Читать книгу: «Сольфеджио любви», страница 12
В одном из боёв он попал в плен. Боевики привязали его к дереву на болоте, обмазали спину чем-то тягучим, сладким. Почти сутки его грызли москиты. Спасли друзья-однополчане. Думали, не выживет. Справился. В беспамятстве бредил Яночкой – хрупкой, невесомой девочкой, в которую влюблён был без оглядки.
Обо всём этом Яна узнала случайно от его друга.
Вспомнила про засушенные незабудки, подаренные “на память”.
Погрустила, расплакалась, даже хотела отыскать этого настырного Павлика.
Кто же мог знать?
“Я за тобою следую тенью, Я привыкаю к несовпаденью…” Эта фраза и сама мелодия, крутились у неё в голове, словно звук на заезженной пластинке, не отпуская.
Она тоже выбирала. Несколько раз ей казалось, что это любовь.
Первый её принц оказался алкоголиком и абсолютным альфонсом. Это открылось спустя годы, когда повязала себя с ним основательно.
Освободил он Яну от каторжного образа жизни фактом трагической смерти.
Погоревав, женщина остановила свой жаждущий любви взор на латентном ловеласе. Он основательно разжёг её чувственность, влюбил и тут же окунулся в мир тотальных измен.
Годы переживаний сделали Яну старухой. Удивительно, но и этот избранник ушёл из жизни трагически, решив свою судьбу в неудачной автогонке, когда показывал свою лихость очередной зазнобе.
Несколько лет уже живёт Яна в одиночестве и постоянно вспоминает Павлика – рыжего-рыжего, доброго, сильного. Любящего.
Иногда ей на глаза попадается тот томик стихов, где засушена мальчишеская чистая любовь, то стихи, напоминающие о том же.
Теперь пронзительная песня. “ Мы выбираем, нас выбирают…”
Кто бы научил, как определить, что настоящее, а что только кажется таким.
Полтора килограмма эмоций
Мы не случайны, я верю, я знаю,
что совпадений таких не бывает.
В нашей истории всё изначально
произошло далеко не случайно.
Татьяна Мехнина
В полной темноте очень раннего утра Лёнька выбежал в парк размяться.
Освещённые аллеи вдоль набережной в это время были тихи и пустынны.
Гладь реки с едва колышущимися отражением фонарей и расплывающейся, вибрирующей поперёк течения лунной дорожкой, похожей на сказочный мост перекинутый с одного берега на другой, выглядели фантастически привлекательно.
Привычка бегать появилась у него задолго до службы в армии. Там он её закрепил, теперь ритуал исполняется в автоматическом режиме.
Сорок минут, иногда больше, только и всего, зато за этот небольшой отрезок времени просыпается не только тело, но и мозг. Во всяком случае, на пробежке всегда думается легко, в голову приходят замечательные идеи, подкрепляемые впечатлениями просыпающейся природы.
Большинство красивых мыслей к завершению тренировки выветриваются, но одна-две всегда остаются и начинают высверливать мозг, требуя реализации. Бывали случаи, когда Лёнька, испытывая дефицит идей, выбегал специально, чтобы разбудить дремлющее воображение.
Как правило, впечатлительность его не подводила, подбрасывала топливо для стройного повествования.
Главное, не забыть, не утерять кончик нити схваченной идеи, которая вертится в голове, пытается выскользнуть.
Лёньку не так просто провести, особенно когда дело касается творчества. С некоторых пор он пытается писать рассказы, в которых пробует передать вместе с эмоциями суть своего мировоззрения.
Ради этого иногда приходится отступать от первоначальной идеи, от реальной канвы действительно происходивших событий, короче, выдумывать детали, чтобы в итоге привести сюжет к точке сборки.
Необходимость вносить в сюжет выдуманные фрагменты является для него камнем преткновения. Нет у Лёньки склонности к пустым фантазиям: он яростный поклонник реализма.
Что делать, приходится договариваться со своим внутренним я.
Сегодня Лёнька бежит через парк, по дорожке, с обеих сторон обрамлённой гигантскими липами, чёрные выщербленные стволы которых уходят ввысь, создавая над собой тёмный купол, полностью закрывающий небо и пробивающийся на горизонте утренний свет.
Аллея старинная, она даже днём погружена в сумрак. Парк дышит прохладой, особенно сейчас, в столь ранний час. Утром воздух наполнен маревом зарождающегося тумана, который поднимается влажными сгустками, повисающими над рябью реки.
Течение здесь неспешное, но если прислушаться, можно различить мелодичные переливы. Утренние запахи молодой листвы, усиленные тягучей влажностью, ласкают обостренное обоняние, будоражат и без того разыгравшееся воображение.
Где-то поблизости цветёт ночная фиалка. Лёньке знаком и очень дорог этот незабываемый аромат.
Несколько раз юноша пытался отыскать виновницу изысканного амбре, но безуспешно: цветок умеет прятаться, видимо, слишком застенчив.
В ветвях деревьев о чём-то громко переругиваются невидимые птицы, возможно, наоборот нежно щебечут о любви и счастье.
Слышен стук дятла, замирающий время от времени, затем снова выдающего музыкальную дробь.
Просыпаются лягушки, затягивают нестройную, загадочную брачную песню, тяжело, грузно пролетает пара уток.
Если задуматься, прислушаться, вникнуть, можно заметить миллион проявлений жизни.
Вот и физкультурники, кому рано отправляться на работу, начали просыпаться.
Мимо Лёньки, тяжело дыша, мелкими грузными скачками проследовала объёмная дама, которую пришлось пропустить, уступая дорогу. Её лицо заливал пот, выражение на нём такое, словно через пару минут её хватит родимчик.
Эта спортсменка сбила юношу с мысли, которая могла внести в ткань рассказа новый, интересный поворот сюжета.
Лёнька повернулся, провожая тётку неприязненным взглядом. Из-за её вмешательства в романтическую тишину он моментально потерял вместе с замечательной идеей ощущение праздника жизни.
Захотелось развернуться, потрусить в сторону дома или вообще пойти пешком, чтобы попытаться вернуть эмоциональное состояние вместе с фантазией.
Тщетно.
– Вот же чёрт, – мысленно выругался он, – чего бы этой корове не пробежать минутой раньше?
Понятно, что бегунья не причём, да и обзывать женщину не было необходимости. Её появление – стечение обстоятельств, а испарившаяся мысль свидетельствует лишь о несобранности, отсутствии концентрации внимания.
– Не можешь запомнить – записывай, – выругал Лёнька себя. Тётке и без того непросто, она, можно сказать великомученица. Разве можно так себя гробить? Для начала ходить бы научилась. Она что, за неделю хочет центнер жира испарить?
Лёнька, немного не добежав до спасательной станции, хотел было вернуться по параллельной дорожке, и увидел ее…
На мокрой от росы земле, прямо в траве сидела девчушка. Одну ногу она подогнула под себя, вторую выставила далеко вперёд и оглаживает, повесив на симпатичное личико совсем не подходящую ей маску боли.
Наверно, подвернула лодыжку. У неопытных бегунов это случается часто: слабые связки, неразвитые мышцы, порочная техника бега.
К чему гадать и размышлять, если событие уже произошло, исправить или предупредить его невозможно.
А помочь, интересно, чем?
Девчушка тонкая, словно тростиночка, лёгкая, воздушная, почти прозрачная…
Помочь подняться? А если придётся тащить? До травматологии больше километра.
Лёнька часто в походы ходит, знает, что на расстоянии даже малый вес превращается в неподъёмную тяжесть. Есть и ещё одно но: девчушка ведь совсем, вдруг недотрога?
– Доброе утро! Могу я вам чем-то помочь? Что у вас, растяжение, вывих, перелом? Хотя, что я спрашиваю? Вы же не кричите, значит, боль терпимая, следовательно, скорее всего вывих. Покажите, где болит.
– Везде болит. Вот тут и вот здесь, теперь ещё голова закружилась. Мне через час на электричку, в институт ехать нужно.
– Думаю про учёбу на сегодня можно забыть. В травмотологию нужно: снимок сделать, определить картину повреждений. Вы совсем молоденькая, не хотите же навсегда хромоножкой остаться.
– У меня сегодня зачёт. Повторный. Не сдам – могут отчислить. Мамка убьёт.
– Значит, пусть дочка без ноги, но с зачётом, так что ли? Попробуйте подняться, опереться на меня.
– Ой! Не могу, больно.
– Тогда придётся верхом ехать. Обхватите меня руками за шею, ногами за туловище и поскачем галопом. Устанем – перейдём на шаг, насколько сил хватит. Вы сколько весите?
– Не знаю. Много. Пыталась похудеть. Теперь совсем разнесёт, коровой стану.
– Это, да! Сплошной жир кругом, кусками с костей свисает. Вы что, совсем ничего не едите?
– Не смешно. Девочка должна весить не больше сорока, если замуж выйти хочет.
– Понимаю. Значит, потенциальная невеста. И кто жених, если не секрет?
– Наверно ещё не родился. Мне восемнадцати нет. Это я так, про женихов, чтобы разговор поддержать. Существуют стандарты красоты, если понимаете, о чём я говорю. Современная девушка должна соответствовать определённым канонам, чтобы стать успешной и счастливой.
– Получается, мне сказочно повезло катать на себе современную молодую женщину, которая соответствует современным канонам.
– В том-то и дело что нет. Во мне целых полтора килограмма лишнего веса. И вообще, что вы как следователь, всё-то вам знать нужно. В женщине должна быть тайна, загадка и немного шарма. Как вы можете спрашивать девочку о таких интимных вещах?
– Да, спрашивать нельзя, зато тащить на горбушке определённо можно. Ладно, поехали дальше. А можно у современной женщины спросить, как её зовут? Меня, например, Леонид. Нам ведь долго вместе путешествовать, должен же я как-то обращаться.
– Меня Алёна звать. В свидетельстве о рождении именно так написано – Алёна Игоревна. Фамилия вам тоже нужна?
– Врачу скажете, я услышу. Алёнушка, значит. Вкусное имя, на языке сладко становится.
– Ваше тоже ничего. Чувствуете, наши имена звучат почти одинаково: Алёна – Лёня, в одной тональности. Это знак. Если правильно расшифровывать знаки, посылаемые провидением, можно узнать что дальше будет.
– Вот, значит, как? Интересная теория.
– Я про это недавно книжку читала. Только там всё запутано, нужно ещё раз посмотреть. Лёня, как вы относитесь к тому, чтобы на “ты” перейти? Всё-таки мы установили предельно близкий контакт, я, между прочим, чувствую каждое движение ваших мышц, фактически валяюсь на вашем мускулистом торсе.
– Не смущайте меня, Алёнушка. Вы говорите как соблазнительница, даёте понять, что чувствуете меня. На ты перейти согласен. Алёнушка, ты так прекрасна. Звучит как песня, не находишь? Ты становишься очень тяжелой. На взгляд тоненькая, невесомая, наверно плотная очень.
– Я сразу предупредила, что полтора килограмма лишних.
– Да нет, тут не полтора, а все двадцать, похоже.
– Ну, вот. Все вы, мужчины, такие. Влюбитесь – обещаете, что всю жизнь на руках носить будете, а как попробуете ношу, сразу толстухой начинаете обзывать.
– Когда я говорил, что влюбился? И про вес, это я так, чтобы беседу поддержать. Очень даже ты стройная, наверно у меня силёнок маловато. Чего ты обиделась-то? Я донесу, мне упрямства не занимать.
Алёна сначала держала Лёню за плечи, чтобы не очень прижиматься, потом устала, обхватила за шею.
Лёнька неимоверно устал, но притих – тяжесть была приятная.
Пот стекал с него ручьями, руки-ноги дрожали от напряжения, а ноша в целом вызывала позитивные эмоции.
Так бы и носил…
И кто, собственно, мешает?
Пришли в травму, а там очередь человек двадцать, несмотря на столь ранний час. Чем же люди по ночам занимаются? Специально что ли не спят, чтобы руки-ноги покалечить?
Придётся, похоже, сегодня и учебу и работу прогуливать.
Телефона с собой нет, денег нет: ничего нет.
Алёне справку выпишут, а ему…
Не бросать же девочку на произвол судьбы. Взялся за гуж – не говори, что не дюж.
Приблизительно через час подошла очередь.
Доктор осмотрел, ощупал пострадавшую ногу – послал на рентген, который находился строго в другом крыле, да ещё и этажом выше.
Добирались до кабинета минут тридцать.
С Лёньки за это время семь потов сошло, скоро обезвоживание начнётся.
Алёне хирург, пока осматривал, ногу намял. Уткнулась в шею – плачет.
Сделали снимок, сказали ждать.
Оказался множественный перелом плюсневых костей. Будут накладывать гипс. Это на месяц, а то и больше.
Алёна в панике, даже про боль забыла. Возможное отчисление из института пугает девочку больше, чем сама травма.
Лёнька пытался успокоить, но безрезультатно.
Пустились в обратный путь по лабиринтам коридоров на первый этаж, к травматологу. Лёнька уже не идёт – тащится, но ношу свою драгоценную не бросает. Алёна тоже основательно притомилась.
Вместе они напоминали французов времён наполеоновской войны, которые отступают от побеждающих русских отрядов. Даже смотреть больно.
Теперь и Лёнька ничем не отличался от покалеченной подружки, разве что у него кости целы.
В кабинет вызвали минут через сорок.
Доктор довольно долго возился с наложением гипса.
Теперь дело за оформлением справки.
Только что была ночь, а уже послеобеденное время.
Это надо же, половина дня ушла на то, чтобы зафиксировать перелом. А ведь ещё домой как-то доставить девчонку нужно.
Лёнька оставил Алёну в больнице, убедив и клятвенно пообещав не бросать в беде. Пошёл ловить машину без копейки денег.
Столковался с одним водителем, объяснив ситуацию, спросил сколько возьмёт.
– Договоримся. Все мы люди, все мы человеки. Как не помочь.
Квартира Алёны оказалась на восьмом этаже. Лифт, наверно это тоже был знак, как назло не работал.
На шестом или седьмом пролёте Лёньку затошнило.
Когда поднялись на восьмой этаж, там уже их ждал разозлённый водитель. Оказывается, лифт снова включили.
Спуская перегретый эмоциональный пар, используя отборную ненормативную лексику, водила на одном дыхании выпалил пару десятков непечатных композиций размером с поэму, после чего успокоился и даже помог занести Алёну в дом.
В квартире никого не оказалось, родители были ещё на работе.
Денег у девочки оказалось всего пятьдесят рублей, что совсем не устроило таксиста.
Лёнька помог Алёне лечь удобнее, ожидая родителей, попрощался и ушёл добывать недостающую денежную сумму.
Помог альтруистически настроенный водитель за семьсот рублей, не считая того полтинника, который изъял у Алёны.
Огромные, между прочим, деньги. На такие средства можно было половину дня кататься, но ничего не поделаешь, если сразу не оговорили таксу.
Три следующих дня Лёнька учился и работал. Душа болела за подопечную, но возможности проведать её не было: он подрабатывал вечерами, иногда захватывая и часть ночи.
Ничего не поделаешь: жить как-то нужно, а для этого требуются денежки. Где их взять, если не шевелиться? Под лежачий камень вода не течёт.
В субботу Лёнька сходил на рынок, купил фруктов, красивый торт, коробку конфет и двинулся по направлению знакомого теперь адреса.
Дверь открыла миловидная дама, точная копия Алёны, только лет на двадцать старше.
– Явился, зятёк, – огорошила его женщина.
– Извините, вы…
– Да, знаю, знаю, вы Леонид. Уж и не пойму теперь, спас ты мою дочь или наоборот погубил. Трое суток ревёт, не переставая. Ты же ей ни адреса, ни фамилии, ни номера телефона не сказал. Сидит у окна – страдает. Тебя ждёт. И смех и грех. Что за молодежь нынче пошла? Больно вы нежные, чересчур чувствительные. Жизнь – штука суровая. Нужно учиться выплывать, барахтаться. Всё же молодец, что пришёл. На зятька не обижайся. Это у нас, у взрослых, юмор такой, неправильный. А как прикажете к этим сантиментам относиться? В розыск подавать, чтобы несмышлёную дочурку успокоить? Где ты болтался три дня, где, я спрашиваю!
– Учился, работал. Да не мог я прийти. Не мог.
Алёна расслабленно сидела у окна с опущенными на колени ладонями.
Опухшее лицо, красные глаза, безвольная поза.
Слёз как таковых не было, видно уже закончились.
Заметив Лёньку, девочка вскочила, забыв про перелом, в полной прострации сделала два шага и упала парню в объятия, вскрикнув от боли.
Так они простояли довольно долго, пока девочка не пришла в себя.
– Лёнька, где ты был? Я же без тебя жить не могу. Никогда, слышишь, никогда больше так со мной не поступай. И не смотри на меня, я такая страшная.
Лёнька слизнул слезу с её щеки, взял на руки и понёс в ванную комнату умываться.
Там их мамка и застукала, когда с наслаждением целовались.
Женщина покачала головой, пожала плечами, всплеснула руками, но улыбнулась.
Давно ли сама такая была? Повзрослела дочь, выросла.
Пора любви. Как же иначе?
Потому что это колдовство
А ночь приходит поступью вальяжной
И звёздами рисует твой портрет…
Люблю благословенно… И не важно,
Ты хочешь знать об этом или нет.
Хельга Брестчанка (Ольга Ролич)
Сентябрь выдался необыкновенно тёплым, сухим и солнечным, хотя вечерами и ночами осень настойчиво предъявляла права на леденящую стылость.
Не только люди, но и природа не могла определиться, как себя вести. Приходилось приспосабливаться к быстрым, не очень приятным климатическим переменам в течении суток.
Сослуживцы всё ещё были в отпусках, работы навалилось на удивление много, возможно по этой причине, или из-за погодной аномалии, постоянно хотелось спать.
Вадим мечтал провести выходные на диване с задёрнутыми шторами: отдохнуть в тишине собственной квартиры, дочитать, наконец, занимательный приключенческий роман, помечтать о чём-нибудь увлекательном, безумно романтичном в сладкой полудрёме.
С некоторых пор, как-то вдруг навалились бытовые и жизненные проблемы, общение с книгами стало для него роскошью. И вот он – долгожданный миг, когда можно расслабиться в одиночестве – абсолютно свободный вечер пятницы.
Из блаженной нирваны его неожиданно вырвал настойчивый звонок Сергея, который приглашал на загородный пикник.
– Все наши будут. Наташка с Димкой приедут. Сам понимаешь, такое мероприятие пропускать нельзя. Знаешь ведь, как они душевно поют. Это тебе не Ранетки с конфетками.
– Чего так вдруг надумали, не мог заранее предупредить?
– Не ворчи, дружище. Нам всегда некогда. Погода шепчет, а главное, у Пашки родители улетели в Турцию. Дача свободна. Будет, где переночевать, расслабься… в случае чего. Ты один будешь или с подружкой?
– Подружки, брат, срочным порядком улетели… в тёплые края. Я им неинтересен.
– Это поправимо. Есть для тебя классная девчонка… она тоже будет. Это нечто необыкновенное, просто мечта поэта. Жаль, что у меня в отношениях с ней нет шанса. Правда, она недотрога. Зато интересная. С ней всегда есть о чём поговорить.
– Так женись, если такая замечательная.
– Э, нет! Я же сказал – па-дру-га. Хочу, чтобы так и оставалось. Ты мужик положительный, не обидишь.
– Пристраиваешь! Её или меня?
– Я похож на сваху? Кстати, девушку Лаванда зовут. Слышал когда-нибудь такое имя? То-то и оно. Она со всех сторон особенная. Уверен, что тебе понравится. Ну что, с нами… или против нас?
– Заинтриговал. Лаванда, гитара, шашлык, свежий воздух. Просто праздник какой-то. Ладно, почитаю в другой раз.
– Мы за тобой в пять утра заедем. Одевайся теплее.
Было очень весело. Девчонки собрали замечательный стол. Много пели под гитару: сначала Наташа с Димой выжимали слезу любимыми хитами студенческих лет, потом слегка пьяненькие горланили хором вразнобой.
В какой-то момент решили играть в футбол: девочки против мальчиков. В результате получилось что-то вроде регби.
Вадим совершенно случайно столкнулся с Лавандой, долго извинялся перед ней, прикладывал к наливающейся на её лбу шишке мокрый платок.
Само собой вышло, что пошли на речку умываться.
Девушка оказалась разговорчивой и простой в общении. А земля под ногами почему-то закружилась, да ещё против часовой стрелки.
Вскоре Вадим забыл про книгу, про друзей, пикник, про всё на свете, нежно и бережно согревая Лаванду в объятиях, в то время как пушистая голова девушки покоилась на его плече.
Лёгкий ветерок развевал золотые кудри, искрящиеся в солнечных лучах. Непослушные локоны попадали Вадиму в нос и в рот, но он даже не морщился. Это было так мило, так здорово.
А какой возбуждающий аромат источало нежное тело Лаванды. Похоже, не случайно ей дали такое необычное имя.
Кулачки девушки мягко упирались юноше в грудь, определяя тем самым безопасную для неё дистанцию соприкосновения, но Вадим и на расстоянии остро чувствовал тепло девичьей кожи, которое ощутимо вливалось в каждую клеточку взволнованного близостью тела, посылающего в мозг удивительно сладкие импульсы. Так умиротворённо и радостно он себя ещё никогда не чувствовал.
А ведь не хотел Вадик с ней знакомиться, совсем ничего не желал менять в размеренной, устоявшейся жизни. Сам не понял, как сблизились.
Теперь вот стоял и дышал через раз, боялся спугнуть неповторимое очарование.
– Лаванда, – мысленно повторял Вадим, гладя затаившуюся в объятиях девочку по волосам.
Молодые люди стали встречаться. Долго, очень долго между ними ничего особенного не происходило, если не считать небывалое по силе и интенсивности притяжение. Общение походило на обыкновенную дружбу, с той лишь разницей, что к подругам не относятся столь трепетно и нежно.
Вадим был робок. Единственный поцелуй был мимолётен и скромен. Зато он держал девушку за руку, словно боялся, что она может исчезнуть.
С тех пор, как познакомились, Вадим забыл, что такое усталость и скука. Приходилось постоянно заботиться о Лаванде: утром он ждал её у подъезда, провожал на работу, днём несколько раз звонил, вечером встречал у проходной.
Ребята дружно готовили ужин, долго беседовали, делились самым сокровенным, даже тем, что утаивали от самых родных. Вадиму было интересно знать о девочке буквально всё. О себе он тоже рассказывал без утайки.
Юноша старался предупредить каждое желание Лаванды: сам надевал на её ноги тапочки, укрывал пледом, с удовольствие расчёсывал волосы. Их жизнь практически слилась в единое целое. Девушка незримо присутствовала в его мыслях постоянно.
Оказалось, что Лаванда до мелочей любит и ненавидит то же, что он. Их вкусы совпадали практически полностью. Даже частички биографий время от времени соприкасались.
Самое большое удивление и печаль вызывали те факты, что их жизненные пути много раз пересекались, возможно, они видели друг друга прежде, но по какой-то причине не сумели обнаружить и признать безусловное родство душ.
Как жаль, что было упущено столько времени.
Юноша смотрел на любимую, видел лишь огромные тёмно-серые глаза, соблазнительные губы, улыбку, ласковые, нежные руки. Казалось, весь мир только из этого видения и состоит.
Имя девушки звучало нескончаемой мелодией любви, голос завораживал. Вадим жил от встречи до встречи.
В другие моменты, когда Лаванды не было рядом, время останавливалось, превращалось в тягучую липкую массу, удручающе действующую на нервы. Даже минуты без неё казались невыносимой мукой.
Он мечтал стать для девушки всем: любимым, защитником, тем, кто потребуется, чтобы оградить от житейских бурь, замещая их счастьем и радостью. Главное, чтобы подруга всегда была рядом.
Юноша строил грандиозные планы на будущее, в центре которого вращалась она, Лаванда.
Естественным образом их отношения переросли в нечто большее. Теперь любимые разлучались только на ночь. Время от времени возникали разговоры о свадьбе, пока не очень конкретно.
То, что случилось дальше, было и не было случайностью.
Лаванда понимала, что происходит, она сама этого хотела.
Девочка влюблась. Увы, на этот раз не в него.
Вадим почти сразу почувствовал, что Лаванда изменилась.
Началось с того, что отправила Вадима домой, когда тот её встретил после работы.
– Извини, Вадим, у меня сегодня ужасное настроение. Мне нужно побыть одной, подумать.
– Я тебе постелю, укрою одеялом… и не стану мешать. Думай, сколько влезет. Могу даже дверь в комнату закрыть. У меня же есть кухня.
– Мне нужно совсем одной побыть.
– Я тебя провожу.
– Нет, не нужно. Иди. Ну, пожалуйста, Вадим, мне очень нужно.
Как ни печально было это делать, пришлось выполнить желание любимой.
Мысль о том, что у Лаванды появился новый друг, больно кольнула на следующий день, когда Вадим увидел свою девочку с короткой причёской. А ведь она так любила свои длинные волосы.
У девушки было плохое настроение, бледное напряжённое лицо и желание уединиться.
– Что-то случилось? Ты неважно выглядишь.
– Всё в порядке. Не встречай меня больше… завтра тоже. Мне нужно разобраться в себе. Сама позвоню, когда буду готова тебя видеть.
Вадим смотрел на свою девочку и не узнавал. Это был совсем другой человечек. В ней отсутствовал внутренний свет, а глаза излучали холод.
Лаванда запуталась. Она не знала – любит Вадима по-настоящему или нет, но определённая доля волшебства в их отношениях присутствовала. Это было нечто неуловимое, загадочное, призрачное.
Каждый раз, когда он дотрагивался до неё, волнительный трепет ласково растекался тёплыми ручейками по всему телу. Голова начинала кружиться, ноги становились ватными.
В такие моменты Лаванда ощущала небывалую лёгкость во всём теле, состояние удивительно уютной невесомости. В неё вливалась возбуждающая энергия, сознание переполняли волны радости. Невыносимо хотелось раствориться в теле Вадима или его поглотить полностью.
Блаженная истома, умиротворение, восхитительное ощущение то ли опьянения, то ли эйфории отключали мозг, даря минуты сказочного наслаждения.
Было, конечно было, но только несколько недолгих минут. Потом это состояние выцветало, гасло.
Слишком уж Вадик заурядный, предсказуемый, обыденный.
Нет, с ним определённо интересно, но совсем не так как хотелось бы.
Томительное волнение, которое она ощутила, когда в их отделе появился Ринат: яркий, энергичный, весёлый юноша, не шло ни в какое сравнение с прежними впечатлениями от общения с представителями противоположного пола. Стройный красавец мгновенно очаровал всех женщин.
Да, Ринат привлекателен, может быть даже чуточку чересчур. Ничего общего с Вадимом. Как грациозно этот мужчина двигается. Фигура, лицо, одежда – всё в его облике сочетается так гармонично, словно над его романтической внешностью работала бригада талантливых дизайнеров.
Ринат был одет в белоснежную шёлковую рубашку с расстёгнутым воротом, в модные чёрные брюки-дудочки. На его запястье висел массивный золотой браслет в виде витой цепи.
Он загадочно улыбался, словно знал что-то такое, чего Лаванда сама о себе не знала. Его проницательный взгляд прожигал насквозь, заставляя сердце качать кровь быстрее обычного.
Девушка не могла оторвать от его мускулистого торса взгляд. Наверняка Ринат это заметил.
Как же встрепенулось и запело её тело, когда спустя всего несколько часов после появления, черноглазый жгучий брюнет преподнёс ей чашечку ароматного кофе из автомата и шоколадку.
Лаванда не могла остановить мысли, сконцентрированные на этом великолепном представителе сильного пола и его бесспорных достоинствах.
Как красиво он разговаривал жестами. Руки мужчины с тонкими запястьями и длинными пальцами буквально танцевали.
Время от времени Ринат посылал Лаванде короткий заинтересованный взгляд, снабжая его выразительной улыбкой, прикасался изящными пальцами к губам, незаметно посылая подобие воздушного поцелуя.
Во время штатного перерыва он подошёл, уверенно взял её руку и поцеловал запястье.
– Ты безумно мила, крошка, я на редкость обаятелен. Было бы глупо переглядываться, подмигивать друг другу и не познакомиться. Представляешь, какие замечательные у нас могли бы быть дети.
Ринат игриво закатил глаза, – предлагаю романтическое свидание после работы, Взорвём этот скучный мир радостью интимного общения. Ты и я… наедине, где-нибудь в укромном уголочке. Должны же мы узнать друг друга ближе. И пусть весь мир подождёт, – какая удивительно нежная у тебя кожа, малыш, как очаровательно она пахнет. Надеюсь, возражений нет. Тогда я имею право на скромный поцелуй.
– Я… меня… у меня… да, конечно… конечно… я согласна. Но сначала нужно решить кое-что. Это совсем не долго. Мне надо кое с кем встретиться, потом вернусь. Обязательно вернусь… дождёшься?
– Готов ждать хоть до утра, фея. Ты – моя богиня. Думаю, это любовь. Веришь в любовь с первого взгляда?
– Да… нет… не знаю.
Лаванда не понимала, что творится в голове и в теле. Её трясло до конца рабочего дня. Это было похоже на сумасшествие. Голова шла кругом, мысли перескакивали с одного на другое. Приступ эйфории сменялся вспышкой череды сомнений и беспричинного страха, безудержное желание почувствовать на губах ещё один поцелуй прерывался осознанием вины по отношению к Вадиму.
Всё же Лаванда решилась.
Они ужинали в дорогом кафе, гуляли в парке, делали ставки в спортбаре, то и дело целовались. Ринат вёл себя самоуверенно, бесцеремонно: без смущения оглаживал бёдра, мял груди, слишком откровенно прижимал к себе, шептал на ушко шокирующе непристойные желания, шок от осознания которых ввергал Лаванду в психологический ступор.
Ей нравился этот юноша. Ей казалось, что влюблена в него без памяти. Но события развивались слишком стремительно. Она была и не была к ним готова.
И… о, ужас… почти ночью Ринат снял номер в гостинице.
Девушка колебалась совсем недолго. Она готова была идти за Ринатом на край света. Отказать такому мужчине в праве ведущего в паре было невозможно.
Лаванда не до конца отдавала себе отчёт в собственных противоречивых мыслях, ощущениях и действиях. С Вадимом она ни за что не пошла бы в гостиничный номер, а для этого мужчины готова была практически на всё.
Девушка парила в нереально бесформенных облаках, предвкушая волшебную романтическую сказку, в которой была фата, шумная свадьба с фейерверками, путешествие на белом пароходе, милые дочурки.
Действительность казалась красивой, удивительно яркой… и совсем ненастоящей.
Колдовства не случилось. Кружение и полёт кончились буднично, внезапно.
Ничего из сладкого призрачного видения не было. Совсем ничего из того, чего Лаванда с вожделением ожидала.
Слюнявые холодные поцелуи, грубый болезненный секс с сильным кровотечением, без ласки и нежности, закончившийся спустя минуту или около того.
Зато сразу появилось ощущение беды, потери чего-то дорогого.
Лаванда завернулась в простыню, крадучись прошла в душевую. Теперь ей было стыдно и противно показываться Ринату обнажённой.
Слёзы лились и лились из её глаз, дыхание перехватило беззвучное рыдание. Девушка прикусила почти до крови ладонь, сжалась в комок на кафельном полу душевой кабины, сверху лилась холодная вода, она ничего не чувствовала, кроме невыносимой брезгливости.
– Что я наделала, что!
Увы, отменить произошедшее было уже невозможно. С этим теперь придётся жить дальше.
Немного успокоившись, Лаванда вымылась, вышла. Ринат спал, разметав руки и ноги.
Её передёрнуло. Куда только улетучилось очарование, заставившее совершить непоправимое?
Работа с этого дня превратилась в пытку, дни и ночи стали невыносимо утомительными.
Вадиму Лаванда так и не позвонила. Более того, пресекала его попытку объясниться.
