Долина дракона

Глава 7

Красный сидел в своей комнате возле окна, при свете полной луны торопливо читая письмо брата. Ворон, нахохлившись, дремал на подоконнике.

– Он с ума сошел, – пробормотал Красный, разглаживая письмо на коленях. – Хотел бы я оказаться сейчас в нашей башне и как следует встряхнуть его за шиворот. Откуда только у него взялась такая дичь в голове… Впрочем, кроме дичи, у него в голове ничего отродясь и не было…

Красный уставился в окно – лунный диск застыл над неспокойным зимним морем. В дверь постучали, и в комнату заглянул король Кулен.

– Можно войти? – спросил он, шмыгнув красным распухшим носом.

– Конечно, – поднялся с кресла Красный Ворон.

– Думаю, можно приступать завтра, – Кулен потер руки, хрустнув пальцами.

Красный не ответил. По спине у него поползли мурашки. Осквернение могил не такой поступок, на который легко решиться. И Красный про себя изумлялся, откуда у дерганого, малодушного Кулена вдруг взялась такая сила воли.

– Все готово, – продолжал король. – Солдаты, телеги, факелы, все необходимое. Завтра надо выступать. Земля еще мягкая, но в любой момент с моря может подуть ветер, и тогда на холмах нам придется несладко.

– Что ж, – собрался с духом Красный. – Завтра – значит завтра.

Кулен молча взглянул на него, и Красного снова пробрал озноб. Ему показалось, что на лице короля Приморья появилась смутная тень – знак обреченности.

– Я очень любил Морну, – тихо сказал Кулен. И я не могу потерять Альпина. Он – все, что осталось от нашего рода. Корона Приморья должна перейти ему, а Брес пойдет на все, чтобы заполучить ее. Я должен сделать больше, чем в моих силах, чтобы Альпин сохранил жизнь и престол.

* * *

Они отправились в путь в предрассветных сумерках. Ветер дул ровный, береговой. Красный ехал рядом с Куленом, закутанным поверх лисьей шубы в меховой плащ. Король кусал губы и то и дело моргал – глаза у него слезились.

Красный обернулся – на стене стояли придворные. Чуть поодаль от них возвышалась статная фигура златовласого фомора Немеда. Длинные сверкающие пряди плескались на ветру.

– Твоя затея никому не нравится, – сказал Красный. – Даже если у нас все получится, тебе этого не простят. А если ничего не выйдет…

– Наплевать, – отмахнулся Кулен. – Я придворным никогда не нравился. Им нравился мой отец, потому что позволял им делать все, что вздумается. И Эннобар нравился, потому что был похож на короля из легенды.

– Но твой трон держится на них, – развернулся в седле Красный. – С их отцами твой дед добивался для Приморья самостоятельности. А ты привел к ним фоморов.

– Сейчас мой трон держится только на страхе перед Бресом, – вздохнул Кулан. – В таком положении вести войну еще и с фоморами было бы самоубийством. Надо уметь забывать старые обиды, когда приходят новые беды.

– Знаешь, – задумчиво сказал Красный. – Ты оказался хорошим правителем. Гораздо лучше твоего отца сейчас я это понимаю.

– Насколько хорош был правитель, судить можно только после его похорон, – криво усмехнулся Кулен. – А вон, кстати, и курган Кондлы.

Красный посмотрел вперед – к горизонту уходила линия высоких, поросших кустарником холмов. Их лысые покатые вершины напоминали застывшие волны.

– Золото могли украсть уже до нас, – сплюнул на землю Ворон.

– Только не у Кондлы, – покачал головой Кулен. – Этот могильник слишком на виду, слишком глубок и хорошо засыпан, а самое главное, его охраняет проклятие. Говорят, через несколько десятков лет после смерти Кондлы какие-то воры попытались раскопать курган – и больше их никто не видел. Есть еще старая легенда о том, как один пастух заплутал ночью, оказался у кургана Кондлы – и увидел, как в холме распахнулась дверь и сам Кондла Сто Битв вышел под лунный свет. Его взгляд был таким страшным, что пастух поседел, а потом и вовсе умом тронулся. Таких историй много.

– Ты в них веришь?

– Я – нет, – дернул плечом Кулен. – Но люди верят. Сам подумай, как за сотню лет никто из расхитителей гробниц не добрался до его могилы? Страх – вот что удерживает воров.

Красный оглянулся назад – их воинов нельзя было назвать гордостью королевства. Идти за золотом Кондлы согласились разорившиеся крестьяне да самые нищие из бывших вояк. Их лица были угрюмы, взгляды опущены в землю. Видно было, что все жуткие предания о могиле Кондлы они считают чистой правдой и согласились на это безумие только от отчаяния, да еще утешая себя тем, что проклятие коснется лишь короля Кулена, который уже и так проклят.

Вдалеке начал проступать курган – огромная насыпь из камней, земли и песка, скрывающая могилу одного из самых страшных правителей прошлого столетия.

Кондла Сто Битв был одним из прадедов Эннобара. Согласно хроникам и передаваемым из поколения в поколение рассказам, в Кондле старая кровь ощущалась, как ни в ком. Мало кто мог вынести его пронзительный взгляд. Его волосы, заплетенные в две перевитые золотыми лентами косы, доставали до земли. А ростом он был почти в два раза выше обычного человека. По преданиям, Кондла мог оборачиваться волком, вороном и черным конем, видел ночью не хуже, чем днем, и умел предсказывать будущее. Например, он знал час своей смерти и заранее начал распоряжаться о похоронах и готовить себе величайший курган. Еще живым он взошел на смертное ложе, закрыл глаза навеки в подлунном мире и открыл их уже с обратной стороны жизни.

Красный посмотрел на курган и поежился – хмурое небо, тонкий посвист ветра, редкий туман, унылая приморская степь навевали мысли тревожные и неприятные.

Казалось, за их передвижением кто-то следит. Сверху долетел едва различимый звук. Красный запрокинул голову – в небе, мелькая среди туч, кружил ворон. Красному вдруг стало радостно: словно на мгновение он услышал смех Дикого в Большом зале Твердыни. На сердце потеплело.

– Говорят, Кондла был мудрым, справедливым и щедрым на золото, – заметил Ворон. – Может, он войдет в наше положение и разрешит забрать свой клад. Кстати, я до сих пор не могу понять, почему он захотел лежать здесь, а не в Таумрате.

– Как говорится в одной легенде, Кондла хотел смотреть на море, а не на Серые горы, – пожал плечами Кулен, щурясь от ветра. – Была у него какая-то история с ними, и после смерти он хотел оказаться от них подальше. То ли задолжал горной ведьме, то ли еще что. Есть и другая легенда: будто бы последняя возлюбленная Кондлы спустилась с гор, но уплыла морем и так и не вернулась, и поэтому он велел положить себя поближе к побережью, чтобы встретить ее здесь и вместе с ней вернуться в горы. – Красиво, – кивнул Красный. – А что говорят легенды насчет размера клада?

– Врут бессовестно, – улыбнулся Кулен. – Если в могиле лежит хотя бы треть сокровищ, которые в них расписывают, мы станем богаче всех ныне здравствующих королей.

Тут курган выступил из тумана во всей своей красе. От него так и веяло мрачной угрозой.

– Жутковатое местечко, – поежился Красный. – Поневоле начнешь верить в старые истории.

– Нам это на руку, больше вероятность, что клад до сих пор в могиле, – негромко ответил Кулен.

Король отъехал в сторону и приказал разбить лагерь. Небольшой отряд угрюмо подчинился. Воины бросали в сторону могильника настороженные взгляды. Не было слышно ни шуток, ни песен, ни перебранок.

– Начнем завтра после восхода солнца, – сказал Кулен, задумчиво глядя на курган. – Я начну копать первым. Прикажи выдать всем вина, надо как следует отдохнуть с дороги и отвлечься от дурных мыслей.

Красный подумал, что ему самому бы не помешало как следует выпить, но нельзя – надо сохранять трезвость ума. Он кивнул и пошел к обозу – выполнять приказ короля Приморья.

Глава 8

Брес в своем скупо обставленном кабинете и читал описание битвы столетней давности. Последней из тех ста, что выиграл король Кондла. Иногда Брес прерывал чтение и делал пометки в большой записной книжке, вставленной в красивый кожаный переплет с серебряным тиснением. В дверь постучали.

– Да? – сухо ответил Брес.

Вошел Брендан. Он поклонился и доложил:

– Лорд Райни просит принять его.

– Лорд, – поморщился Брес. – Какой он лорд? Торгует, как простой купчишка. Что за лорд, если он не служит богам или королю с мечом в руке? Только и делает, что изо дня в день считает монеты, разбирает товары и торгуется в своих лавках. Его отец и дед со стыда бы сгорели, оба пали в битвах во славу короны, а продолжатель рода стал барышником… Ладно, пусть заходит.

Брендан ушел и вскоре снова отворил дверь, пропуская вперед себя невысокого плотного человека.

Лорд Райни имел несколько медвежью внешность и одет был по-особенному: ватная куртка, обшитая стальными плашками, а поверх нее – котта из дорогой материи, покрытая золотошитьем и мелким жемчугом. Простые полотняные штаны были заправлены в сапоги из красной тонкой кожи, подкованные серебряными подковками и унизанные полудрагоценными камнями. Поверх котты плечи Райни покрывал роскошный прямой плащ из фастиана, подбитый белым горностаевым мехом.

Брес нахмурился. Плащ стоил целое состояние и при этом был неудобным. Такой имеет смысл надевать лишь по торжественным случаям, чтобы пустить пыль в глаза. Райни явился к нему, явно желая показать свое богатство. Специально накинул на повседневную одежду роскошный плащ, подчеркивая, что может себе позволить носить праздничный наряд и в будни.

– Рад приветствовать Ваше Величество, – изящно поклонился Райни.

Его плотно сбитая фигура двигалась с неожиданной грацией. Брес вспомнил, что Райни считался одним из лучших мечей Лугайда. Правда, служил этот меч не королю, не богам, а лишь самому Райни.

– Искренне поздравляю вас с победой, – приложил руку к сердцу Райни. – Вы вернули Лугайду былую славу. Я бы хотел с вашего позволения, вместе с другими лордами, установить на Площади Победы вашу статую, подобную статуям древних королей.

– Не стоит, – холодно ответил Брес. – Древним королям ставили статуи после смерти, а я пока к предкам не собираюсь.

Райни улыбнулся – открыто, добродушно. В его голубых глазах словно заплясали солнечные зайчики, а грубоватые черты лица смягчились. Брес вспомнил: еще про Райни говорили, что нет во всем Лугайде второго такого мастера обводить людей вокруг пальца.

– Что вы хотите? – в упор спросил Брес.

Райни закусил губу, рассматривая короля своими светлыми внимательными глазами.

– Дело в том, Ваше Величество, что меня привели сюда низменные расчеты, – наконец сказал он. – Видите ли, война – это очень, очень дорогое дело. Лорд-казначей собирается приказать повысить подати. Особенно для торговцев. А это, боюсь, приведет к тому, что многим из них придется тяжело. Кто-то уйдет из Лугайда, а кто-то начнет проявлять недовольство.

– Плевать на недовольство торгашей, – резко ответил Брес. – Недовольные могут убираться. Я не потерплю, чтобы во время войны лабазники тряслись за свою мошну. – Ваше Величество, я осмелюсь напомнить, что именно эта мошна сейчас кормит Лугайд. Казна почти пуста, до сбора податей еще полгода. Кто, по-вашему, сейчас оплачивает все городские расходы? Уж точно не знатные лорды-воины. У них самих сейчас в карманах ветер гуляет, после победоносных походов.

К щекам Бреса прилила кровь.

– Мы взяли Таумрат с казной Эннобара, с богатой добычей, – процедил король. – Расходы покрыты.

– Эннобар успел опустошить свою казну для войны, там оставалось не так много золота, – возразил Райни. Не забывайте и о том, что сколько денег осело в карманах наемников. Которым вы, между прочим, до сих пор платите за то, что они поддерживают порядок в завоеванном Таумрате. Лорды также после победы получили от вас щедрые подарки – из той же казны Эннобара. Деньги, они как вода – чуть разожми пальцы, и вот уже стремительно утекают.

Для убедительности Райни сжал и медленно разжал кулак.

Брес молчал, уставившись на свои записи.

– Ваше Величество, я пришел не для того, чтобы огорчать вас печальными известями о финансовых делах, мягко сказал Райни. – Я хочу уберечь вас от ошибок. Лорд Брендан и лорд-казначей Бриан пытаются разрешить проблему по-своему, но я, как представитель торговцев, не могу не предостеречь вас от этого опрометчивого решения. Когда корона ссорится с торговлей, она теряет золотой блеск.

– Не много ли на себя берете? – огрызнулся Брес.

– Не больше, чем могу унести, – улыбнулся Райни. – Вашему Величеству отлично известно, что первую оплату наемникам осуществили из моих личных средств. Не думаю, чтобы Вы так быстро забыли нашу последнюю встречу в этом самом кабинете.

Брес подкрутил усы. Двое мужчин смотрели друг на друга через стол.

– Я могу казнить вас за измену, лорд Райни, – медленно произнес Брес. – И не только Вас. А конфискованное имущество пойдет в казну. Это избавит меня от трудностей.

– Избавит, но только до конца зимы, – снова улыбнулся Райни. – А впереди – весна и новая война. Серые горы оказались крепче, чем Вам казалось, не так ли? Из Приморья доходят любопытные слухи… Без торговли казна снова оскудеет, и Вашему Величеству придется воевать с пустым карманом. А наемники не столь благородны, как лорды, и их преданность нужно щедро подпитывать серебром и золотом.

– Короче, – оборвал его Брес. – Что вы от меня хотите? Чтобы я приказал Бриану не поднимать подати для ваших друзей? И для вас?

– Я призываю Вас всего лишь не перекладывать всю тяжесть военных расходов на торговцев, а привлечь и знатных лордов тоже.

– Вы в своем уме? – уставился на него Брес. – Лорды выставили мне войско. Они истратили все, что у них было. Да, они получили награду, но как я могу требовать от них еще и золота?

– Не надо требовать от всех, – быстро отозвался Райни. – И не надо требовать взносов в казну. Можно получить деньги другим способом.

– Каким же? – раздраженно спросил Брес.

– Как приданое за невесту.

Брес ударил руками по подлокотникам кресла, а потом встал и беспокойно заходил по комнате.

– Да, да, свадьба и невеста хорошего рода, – проговорил он. – Я сам давно об этом думаю. Сейчас все от меня этого ждут. Королю нужна королева, трону нужен наследник. Но у меня совершенно нет времени этим заниматься. Я всецело занят делами войны и государства, мне совершенно не с руки устраивать смотр невест. Райни, вы можете мне помочь? Никто лучше вас не знает, где и у кого есть дочь на выданье, никто лучше вас не разбирается в гербах, родах и прочих тонкостях. Вы сумеете найти мне подходящую невесту?

– Да, Ваше Величество, – кивнул Райни. – Признаться, я думал об этом, и я мог бы предложить Вам несколько…

– Нет времени, – Брес ударил ладонью по столу. – Мне некогда заниматься смотринами. И меня совершенно не волнует внешность невесты. Главное, чтобы она была высокородной, достаточно здоровой, чтобы родить наследника, и имела богатое приданое, чтобы я мог покрыть предстоящие военные расходы. Найдите мне подходящую девицу, чья родня столь же богата, сколь и тщеславна, и готова купить себе родство с троном, при этом находясь по происхождению не ниже четырех родов. У вас есть такая? – Думаю, Ваше Величество, что у меня есть именно то, что вам требуется, – ответил Райни, опуская глаза. – Эта девушка создана для вас.

Глава 9

Этне вышивала. Серебряные листья по зеленому шелку. Замысловатый узор, крошечные стежки. Рубашка брату, у него скоро день рождения. Стежок к стежку, так аккуратно, что знатные леди снова будут ахать и удивляться, передавая рубашку друг другу. Этне Сверкающие Пальцы – вот как ее называют за чудесное искусство. Хотя лучше бы люди замечали ее сверкающие волосы – единственное ее сокровище, единственное, что есть в ней красивого.

За дверью послышались шаги, и Этне испуганно подняла голову. Ее большие серо-голубые глаза уставились на двери. Те распахнулись, и в комнату вошел Келлах.

Каждый раз, сравнивая себя и брата, Этне поражалась тому, как от одних родителей на свет могут появиться настолько разные дети. Келлах был высок, широкоплеч, с красивым мужественным лицом, пронзительным взглядом. Его светлые волосы буйно вились по плечам, сворачиваясь в тугие кудри. Келлах никогда не мучился сомнениями, всегда твердо знал, что и как ему делать. Келлах не любил нежностей и глупостей, свято верил в богов и мечтал занять высокое место рядом с троном. И дом его был ему под стать – повсюду дорогое пышное убранство, кладовые ломятся от запасов снеди, сундуки набиты одеждой. Все плотное, крепкое, добротное.

Нарушала картину благоденствия лишь младшая сестра Келлаха – маленькая, тоненькая, хрупкая, с испуганным личиком, детскими большими глазами, тихим голосом, пугливым нравом и слишком ранимой нежной душой.

Келлах остановился рядом с Этне – та прижала к груди вышивку. Келлах давно записал сестру в ненужные расходы. В свои шестнадцать Этне выглядела совсем ребенком, и признаков плодовитости в ней не было заметно. Взять такую в жены можно только польстившись на знатное происхождение или богатое приданое. Расставаться с деньгами прижимистому Келлаху совсем не нравилось, да и его молодая жена подливала масла в огонь. На третий год после свадьбы она уже носила под сердцем третьего ребенка, беспокоилась о благосостоянии своих сыновей – и не хотела, чтобы муж выделял золовке ее часть наследства.

Келлах поздоровался с сестрой. Покосился на ее волосы. Они против воли притягивали взгляд – густые, блестящие чистым светлым золотом, прямые, как волокна льна, вытянутого на станке, спадающие до колен. Волосы превращали Этне в волшебное существо, загадочного эльфа, но, увы, не делали ее ни статнее, ни здоровее.

– Добрый день, брат мой, – робко ответила Этне, опуская глаза. – Как здоровье моей сестры? В ее состоянии сон может быть беспокойным и коротким.

– Все с ней хорошо, – отмахнулся Келлах. – Мадб – крепкая женщина, вынашивать и рожать для нее как дышать. Третий ребенок, что ей будет? И я пришел поговорить не о ней, а о тебе.

Только тут Этне с изумлением поняла, что таким радостным она видела брата лишь один раз – когда ему показали его орущего первенца, здоровенного красного младенца, вопящего на весь замок.

– За тебя посватались, – выпалил Келлах. – И я дал согласие! С этого дня – ты невеста.

Этне замерла. Она знала, что последние три года единственной заботой брата было подобрать ей подходящего жениха. Келлах Белый Сокол был одним из богатейших лордов Лугайда, наследные земли его отца превосходили королевские, на них родилась лучшая пшеница в стране, его замки ломились от всевозможного добра, а охраняла их собственная армия, в черных плащах с нашитой птичьей головой. Но сестре Келлах искал либо старого вдовца, чтобы польстился на молоденькую, либо кого-то из старших сыновей богатых родов, желающих породниться с ровней и готовых за это поступиться приданым. Женихов было много, но Келлах все пыхтел и жался, поэтому Этне привыкла думать о свадьбе как о чем-то неизбежном, но далеком, вроде старости или смерти. Новость ее ошеломила. – Этне, сестра, – Келлах схватил ее за руки. – Ты даже не представляешь, какая ты умница, какая ты хорошая! Я сегодня же пришлю к тебе девиц, и начинайте шить платье. Выделю отрезы лучшей золотой парчи, выделю серебряных ниток и все, что нужно. Должно выйти поистине королевское платье!

Этне не могла вымолвить и слова. Еще ни разу за всю жизнь Келлах не был с ней так ласков. Брат всегда отбирал у нее игрушки, жаловался на нее нянькам и матери, выдумывал ей прегрешения и хихикал, когда ее наказывали. – А… а кто жених? – наконец прошептала Этне.

– Ах, конечно, – спохватился Келлах. – Ты не представляешь, дорогая сестра, какая тебе выпала честь! К тебе посватался сам король Лугайда Брес!

У Этне потемнело в глазах, а во рту стало кисло. Пискнув, она сползла с кресла, угасающим сознанием успев уловить вопль брата, и провалилась во мрак.

* * *

Ангус стоял в толпе рядом с Ланси и, раскрыв рот, смотрел представление. На площади установили четыре деревянных столба, а между ними натянули толстые канаты. На канатах плясали юноши и девушки в ярких развевающихся одеждах. Они по очереди взбирались на столбы и отважно выходили на веревку. Кто-то пробегал ее с шестом в руках, балансируя на высоте трех человеческих ростов, кто-то выступал с веером или другими приспособлениями для удержания равновесия. Самые умелые канатоходцы обходились без шестов и прочего. Они даже умудрялись подпрыгивать и кувыркаться на канате, плясать и ходить на руках. У Ангуса сердце замирало при виде такого – ведь в любой миг канатный плясун мог сорваться вниз и рухнуть на камни площади.

Вдруг все разбежались, и в незаметно подкравшихся сумерках забили барабаны. На площадь, высоко поднимая над головой факелы, вышли фигуры в длинных темных плащах.

Толпа раздалась, освобождая место. Фигуры встали в круг и одновременно скинули плащи. Под ними оказались женщины в ярких коротких платьях, расшитых начищенными до блеска медными бляшками.

Еще одна женщина стояла посередине круга. От ее красоты у Ангуса захватило дух. При каждом движении под ее кожей играли и перекатывались упругие мышцы. Длинные черные волосы были гладко зачесаны в высокий хвост, перевитый алыми лентами, глаза казались темными как ночь.

Женщина скользнула вперед и легко вскарабкалась по веревочной лесенке на столб. Замерла, отведя руку. За ней взобралась вторая – и подала факел.

– Это Кайренн, Королева Огня, – прошептал Ланси. – Смотри!

Кайренн улыбнулась с высоты толпе и с факелом в руке шагнула на канат. Пламя билось на ветру, будто танцуя, и Кайренн подхватила этот рваный ритм.

Уверенно переступая сильными ногами, Кайренн пошла по канату, изгибаясь так, словно у нее не было костей, перекидывая факел из руки в руку. Когда она оказалась на середине, на столб с другой стороны взобралась еще одна девушка и бросила Кайренн второй факел. Толпа ахнула, когда Кайренн легко поймала его и подбросила оба факела в воздух. Глухо били барабаны, Кайренн стояла посередине каната, жонглируя факелами, а девушки внизу исполняли сложный танец с огнем.

Вдруг Кайренн швырнула оба факела высоко вверх, подпрыгнула, сделала сальто в воздухе – и опустилась на закачавшийся канат, успев поймать оба факела. Толпа выдохнула и восторженно заревела.

Кайренн пошла вперед, продолжая жонглировать. Она разворачивалась и подпрыгивала, заставляя толпу вопить от страха и восторга. Добралась до второго столба, снова изящно отвела руку, а потом метнулась вниз. Факелы упали и погасли, но, когда Кайренн оказалась на земле, ей уже принесли два новых.

Начался другой танец. Кайренн кружилась, вскидывая руки и задавая барабанам бешеный ритм, выгибалась, словно языки пламени, а девушки вокруг подхватывали ее пляску и размахивали факелами.

Зрелище завораживало. Ангус заметил, что Ланси куда- то пропал, но не мог оторвать глаз от Королевы Огня. Когда представление закончилось, Кайренн поклонилась толпе, накинула плащ и ушла, а девушки принялись собирать плату за представление – зрители щедро кидали монеты прямо в подолы их коротких юбочек.

– Пошли, – вынырнул из толпы Ланси.

– Где ты был? – спросил Ангус, устремляясь за приятелем.

– Подбирал, что плохо лежит, – с ухмылкой подмигнул ему Ланси. – Ротозеи так клювы раскрывают, что можно шарить у них в карманах, ничего не опасаясь. Лучше нет места и времени для пощипывания, чем представление Королевы Огня. Ха-ха, вот увидишь сам, сколько парней сегодня будут хвастаться славной добычей!

Ангус поежился. Ланси обещал представить его Толстому Финаду и замолвить словечко, чтобы тот принял его в канатоходцы.

– Финад, вообще-то, добрый, – трещал Ланси. – Ты, главное, похнычь, как тебе плохо живется, но не выказывай боязни. Финад любит бойких. И еще, если он будет тебя просить согнуться по-всякому или попрыгать, то ты старайся, чтобы он увидел все твои возможности. Он ведь кого попало не берет, тут способности нужны.

Ланси повел Ангуса узкой улочкой, петлявшей между деревянными двухэтажными домами. Их обитатели держали окна нараспашку, и наружу неслись брань, пьяные крики, женский визг, собачий лай, детский плач и еще сотня других резких звуков, складывающихся в нестройный гул. Между домами были перекинуты доски, а где и вовсе деревянные настилы, отчего на улочке царила темень. Под ногами булькала грязь. Но Ланси уверенно спешил вперед, чудом находя дорогу.

– Чего? – раздался грубый оклик, и огромная смутная тень заступила мальчикам дорогу.

– Ланси Ласка, Финаду новенького веду, – визгливо крикнул Ланси.

– Хреновы оборвыши, шляетесь тут, одна суматоха от вас, – проворчала тень. – Утопить бы тебя в канаве, недоносок.

– Сам тогда будешь на веревке плясать, – буркнул Ланси, хватая Ангуса за руку и увлекая его внутрь мрачного дома.

– Поговори мне еще, гаденыш! – рявкнула тень, и Ланси пролетел вперед, получив грубого пинка.

– Вот гад, – проворчал он, потирая ушибленное место. – Ничего, он как пить дать потанцует на веревке, только веревка будет вокруг его грязной шеи. Свинья пропитая!

В доме весь первый этаж занимала одна большая комната. В ней стояли столы, лавки и горело несколько очагов. У них сушили лохмотья, грелись и жарили-варили еду всевозможные оборванцы, яркие бойкие красавицы, толстухи с детьми, уродливые старики и отвратительные нищие. – Добро пожаловать на Дно, – ухмыльнулся Ланси.

Ангус поежился. Этот дом ему очень не понравился, а люди тем более. Но деваться было некуда – сам бы он обратной дороги ни за что не нашел, да и страшно бродить хмурой ночью в таких местах.

Ланси побегал вокруг очагов и вскоре нашел, кого искал, – крепкого бритого парня, который, поджав ноги, сшивал какие-то разноцветные тряпки.

– Майлс, что там Финад, занят? – присел на корточки Ланси, заглядывая парню в лицо.

– У него Кайренн, – неохотно ответил тот. – Выручку вечернюю подсчитывают. А тебе чего?

– Вот, новенького привел, – мотнул головой на Ангуса Ланси. – Чумовой мальчишка. Зуб за него даю.

– Было бы, что давать, – смерил Ангуса неприязненным взглядом парень. – Видок у него слишком хреновый. Трус, сразу видно. И глаза злые. Дятел готовый.

– Сам ты… – начал было Ланси, но прикусил язык.

– Что сказал? – Майлс грозно приподнялся. – Повтори.

– Сам ты трус! – не вытерпел Ангус и шагнул вперед, становясь плечом к плечу с другом. – Каждый может кулаками на тех, кто слабее, махать.

– Что-о? – округлил глаза в изумлении парень. – Это ты, блоха, мне сейчас говоришь?

Ангус сжал кулаки и пригнул голову. Он очень устал, проголодался и дошел до той степени безразличия, когда явь путается с мечтами. Ему было все равно, он готов был нарваться на драку.

– Майлс, сам-то давно в блохах ходил? – раздался ленивый голос откуда-то из угла. – Чего-то я прослушал, когда тебя Финад Пыльным Лордом назначил. Отвали от Ланси, у него нюх – дай Небеса каждому. А ты, Ланси, не суетись, а вали уже со своей блохой к Финаду, и пусть он сам разбирается. После того как этот дурачок ногу сломал, остальные не больно рвутся на веревку, и он недавно ворчал, что за хорошего мальчишку серебра не пожалеет.

Ланси просиял, схватил Ангуса за его шаль и поволок за собой к крутой шаткой лестнице.

Наверху было тихо и пусто. Длинный коридор уводил в полумрак, освещенный только узкими полосками света из полузакрытых или запертых дверей. За дверями жили – негромко смеялись, шептались, ходили.

– Покои Пыльных Лордов, – вздохнул Ланси. У каждого своя, отдельная комната, а то и две. Представляешь? Целых две комнаты для одного человека и его подстилки. Вот что значит ловко воровать.

– Здесь живут воры? – Ангус остановился, не веря своим ушам.

– А кто еще? – удивился Ланси. – Финад держит Гильдию воров и попрошаек. Канатоходцы, шуты, площадные актеры, бродячие артисты, барды, нищие, калеки – все ходят под его началом. У каждого свое ремесло, но со всеми держи ухо востро.

– И Кайренн? – уныло спросил Ангус.

– Кайренн была гулящей, – пожал плечами Ланси. В доме радости работала. Потом, дура, влюбилась в гостя и залетела от него. Помереть бы ей в луже зимой, если бы ее не подобрал Финад.

Ангус раскрыл рот, но так и не смог ничего сказать. Ланси тем временем прокрался на цыпочках вперед и кивнул в конец коридора.

– Там Финад живет. Сейчас послушаю, чем он занят, и постучим.

За плотно притворенными дверями скрывалась просторная, жарко натопленная комната. Большой камин, облицованный красными изразцами, грел на совесть. Окна были плотно закрыты ставнями и завешаны тяжелыми занавесями. По стенам висели на крюках всевозможные костюмы, причудливые маски с перьями и уродливыми личинами, музыкальные инструменты, веревки, шесты и прочие принадлежности площадных выступлений. На полу стояли сундуки с тем же барахлом. Всего это создавало ощущение тесноты и духоты.

Рядом с камином возвышался массивный стол из темного дерева, а за столом, в огромном кресле, обтянутом мягким, уже протершимся синим бархатом, восседал огромный толстый человек.

Финад был лыс, его густые черные брови сходились на переносице, а из-под них сверкали слишком красивые для бледного одутловатого лица ярко-голубые глаза с по- девичьи длинными и пушистыми ресницами. Жирная туша умещалась в просторном кресле только благодаря тому, что торс Финада стягивал тугой кожаный корсет с твердой вставкой вокруг поясницы. Верх рубашки был расшнурован, и оттуда выглядывала густая черная поросль жестких волос.

Унизанными дорогими перстнями пальцами Финад сжимал серебряный кубок, тяжело отдуваясь, пил из него густое пряное вино. На столе перед ним столбиками стояли золотые, серебряные и медные монеты, тщательно рассортированные по достоинству. На высоком круглом табурете, изящно закинув ногу на ногу, сидела Кайренн и ловко составляла новые столбики.

Финад, следил за ее гибкими пальцами из-под полуопущенных тяжелых набрякших век. Губы Кайренн шевелились – она шепотом считала деньги.

– Неплохая выручка сегодня, – пробасил Финад.

Его хриплый голос был под стать телу – густой, обволакивающий, убаюкивающий.

– У нас, – метнула на него пронзительный взгляд Кайренн. – Твои Пыльные Лорды не сильно старались.

Пальцем, украшенным золотым перстнем с большим драгоценным камнем, она указала на аккуратные столбики золотых монет.

– Это не их вина, – Финад отпил вина. – У людей нет денег. Город увяз в нищете. Золото есть только у наемников, но из их карманов оно течет лишь в таверны и дома радости. Это хорошая выручка, ласточка моя!

– У кого нет, а кто новые торговые лавки открывает, – поджала губы Кайренн. – Торговцы заново обогатились. А также те, кто сумел вовремя подсуетиться и выказать Бресу почтение.

– Что поделать, жить-то как-то надо, – улыбнулся уголком рта Финад, опуская глаза. – Ты не меня ли упрекаешь, ласточка? Хотела бы ты, чтобы Толстый Финад вылез из своего кресла, взгромоздился на коня и поехал воевать против захватчиков?