Читать книгу: «Василика Даль: Возрождение», страница 6

Глава 7: Он маг, я прав?

– Я на месте. Сейчас пересаживаюсь на служебную, – отчиталась я Матвею, он с Алиной был уже в аэропорту. – Регистрация еще не началась?

– Скоро начнется. Кстати, я тут договорился с одной из стюардесс, она прикатит нам багаж. Не хочу, чтобы ты мелькала рядом с нами, – он странно как-то говорит. Каким интересно образом он договорился со стюардессой? – Девушка будет ждать тебя возле женского туалета на первом этаже. Ты ее сразу узнаешь, она будет… немного странной.

– О Боже, Матвей, – усмехнулась я, догадываясь каким именно образом он договорился. – Ладно, хорошо, тогда я узнаю ее сразу. Мне пора, постараюсь приехать, как можно быстрее.

– Будь аккуратней, – мягко попросил он.

– Не превращайся в Алину, пожалуйста, – мне нравится наша такая вот брата-сестринская забота, но чем больше Матвей переживает, тем больше ответственности на мне лежит, а это давит, и я не специально грубо ему отвечаю. Я злюсь, потому что с таким грузом сложно работать, а постоянный страх ошибиться мешает думать. К сожалению, Матвею доводилось терять своих учеников, поэтому он так трепетно относиться ко мне. С этой болью от утраты он сжился, но я не хочу заставлять его вспоминать плохое время, что было для нас двоих кошмаром.

Я убрала телефон в передний карман джинс и выехала с парковки, пристально озираясь по сторонам в боковые зеркала. Теперь мне предстоит сократить путь в сорок минут, как минимум на пятнадцать минут.

Закрыв окна в машине, я включила кондиционер и натянула на голову капюшон толстовки, чтобы поменьше «светить» своим лицом. Когда, я была в нашей квартире, чтобы забрать чемодан, я не собиралась там задерживаться, пока «наблюдатели» Корсака были отвлечены другими хранителями, но пришлось. Я переоделась, и забрала все вещи, которые лежали на полке «первой необходимости». Стыдно признаваться, но я забыла о Дзинь, которая напомнила о себе только тогда, когда зазвонил телефон, и я долго не отвечала. Она начала чирикать.

– Прости, я забыла про тебя, – тихо извинилась я, вырезая дырочки в маленькой коробке. Я не знаю, как Алина с Матвеем пронесут ее в самолет, но сделать это им придется, а иначе, на кой черт им магия? – Вот пусть и подтверждают свои звания, – доверительно сообщила я Дзинь сидящей на столе и смотрящей на зерна кофе. Я не была уверена в том, можно ли мне ее брать руками и потому решила воспользоваться хитростью. Насыпав зерен в, только что сооруженную переноску, я закрыла ее внутри, когда она залетела внутрь.

Я ехала не отвлекаясь, и вздрогнула, когда телефон завибрировал в кармане. Меня охватила легкая паника, пока я не вытащила телефон и не убедилась в том, что это не Алина или Матвей. Гипнотизируя номер, который я определенно узнала, думала, а стоит ли мне вообще отвечать? Я ведь могу сбросить и сказать, что была в самолете или типа того. Или я пожалею, если не отвечу? Мало ли, что он сообщит мне. Хотя, даже если не сообщит чего-то важного, то я хотя бы отомщу.

– Алло, – ответила, и не дав вставить ни слова, сразу перешла к блюду, которое обычно подают холодным. – Кто это?

О да, я знала, кто это звонил, потому что всегда подписываю и не удаляю номера тех, кто когда-нибудь мне может понадобиться. Диме я об этом как-то говорила, и если он помнит, то сейчас понимает, что я просто издеваюсь над ним, а я не против, пусть думает, что хочет.

– И тебе привет, – тускло поздоровался Дима. Батюшки, кто-то расстроился, но кому плевать? Мне плевать. – Ты уже в аэропорту?

– Нет, еще еду. А что? – ответила я быстро и посмотрела в зеркала выискивая подозрительно едущие машины, но пока что из всего потока, только я вызывала подозрения.

– Ты с Тимуром не связывалась? – при упоминании имени одногруппника я напряглась.

– Нет, а должна? – осторожно спросила я.

– Он должен был подвезти документы в университет, но его нет. Я подумал, может Тим…

– Нет, я не видела его с прошлого вечера, – соврала я, конкретно напрягаясь. Я совсем забыла про Тимура во всей этой суматохе. – Я ему позвоню, но ничего не обещаю.

– Хорошо. Спасибо.

Я тут же набрала номер Тимура, но он не ответил ни в этот, ни в последующие несколько раз, и меня снова начинало трясти. Неужели он у Корсака? Что за идиотские вопросы? Да, Тим у него! Как я могла прохлопать его исчезновение? Я вчера могла его спасти! А может он все же выбрался? Или нет. А, как мне узнать? Корсаку звонить и спрашивать: эй парень, ты вчера там Тима не похитил?

Сегодня утром, когда я чувствовала непонятное давление на мозг, а потом, все прошло так же неожиданно, как и появилось. Может, это был Тимур?

После продолжительных попыток дозвониться до Тимура я все-таки решила оставить ему голосовое сообщение, которое настойчиво навязывал оставить его голос по ту сторону с пылкими обещаниями перезвонить.

– Привет Тим, – мой голос прозвучал неестественно, что заставило меня скривиться, но сделав небольшую заминку, я продолжила говорить уже более естественно. – Я хотела поговорить насчет вчерашнего инцидента. И я… Перезвони мне, как прослушаешь. Пока.

Сбросив звонок, я поняла, что не представилась. И я не уверена, что Тим подписал мой номер, и что он вообще его узнает, но перезванивать я не стану. Буду надеяться, что инциденты с девушками у него проходят не так часто и Тимур догадается, кто ему звонил.

Убрав телефон в карман, я спокойно продолжила путь, не забывая поглядывать по сторонам в поисках «хвоста».

Подъехав позже к аэропорту, я сделала несколько кругов вокруг парковки в поисках «идеального» места, которое было бы ближе ко входу, но также не находилось бы слишком на виду – так я искала пустое место в центре парковки.

Коротко выдохнув, я посмотрела на себя в зеркало и ободряюще подмигнула. Сама себя не подбодришь, никто за тебя этого не сделает. Поправив капюшон, который успел сползти на макушку, я вышла из машины и подойдя к багажнику, снова оглянулась. Не зная, чего мне стоит ожидать на забитой парковке, я вытащила небольшие чемоданы из машины и поставив их рядом с собой, заглянула в скинутую мне Матвеем карту аэропорта.

Зайдя в здание аэропорта и спустившись на лифте на первый этаж, я еще раз сверилась с картой, ориентируясь в местности. Свернув направо, я снова заглянула в карту, когда зашла в какой-то слишком узкий коридор, явно не предназначающийся для посетителей. Я шла по коридору, пока не попала в тупик. Матвей, что-то ошибся и привел меня к курилке, но видимо и стюардессу тоже.

Так как я искала девушку, которая странно бы себя вела, то мой взгляд на пару с интуицией сразу вычислили «ненормальную» стюардессу, которая стояла, оперевшись о стену. Я могла и ошибиться, потому что Матвей говорил о женском туалете, а не курилке, но девушка с пустым взглядом привлекала мое внимание.

Рискуя, я подошла к ней, и та на услышав от меня ни слова, резко задрала голову и странно уставилась на меня, чуть выпучив глаза.

– Матвей? – мало мне странного поведения, пустого взгляды и карты, чтобы убедиться, что это девушка, та самая стюардесса. Я смотрела в ее глаза, и мне показалось, что за ними никого нет. Девушка слегка кивнула и протянула руки к чемоданам. Передав их ей, я пошла в зал ожидания. Надев блютуз-гарнитуру, я подключила ее к телефону и набрала Матвея.

– Никого подозрительно нет, – отчиталась я ему, внимательно просматривая толпу, когда он сообщил, что весь во внимании. – Ну, кроме меня.

– Если там из подозрительных объектов только ты, то мы это переживем, – ответил он с хорошо скрываемым весельем, Матвей в некотором плане наслаждался ситуацией. Ну, любит парнишка веселые приключения и острые ощущения, а таковыми он считает происходящие с нами сейчас злоключения, и тихо, думая, что никто этого не замечает, Сперанский упивался неоднозначной ситуацией.

– Угу, – протянула я, не разделяя его веселья. Из головы все никак не выходил Тимур, перед которым я чувствовала вину и продолжала задаваться вопросами, на которые не имела ответов. А вдруг с ним что-то серьезное? Вдруг ему нужна помощь? И это моя вина, я ведь Корсака туда привела, а с другой стороны, я не имею понятия, почему он там был. Вдруг он заодно с Корсаком?

– Что-то случилось? Ты какая-то потерянная, – спросил Матвей. Сперанский хорошо меня знает, и иногда слишком чутко ощущает изменения в моем настроении, стараясь тут же это исправить. Я молчала, не зная, что ответить, и это лишь подтвердило его домысел. – Я чего-то не знаю?

– Я бы сказала кого-то. О том, что Корсак в городе, меня предупредили, – скрывать это было уже бессмысленно, не понимаю, почему я раньше об этом умолчала. Забыла, или не хотела сдавать Тимура, не разобравшись на чьей он стороне, если таковые существуют.

Я замолчала, Матвей тоже молчал.

– Ну и кто? – спросил он секундой позже, и в его голосе уже не было веселья. Он с интересом и некоторым напряжением ждал моего ответа.

– Тимур, – быстро ответила я. Между нами повисла неприятная тяжелая пауза. – Он написал мне записку, а потом мы с ним встретились.

– Почему ты не рассказала об этом раньше? – резко спросил Матвей.

– К слову не пришлось, – быстро отмахнулась я, сама, не зная точного ответа на его вопрос, но чувство вины стало еще больше гложить меня изнутри, и мне пришлось признать очевидное – свою вину. – Но дело не совсем в этом. Ночью Тим был в клубе. Я не уверена, но кажется, Корсак его похитил. Мне звонил Дима и спрашивал про него, надеялся, что я знаю, где Тим, а потом я уже сама позвонила Тимуру, но он не ответил, и я оставила голосовое сообщение в надежде, что он перезвонит. Черт, я очень надеялась, что этот засранец поднимет трубку и просто наорет на меня, типа зачем его разбудила или что-то в этом духе. Но я почему-то чувствую, что ответного звонка не будет.

– И ты думаешь, что это твоя вина? – как я и думала, Матвей слишком хорошо меня знает. В некоторых ситуациях, подобной этой с Тимуром, он может с точностью предсказать последующие мои действия. – Не нервничай, я не собираюсь тебя переубеждать, прекрасно знаю, что это не поможет. Поэтому просто спрошу, что именно ты собираешься делать?

В моей голове пока не было четкого плана, так как я пока не очень хорошо знала ситуацию и была плохо ознакомлена со сложившимся положением, но в голове всплывали некоторые подробности, и некое подобие плана по спасению горе одногруппника уже медленно выстраивалось в моей голове.

– Утром, когда я пыталась оторваться от погони, они предприняли попытку меня усыпить, – начала я размышлять вслух, веря, что от этого эффект будет выше, нежели от немого монолога в моей голове. – Я почти потеряла сознание и забыла обо всем, но меня вовремя кто-то вернул в чувства, будто прикрыв. Предполагаю, что это был Тимур. Я сначала подумала о том, что мне просто повезло, но теперь зная, что у них был Тим, думаю это была его защита. Не знаю, как объяснить, но меня как будто изнутри закрыли. Так могла бы сделать Алина, потому что мы с ней ментально связаны, а тут…

– И ты хочешь попробовать в обратную сторону? Идея хорошая, но получится ли? Он маг, я прав?

– В том то и дело, я так и не поняла, кто он на самом деле, а сам Тим не признается, он решил немного поиграть, – ответила я, останавливаясь у перил. – На самом деле я не уверена, что с помощью лунного камня получится что-либо сделать, не знаю, для чего я это вспомнила, но мне необходимо придумать что-то другое и довольно-таки быстро. Я же не могу его бросить на произвол судьбы?

– Ты бы не была собой, если бы это проигнорировала, – мягко ответил Сперанский, и я слышала, даже почти видела, как он сейчас улыбается, стараясь выглядеть подобающе серьезным образом. И тут же он шепотом, видимо, чтобы Алина не услышала, спросил: – А Алине стоит об этом знать?

Я не знаю, хотелось мне сказать ему в ответ, но промолчала. Я не знаю, что скажет Алина в таком случае. Она попытается меня переубедить что-либо делать, или наоборот? Я не знаю, но так как есть вероятность с ней поспорить, то я предпочту, чтобы она узнала об этом там, откуда уже не сможет до меня добраться. Допустим, во время полета, где не ловит сотовая связь, и где все еще будет действовать ограничение на пользование магией. Нашим небольшим советом было решено сократить ее пользование магией, пока Романова не покинет страну, чтобы ее было сложнее отследить ненужным людям.

– В самолете скажешь, – сказала я ему, поняв, что пауза слишком затянулась.

– Вася, ты же ведь понимаешь, что она меня убьет после таких новостей? – грустно ухмыльнулся Матвей, издавая тяжелый вздох. – Мне просто интересно, ты осознаешь, что в самолете невинные люди? И могут погибнуть…

– Эй, замолчи! – шикнула я на него, понимая, что он утрирует. – С ума сошел, такое в аэропорту говорить? Ничего с тобой не случится.

– Успокойся, этим пограничникам не достает немного юмора. А теперь серьезно, слушай меня внимательно. Я понимаю, что ты один черт поступишь так, как считаешь нужным, но запомни, пожалуйста, следующее: ты ничего никому не должна, и абсолютно никому ничем не обязана. И ты не виновата в случившемся с Тимуром, если с ним все же что-то случилось.

Женщина по громкой связи объявила посадку на рейс. Мы дождались, пока она закончит свое объявление, и продолжили разговор, точнее наставления Матвейки.

– Постой еще немного где-нибудь неподалеку, пока самолет не взлетит, а потом езжай спасать этого красавчика, если он все же в опасности. – Матвею нравился Тимур.

– Есть, капитан, – шутливо ответила я. – Все, я отключаюсь, тут все чисто. Пойду пройдусь, если вдруг что, через Алину передашь сообщение, но только если это будет послание крайней важности!

– Есть, капитан, – ответил он мне в той же шутливой манере.

Как только он положил трубку, я связалась с одной своей знакомой, которая по возможности отслеживает передвижения Корсака и Андре со своими шайками.

– Привет, Василина, звонишь за сводками? – радостно поздоровалась она.

Я отошла от перегородки и пошла прямо по линиям регистраций, посмотреть, вдруг кого-то упустила из виду.

– Что-то вроде того, – неуверенно произнесла я. – Корсак вчера похитил одного парня. Он светился где-нибудь за городом, или там, где предположительно может держать пленных?

Я не стала сообщать ей о том, что это лишь мои предположения, иначе она может что-то упустить. Не хочу уехать и потом, прилетев домой, обнаружить в университете угол засыпанный свежими цветами рядом с фотографиями Тимура в черный рамке и с черными лентами.

– Раньше ты всегда узнавала, где он есть, чтобы избегать, а теперь лезешь на рожон, – ответила она. – Надеюсь, парень того стоит.

– Есть что? – она слишком много болтает, а у меня не так много времени.

– Корсак в городе с неделю, я сразу к нему приставила пару человек и в тех местах, где могли появиться его люди, – Света сразу перешла к делу, чего я и добивалась от нее с самого начала. – И был привезен один парень сегодня утром в Сосновый бор. – Опять туда ехать. А клуб случайно Корсаку не принадлежит? – У него там есть домик, но нужны особые приметы, чтобы я смогла проверить, он это или нет.

– А какие именно приметы тебе нужны? – я до последнего надеялась, что с Тимуром все в порядке, но пока он там, если тот парень все же Тим, то он явно не в порядке. – Парень, 21–22 года, рост 188 сантиметров. – Никогда не могла подумать, что информация, которую я узнала от двух придурков-одногруппников, когда те спорили кто выше, пригодится для спасения чьей-то жизни. – Спортивное телосложение. Возможно, во время похищения был без одежды и возможно можно было заметить на груди татуировку черной птицы. Черные волосы, золотые глаза. Приметы слабые, да и описание туманное, но ничего такового вспомнить не могу, надеюсь, этого хватит? – затараторила я, припоминая какие-либо еще приметы, которые могли бы у него быть, но тату, мне кажется, самая важная примета, если он был раздет.

– Я проверю, привозили ли кого-нибудь еще, если нет, то скорее всего, парень в Сосновом бору – твой объект.

– Когда ты сможешь сказать точно?

– Минут сорок, если оперативно. Очень срочно? – уточнила она, немного растягивая слова.

– Очень-очень срочно, мне нужно достать его до завтрашнего утра и уехать, потому что Корсак приставил ко мне хвост, и мои передвижения ограничены.

– Я скоро тебе перезвоню.

Попрощавшись со Светой, я написала Матвею, что все спокойно, и когда он спросил, решила ли я что-то с Тимуром, ничего не ответила. А что я могу сказать, когда у самой нет точной информации? Все, что я могу написать Матвею, так это пожаловаться на то, что местные хранители странно себя ведут. Я понимаю их действия, но хотела бы не понимать, потому что мне не нравится слышать «это не наша юрисдикция».

Корсак вчера похитил человека, но спасать его кроме меня никто не будет. За Корсаком будут следить, но не более. Сообщество хранителей в Питере боится Корсака, а, где его не боятся, и, где хранители готовы бороться за своих людей, забыв про всякие юрисдикции, он не активен. Мама и ее сослуживцы давно уже положили на него глаз.

Когда, спустя время самолет взлетел, я решила перекусить.

Глава 8: «Все равно» – это точка невозврата

Сегодня утром мне снился Зен. Будто он был в Питере, на какой-то заснеженной улице, где я часто проходила, когда шла в университет. Я видела его стоящего ко мне спиной у черного BMW в синем пальто с поднятым воротником. Он будто прятался от окружающих.

Пусть лицо было спрятано за воротом, но я точно знала, кто это был. Зена и Саймона, пусть давно их и не видела, я всегда смогу узнать в толпе.

Я медленно приближалась к нему, с замиранием сердца ожидая, когда он ко мне обернется, чтобы я смогла посмотреть в его зеленые глаза и спросить у него, какого черта, этот кретин бросил меня одну справляться с тем, во что я влипла из-за его брата?! Зен знал мою правду. Он знал, как мне было плохо, потому что он единственный, кому я рассказала обо всем, а своим поступком Зен плюнул мне в душу. Этот друг прекрасно знал, что мне было очень тяжело, но он решил, что я того заслуживаю и это правда. Зен был в ярости, когда я признавалась ему о Саймоне.

– Зен, – прошептала я, когда подошла почти вплотную к его отвернувшейся фигуре.

Тот замер, и медленно, даже скованно, обернулся и посмотрел мне в глаза. Зен был таким реальным, будто все происходило не во сне, а наяву.

Я протянула руку и коснулась рукава его пальто, ткань была плотной и мягкой, меня удивило, что тактильные ощущения были слишком реальны.

– Василина, – тихо отозвался он, так же удивленно, как и я, но лицо его быстро сменило маску удивления на маску раздражения. – Ты не должна была быть здесь.

– Это все, что ты мне говоришь спустя три года? – взорвалась я, отдернув руку и делая шаг назад. – Я ожидала услышать от тебя что угодно, Зен, но не это. Меня не должно было быть здесь? О да, ты прав, меня вообще не должно было быть! Вам с братом вообще плевать на меня. Вы оба даже не подумали обо мне, когда сбегали друг от друга, затягивая меня в ваши дурацкие игры. Доигрались? Молодцы! – кричала я, пряча руки в карманах, чтобы не ударить его кулаком в нос. – Вы сломали друг друга, – Зен не сводил с меня упрямого взгляда, а я не могла остановиться. Я всегда думала о том, как бы отреагировала на встречу с ними и каждый раз я металась от мысли к мысли. То, я была уверена, что буду спокойна, то была уверена, что разобью им носы. – Вы сломали себе жизни по своей глупости и идиотизму, этого было мало, и вы потянули меня за собой в ад. Вы меня на год из жизни выбили, – я снова срываюсь на крик и уже шагаю к нему, чтобы дать в нос, но его взгляд полный безразличия меня останавливает. Как и тогда, Зен и сейчас не понимает меня. Ему непонятна моя злость. Он не никогда не сможет понять, что из-за них двоих я не сплю ночами, что из-за них я не могу проходить мимо детских площадок. Это из-за них я вздрагиваю от детского крика. – Хотел меня добить? Поздравляю, ты меня добил. Я никому не пожелаю такого дерьма, что со мной случилось. Даже тебе, Зен. Даже тебе!

– Ты сказал, что она в порядке, – Зен обернулся назад, меня пошатнуло в сторону, и я заметила Тимура, который с неподдельным интересом в своих золотых глазах наблюдал за нашей перепалкой.

– Она и была в порядке. Извини, но мы с Васей изначально не поладили, и она не изливает мне свою душу, – упрекнул его Тимур. Что здесь происходит думала я, наблюдая за довольным, не пойми от чего, Тимом. Я хотела уйти, но свирепый взгляд Зена остановил меня. Зен выглядел так же, когда выслушивал мою исповедь на берегу озера…

В какой-то момент я проснулась, разбуженная встревоженной Алиной, которая наверное почувствовала, что это очередной кошмар. Соврав ей, что я в порядке, я хотела выйти на улицу, спросонья не особо понимая, почему мы у Матвея. Подруга долго смеялась, когда я зависла в комнате Матвея оглядываясь по сторонам. И я вспомнила, почему мы не дома. А если не дома, значит я не смогу покурить.

Я закрылась в ванной и долго умывалась холодной водой, чтобы наконец уже проснуться.

Мне не нравилось чувство реальности, пришедшее с этим дурацким сном. Мне не нравилось, что сердце болело от давно забытых чувств отчаяния и безнадежности, которые я глубоко зарыла в своем сознании, чтобы не раскисать из-за них и не превращаться в ту версию себя, которую я хочу стереть из своей памяти.

Она «ничто» и омерзительна до одури, она заслуживает того, чтобы ее забыли, но я не должна забывать о том, что братья Хадзис сами сделали свой выбор и я больше никогда не хочу их видеть.

Мне удалось наладить свою жизнь без них, заново собрав себя по кусочкам, а они сейчас все бы испортили, как обычно заботясь только друг о друге. Я этого не хочу, а хочу я, чтобы Алина всегда переживала обо мне, если я не отвечаю на звонки, чтобы Матвей всегда заботился о моем сне и регулярно выходил со мной на пробежки, даже когда он в другом месте.

Они – мои друзья. Они – мое будущее, и я их сильно люблю, так же, как и они меня.

Вот они мне нужны так же, как им нужна я.

Горестно усмехнувшись своим совсем невеселым мыслям, я взъерошила себе волосы, прогоняя поганые, портящие мне боевой дух размышления, потянулась за телефоном и набрала последний номер в моем журнале звонков. Приложила смартфон к уху, слушая ужасно надоедливые гудки, я прислонилась лбом к рулю, прикрывая глаза, а, когда Света ответила, то первое, что я услышала, было ее учащенное, даже запыханное дыхание.

– Это он? – резко спросила я, минуя ненужные слова о том, что я устала ждать ее звонка.

– Я только собиралась тебе звонить, – я слышала, что ей тяжело говорить. – Сорок минут назад из Соснового бора выехала машина. В ней человек без сознания, – вот дерьмо.

– По какому маршруту они едут? – если Тим без сознания, дело дрянь. – Ты сказала человек, это не тот, про кого я спрашивала?

– Я не знаю. Мы тут спешим, но это точно парень. – Я все еще могу надеяться на то, что это не Тимур? – Они едут по КАДу, а ты сейчас где?

– Возле аэропорта, – ответила я, вспоминая систему этого КАДа. – Вы их отслеживаете?

– Пытаемся, – все, что они делают, это пытаются. Наверное, с этой чертой питерских хранителей я никогда не свыкнусь. Меня учили не пытаться, а делать. – Десять минут назад их засекла камера на 77 километре КАДа, – если их заметила камера, значит едут они со скоростью явно больше разрешенной. – Если ты в Пулково, то можешь с ними пересечься, – Света больше не предлагает помощи, оно и понятно. Ну для них, не для меня.

– Хорошо, можешь назвать госномера машины или хотя бы описать ее? – мне бы сейчас помощь не помешала, но просить я не буду. Одно дело просить добыть информацию, другое дело просить их рисковать.

– Вышлю тебе сообщением. Слушай, там ремонт дороги, будь аккуратнее.

– Буду, – ремонт дороги – это большая помеха. – У меня еще просьба: я знаю, у твоих друзей есть хостел где-то здесь рядом. Ты можешь забить мне комнату? – нагло было с моей стороны просить о многом, но что мне делать, когда делать нечего? Правильно, наглеть.

– Там сейчас вообще никого нет, ребята в отпуске. Ключи у консьержа, я позвоню ему и попрошу, чтобы приготовил их.

– Спасибо тебе за помощь.

– Всегда пожалуйста. Удачи.

Попрощавшись с ней, я убрала телефон и посмотрев на свое отражение в зеркало, тихо усмехнулась, заметив, как у самой загорелись глаза. Сняв резинку с запястья, я собрала волосы в пучок и подмигнув своему отражению, когда в голову пришла одна идея, я вышла из машины. Открыв заднюю дверь, я подтянула к себе рюкзак.

Расстегнув рюкзак, я достала кожаные гловелетты, когда-то специально сшитые для меня, мама считает их лишними, а мне удобно. Я чувствую себя с ними более уверенно, потому что могу крепко держать свои ножи со стальными ручками. Практически все мое холодное оружие без деревянных или пластиковых рукояток, и потому летом иногда ножи могут выскользнуть. У кинжала ручка резная и инкрустированная камнями, поверхность ребристая и из пальцев не выпадет. И в гловелеттах есть секретик, который немного спасает мои костяшки, когда я перехожу на рукопашный бой – небольшое уплотнение на пальцах уменьшает риск их сломать.

Надев гловелетты, я закрепила ножны для своих ножей, которые сняла перед тем, как идти в аэропорт. Если мама гловелетты считает ненужными, то ножи, индивидуально изготовленные для меня, ей нравятся. С ее подачи у меня все «рабочие» вещи индивидуального заказа, кроме кинжала. Это особенный подарок.

Когда мы с мамой в последний раз виделись, я показала ей свои новые двухлезвийные клинки. Она назвала их не доработанными ножами из-за того, что само лезвие сразу переходит в цельную стальную рукоятку, но маме понравилось отверстие на рукояти для указательного пальца. Говорит, что с ним удобнее.

– Скользить не будет? – спросила она, пристально рассматривая ножи. – Рукоять-то цельная.

– Не должны, – ответила я, протягивая ей новенькие гловелетты. – В составе рукояти есть полимер Кратон и из-за него она не будет скользить в руках, но для подстраховки я чаще ношу гловелетты². Мне в них спокойнее.

– Мне нравится, что они тонкие, – с этим я была полностью согласна. Мои ножи тонкие, удобные и не очень длинные. Они не длиннее самой простой шариковой ручки. – Я всегда говорила, что преимущество заказных ножей в том, что ты делаешь их под свою руку. – И из любого материала. Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Мои игрушки не из дешевых, но они стоят каждую, потраченную на них тиынку. – Сплав серебра и высокоуглеродной стали? – спросила мама, рассматривая каждый миллиметр ножа. Я согласно кивнула, и она довольно хмыкнула. Ей нравилось. – Правильный выбор, кошечка. Так заточка, будет держаться лучше. Ого, так еще и пескоструйная обработка была? – мама заметила едва заметную маркировку на боку.

– Ага, – моя мама специалист своего дела. Она столько тонкостей своей работы знает, что мама не горюй. Каламбур, но это правда. – Для уменьшения бликов я еще заказала антибликовое покрытие.

– Молодец, – мама осталась довольна моим выбором, а я довольна, что она довольна.

* * *

Остановить одну машину на ходу сложно, когда ты сама одна. Однако, это возможно, когда идет ремонт дороги и случайно начал крапать мелкий дождь. Стоя у обочины и высматривая машину с государственным номером, который написала мне Света, я думала, что мне делать. Плана не было, от слова совсем.

Одна идея была безумней другой, и чем страшнее была задумка, тем был выше шанс не выбраться живой. Я уже думала, звонить кому-нибудь, чтобы попросить подмогу, пока на моих глазах, проезжающая мимо машина чуть не слетела в кювет, когда резко затормозила перед полосой, где сняли верхний слой асфальта. Я не знаю в чем была дорога, но из-за дождя, ехать было сложно.

– Делать нечего, – пробормотала я, замечая черный внедорожник, едущей в четвертой полосе.

Заведя машину, я ждала, когда этот черный внедорожник проедет мимо. Номер, я конечно не замечу, потому что он едет уж слишком быстро.

Выехав на разгонную полосу, я набрала скорость, чтобы не тормозить проезжающие машины и перестроилась в первый ряд, пропустив несколько машин, дожидаясь той черной.

Аккуратно, чтобы не привлекать явного внимания, я перестроилась во второй ряд, плавно набирая скорость, всматриваясь в зеркало.

Внедорожник уже был близко, и когда я перестроилась в третий ряд, он промчался мимо меня, и я даже не успела буквы на номере увидеть, не то, чтобы его полностью.

Включив дворники, я не стала набирать скорость и сильно приближаться к машине, оставаясь на одном расстоянии. Не видя цифр, я ехала за ним, что-то подсказывало мне ехать за этой машиной. А, когда в голову настойчиво что-то вдалбливают, то сам не замечаешь, как подчиняешься и я бы ехала дальше, если бы мое внимание не привлекла другая машина, едущая за мной. Я увидела, как она резко перестроилась во второй ряд, подрезая машину на том ряду.

Только подумав, что зря он так сделал, и его машину занесет, я убрала ногу с педали газа, когда тот промчавшись мимо меня заелозил жопой на мокрой дороге, «путаясь» на щебенке, рассыпанной по дорожным полосам. Я бы и проехала мимо машины, если бы в глаза не бросился синий, проблесковый маячок. Зная некоторые госномера людей, которых мы должны сторониться, я посмотрела на номер этого серого кроссовера и не поверила глазам.

Почувствовав себя полнейшей дурой, которая повелась на интуицию, я набрала скорость и поравнявшись с промчавшейся серой машиной, бросила короткий взгляд внутрь.

Конечно из моего низенького седана, много я не увидела: впереди сидело два человека, но задние окна затонированы. Я даже силуэтов не видела.

– Идиот, вы же разобьетесь! – невольно вскрикнула я, сильнее сжимая руль, чтобы в случае чего удержать машину на ходу. Этот серый кроссовер не сбавляя скорости, резко перестроился в первую полосу, объезжая другую машину, опасно возвращаясь в третью, когда она не уступила ему дорогу. Из первой полосы в третью на мокрой дороге, он самоубийца? – Ну точно, придурок, – их машина сильно вильнула в сторону, чуть не зацепив соседнюю машинку задним бампером и выехала на четвертую полосу, подрезав тот самый черный внедорожник.

Глянув в боковые зеркала, чтобы убедиться в том, что сзади никто меня не поджимает, и я сама никому не помешаю, я немного увеличив скорость, обогнала машину, едущую передо мной. Водители, заметив, что серый кроссовер с мигалкой не адекватный, стали сбрасывать скорость, чтобы держаться подальше от сумасшедшего и я бы тоже так поступила, если бы он не был моей целью.

Серый кроссовер снова перестроился в третью полосу, и собирался вернуться в четвертую, когда объехал мешающую ему машину, но он снова вильнул. Вместо того, чтобы сбросить скорость и выровняться, этот водитель-самоубийца ударил по газам. Машину естественно сильно закрутило и рвануло вперед, чертыхнувшись, я снова глянула в зеркала, и убедившись в том, что другие автомобили сильно сбросили скорость, я выехала на вторую пустую полосу и разогнавшись, скоро догнала этот кроссовер.