Читать книгу: «Путешествие», страница 2

Иван Демидов отправился в Сибирь, в Алтайский край, где на селе жила его немногочисленная родня.

К слову сказать, на тот момент из ближних родственников у нашего героя никого не осталось в живых. Отец, будучи военным летчиком, погиб в первые дни Специальной военной операции в 2022 году. Говорят, он был сбит ракетой, выпущенной из комплекса «Stinger», и вынужден был катапультироваться, оказавшись на вражеской территории, где парашютиста тотчас окружили и принудили сдаться в плен. В плену его пытали, а потом убили украинские националисты.

Когда это случилось, Ивану не было и пятнадцати лет. Он помнил отца и всегда считал его героем, хотя и незаслуженно забытым, и когда окончил школу, решил пойти по его стопам, поступив в военное авиационное училище в Краснодаре.

Ни братьев, ни сестер Иван не имел, а мать он потерял в уже зрелом возрасте. В то время он отправился в свое первое путешествие на орбитальную станцию, а пожилая женщина, которая все еще жила в глухом алтайском селе, слегла… и уже больше не встала. О смерти матери Иван узнал лишь когда вернулся на Землю (руководство Роскосмоса утаило это от космонавта, находящегося на орбите, дабы не огорчать его во время миссии).

На Алтае у Ивана еще жили тетки. Вот к этой родне и отправился он, получив долгожданный отпуск. Впрочем, встречать дважды героя России «хлебом-солью» вышло все село, и потом три дня продолжалось беспробудное веселье. Самогон лился рекою…

Под конец местное гостеприимство так утомило космонавта-испытателя, что вместо запланированных двух недель, он пробыл на своей малой Родине только одну и первым самолетом вылетел из Барнаула в Москву.

В столице он пробыл оставшееся время, после чего вернулся в подмосковный Звездный городок, где продолжил свою предполетную тренировку.

Впереди его ожидал многочасовой перелет в Амурскую область и последние недели на Земле…

***

2050 год

Космодром «Восточный»

Толпа журналистов, одетых как в больнице – в белые халаты, шапочки и маски – ждала в вестибюле гостиницы с раннего утра.

Наконец появились космонавты, члены основного и дублирующего экипажей миссии «Марс-2050».

Все повскакали со своих мест, щелкая кнопками фотоаппаратов и сверкая фотовспышками.

Космонавты, миновав вестибюль, наводненный репортерами, скрылись в комнате отдыха, где Махиндер Бирла и Светлана Лебедева принялись играть на пару в настольный теннис, а Иван Демидов взял в руки кий и начал катать шары по бильярдному столу.

Иван никогда не чувствовал себя публичным человеком, его и раньше тяготило внимание прессы, что лишь усилилось со временем, особенно с тех пор, как он потерял жену. И теперь его отнюдь не обрадовало, когда вся толпа в масках и белых халатах ввалилась в комнату отдыха. В этот миг он как раз готовился отправить очередной шар в лунку, но едва дверь отворилась, и появились эти люди, как рука его дрогнула. В итоге удар не получился.

В тот момент Иван молча обругал пронырливых журналистов, но выдавил улыбку на своем лице, обернувшись под прицелы снимающей фото и видеоаппаратуры. Потом они исчезли, чтобы появиться вновь – уже в зале для тренировок, где проходили последние занятия.

После обеда космонавты обоих экипажей отправились на одну из площадок космодрома, где находился космический корабль «Орел», – там они облачились в скафандры «Сокол» и забрались внутрь кабины, заняв свои места: по центру перед цифровым пультом управления командир Ван И, рядом с ним, на месте пилота Иван Демидов, а по краям слева – индиец, а справа – бортинженер Светлана Лебедева.

Они разместились в своих креслах, оборудованных индивидуальными ложементами. Ван И тотчас начал по-хозяйски осматриваться в тесном пространстве кабины корабля, дотягиваясь до сенсорных мониторов и панелей и совершая воображаемые манипуляции единственным рычагом управления (в кораблях «Союз» их было два). Иван Демидов, глядя на действия китайца, снова подумал о том, что в предстоящем полете ему суждено сыграть лишь роль второго плана. Но он усилием воли отмахнулся от этой мысли и занялся конкретным делом – стал воочию, а не на макете или тренажере оценивать кабину корабля с точки зрения ее удобства и возможных улучшений, для внесения которых еще оставалось немного времени.

Потом члены основного экипажа изложили свои пожелания инженерам и техникам, после чего уступили место своим коллегам из дублирующего экипажа.

Под конец дня была проведена совместная небольшая пресс-конференция.

Журналисты расспрашивали космонавтов о предполетном настроении, о семье, о досуге, – в общем, намеренно создавалась непринужденная атмосфера. И вдруг как гром среди ясного неба прозвучал вопрос одного из иностранных репортеров, который обратился к Ивану Демидову.

– В прошлых экспедициях вы летали как командир корабля, а теперь – как второй пилот. Как бы вы могли прокомментировать это понижение в должности?

Услышав такие слова, Иван поначалу растерялся, но уже в следующий миг решительно проговорил:

– Для меня великая честь принять участие в миссии «Марс-2050» и представлять свою страну на другой планете. И должность здесь не играет роли. На борту космического корабля мы все равны, мы единая команда, в которой один при необходимости способен заменить другого на посту. От этого зависит всё, включая наши жизни и успех экспедиции…

Иван Демидов, благодаря своей недюжинной силе воли, сохранил внешнее спокойствие, испытывая сильное внутреннее напряжение. Он терпеливо выждал, пока прозвучало еще несколько вопросов, адресованных другим членам экипажа, а потом вместе с остальными покинул зал, провожаемый треском фотоаппаратуры и вспышками камер.

Каждодневные появления толпы журналистов утомляли Ивана. А теперь еще этот иностранный репортер с его вопросом…

Когда он оказался в своем номере, сразу опустился на кровать, прислонясь к стене. И так сидел, глядя туда, где за окном чернела ночь, и мерцали огоньки. Ему было нелегко примириться с мыслью о роли второго плана, которая то и дело посещала его, причиняя сильное душевное страдание.

– И каждый норовит ткнуть в самое больное место! – несдержанно выкрикнул он в пустоту, а потом, опомнившись, остановился и огляделся по сторонам.

И у стен бывают уши.

Потом Иван заставил себя подумать о чем-то хорошем – сразу вспомнились детские годы и заснеженные горы, а еще ласковый голос матери и вкусная выпечка, которую она готовила.

Эти мысли помогли ему забыться. И вскоре он провалился в спасительный сон.

***

Все последние предполетные дни были насыщены событиями. Космонавты обоих экипажей принимали участие в церемониях, которые несколько поколений их предшественников еще на старом космодроме возвели в ранг непреложной традиции, что с Байконура перекочевала на «Восточный».

Посадка деревьев на «космической аллее» во дворе гостиницы.

Совместное посещение монтажно-испытательного корпуса космодрома – накануне начала сборки ракеты-носителя (на этот раз из серии «Ангара» тяжелого класса).

Наконец, просмотр советского фильма «Белое солнце пустыни», в котором красноармеец тов. Сухов в одиночку разбивает отряд басмачей, а честный таможенник Верещагин, известный фразой: «я мзду не беру, мне за державу обидно», в конце трагически погибает.

За день до старта космонавты дружно отправились в парикмахерскую, где короткие стрижки сделали всем, включая и единственную женщину в составе экипажей. Светлана Лебедева с тоской глядела в зеркало, как на пол падают ее прекрасные длинные русые волосы, которые так нравились ее мужу. Но это была наименьшая жертва, на которую эта женщина осознанно пошла во имя путешествия на Марс…

День старта

В то утро Иван Демидов проснулся затемно, потом он еще некоторое время лежал на постели, глядя в потолок и думая о предстоящем полете, а когда услышал звук будильника, поднялся, чтобы его выключить.

Часы показывали – 6 утра.

Старт был запланирован на 10:30 мск (или 16:30 по местному времени).

За завтраком все были веселы, разговаривали и много шутили. В приподнятом настроении находились даже представители дублирующей команды, которые наверняка понимали, что почти не осталось надежды на их полет.

К десяти часам по местному времени все космонавты собрались в вестибюле, откуда до их слуха уже доносились звуки традиционной песни «Трава у дома» (музыка лилась снаружи). И когда они выходили во двор гостиницы, где уже стояли два автобуса, из мощных динамиков грянуло:

И снится нам не рокот космодрома,

Не эта ледяная синева, –

А снится нам трава, трава у дома,

Зеленая, зеленая трава.

Под звуки этой песни члены основного экипажа во главе с китайцем Ван И зашли в первый автобус, а во второй сели представители дублирующей команды. Автобусы друг за другом выехали со двора – по направлению к монтажно-испытательному корпусу космодрома.

Вскоре там, в помещении, они облачаются в спасательные скафандры модели «Сокол».

Юный смуглый космонавт Махиндер проделывал это уже десятки раз в ходе подготовки в Звездном городке, но все равно теперь он заметно нервничает, когда залезает внутрь штанин скафандра, продевает руки в рукава и пытается просунуть голову через жесткое неудобное горловое кольцо гермошлема. Ему помогают это сделать, потом он уже самостоятельно управляется с подшлемником, к которому крепится головная гарнитура со средствами связи, и бойко разбирается с все еще висящей внутренней оболочкой («аппендиксом»), закрывает брюшную часть и застегивает на молнию верх скафандра.

К тому времени, как индийский юноша покончил с облачением в этот неуклюжий с виду костюм, его товарищи уже были готовы приступить к проверке своих скафандров в условиях избыточного давления. Махиндер, последовав их примеру, лег в специальную люльку и закрыл забрало гермошлема: его скафандр вскоре раздулся как шарик, накачанный воздухом.

В таком положении космонавты пролежали целых два часа, не вставая с места.

Когда проверка, наконец, завершилась, космонавты, открыв свои гермошлемы и снизив давление в скафандрах, смогли подняться.

Потом космонавты отправились дальше – будучи в скафандрах, сковывающих движение, они перемещались в несколько согнутом виде – характерной «обезьяньей» походкой. И вскоре все четверо оказались в изолированном помещении со стеклом, за которым теперь находились российские и китайские чиновники, а также родственники космонавтов. Так, при виде любимого мужа у Светланы Лебедевой невольно полились слезы из глаз. Молодой мужчина что-то кричал ей через прозрачную перегородку, но она от волнения не могла разобрать ни слова.

Среди тех, кто находился по ту сторону стекла, был пожилой отец Махиндера, который прилетел из далекой Индии. Юноша, увидев его, обрадовался. Однако Кумар Бирла о чем-то разговаривал с главой Роскосмоса и, казалось, не обращал внимания на сына.

Там были и близкие командира корабля – Ван И: его отец, мать и жена.

Одного только Ивана Демидова никто не приехал провожать в дальнее путешествие. Сидя с края стола перед этим стеклом, он вдруг почувствовал щемящее душу одиночество.

***

На автобусах космонавты добрались до стартовой площадки космодрома.

Впереди возвышалась огромная обставленная обслуживающими фермами ракета, на самом верху которой, в головной части, располагался покрытый обтекателем космический корабль «Орел», куда они вскоре поднялись на специальном лифте.

Мужчины пропустили женщину вперед, следом за Светланой Лебедевой внутрь залез юный Махиндер, а после него – Иван Демидов, замыкал это шествие китаец Ван И, который задраил входной люк.

Внутри при искусственном освещении, – иллюминаторы корабля были закрыты головным обтекателем, – все члены экипажа, подсоединив свои скафандры к бортовой системе жизнеобеспечения, стали размещаться в своих креслах – в положении полулежа на спине, потом пристегнули ремни безопасности и принялись ждать старта ракеты.

Вскоре начался обратный отсчет времени. Табло высветилось на экране главного зала Центра управления полетов (подмосковный город Королев) и отразилось на дисплее пульта управления кабины космического корабля «Орел».

До старта осталось: 50 минут.

В кабине корабля царила полная тишина. Члены экипажа были погружены в свои размышления. Кое-кто думал о том, что осталось позади. Так, Светлана вспоминала мужа, с которым она кое-как попрощалась через прозрачную перегородку. В мыслях у Махиндера была его мама, которая жила в Дели. Китаец Ван И был сосредоточен на той миссии, которую ему предстояло выполнить в качестве командира корабля, и долге перед Поднебесной.

Иван Демидов с нетерпением то и дело поглядывал на табло, показывающее обратный отсчет времени. Потом он обратил внимание на талисман, что висел рядом с цифровым пультом управления. Плюшевый медвежонок, который принесла Светлана (это был подарок ее мужа). Эта мягкая игрушка напомнила Ивану ту, о которой забыли во время его прошлой экспедиции (на орбитальную станцию). При этом на него нахлынули мрачные воспоминания о дне, когда погибли его товарищи.

«Кажется, теперь ничего не забыли. И все должно пройти, как следует», – подумал он.

До старта осталось: 5 минут.

Ключ на старт.

«Последние минуты на планете, на которой меня ничто не держит», – пришло на ум Ивану, который не отрывал глаз от дисплея пульта управления, где высвечивались символы работающей БВС² корабля.

Из ЦУП стали поступать сообщения о проверке систем ракеты. О готовности к старту сообщили все члены экипажа, начиная с командира корабля (радиопозывной «Орел-1»).

До старта осталось: 1 мин.

Вскоре корабль качнуло. От ракеты отошли обслуживающие фермы.

– Орел-1, дается зажигание, – сообщил оператор ЦУП под позывным «Заря-1».

– Вас понял, – отвечал Ван И.

Заревели двигатели. Из сопла первой ступени вырвались дым и пламя.

Тем, кто наблюдал за запуском со смотровой площадки космодрома, показалось, что ракета зависла в воздухе, а потом столп пламени вырос, и она устремилась в небо.

В миг отрыва от земли Иван Демидов вспомнил крылатую фразу Юрия Гагарина, сказанную им на борту корабля «Восток-1» 12 апреля 1961 года, – теперь она слетела у него с языка, отправившись в прямой эфир.

– Поехали! – воскликнул он.

– Qu ba! – на китайском подхватил Ван И, чтобы не ударить в грязь лицом, а потом перешел на русский. – Заря-1, я Орел-1, полет проходит нормально.

Двое других членов экипажа молчали, испытывая стартовые перегрузки, вдавившие их в кресла.

– Счастливого пути! Доброго полета! – послышались воодушевленные голоса операторов ЦУП.

Перегрузка росла, а время, казалось, замедлило ход. Полет длился, как будто целую вечность, а между тем с момента старта прошло только 30 секунд.

– Все нормально, самочувствие хорошее, – рапортовал за всех Ван И, продолжая сообщаться по радиосвязи с Центром, – все системы работают исправно.

– 60 секунд, – сообщил оператор ЦУП.

– Вас понял, продолжаем полет.

Еще через некоторое время голос с позывным «Заря-1» сообщил об отделении двигателей системы аварийного спасения (они, по счастью, не понадобились).

– 2 минуты – полет нормальный, – сообщил Ван И.

Сброс первой ступени ракеты-носителя.

В тот миг, когда после разрыва пиропатрона отделилась первая ступень, перегрузка, которую испытывали космонавты, внезапно спала, и они на мгновенье смогли перевести дух. Но сразу запустились двигатели второй ступени, и всех четверых снова вдавило в кресла…

Вскоре произошло отделение створок головного обтекателя, и сквозь иллюминаторы в кабину корабля хлынули потоки яркого света, отчего четверо космонавтов, находившихся более часа в полумраке, инстинктивно зажмурились. Но как только глаза привыкли к свету, Светлана и Махиндер, для которых это был первый полет в космос, стали жадно озираться по сторонам, разглядывая в иллюминатор Землю с высоты «птичьего полета».

– Вижу леса и реки, – с воодушевлением прокричал индийский юноша. – Это сибирская тайга! Потрясающе!

Потом он вспомнил о микрофоне и слегка поправился:

– Заря-1, это Орел-4, прошу прощения, если нарушил субординацию, но просто здесь… Такая красота!

– Вас поняли, Орел-4, – прозвучал смеющийся голос оператора. – Как самочувствие? Прием.

– Чувствую себя хорошо. Почти привык к перегрузкам. Небольшие вибрации. В общем, все в порядке.

Послышались шумы. Связь ненадолго прервалась.

Прошло еще немного времени, корабль вошел в зону облачности, а потом отделилась вторая ступень ракеты-носителя.

Снова ненадолго вернулась привычная тяжесть тела, пока не заработала третья ступень ракеты.

«Скоро всё закончится, всё закончится», – повторяла про себя Светлана, которой нелегко было переносить перегрузки реального полета (притом, что в Звездном городке на тренировках она уверенно проходила испытание центрифугой).

– 5 минут – полет нормальный, – между тем докладывал Ван И. – Самочувствие отличное. Все системы работают исправно. Наблюдаю черное небо. Земли практически не видно из-за облаков.

Прошло еще несколько минут. И, наконец, все космонавты ощутили долгожданную легкость. В этот самый миг, когда корабль вышел из плотной атмосферы Земли и достиг безвоздушного пространства, талисман команды – плюшевый мишка – воспарил в невесомости.

С Землей еще некоторое время не было связи, но когда она возобновилась, командир экипажа китаец Ван И тотчас доложил в ЦУП о преодолении линии Кармана³.

Вскоре корабль «Орел» отделился от ракеты-носителя (на Земле в ЦУП в этот миг началось ликование). Далее, в автоматическом режиме заработали маршевые двигатели, разогнав его до первой космической скорости⁴.

Вырвавшись из гравитационных объятий родной планеты, трое мужчин и одна женщина устремились в бескрайнее космическое пространство. В этот миг корабль вышел из тени Земли, и в иллюминаторы они увидели ослепительно яркое Солнце.

Глава вторая. Станция

Корабль «Орел» совершал очередной виток по околоземной орбите на высоте 300 км.

Тем временем, на Земле баллистики вычисляли координаты орбитальной станции и «Орла» для ввода в бортовой компьютер корабля. Пока продолжались расчеты, у членов экипажа появилось немного свободного времени. Так, Махиндер и Светлана, вспомнив детство, принялись играть с плюшевым медвежонком, плавающим в невесомости.

Впрочем, все оставались на своих местах, а командир корабля и пилот-бортинженер внимательно следили за показаниями аппаратуры, что отображались на дисплее пульта управления.

– Все системы работают хорошо, – докладывал на Землю Ван И. – На борту давление – 1 атм., температура – 20 градусов, влажность – 65%. Прием.

– Вас понял, – отозвался оператор ЦУП. – Завершается подготовка к выводу вас на орбиту станции.

Спустя несколько минут в автоматическом режиме включился маневровый двигатель, и начался постепенный переход на более высокую орбиту, по которой вокруг Земли летала космическая станция.

Корабль ускорился, чтобы вскоре приблизиться к станции на расстояние примерно 200 км. После чего был произведен разворот на 180˚ – для торможения основным двигателем (надо было снизить скорость, в противном случае корабль мог просто врезаться в станцию).

После обратного разворота сработала радарная система «Курс». Бортовой компьютер приступил к автоматической стыковке корабля со станцией, используя маневровые двигатели.

Все четверо космонавтов теперь с напряжением следили за экраном пульта управления, где отображался процесс стыковки (на Земле в главном зале ЦУП, где велась трансляция с телекамеры, тоже все замерли в ожидании).

Корабль медленно приближался к шлюзовому отсеку орбитальной станции. На экране был виден штырь стыковочного механизма, который вскоре плавно вошел в коническое гнездо порта с противоположной стороны.

– Есть касание! – немедленно доложил об этом Ван И.

Стыковка успешно произведена.

В ЦУП это известие снова было встречено радостными возгласами.

Тотчас началась подготовка к переходу на станцию.

Все параметры на борту корабля были в норме: давление, температура, влажность.

Космонавты отстегнули ремни, воспарив в невесомости. К кораблю их все еще, словно пуповина, привязывали шланги бортовой системы жизнеобеспечения, но теперь они отсоединили их и принялись снимать громоздкие скафандры, чтобы остаться в легких комбинезонах.

Приготовления завершились, и космонавты, нацепив наушники с микрофонами для связи с Центром, стали ждать команды на открытие выходного люка. Все были в возбужденном состоянии, видимо, начинало сказываться действие невесомости (кровь от конечностей приливала к голове).

Трое висели возле люка. А Махиндер не утерпел и отправился в свободное плавание по кабине корабля.

– Это самый счастливый день в моей жизни! – восклицал юноша от радости. Он проплыл мимо Ивана Демидова и полюбопытствовал, что тот чувствует.

– Для меня самым счастливым днем будет тот, когда мы спустимся на поверхность Марса, – усмехнулся Иван.

– Разумеется, – подхватил юноша, – но это еще впереди, а пока этот самый счастливый день.

Вскоре «таможня дала добро» на переход, и командир Ван И повернул ручку люка.

С той стороны уже зияло открытое пространство шлюзового отсека, где их встречали двое российских космонавтов.

Следом за командиром корабля Иван Демидов влетел на станцию…

***

Два месяца наши путешественники провели на орбитальной станции, где они чувствовали себя гостями. Их основная цель была высадка на поверхность Марса, до которого путь не близок – даже с учетом великого противостояния 2050 года⁵ – не менее 60 млн. км. Теперь они набирались сил перед полетом, будучи освобождены от работ, выполняемых экипажем орбитальной станции. Вместо этого все четверо уделяли вдвое больше времени физическим упражнениям и отдыху. Так, помимо занятий на традиционной беговой дорожке и велотренажере, призванных не допустить деградацию костно-мышечной системы в условиях невесомости, на борту станции они освоили процедуру релаксации в капсуле искусственной гравитации, о чем более подробно будет сказано в своем месте.

У них оставалось много свободного времени, которое они проводили в крохотных каютах (точнее, нишах глубиной примерно в полметра), предаваясь каждый своим делам.

Каюты были оснащены компьютерами, подключенными к Интернету. И Светлана Лебедева часто поддерживала видеосвязь с мужем, оставшимся на Земле. Махиндер, который наблюдал за исследованиями, проводимыми на станции, в уединении обдумывал собственные проекты, что он намеревался реализовать на Марсе, или слушал индийскую музыку в наушниках. Китаец Ван И, который отличался невиданной даже для космонавта выдержкой, предпочитал медитацию в условиях невесомости и сон в спальном мешке, закрепленном на стене (на станции круглосуточно стоял сильный шум от работающих агрегатов, а потому заснуть бывало непросто!).

Одному только Ивану Демидову «не сиделось на месте» (или не виселось?), и он привычно, используя поручни на стенах и отталкиваясь кончиками пальцев от любых предметов, летал из одного модуля в другой, то и дело предлагая свои услуги членам экипажа космической станции. Где-то подскажет, даст совет, в другом месте – поможет делом. Так, когда вышла из строя одна из систем жизнеобеспечения – регенерации воды из влаги, он принял деятельное участие в ремонтных работах. А однажды на пару с командиром станции даже выходил в открытый космос для производства ВКД⁶, связанной с обследованием прочности обшивки, что медленно, но верно разрушается под действием солнечной радиации.

Но чем бы ни занимались космонавты на борту орбитальной станции, четыре раза в день все они, включая двоих «постояльцев», собираются в помещении, называемом «космическая кухня». Там, в специальном блоке они заливают сублимированную пищу в пластике горячей водой и помещают консервы в электрический подогреватель на полчаса.

У стола, к которому все продукты (в банках, пакетах, тюбиках) прикреплены, чтоб не улетели, завязываются оживленные разговоры. Члены экипажа станции расспрашивают своих коллег об их предстоящем полете, которому в тайне завидуют: «И почему не мне суждено ступить на поверхность красной планеты? Чем эти лучше нас?» – думает и тот, и другой. Но внешне они ничем не выдают своих мыслей: улыбаются, шутят, травят байки и смеются.

Как-то раз за обедом Махиндер, самый юный из космонавтов, который до сих пор молчал и жадно внимал тому, что говорят другие, внезапно задал вопрос:

– А что-то необычное происходило с кем-нибудь из вас?

Мгновенно в космической кухне воцарилась тишина. Пропали улыбки с лиц всех, кто был в помещении. Один из двоих «постояльцев» станции замер, не донеся до рта кусочек хлеба, что поплыл по помещению. Как и капелька сока, что выпала из тюбика его товарища, превратившись в оранжевый шарик.

Махиндер увидел некоторое замешательство среди космонавтов, которые провели на орбите не один месяц, и поспешил извиниться.

– Я что-то не то сказал?

– Что ты имеешь в виду под словом «необычное»? – переспросил с улыбкой Иван Демидов.

– Я много читал, что рассказывают те, кто побывал в космосе. О видениях, странных звуках, например.

– Мой друг, – продолжал улыбаться Иван Демидов, – человеческий организм не приспособлен к жизни в условиях невесомости, да еще этот постоянный шум на борту. Неудивительно, что некоторые наши товарищи видят или слышат что-то «необычное». На самом деле, всему есть свое объяснение…

– Хотите сказать, то, что иногда видят на орбите, глядя в иллюминатор, или слышат странные звуки – не более чем галлюцинации?

– Необязательно. Видишь ли, Махиндер, и среди наших товарищей есть те, кому нравится внимание публики. И они готовы на всё ради личного пиара, – Иван Демидов сделал паузу, вздохнув. – Но наверняка бывают и те, кто, на самом деле, видел что-то. Лично мне ничего никогда здесь на орбитальной станции не мерещилось. Может, просто потому, что я привык соблюдать режим дня, делать гимнастику и хотя бы пять часов в сутки посвящать сну.

Тогда Владислав, один из двух космонавтов со станции, нерешительно проговорил:

– Мой коллега, кажется, скептик, но здесь, на станции, действительно случается всякое…

– И с вами что-то произошло? – оживленно подхватил Махиндер.

– Ну, – запнулся Владислав, – я кое-что видел, можно сказать, необычное. Чего не мог видеть.

– И что же это?

– Землю.

– И что же в этом необычного? Мы все видим Землю, глядя в иллюминатор, – усмехнулся Иван Демидов.

– Нет, вы не поняли, я видел ее как будто вблизи. Как бы находясь у ее поверхности. Я видел свой город, свой дом и даже своих родителей, идущих по улице, – пояснил Владислав. – Я видел их так же отчетливо, вот, как сейчас, я вижу вас.

– Люди видят то, что хотят видеть, – качнул головой Иван Демидов. – Вы наверняка думаете о своем доме и своих близких, а потому и представляете себе, как они куда-то там идут…

Владислава передернуло.

– Хотите сказать, что это лишь моя фантазия?

– Я этого не утверждаю, – пожал плечами Демидов. – Но всему есть объяснение!

– Вижу, вы рационалист до мозга костей, – заговорил вдруг второй космонавт со станции, которого звали Владимиром.

– А что в этом плохого? – парировал Иван Демидов.

– Наверняка вы и в Бога не верите… – обмолвился как бы невзначай Владимир.

– Да, пожалуй, это так, – согласился Демидов. – Все религии утверждают, что Бог или боги живут на небесах. Мы с вами сейчас находимся как раз на небе, не так ли? И что же? Где же Бог, или воинство небесное? Ангелы? Где они все? Глядя в иллюминатор, я вижу только черное бескрайнее космическое пространство. Ну, и конечно, «нашу колыбель», голубую планету под названием Земля, которая вращается вокруг звезды по имени Солнце.

– А я однажды, глядя в иллюминатор, все-таки кое-что увидел… Помимо того, что вы сейчас перечислили, – отрывисто проговорил Владимир.

– Что же вы видели? – с любопытством осведомился у него Махиндер.

– Это трудно описать словами, – начал Владимир. – В общем, в тот день, – а это было около двух месяцев назад, – когда станция летела в тени Земли, а я проплывал мимо иллюминатора, моё внимание привлек какой-то свет снаружи. Когда я подплыл ближе, увидел некий светящийся объект. Это была золотая сфера, которая вращалась, приближаясь к борту станции. Потом как будто произошел взрыв, и появились две другие сферы. Это было потрясающее зрелище, и я окликнул Владислава, чтобы тот тоже мог его увидеть. Однако он находился в своей каюте, а потому я отправился за ним. Но когда мы снова выглянули в иллюминатор, там уже ничего не было.

Владимир окончил свой рассказ.

На мгновенье повисла тишина, которая была прервана восклицанием Ивана Демидова.

– Так, значит, эти… сферы видели только вы один!

– Да, но…

– И вы слышали взрыв? Каким же образом? Снаружи станции – вакуум, пустота, где звук не распространяется…

– Это была вспышка, – вздохнул Владимир, – похожая на взрыв. Впрочем, неважно. В общем, забудьте об этом. Может, и в самом деле мне всё это лишь привиделось?

Махиндер оглядел своих товарищей, которые вернулись к трапезе.

Светлана, в первый раз полетевшая в космос, не вмешивалась в мужской разговор и думала о своем. Китаец Ван И, хотя и молчал, был, кажется, согласен со скептической позицией Ивана Демидова.

Вскоре они все разошлись по своим делам и каютам.

***

Время на станции течет странным образом. Там, где каждые полтора часа можно встречать рассвет, всё искажается. Но человек ко всему привыкает, в том числе и к жизни на орбите!

Между тем, прерванное путешествие должно было вскоре продолжиться.

Пока четверо космонавтов на орбите отдыхали, на Земле в это время шла подготовка их предстоящего полета на Марс. С космодрома «Восточный» были произведены запуски ракет, что вывели на орбиту сначала грузовой корабль (с оборудованием, запасами кислорода, воды и продовольствия), потом взлетно-посадочный модуль и, наконец, транспортно-энергетический модуль, который еще называют «космическим буксиром», с ядерным реактором на борту.

Орбитальная станция использовалась для сборки комплекса, предназначенного для экспедиции на красную планету – к кораблю «Орел», летающему вместе со станцией вокруг Земли, пристыковывались выведенные на орбиту модули, которые постепенно формировали экспедиционный корпус.

Со стыковкой в основном проблем не было. Автоматика подвела лишь раз – на завершающем этапе сближения космического буксира со станцией, когда произошло отклонение от нужной траектории. И тогда потребовалось участие человека.

Командир экипажа Ван И, находясь на борту станции, взял на себя управление стыковкой. Сидя в кресле перед экраном, на который выводилось видео с телекамеры, он рычагом управления, похожим на игрушечный джойстик, скорректировал траекторию движения космического буксира.

Не прошло и пяти минут, как стыковка в ручном режиме была успешно завершена.