Читать книгу: «Закон пустоты»

Виктор Рымарев

ЗАКОН ПУСТОТЫ

Криминальный роман

Пустота́ – широкое физическое или философское понятие,

означающее отсутствие содержания, заполнения чего-либо,

также – неясность или отсутствие понимания.

Термин, близкий к понятию «Ничто», а временами

совпадающий с ним. Пустота – идеальное понятие,

существующее, прежде всего, в представлении.

Бог сотворил мир «из (абсолютного) ничего»,

при этом сам вопрос о существовании чего-либо

вне Бога до сотворения мира в христианской традиции

считается абсурдным, так как время (до) и пространство

(вне) являются формами существования мира.

 Абсолютное «ничто», логически рассуждая,

не может быть пронизанным Богом, иначе оно

перестанет быть «ничем», соответственно

божественное вездесущие на него не распространяется.

Также Ничто называют зеркалом абсолюта.

Г. Тверь

1

– Алло, Зайчик.

– Да, Киса.

– Ты где?

– На работе. Где же ещё мне быть?

– Что делаешь?

– Делаю вид, что работаю.

– А ещё что делаешь?

– Думаю о тебе.

– Как ты думаешь обо мне?

– Хорошо.

– Почему ты думаешь обо мне хорошо?

– Потому что люблю тебя.

– А как ты меня любишь?

– Очень-очень!

– И всё?

– Что всё?

– Всего два раза «очень»?

– Не могу же я миллиард раз повторять это слово? Это… даже не могу сосчитать, сколько времени займёт подобная операция. Месяцы. А то и годы. Ты умрёшь от голода, слушая мои признания в любви.

– Не умру.

– Почему?

– Потому что я могу слушать такие слова бесконечно…

И сам разговор мог продолжаться бесконечно. Ведь не прошло и года, как Сергей сочетался узами самого, что ни на есть законного брака, с прекраснейшей в мире девушкой. С Оленькой Ветровой.

Ещё не забылся марш Мендельсона, который прозвучал в их честь, не забылись семь мостов, не забылся ресторан, переполненный родными и близкими, не забылось катание на катере, праздничный салют и многое, многое другое. Всё, что навеки связало их. Разумеется, навеки. А как иначе? Зачем жениться, чтобы вскоре развестись?

Глупо.

Глупее не придумаешь.

Быть женатым, просыпаться утром рядом с любимым человеком – это прекрасно! Что может быть лучше?

А вечера? Совместное приготовление ужина. Поедание этого самого ужина из одной тарелки. А потом?..

За это можно жизнь отдать.

Не напрягали даже откровенно пошлые «зайчик» и «киса». Их личное дело, как им называть друг друга. Они могли общаться подобным образом с раннего утра до позднего вечера.

Если бы не проклятая работа.

Да-да. Проклятая. И не как иначе. Ведь работа разлучает его с ненаглядной Оленькой.

Даже не верится, что было время, когда он (ну, не дурак ли?) мечтал об этой работе. Именно об этой. Такой интересной! Такой нужной людям!

Что может быть интереснее, что может быть полезнее работы следователя?

Сбылась мечта идиота. Второй месяц он работает в следственном комитете. Следователем.

И что? Перебирает бумажки, читает старые, пропитанные архивной пылью дела. «Входит в курс работы».

Если бы не Оленька, если бы не «заинька», если бы не «кисонька», если бы не их телефонные разговоры, он бы сам покрылся пылью. С головы до ног. До самых пяток. Заплесневел. Окочурился на своём рабочем месте…

Вызов к шефу был неожиданным. Начальник областного управления следственного комитета, он же Дмитрий Александрович Подкопаев, встретил Сергея сдержанно.

– Как дела? Освоился? Проникся следственным духом?

Сергей пожал плечами.

– Спасибо. Всё нормально. Только насчёт духа. – Сергей замялся. – Скорее пылью.

– Ничего. – Дмитрий Александрович слегка ощерил рот, демонстрируя нечто подобное улыбке. – Будет и на твоей улице праздник. В смысле, будут самостоятельные дела. И гораздо скорее, чем ты думаешь.

Шеф задумчиво почесал остатки волос на затылке. Сергей ему нравился. Толковый, грамотный и умный парень. Без тени заискивания и намёков на панибратство. Спокойный. Несуетливый. Из него должен получиться хороший следователь.

Хотя попал он в комитет по блату. Его тесть, генерал Ветров, начальник УВД области. Но не просьба генерала Ветрова сыграла решающую роль в судьбе Сергея Денисова, выпускника юрфака местного университета, а мольба его собственного сына Костика. Костик пять лет отбарабанил в университете вместе с Денисовым Сергеем, который приехал к ним из небольшого районного городка, сумел попасть на бесплатное отделение и накрепко сдружился с Костиком Подкопаевым.

Так сдружился, что и жену Сергею, по сути, подыскал Костик. Он познакомил Сергея со своей одноклассницей Оленькой Ветровой, которая была лучшей подругой другой, их общей одноклассницы – Вики Смородиновой. Костик ещё в пятом классе заявил своим родителям, что, когда вырастет, обязательно женится на Вике.

Слово своё Костик сдержал. Он женился на Вике ещё на третьем курсе. Теперь у них двое детей. Две девочки. Неплохо было бы ещё и мальчика.

А то, что Оленькин отец – генерал МВД, Сергей узнал уже после свадьбы. Такой вот он нелюбопытный…

Дмитрий Александрович встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли.

– Гораздо скорее, чем ты думаешь, – повторил он. – Ты слышал что-нибудь про Смолёного?

– Воровской авторитет? Смотрящий в нашем городе?

– Точно. Так вот, Смолёный, а по паспорту Гиви Нодия, отдал Богу, точнее чёрту, свою воровскую душу.

– Когда?

– Сегодня ночью.

– Огнестрел?

– Нет. По предварительным данным: умер без посторонней помощи. В своей кровати. Но, учитывая значение его фигуры для города и возможные дальнейшие последствия, надо бы разобраться в причинах его смерти. Досконально. Съезди в его резиденцию, поговори с охранниками, с обслугой. Обязательно пообщайся с судмедэкспертом. Ясна задача?

– Так точно!

– Ну, с Богом. Как говорится: ни пуха, ни пера! И поторапливайся. Опергруппа уже на месте. Да, возглавляет её майор Караулов.

Сергей не стал посылать начальника к чёрту. Развернулся, как положено, и вышел из кабинета.

Уже выйдя из кабинета, Сергей сообразил, что не знает, где находится пресловутая «резиденция» Смолёного. Куда, собственно говоря, ехать? Как выполнять задание?

Вернуться в начальственный кабинет? Но каков он будет в начальственных глазах?

Сосунок. Непригодный к самостоятельной работе.

Но что делать? И спросить не у кого.

Сергей вздохнул. Придётся побеспокоить Костика. Отец устроил Костика в УСБ. Там наверняка есть адрес Солёного.

– Кость, привет.

Голос у друга был бодрым и жизнерадостным.

– Привет от пары стоптанных штиблет!

– Есть свободная минутка?

– Для тебя всегда найдётся. Целых десять минут. Что случилось? С Олей что?

– Ничего. Дома всё нормально. Я по работе.

– У нас, вроде, разные ведомства?

– Знаю. Я не собираюсь влезать в твои секреты.

– И на том спасибо. Ладно, давай ближе к делу. Что там у тебя такое приключилось?

– Сегодня ночью умер Смолёный. Твой отец посылает меня в его резиденцию, а я не знаю, где она находится? Не подскажешь?

– Смолёный загнулся? Вот это новость. Я и не знал. Спасибо, что просветил.

– Я серьёзно.

– И я серьёзно. Думаешь, мне так всё и докладывают? Я самая маленькая пешка в нашей конторе.

– Сошка.

– Что сошка?

– Сошка, а не пешка. Пешки все одинаковые.

– Пусть будет сошка. Только это ничего не меняет.

– То есть, ты не знаешь, где его логово?

– А вот это мне, как раз, известно.

– И где?

– По бежецкому шоссе. На тридцать втором километре свернуть направо и ещё пилить пару километров. Упрёшься прямо в его забор. Из красного кирпича.

– Спасибо.

– И тебе спасибо за приятное известие.

– Рад стараться. Да. И отцу не говори, пожалуйста. А то неудобно получилось. Следователь не знает элементарной вещи: где живёт местный вор в законе.

– Что я идиот? Подставлять друга.

Сергей отключил мобильник и помчался к машине. Вот и для его «Весты» представился повод показать, на что способна отечественная машина. А то: домой, на работу; домой, на работу…

Чёрт! Опять опростоволосился! Не спросил: по старой или новой дороге? Впрочем, что это он? К тридцать второму километру дороги сольются. Совсем растерялся. Что значит – первое самостоятельное дело. Надо взять себя в руки…

В самом разгаре было «бабье лето». Погода прекрасная. Сухая и тёплая. Лучше не придумаешь. И дорога отличная. За лето заделали все выбоины и ямы. Езжай, не хочу. И «Веста» старалась. Глотала километр за километром.

Чего её не ценят?

Начиная где-то с двадцатого километра, обочины стали заполняться припаркованными машинами. Люди приехали за грибами. Самая грибная пора. Рынок возле их дома забит всевозможными дарами осеннего леса. И белыми, и подосиновиками. Слюни текут. Хоть не смотри.

Самое смешное: в доме два мужика, а грибам приходится любоваться лишь на базарном прилавке. Некогда сходить в лес. А Оленька так любит грибы!

Если быстро управятся, на обратном пути надо обязательно заскочить в лес.

Сергей родился и вырос в Весьегонске. В самом грибном и рыбном краю. Неудивительно, что «третья охота» и рыбалка были его любимыми занятиями. Если он не торчал с удочкой на речке, значит, «охотится» в лесу за грибами. Ему ничего не стоило после уроков, оседлав велосипед, умчаться в лес, пробежаться по любимым местам и через пару часов гордо поставить на стол корзинку, доверху набитую отборными грибами.

Ничего, кроме белых, подосиновиков и маслят Серёжа не собирал. Осенью ещё он брал волнушки, грузди и рыжики. Но это на засолку.

Правда, затем, когда Сергей окончил школу, его родители Николай Петрович и Вера Сергеевна Денисовы переехали в Кашин. А Сергей уехал учиться в областной центр. Там он и остался.

Когда он женился на Оленьке, то перебрался из общежития в их двухкомнатную «брежневку». Леонид Сергеевич Ветров, несмотря на то, что был генералом и занимал более чем «хлебную» должность, жил весьма скромно. Двухкомнатная квартира в «Юности», полученная ещё в советское время, да участок в шесть соток в ведомственном кооперативе, обретённый в те же благословенные времена, – вот и всё его недвижимое имущество.

Из движимого – российская «Веста», купленная для единственной и любимой дочери. Правда, Оленьке очень мало довелось поездить на собственной машине. Практически сразу после свадьбы у неё начал расти живот. Родители и примкнувший к ним Сергей категорически запретили Ольге садиться за руль. Так машина поменяла владельца.

Возникает вполне закономерный вопрос: откуда такая скромность у генерала? Не запрятаны ли наворованные миллионы в офшорах?

Не запрятаны. Потому что нечего там прятать. Раньше таких людей называли бессребрениками. Теперь – дураками. Даже ещё круче, идиотами.

А как иначе? Быть у воды и не напиться? Не можешь воровать? Научим. Не желаешь? Заставим. Иначе: геть в дурдом, на больничную койку!

Как же такое приключилось? Во-первых, в семье не без урода. А, во-вторых, и это главное – Светлана Викторовна. Генеральша. В ней крылся секрет генеральской щепетильности. Светлана Викторовна выросла в интеллигентной семье провинциальных медиков. И пуще всего на свете она ценила в людях честность и порядочность. А ещё скромность.

Всего этого Светлана Викторовна и потребовала от лейтенанта Ветрова, когда он предложил ей свою руку и сердце в придачу. Попросив у девушки взамен соответствующие органы. Сам он уже находился в органах, правда, не в медицинских, а в государственных. Проще говоря, служил опером в милиции.

Тогда Светлана (Светочка, Светуля, Светуленька) и поставила перед молодым госслужащим вопрос ребром:

– Или я или коррупция?

– Чего? Какая коррупция? – не понял вопроса начинающий жених.

– Любая! – отрезала Светлана. – Я выхожу замуж за слугу закона, но не за его … попирателя.

– Чего?

Лейтенант в те далёкие времена не блистал обширностью словарного запаса.

– Кого, а не чего. Я не позволю тебе попирать закон.

– А, вон ты о чём. Я и не собираюсь. Попирать закон. Ни административный, ни гражданский, ни, тем более, уголовный.

– Все так говорят.

– Но я действительно…

– Не смеши Бога.

– Причём здесь Бог?

– Никогда ни в чём не зарекайся.

– Значит, ты не хочешь выйти за меня?

– Хочу. И не скрываю этого.

– Так как мне быть? Идти в сантехники? Но им тоже … того…

– Ни в какие сантехники идти не требуется.

– А что требуется?

– Честно выполнять свой профессиональный долг. Не более, но и не менее того. Мне наплевать: дослужишься ты до генерала или не дослужишься. Я не нуждаюсь в мраморных дворцах и белоснежных яхтах. Но я хочу открыто смотреть людям в глаза. И я хочу, чтобы мы умерли, пусть в скромной, но в своей квартире, а не в казённой; на своей кровати, а не на нарах. Желательно, в один день.

– И я хочу того же самого.

– Вот и прекрасно. И никаких дурацких пословиц, типа; с волками жить, по-волчьи выть; быть у воды и не напиться.

– Хорошо. Но имей в виду, что тогда меня выпрут из органов. Дураки там не приживаются.

– Было бы, о чём жалеть. Найдёшь другую, нормальную работу. В крайнем случае, устроишься слесарем на завод. Тебе всё понятно?

– Понятно.

Хорошо. Но как лейтенант ухитрился дорасти до генерала и занять такую должность? Мы-то с Вами живём в реальном мире, а не обитаем в соответствующем медицинском учреждении. Мы-то понимаем, что на осинке не растут апельсинки.

Всё в руце божьей.

Именно так и никак иначе. Ничем иным, как прямым и неприкрытым божьим вмешательством в судьбу захудалого лейтенанта, объяснить сей прискорбный факт невозможно. А если конкретно, то, чтобы хоть как-то оправдать своё «беловоронье» поведение, лейтенант Ветров стал усиленно «косить» под шибко верующего. Он размашисто крестился при любом удобном случае, регулярно посещал ближайшую церковь (ему там даже понравилось: спокойно и благолепно), говорил тихо и елейно. Во всяком случае, мата от него никто не слышал.

А что здесь плохого?

Ещё он усиленно читал всевозможную церковную литературу. А Библия (толстенный увесистый том) вообще лежала на его рабочем столе. Вместо УК РФ. Очень она выглядела внушительно и вгоняла в ступор нехороших человеков, допрашиваемых молодым лейтенантом.

Такое усердие невозможно было не заметить. И не оценить. Заметили. Оценили. В небесной канцелярии. А эта канцелярия самая главная, самая важная среди всех прочих канцелярий. Именно из неё спускаются на нашу грешную землю обязательные для исполнения директивы и указания.

Вот и пошло по накатанной. В земной ведомственной канцелярии кривились, морщили нос, но непрерывно двигали и двигали по служебной лестнице товарища Ветрова. Исключительно вверх.

Так оказывалось, что больше почему-то было некого поставить на конкретную вакантную должность. Кто чересчур зелёный, кто, наоборот, перезрелый, кто горький пьяница, кто сжигает свою жизнь без должной оглядки…

Однако, вот и тридцать второй километр. Не прозевать бы поворот. Надо думать, дорога к воровской резиденции будет неплохой.

Сергей не ошибся. «Воровская» дорога оказалась даже лучше той, по которой только что ехал начинающий следователь. Ровно через два километра машина упёрлась в шестиметровый забор из красного кирпича.

Куда теперь? Направо или налево? Сергей огляделся. Справа, метрах в пятидесяти виднелся милицейский уазик. Сергей поехал к уазику.

Первый, кого увидел Сергей, был майор Караулов. Сергей знал от своего тестя, что Караулов – лучший опер в их городе. Оно и понятно: кое-кого сюда не пошлют. Смотрящий – не последняя фигура в немалом городском хозяйстве. Контролирует едва ли не половину предприятий города.

Майор поморщился, увидев молоденького следователя, но ничем иным не проявил своего неудовольствия. Отлично знал, что «сопляк» – зять «самого».

– Долгонько вы, однако, добирались.

Это было единственное, что позволил себе майор.

– Как только получил задание, так сразу сюда.

Сергей покраснел, но про десять минут потраченных на рекогносцировку, решил умолчать. И, не медля, приступил к исполнению прямых служебных обязанностей.

– Провели экспертизу? Что здесь произошло?

– Ничего. – Майор развёл руками. – Лёг спать и не проснулся. Вызвали скорую. Предварительная версия: инфаркт. Миокарда, – для чего-то добавил майор.

Намекал на его «сопливость»?

– Кто обнаружил труп.

– Жена. Кто же ещё?

– Разве он женат? В смысле, был женат?

– Мужику пятый десяток. Не голубой.

– Но Смолёный – этот, как его, вор в законе. А им вроде нельзя жениться?

Майор смачно сплюну себе под ноги.

– Когда это было? При царе Горохе. Сейчас всё можно. Да и какой он вор? Торгаш. Параши не нюхал.

– А как его выбрали?

– Никто его не выбирал. Гиви купил свою должность. За хорошие бабки. Которые отбил в течение года. И жил припеваючи. Вон какую домину отгрохал. До ста лет собирался жить. А у «косой» не заручился. Не сообразил. Или денег не хватило. Вот и загнулся. – Майор сплюнул ещё раз. – Но смерть неплохая. Сам бы хотел так умереть.

– Всех опросили?

– Всех.

– И что?

– Я же говорю: ничего. Всё как обычно. Никаких наездов, никаких разборок, никаких конфликтов. Даже с детьми не ругался. Тишь да благодать. И спать лёг как обычно. Ничего не предвещало подобного исхода.

– А если ему помогли?

– Врач скорой ничего криминального не обнаружил. Наш судмедэксперт также. Но, как говорится, вскрытие покажет.

– Труп на месте?

– Ждали вас. Не трогали.

«Вас» получилось излишне язвительно. Майор понял, что переборщил и, чтобы скрыть смущение, вновь сплюнул. Но плевок получился не такой смачный как предыдущие красавцы.

– Пойду, гляну.

Сергей вошёл во дворец. Изнутри дом казался даже больше, чем снаружи. Первый этаж не таил в себе никаких сюрпризов. Бассейн, сауна, кухня, столовая, какие-то подсобные помещения, комната охраны. В последней были включены мониторы. Сергей даже разглядел на одном из них Караулова, озабоченно поглядывающего на часы.

Что его удивило, так это отсутствие людей. Ни одного человека. Даже в комнате охраны.

По широкой мраморной лестнице Сергей поднялся на второй этаж и, медленно двигаясь по коридору, стал открывать двери, которые попадались ему на пути. Все комнаты также были пустые.

Странно. Какая-то неестественная тишина во всём огромном доме. Ни шороха, ни скрипа, ни даже плача. Что они, все здесь вымерли?

Сергей поднялся на третий этаж.

Первая же открытая им дверь привела в нужное место. Это была спальня. На огромной кровати с резными, позолоченными ножками лежал мужчина, практически полностью покрытый белоснежным одеялом. Лишь горбатый нос да лысая голова, вот и всё, что было видно. Рядом с кроватью на кроваво-красном бархатном пуфике сидела полная женщина средних лет. Она молча смотрела на мёртвое тело, легонько покачивая головой, подвязанной чёрным платком.

Сергей тихонько кашлянул.

– Извините, пожалуйста. Можно войти?

Женщина даже не пошевелилась .

– Извините! – несколько громче повторил Сергей. – Я следователь из следственного комитета. Денисов Сергей Николаевич.

Он вынул из кармана удостоверение, раскрыл его и несколько секунд держал перед лицом женщины, которая никак не отреагировала на его жест.

– Мне надо задать вам несколько вопросов!

Молчание.

– Вы жена покойного?!

– Да! – неожиданно громко ответила женщина.

Сергей вздрогнул и удивлённо посмотрел на женщину. Она вышла из ступора и, подняв голову, в свою очередь изучающе смотрела на Сергея большими карими глазами. А красивая она была. Когда-то.… И непростая.

– Не знаю, как к вам обращаться?

– Ирма.

– Ирма…

– Просто Ирма.

Голос у неё был звучный и чёткий.

– Вы хорошо говорите по-русски. Совсем без акцента.

– Я родилась здесь. И мама у меня русская. В Грузии я была лишь один раз. Грузинский язык я понимаю, но здесь мы все говорим только по-русски. Дети, те вообще не знают грузинского языка.

– Много у вас детей?

– Трое. Два мальчика и девочка.

– Где они? И, вообще, в доме как-то пусто. Ни на первом, ни на втором этаже никого не встретил.

– Дети на занятиях. А помощников я отпустила домой. Сразу после допроса.

– Опроса.

– Хорошо. Опроса. Они живут в нашем посёлке. Если что, можно позвать.

– Спасибо. Пока не надо. А, кстати, много их?

– Два охранника, шофёр, садовник, горничная, уборщица, экономка.

– А повара нет?

– Я сама готовлю. Не рискую доверить здоровье близких мне людей постороннему человеку.

– Логично. А чем занимаются ваши дети?

– Старший сын учится в медицинской академии, средний – в университете, на юридическом факультете. А Кристина – в школе.

– В городе?

– Да.

– Не тяжело каждый день мотаться в город?

– Детей отвозят на машине. Туда и обратно. Машина хорошая, шофёр опытный, не лихач. Не дольше, чем из Юности в Южный.

– А зимой? В метель?

– У нас есть трактор. Он ежедневно чистит дорогу до трассы.

– Не скучно вам здесь?

– Нам некогда скучать. У всех своё занятие, все при делах. Скучают лишь бездельники.

– Вы правы.– Сергей кивнул на кровать. – Смотрю, бельё без единого пятнышка.

– Горничная меняет бельё каждый вечер.

– Молодая горничная?

– Не старая. Намекаете на то, была ли у мужа любовница?

– Намекаю, – не стал перечить вдове Сергей.

– Говорю сразу: не была.

– Откуда такая уверенность?

– Гиви очень любит,… любил свою семью. У нас десять лет разницы. Я никогда не отказывала ему. Конечно, у него были женщины. До меня. Он и не скрывал. Всё мне рассказал. И поклялся, что я его последняя женщина. …А с Кристинкой он мог играть часами. Любил её безумно. До десяти лет каждый вечер читал ей на ночь сказку.

Какая идиллическая картина. Вор в законе, читающий ребёнку сказку. Про Красную шапочку и серого волка. Или про репку?

– Сколько ей сейчас?

– Двенадцать. Я ни секунду не сомневалась в своём муже. Он у меня был домосед. Последние три года из посёлка вообще никуда не выезжал. А здесь никто не посмел бы встать у меня на пути.

– Как вы с ним познакомились?

– Очень просто. На центральном рынке. У меня вышел небольшой конфликт с продавцом. Подошёл Гиви, мгновенно во всём разобрался и уладил конфликт.

– Он тоже торговал?

– Нет. К тому времени он уже был заместителем директора рынка. Такой спокойный, рассудительный. Очень авторитетный. А вечером раздался звонок в дверь. Отец пошёл открывать. Перед ним стоял Гиви с огромным букетом алых роз. Не знаю, сколько их там было. Но много. Очень много. Отец еле удержал букет в руках. Конечно, пригласили Гиви за стол. Пили чай с ореховым вареньем. Оказалось, что отец с Гиви – земляки. Из одного села. Отец хорошо знал его родителей. Уважаемые люди.

– Как он узнал ваш адрес?

– Не знаю. Он так и не сказал мне об этом. Только улыбался. Да я и не настаивала. Гиви такой: он всегда добивался своего. Через месяц мы подали заявление. Через год я родила. Даже поработать не пришлось по специальности.

– А какая у вас специальность?

– Я окончила медицинское училище.

– Кстати, как у Гиви было со здоровьем?

– У него было прекрасное здоровье. В их роду все были долгожителями. Кстати, неделю назад он прошёл полное обследование в диагностическом центре.

– А говорите, никуда не выезжал.

– Один не выезжал. Я была вместе с ним. Таскала его по врачам.

– И как?

– Можете сами посмотреть. – Ирма встала. – Идёмте в кабинет.

Походка у Ирмы была лёгкая. Летящая.

Кабинет находился на втором этаже. Сергей уже заглядывал в него. Ирма уселась за стол и, кивнув Сергею на другое кресло, открыла нижний ящик стола. Вынула из него кипу бумаг и положила на стол перед Сергеем. Он бегло пробежал глазами по бумагам. Действительно, всё в норме: и кровь, и сахар, и холестерин. И давление прекрасное. Хоть отправляйся в космос.

– Странно.– Сергей недоумённо пожал плечами. – Ни с того, ни с сего…

Ирма устало улыбнулась.

– К сожалению, такое случается. Внезапная остановка сердца. Если бы я хоть что-то почувствовала. Привела бы его в сознание. Но я спала как убитая. Никогда не спала так крепко.

– Снотворное?

– Что вы. Кто бы мне подмешал его? А сама им не балуюсь. Да и нет его в нашей аптечке.

– Дети в курсе?

– Пока нет, жду, когда вы все уедете. Тогда обзвоню. И заодно свяжусь с адвокатом. Пусть займётся похоронами.

– Не буду вас задерживать. – Сергей поднялся с кресла. – Мы уезжаем. Извините за беспокойство.

– Что вы. Я всё понимаю. Такая у вас работа.

– Ещё один вопрос. Вы знаете, чем именно занимался ваш муж?

– Бизнесом. У него очень большой бизнес. Был. Не знаю, кому теперь всё отойдёт? Поговорю с адвокатом.

– До свидания.

– До свидания.

– Долгонько вы, – встретил его майор знакомой фразой.

– Поговорили по душам. Похоже, что и вправду инфаркт.

– Тогда увозим тело в морг?

– Увозите.

Сергей сел в машину и надавил на газ. Пока тело привезут в морг, пока его обследует патологоанатом, пройдёт не один час. Он вполне может заскочить в лес. Благо, соответствующая экипировка болтается в багажнике.

Так он и сделал. Свернул на старую дорогу и на двадцать пятом километре приткнул машину на обочине за зелёной «Нивой». Быстро переоделся, натянул резиновые сапоги, взял большой пластиковый пакет и бодро вломился в лесную чащу.

Через пару часов пакет до верху был набит крепкими, один к одному, черноголовиками. Их было так много, что не хотелось выходить из леса. Но пакет был один. И не надо жадничать. Им и этого хватит.

Сергей заехал домой, вывалил в эмалированный таз перед радостно охнувшей Оленькой грибы, чмокнул её в щёчку и вновь уселся в машину. Теперь – в морг. Патологоанатом как раз отходил от стола.

– Полюбуйтесь.

Патологоанатом кивнул на невысокое, худощавое, обильно заросшее курчавыми тёмными волосами тело, лежащее на столе. И без единой татуировки. Впрочем, чему здесь удивляться: Смолёный ни разу не «чалился». Тюремную баланду не хлебал, парашу не нюхал. О лагерной шконке знал только понаслышке. Обычный бизнесмен областного масштаба.

– Обширный инфаркт, – ответил патологоанатом на немой вопрос молодого следователя. – Я бы даже сказал – обширнейший. Никогда не доводилось видеть такого. Столь ясной картины.

– Причина?

Патологоанатом поднял голову вверх и устало развёл руками.

– Божий промысел. Ничего другого.

– Вы хотите сказать, что не находите ничего криминального в смерти Гиви Нодия?

– Ничегошеньки. Даже под микроскопом.

– Никаких таблеток? Никаких инъекций?

– Никаких таблеток. Никаких инъекций. Чистота и порядок. Впрочем, я всё подробно изложу в заключении.

– Когда оно будет готово?

– К утру. Не раньше.

– Хорошо. Но вы понимаете, кто именно лежит на столе?

– Всё я понимаю. Как и меру своей ответственности. Потому заключение и будет не раньше утра.

– И ещё один вопрос. Его жена – медсестра. Могла бы она спасти мужа? Массаж сердца и всё такое.

– Однозначно, нет. У неё не было ни малейшего шанса. Если бы пациент умер на операционном столе, при полном штате врачей и подключённой аппаратуре, у него и тогда бы не было ни единого шанса. Я же говорю: обширнейший инфаркт. Такое впечатление, что внутри сердца разорвалась граната.

– Граната?

– Не берите в голову. Всего лишь образное сравнение.

– Но что способствовало … взрыву? Могла жена что-то подсыпать? Или сделать соответствующий укол?

– Нет. Нет таких лекарств. Во всяком случае, я о таких препаратах не слышал. Не думаю, что непрактикующая медсестра…. Ведь она не работает?

– Нет. И никогда не работала.

– Чтобы человек, весьма далёкий от современных веяний в медицине, мог сотворить нечто подобное.

– Я вас понял. Спасибо.

Из морга Сергей позвонил шефу, доложил о предварительных результатах и отпросился домой.

Оленька была в квартире одна.

– Чего так рано?

– А ты не рада?

– Не говори глупостей. Как раз вовремя. Я грибов нажарила. Две сковороды получилось. – Оленька закрыла глаза и блаженно повела носом. – И ещё в сушилку засыпала. Зимой супа наварим. Я люблю черноголовики. Не хуже белых.

– Зачем ты напрягалась? Тебе же нельзя. Я специально отпросился, чтобы перебрать грибы.

– Какое напряжение? Разве это работа? Это удовольствие. Да ещё какое! – Ольга блаженно улыбнулась. – Ни одного червячка! Практически безотходное производство. Я за час управилась. Давай тебе наложу. Я не вытерпела. Налопалась. Не представляешь, как мне хотелось грибов!

– Подожду Светлану Викторовну.

– Чего маму ждать? Она в парикмахерскую собиралась. Когда ещё вернётся. К тому времени умрёшь голодной смертью. И, наверняка, не обедал?

– Не обедал. Какой там обед.

– А что?

– Я прямо из морга.

– Что ты там забыл?

– Сегодня ночью умер Смолёный. Слышала про такого?

– А как же. Смотрящий. Папа все уши прожужжал про него. Застрелили?

– Инфаркт.

– Разве такие умирают своей смертью?

– Этот умер.

– Да ты ешь. Как грибы?

– Вкусно. Очень вкусно. Я сам мечтал о жарёнке. Всю дорогу представлял, как мы с тобой будем уплетать грибочки. Наперегонки.

– Извини. Сорвала кайф. Не дождалась.

– Ну что ты? Ничего ты не сорвала. Ты же рядом со мной?

– Рядом.

– И ныне, и присно, и вовеки веков?

– И ныне, и присно, и вовеки веков.

– Слушай, а чего твоего папу кличут Богомолом?

– Мама говорит, он в молодости был очень религиозным. В церковь ходил, перед обедом обязательно молился, посты соблюдал. И всё такое. Сейчас, правда, угомонился. Так, в меру.

– С чего вдруг? Опер и молитвы?

– Хобби у него такое. Вот у тебя какое хобби?

Сергей задумался.

– Даже не знаю. Грибы люблю собирать. Ягоды. Особенно чернику. В детстве любил на речке с удочкой сидеть. Кстати, а у тебя какое хобби?

– Я вышивать любила. Все вышивки, что есть в нашем доме, моя работа.

– Я думал, это Светлана Викторовна.

– Нет. Мама у нас специалист по плите. Пироги, тортики, – это её страсть. А ещё цветы на даче. О, кто-то пришёл. Пойду, гляну.

Ольга вскочила, словно и не была на седьмом месяце, и потопала в прихожую.

– Мама! Папа! – донёсся её голос из прихожей. – Что случилось? Сегодня, как сговорились. Все раньше срока.

– Чем это так вкусно пахнет? – прозвучал голос Светланы Викторовны.

– По-моему, грибами.

Это Леонид Сергеевич.

А вот и Оленька:

– Серёжа набрал грибов. Черноголовиков. Целый пакет. Я нажарила.

– Вот мы и пожаловали на запах. Я его даже в своём кабинете учуял. Не вытерпел. Бросил все дела и помчался домой. По дороге маму прихватил.

– Да ну вас! Идите, мойте руки! Пока грибы не остыли…

Сергей и Оленька, в своей комнате, сидели на диване, тесно прижимаясь друг к другу. Рука Сергея лежала на плечах жены. Ольга, положив руки на живот и закрыв глаза, тихонько мурлыкала. Совсем как кошка. Сергей перебирал в голове свой разговор с Ирмой. Что в нём было не так? Что насторожило его?

Стук в дверь прервал его внутренний монолог.

– Можно?

В дверь просунулась голова Светланы Викторовны. За ней виднелась крупная фигура Леонида Сергеевича.

– Конечно, можно. – Оленька перестала мурлыкать и отлипла от Сергея.

– Зашли поблагодарить твоего мужа за прекрасный и такой неожиданный ужин.

– Не такой он и неожиданный, – возразил жене Леонид Сергеевич, плотно усаживаясь в кресло и кивая жене на второе. – Я ещё утром, когда узнал, что Сергей едет к Смолёному, был уверен, что Серёжа не утерпит и забежит по дороге в лес. Но, честно говоря, не надеялся на такой богатый улов.