что из них вот-вот и засочиться кровь.

Не известно, чем бы это все закончилось, если бы вовремя не вмешался барон.

– Я предлагаю всем успокоиться и не горячиться, – под словом «всем» он разумеется имел ввиду Гертруду. – Как уже выяснилось, это был наведённый морок, который и вызвал у фрау Гертруды частичное помутнение рассудка. А частичное помешательство, прошу обратить внимание – это ещё не значит сумасшествие. И, пожалуй, давайте на этом вопросе пора поставим точку. У нас есть дела и поважней, чем обсуждение старых скелетов в чужом шкафу.

Его уместное замечание внесло ясность в смутное представление мальчиков о психиатрии и предотвратило надвигающуюся бурю. И хотя монахам все же удалось излечить Гертруду от опасного недуга – последствия от недавней болезни всё равно были на лицо.

Если раньше она была терпеливой и невозмутимой, как затаившаяся самка аллигатора, поджидающая обреченную жертву на водопое, то теперь она стала раздражительной, нервной, неуравновешенной в словах и поступках, и агрессивно вспыльчивой. Эдакая гремучая смесь из динамитной шашки, противопехотной мины, пояса шахида и коктейля Молотова.

Заметив то, как она болезненно реагирует на воспоминания о событиях в Долине Призраков, ребята и волки решили при ней впредь никогда больше не касаться этой темы. После Рольфа и Жана никто не хотел повторить участь неудачника сапера. Сапер, как известно, ошибается всего лишь раз – на второй может не хватить некоторых рук и ног.

– Спасибо, Людвиг, – Гертруда присела в кресло возле резного антикварного столика, налила из графина в стакан воды, достала из клатча маленькую металлическую коробочку, извлекла из нее две зеленоватые пилюли, отправила их в рот и запила. – Я и сама собиралась им об этом сказать. Но у тебя получилось короче и лаконичней. В общем так, мои дорогие – всё, что было в Долине Призраков уже позади и это осталось в прошлом. Предлагаю об этом забыть и все начать с чистого листа. Итак, это снова я, – она широко улыбнулась присутствующим, словно минуту назад не выходила из себя. – Я вернулась. Теперь наша разведгруппа снова в полном составе и укомплектована. А раз так, то из этого следует… Что?..

Гертруда подбадривающими жестами показала Жану и Жаку, что ожидает от них ответа. Но те отвечать не торопились, не желая снова вывести ее из себя.

Что касается Ральфа, то тот сам по себе не любил подобные игры-угадайки. Он, как матёрый волк уже давно вырос из этого возраста.

А вот Рольф по своей простоте душевной решил, что буря прошла стороной и больше ему опасаться нечего. Тем более, что Гертруда сама подтвердила, что это все осталось в прошлом.

– Из этого следует, что теперь ты здорова и больше не болеешь… – произнёс он неуверенно, чем едва опять не нарушил, установившееся шаткое равновесие.

Пока Гертруда сдерживала улыбку и гадала, как с ним поступить – запустить в него чем-нибудь тяжёлым, например пресс-папье или бронзовой чернильницей, а может быть развернуть к нему Флайму и резко дёрнуть её за хвост…

Но тут барон видно угадал её мысли и поспешил Рольфу на помощь, чтобы избавить нерадивого бедолагу от незавидной участи.

Как истинный дипломат Людвиг перевел разговор в другое русло:

– Из этого следует, что теперь наша команда снова в сборе и готова к выполнению новой миссии. Завтра утром брат Олаф на своем минивэне поедет в город за продуктами, и заодно отвезёт нас в аэропорт. Выезжаем в шесть тридцать утра. Так, что будьте готовы не проспите.

Наконец-то свершилось, – обрадованно про себя подумал Жак. Как же долго он ждал этого момента. Безусловно, находиться в Орденской Цитадели было куда лучше, чем прозябать с остальными послушниками и сиротами в монастырском приюте, откуда их принял под своё крыло барон. Но пока он по долгу службы отлучался по своим делам, они с Жаном в буквальном смысле изнывали от безделья и скуки.

Жак с тоской вспоминал полюбившийся ему Штайнерхольм – неприступный рыцарский замок на берегу холодного северного моря. Каждый день, проведённый там, открывал для них с братом что-то новое – извлеченное из глубины времен, пересказанное тысячи раз в преданиях, но от этого не менее интересное. Их обычным досугом были изнурительные тренировки, а также занятия по прикладной магии, учебные стрельбы, борьба и фехтование. Поле этих занятий они с Жаном проглатывали все, чтобы ни поставил на стол их привратник старина Себастьян, а готовил он, между прочим, не дурно, и они счастливые и довольные, валились с ног в койки от усталости, чтобы завтра с рассветом встретить новый день. Но зато уж скучать им там точно не приходилось. А их поездка в Россию, так это вообще – отдельный разговор… Именно там на их долю выпали самые настоящие приключения. И они вместе с братом были не против испытать нечто подобное еще.

– Милорд, а куда мы завтра полетим? – спросил у Людвига Жан, хотя ответ был, итак, уже очевиден.

– Туда, мой мальчик, где у нас осталось незаконченное дело, – произнёс барон и по-отечески похлопал его по плечу. – Но на этот раз мы хорошо подготовимся и обязательно доведем его до конца. Верховный Магистр своей милостью предоставил нам ещё один шанс. И мы должны будем приложить все силы, чтобы оправдать его доверие.

– Значит, если я вас правильно понял, то мы летим опять в Россию?

– Именно так, мои дорогие, – загадочно улыбнулась мальчикам Гертруда, – мы летим опять в Россию. Что-то мне подсказывает, что там будет весело, и скучать вам не придётся. Поверьте, мне на слово – это я вам обещаю…

Магические этюды (экзамен первый)

– Ну, что девочка моя, пора всем показать, чему ты научилась, – сказала мне Анна, подводя меня к столу.

В это хмурое ноябрьское воскресение, когда за окном сыпал мокрый снег вперемешку с промозглым ледяным дождём, мы всей нашей честной компанией, расположились у Ляли в доме, в благоухающей восточными благовониями просторной гостиной.

Для тех, кто не в курсе – Ляля, как и моя наставница Анна тоже ведьма. В обычной жизни она работает художественным руководителем в юношеском театре. А по части практической магии, курирует и обучает Гелю. Удивительная и потрясающая женщина. Утончённая и мудрая, как Шахерезада из тысячи и одной ночи – а по внешности сущая персидская принцесса. На ее плече, как у древнегреческой богини Афины восседает маленькая сова с пестрым серым оперением. Зовут сову Анфиса. Она из рода лесных сычей, а по нашей чародейской части – эта совушка ее проводник. Из всех наших проводников она самая правильная и до мозга костей принципиальная, любит важничать, всех поучать и давать советы.

В этот день нам – в частности мне, Геле и Нине предстояло сдать первый экзамен по визуализации своих магических способностей. При этом каждой из нас нужно было использовать именно ту технику, которой ее обучила её наставница.

В моем случае это было изобразительное искусство.

Для демонстрации чуда, вместо волшебной палочки в моём распоряжении оказалась пара карандашей, коробка цветной пастели, несколько поролоновых спонжей и листок бумаги. Вот, собственно, и всё – скажу я вам, не густо.

– Очень хочется верить, что на этот раз у меня всё получится, – волнуясь сказала я, усаживаясь за стол.

– Конечно, получится. Можешь не сомневаться, – пообещал мне Вениамин, будто речь шла о плевом деле. – А если что, ты не переживай. Мы тайком с Милицей тебя подстрахуем.

Услышав это, Анна моя наставница предупредительно громко постучала карандашом по фруктовой вазе. Но Вениамина это ни капельки не смутило.

– Пардон мадам, разве я сказал что-то не тек, – произнес он беспечным тоном. – Как я полагаю в испытаниях подобного рода помощь проводников не возбраняется.

– Если только в допустимых пределах, то не возбраняется, – ответила ему Надежда, делая какие-то пометки в своём блокноте. – Но хочу всех предупредить, если кто-то из проводников будет жульничать и применит свои магические способности или будет замечен и в подтасовке конечных результатов, то экзамен данной участнице будет не засчитан, а ее помощник будет дисквалифицирован, и впредь ему будет не позволено присутствовать на повторной переэкзаменовке.

Надежда – это наставница и куратор Нины. Она работает в детской библиотеке. Там они с ней и познакомились. А тот обруч, что блестит и отливает чешуйками в области её декольте – это не бижутерия и не какое-то там ювелирное украшение. Это её спутница Серпантина. Она змея. Но для своих друзей не опасная, а очень даже дружелюбная и милая.

– А почему сразу, если будет замечен и дисквалифицирован, то именно ОН, а не ОНА. Или не ОНИ?! – Возмутился обиженно Вениамин. – Обращаю ваше внимание, что в данном случае речь идёт только о мужском роде. А я среди всех присутствующих здесь такой один. И как же это понимать, сударыня? По-моему, здесь попахивает форменной дискриминацией.

– Уф… Ну чего скажи тут непонятного, – раздулась от важности и выпучила на него глаза сова Анфиса. – Кто больше всех заинтересован в том, чтобы Аня сдала экзамен?.. Милица, хоть и плутовка, но на это не пойдёт. А вот, ты…

– А вот, я… Я тем более не пойду на это, – возразил ей кот. – Потому, как нисколечко не сомневаюсь, что Аня и без нашей помощи сама прекрасно справится с испытанием. Могу с кем угодно побиться об заклад на то, что у неё всё получится. Этот экзамен ей сдать, как раз плюнуть. Верно я говорю, Милица?

– Ну, да, – хитро сощурила глаза лиса. – Все верно – вернее некуда. Для Ани этот экзамен так… как семечки полузгать – сущие пустяки. И кстати, Анфиса, спасибо тебе, что назвала меня плутовкой. Мне это, как расценивать: как скрытый намек или как комплимент?

– Посмотрите-ка на неё. Можно подумать, что тебя это, когда-нибудь задевало, – взъерошилась на своем насесте ворона Марго. Они с Анфисой сдружились с первых дней своего знакомства и стали подругами не разлей вода – хотя по характерам были настолько разными, как жгучий соус чили и приторная вареная сгущенка. – И нечего на нее катить бочку. Как по мне, так лучше быть плутовкой, чем непроходимой тупицей или простофилей.

– Но-но, полегче на поворотах, дорогуша, – елейным голоском ответила ей лиса. – А ты не боишься, что там за окном, под карнизом, тебя ненароком могут подслушать голуби. Вот соберутся они всем скопом, подкараулят тебя и отомстят, за то, что ты о них так нелестно отзываешься.

– А при чём тут голуби? – Марго защёлкала клювом и едва не поперхнулась от возмущения. – Ведь я совсем не это имела ввиду. Это ж надо, как все наизнанку вывернула. Ну, вот кто ты после этого. Не плутовка, а?..

Тут Ляля решила, что настала пора вмешаться, и чтобы прервать их распри позвонила в серебряный колокольчик.

– Так, мои дорогие, хватит, – произнесла она мягким, но строгим тоном, – предлагаю закончить на этом обмен любезностями и хочу всем напомнить, что у нас экзамен. Итак Анечка, ты готова?..

И хоть я до конца не была в себе уверена, все же заставила себя повернуться к экзаменаторам и кивнуть.

– Вот и умница, – подбодрила меня Ляля. – Тогда не будем терять драгоценного времени. У тебя на выполнение задания академический час.

Она снова позвонила в колокольчик, призвала всех соблюдать тишину и демонстративно нажала на кнопку таймера.

– Итак время пошло. Можешь приступать.

И я приступила.

На самом деле это оказалось не так уж сложно. И Вениамин был недалек от истины, когда уверял меня, что у меня всё получится.

По части преподавания прикладной магии Анна была специалистом высочайшего уровня, и ее бесценные уроки прошли для меня не зря. Техникой рисования и оживления картин я овладела слету. Отчасти овладению начальными навыками рисования я была обязана старшему брату Стасу – он у меня дизайнер, и до того, как меня отправили учиться изобразительному искусству в студию, у меня накопилось немало работ, выполненных под его чутким руководством. И к моменту обучения как у начинающей художницы, по сравнению с другими ребятами в группе, у меня уже были хорошие задатки. Я уже кое-что понимала и кое в чем разбиралась.

Правда, изобразить на листе бумаги тот или иной образ – это одно. И оживить его я тоже худо-бедно научилась. Но, как позже выяснилось это умение оказалось важным, но еще далеко не самым главным. Самым сложным для меня стало то, как после оживления этот образ научиться контролировать. Вот в чём заключалась основная проблема. А в особенности меня беспокоила ответственность. Да-да. Вы даже представить себе не можете то, к каким последствиям могут привести ваши действия, если вдруг пойдет что-то не так и вы не сможете контролировать свое творение.

Кто-то может сказать: «Вот бы и мне так уметь. С таким умением я смогу сотворить такое…». Но вы себе даже представить себе не можете, к чему это может привести. Если бы вы только знали, какие курьёзные случаи с нами происходили, и в какие мы попадали переплёты. Чего только стоила история с нарисованной мною оживленной мышью.

Поначалу вроде все было весело и безобидно. Серый пушистый комочек с хвостиком и глазами бусинками. Он оказался милым и даже позволил себя погладить. Пока мышь смотрела, как я для нее рисую кусочек сыра, она потирала лапки, подергивала носиком и восторженно попискивала. А потом вдруг открылась дверь в класс, в котором на тот момент мы с ней были одни, и тут входят они… – неразлучная и вездесущая парочка.

Как вы думаете, кто это были?..

Правильно – Милица с Вениамином.

Представьте себе ее состояние. Понимаете, какой шок пережило это бедное создание. Ведь ей не объяснишь, что нарисованная и оживленная мышь не входит в рацион их пищевой цепочки.

Жалобно пискнув, мышь позабыла про сыр и в мгновение ока исчезла со стола. А эта парочка рыжих бестий вместо того, чтобы выйти из класса вон и позволить мне подозвать ее успокоить, не нашла ничего лучшего, как броситься за ней вдогонку. Вениамин и Милица принялись ее ловить.

Что тут началось – вы бы только видели. По классу летали обрывки бумаги, стены заляпались краской. А в довершении этой вакханалии, словно костяшки домино повалились один за другим мольберты.

В конечном итоге мышь мы все-таки поймали и посадили ее в нарисованную мною клетку. В прореху меж прутиков просунули ей кусочек сыра, чтобы хоть как-то ее успокоить. Но мышь его есть отказалась. Прикрыла лапками голову забилась в угол.

– Судя по всему, бедняжка набегалась и устала, – объяснил Вениамин отсутствие у нее интереса к сыру.

– Ага, и поэтому у неё пропал аппетит, – выдвинула неубиваемый довод Милица.

А потом в класс вернулась Анна и застала эту картину. Ох, нам тогда и досталось. С того момента я поняла, что такое ответственность за тайное мастерство, каким владеешь.

Скажу по секрету, что эта история с мышью была еще не самая из ряда вон выходящая. Были еще и другие. Как-нибудь при случае расскажу.

Так что захотеть сотворить чего-нибудь эдакого – это еще пол дела. Самое главное – это суметь правильно этим распорядиться. Если заранее все не продумать, то иной раз можно натворить такого, что потом потребуется много стирального порошка, чтобы как следует отстирать штанишки.

Я достала из папки чистый лист бумаги и вытащила из коробки карандаш. Закрыла глаза, освободилась от посторонних мыслей, расслабилась и начала настраиваться.

Если вдруг вам когда-нибудь захочется попрактиковаться в изобразительной магии, то запомните первое правило – не напрягайте понапрасну голову и не пытайтесь вымучить образ из своего сознания. Так это не работает. Все должно случиться само собой – легко, спокойно и непринужденно. Отпустите свое воображение в свободный полёт, и оно само принесёт вам идею для воплощения вашей фантазии. А тем, у кого ее нет… – ну этой самой фантазии, не расстраивайтесь, это дело поправимое. Начните для начала с малого. А когда получите первый результат, не останавливайтесь на достигнутом – совершенствуйте дальше технику рисования и развивайтесь. Если будете стараться и регулярно трудиться, то со временем вы заметите, как вокруг вас начнет формироваться новый мир. Только помните, о чем я вам говорила выше и будьте внимательны к своим желаниям – смотрите, безмерно не увлекайтесь, а то, как бы не пришлось потом со всех ног улепетывать от своего творения.

Я почувствовала, что все же немножечко нервничаю и из-за этого не могу расслабиться. Чтобы отвлечься от этого состояния, я покатала между ладонями карандаш и сосредоточилась на размеренном дыхании. Вдооох…, выыдох. Вдооох…, выыдох.

Это меня вскоре успокоило, но ни одна творческая идея так до сих пор и не проявилась. Разве что так, мимолетом, промелькнули какие-то неразборчивые фрагменты. А между тем время тикало – об этом мне напомнили старинные часы над каминной полкой, когда огласили гостиную сочным, мелодичным, медным боем.

Как только в воздухе растаяло эхо последнего удара, в моем сознании сквозь пелену тумана стали проявляться образы. Вверху возникло светлое голубое небо. Пушистые облака обрели золотой оттенок в лучах рассвета. Под облаками дремучий лес ощетинился гребенкой мохнатых елей. И старый пень, сплошь обросший мухоморами. Только вот шляпки на них почему-то не красные, а фиолетовые. В высокой траве на полянке пестрят россыпи земляники.

Я делаю медленный осторожный вдох, чтобы не спугнуть раскрывающийся образ, и ощущаю тонкий ягодный аромат вперемешку с нежным благоуханием лесных цветов. Постепенно включаю в работу внутреннее зрение и начинаю внимательно изучать место, в котором я очутилась. Что это? Вероятно, какой-то волшебный лес. На первый взгляд выглядит вроде миролюбивым и спокойным.

Только что мне со всем этим делать, когда вокруг ни одной живой души. Кого же я буду воплощать? Хоть бы птичка какая-нибудь пролетела или мышка мимо пробежала. Хотя, нет – не надо мышки. Отчего-то с мышками у меня не ладится. Лучше, пусть это будет зайчик. Ну хоть кто-нибудь, эй покажись!.. А то время идёт, а изображать на пейзаже и некого. Ладно, придется начинать рисовать набросок с того, что есть, а там посмотрим…, глядишь, может быть, кто-нибудь да появится.

И я начала. Набросала карандашом фрагменты экспозиции. После чего принялась детализировать. Когда основные контуры дремучего леса Навьего Мира были отображены на моем листе, настала пора поработать над пейзажем в цвете.

Я открыла коробку с пастельными мелками и с головой погрузилась в процесс. Шаг за шагом на белом поле бумаги лесная поляна начала оживать, и стала стремительно обретать объем, разворачивая пространство в глубину и в ширь.

Дело спорилось, пейзаж получался, что надо. Один в один, как тот образ, что я удерживала в сознании.

– Ну-ка, что там у нас, – Вениамин из-за моего плеча оценивающе посмотрел на мое творение.

– Судя по всему, какой-то «шишкин лес», – с другой стороны сунула свою мордашку Милица. – Зато смотри, как тут все утончённо и реалистично…

– Ну да, деревья, трава, пенек и все такое – это все хорошо. – Едва слышно озабоченно промурлыкал кот. – Но почему никого не видать вокруг. Может быть, ты от волнения настроилась не на тот образ. Ты же знаешь, без живых объектов твое задание не засчитают.

– А может, пока никто не заметил, ты кого-нибудь быстренько подрисуешь? – прошептала лиса, косясь украдкой на экзаменаторов. – А мы с Венечкой, малость подшаманим и выйдет все тип-топ. Авось никто ничего и не заметит.

– Нет, не стоит, – отказалась я. – Пусть все будет, как есть. На экзамене все должно быть по-честному. Если провалю – значит провалю. Пересдам потом в другой раз.

– Правильно, Аня, одобряю, – похвалил меня кот. – Нужно верить в себя и не бояться ответственных решений. А ты, Милица, своей хитростью, когда-нибудь точно подведёшь нас под монастырь. И вообще, сколько раз я просил тебя не называть меня Венечкой. Я не веник – я Вениамин. Вот я же тебя, не называю милицией. А хотя, мог бы.

– Да, ладно тебе, я же это из самых лучших побуждений, – сказала лиса в свое оправдание. – Ну не хотите, так и не надо. Мое ведь дело, предложить, а уж Аня там пусть сама решает. А Венечкой, между прочим, я называю тебя из чувства дружеской симпатии. Это же я так, любя. У меня и в мыслях не было, что это так могло тебя задеть.

До конца, отведенного времени на задание оставалось еще пять минут. Ждать, когда они истекут уже не имело никакого смысла. Я еще раз критическим взглядом оценила свое творенье, чтобы окончательно убедиться, что картина полностью закончена. После тщательного анализа я пришла к заключению, что больше в ней мне дополнить нечего. Все было выполнено идеально – ничего не убавить и ни прибавить.

Чтобы не утомлять присутствующих ожиданием, я объявила, что все готово и поместила рисунок на планшет, установленный на треноге посреди комнаты.

Ляля нажала на кнопку таймера, чтобы зафиксировать время, чтобы отделить те минуты, которые еще у меня остались, на тот случай, если вдруг мне понадобиться еще кое-что доработать. Дело в том, что в мире магии время – это ценный ресурс и его берегут, и накапливают, как истинное сокровище, и не растрачивают по мелочам.

Остальные экзаменаторы последовали ее примеру, поднялись со своих мест, и тоже направились к планшету. Встали перед ним полукругом и принялись молча изучать мою картину.

Прошло несколько долгих минут, и никто из них до сих пор так и не произнес ни единого слова. Тишина, которая объяла комнату начала действовать мне на нервы. Точнее, это было не она, а монотонный стук капель по жестяному карнизу за окном.

Я затаила дыхание и пыталась разобраться, в чем же кроется причина такого долгого подозрительного молчания.

Чуть позже я это поняла. Приглядевшись еще раз внимательно к рисунку, я обнаружила, что он начал медленно и постепенно оживать.

От дуновения ветра всколыхнулось несколько травинок. Вслед за ними качнулся куст с красными бусинками спелой земляники. Затем, где-то сбоку послышался шорох и прерывистое натужное кряхтение. В этот миг я подумала, что вероятно это у кого-нибудь из наших пересохло в горле или запершило.

Через пару секунд мои догадки развеялись, когда из пня, что стоял посреди поляны раздался гулкий стук. Потом из него со скрипом распахнулась створка, и в образовавшемся проёме показался (прошу прощения за мой французский) чей-то тощий зад в полосатых замызганных штанишках, расшитых разноцветными пестрыми заплатками. Внизу ноги маленького человечка были замотаны в выцветшие и полинявшие онучи, которые были перетянуты на голенях лыковыми тесёмками. Обувью коротышке служили стоптанные до безобразия лапти – драные до такой степени, что возможно проще было бы обойтись без них.

– Ех-ех-ех… ну же давай, давай, еще чуть-чуть…, – прозвучал из глубин пня скрипучий голос. – Фух, это ж надо. Ох я и уморился. Прямо взмок, пока тащил этот мешок. Фууух… аж семь потов сошло. Так ведь и грыжу можно заработать. Вот на кой ляд ей понадобилось столько желудей? Нет уж, хватит, в следующий раз не потащу. Коль ей надо, то пущай вот сама и тащит.

Мешок, который он с натугой волок из закромов был едва ли не вдвое и больше его самого. Старичок кряхтел, ворчал, но не сдавался.

– Ни фига себе, Анька – не удержалась Геля. – Ты тут кого нам изобразила?

– Ань, а это кто вообще такой? – глядя поверх очков на человечка, хлопая ресницами спросила Нина.

Я не знала, что ей ответить, а потому пожала плечами и просто промолчала. Ведь еще несколько минут назад, в процессе работы над пейзажем, я и сама не подозревала о его существовании.

Услышав голоса девчонок, старичок нервно вздрогнул и аж присел от неожиданности. Хотя и без того стоял на полусогнутых, и находился к нам не лицом. С необычайной прытью он бросил мешок с желудями и юркнул обратно в пень. На ходу ухватил изнутри створку дверцы и тут же ее захлопнул.

Тишина продлилась несколько мгновений. А затем дверца в пне чуть-чуть приоткрылась и из щели на нас воззрилось бегающее око.

– Хто здесь? – спросил старичок, не то испуганным, не то недовольным голосом.

Оттого, что он находился в тесном пространстве, его голос звучал приглушенно, как из погреба.

– Кто, кто… Это мы, – пока мы думали, что сказать, ответил за всех Вениамин.

– Хто это, мы? – подозрительно поинтересовалось существо.

– А вот тут я уже затрудняюсь, как лучше ответить? – промурлыкал кот и почесал себя за ухом. – Тебе, как удобней, чтобы я назвал всех по именам или пусь каждый сам представится персонально?

– Э нет, милок, так дело не пойдет. Никаких представлениев мне тут не нать! – произнес дедок из своего укрытия. – Чай не в боярских хоромах и не на ярмарке. Ты лучше поведай мне, много вас там, али нет?

– Дюжина, – тут же выпалил Вениамин без запинки. – А скажи-ка мне дедушка, дюжина – это для тебя много или мало?

– А вот это уже с какого боку посмотреть, – решил схитрить, увиливая от прямого ответа дедуля. – А ты, с какою целью антиресуешься? Вы там робяты, часом не разбойники?

– Да, не разбойники мы, не разбойники… – принялась убеждать его Анна, лучась позитивом и дружелюбием. – Не пугайтесь, мы вас не тронем, можете не прятаться. Выходите, мы на вас хоть посмотрим. Давайте, давайте смелей. Ничего мы вам не сделаем.

– О!.. И впрямь, не разбойники. Чую бабий голос. – Похоже, что после заверений Анны дедуля оттаял и подобрел.

– Ну, за бабу, к примеру, можно и по мордасам схлопотать, – уверенно, но снисходительно предупредила его Анна. – Бабы – это у вас там в деревне. Или, где вы там обретаетесь? А у нас тут все по-другому. Другой уклад, другой строй. В общем – цивилизованное общество. У нас женщин уважают, и бабами их не называют. Так, что советую это учесть. И вообще, мы так и будем общаться через дверь. Может вы наконец-то нам покажетесь или так и будете от нас прятаться?

– А чего мне прятаться, – он уже осмелел, приоткрыл пошире край створки, так что теперь кроме рыскающего глаза мы смогли увидеть часть его всклокоченной бороды и курносый конопатый нос. – Мне тут в лесу бояться некого. Я-то в отличие от вас у себя дома. Так что – это вы меня должны бояться. Пришли, понимаш сюда не прошены, ни званы и еще будут мне тут заливать про какое-то там цилили… цилили… цилилизованное обсчество. Тфу ты… чуть язык в косичку не заплелся. Фу-ты, ну-ты, посмотрите на них, какие они там все важные. И бабы у них не бабы. Ишь ты, уважение им подавай. А я вот возьму сейчас и…

Он распахнул створку двери еще пошире, и из прорехи в пне высунулась косматая голова с всклокоченной и нечесаной бородой и с торчащими из нее хвойными иголками. По сдвинутым к переносице бровям, мы поняли, что настроен дедуля отнюдь не дружелюбно. Если не сказать – воинственно. Эдакий мелкий деспот, в образе злобного старикашки. Он гневно топал ногами и потрясал над головой кулаками. Но, когда он нас увидел, то вмиг оробел и разинул рот.

– Батюшки мои, да это что ж такое деется? – старичок застыл перед нами с вытаращенными глазами. – Вы что натворили, уважаемые … не бабы? Зачем прорезали в моем лесу дыру?

– Вы пожалуйста успокойтесь и не паникуйте, – принялась увещевать его Ляля, – Лучше послушайте, уважаемый… Как вас там?..

– Дорофейка. Из леших мы, – ответил неугомонный старичок. – Всяк и мал, и велик, кличут в ентом лесу меня Дорофейкой.

Он хотел было на что-то присесть, чтобы прийти в себя от неожиданного потрясения – огляделся вокруг, да видно так ничего подходящего и не нашел, махнул от отчаяния рукой и передумал.

– Вы, уважаемый Дорофейка, не переживайте, – продолжила успокаивать его Ляля. – Ничего такого с вашим лесом не случилось. Мы ничего не резали. Просто так вышло, что одна из наших учениц сегодня сдает экзамен по прикладному волшебству, и, по всей вероятности, ей по какой-то причине открылось это место. Вот она его и нарисовала. А поскольку Анечка у нас умница и искусница, через ее рисунок из нашего мира в ваш лес открылось окно. Вот через это окно мы с вами и смотрим сейчас друг на друга.

– Ни чего себе скусница, эвон каку дырищу сварганила, – продолжил ворчать, не находя себе места дед. – И чего вам там не хватает, в ентом вашем цилилизованном обсчестве. Это ж надо, окно… понимаш ей проделать захотелось. И чего теперь с ентим окном прикажете делать? Как нам жить теперь с ентой дырой? Вы мне ей всех зверей и птиц перепугаете.

– Да, никого мы вам тут не перепугаем, – сказала Надежда, ослепив Дорофейку солнечными зайчиками от своих очков. – Ну вот, что вы в самом деле. Зачем преувеличивать.

– Послушайте, милые, уважаемые не бабы, а может мы с вами, как-нибудь договоримся, – принялся умолять Дорофейка елейным голосом. – А хотите медку. Могу дать целый бочонок. Даже два. Знаете, какой он у нас ароматный. А сладкий… Такого медку вы нигде больше не отведаете. И моченой брусники в придачу дам, ажно цельную кадушку. И орехов лесных мешок…

– Да, не нужно нам ничего, угомонитесь, – рассмеялась Анна, дивясь безмерной щедрости Дорофейки. – Мы же вам объясняем, а вам невдомек. Это просто такой экзамен…

– Что еще за экзамен? – от досады Дорофейка хлопнул себя по ляжкам. – Ни бельмеса не разберу в этой вашей тарабарской речи. Объясните мне простым языком, что за напасть такая – этот ваш экзамен, от которой образуются дыры между мирами.

– Экзамен – это такое испытание, – пояснила ему Надежда. – Оно проводится для того, чтобы проверить усвоенные навыки.

– Хорошо, допустим, – проворчал Дорофейка, теребя замшелую бороду, – Ну научилась девица прорезать в пространстве дыры. А дальше то, что?..

– А дальше…, – встряла в общий разговор Милица. – Раз научилась прорезать, значит будет учиться и закрывать.

– Вот, те раз, – горько усмехнулся леший. – Да она пока этому научиться, у меня через эту дыру все зверье убежит из леса. И что мне теперь прикажете делать. Караулить у этой дыры и ждать.

– Не переживайте, ничего такого вам делать не придётся. И зверье ваше никуда не денется, – пообещала ему Ляля. – Сейчас мы сами закроем это окно. А она научится этому позже. Так, что будьте здоровы и живите в своем лесу спокойно. Извините нас за вторжение. Больше мы вас не потревожим.

– Ага. Благодарствуем за понимание, уважаемые не бабы. Низкий, вам поклон от всего нашего леса, – сказал Дорофейка и поклонился в пояс. – Ну, так что, прощевайте. Или как у вас там говорят в ентом вашем цилилизованном обсчестве?

– Прощайте, Дорофейка, и не поминайте лихом, – сказала Ляля, поклонилась ему в ответ и позвонила в серебряный колокольчик.