Читать книгу: «Очищение», страница 2

– Добрый день, — Соколов подошёл к ней, доставая удостоверение и коротко представившись, – старший следователь Игорь Соколов. Мы расследуем одно дело и хотели бы задать вам пару вопросов.

Соседка прищурилась, разглядывая удостоверение, затем медленно кивнула, явно заинтересованная.

– Вы, значит, про Левченко… Да-да, знаю. Только он давно уже не живёт здесь, — ответила она, чуть повысив голос, как будто это был для неё важный факт.

Соколов на мгновение задержал взгляд на доме, а затем снова посмотрел на женщину:

– А что вы можете рассказать о нём? Как давно он здесь не живёт?

– Так он помер лет десять назад, — пожала плечами женщина. – Ещё до этого всё один да один жил, никто к нему особо и не ходил. Так что, когда его не стало, никто и не заметил. Похоронили его здесь, на местном кладбище. Совсем рядом, в пятнадцати минутах отсюда.

Соколов молча переваривал услышанное, а потом кивнул Павлову:

– Ладно, едем на кладбище. Если Левченко действительно похоронен, нужно подтвердить это на месте.

Соседка, услышав их разговор, добавила:

– Кладбище здесь недалеко, не собьётесь. За церковью и старым сквером — там его и хоронили.

– Спасибо, — кивнул Соколов, не тратя времени на лишние вопросы. Они сели в машину, и спустя несколько минут выехали на просёлочную дорогу, ведущую к небольшому кладбищу на окраине посёлка.

Машина остановилась у деревянных ворот кладбища, и оперативники вышли, оглядывая старые, заросшие травой надгробия. Здесь царила почти такая же гнетущая тишина, как и в доме Левченко, – природа, казалось, окутала это место густым молчанием. Соколов достал из папки справку с датой рождения и фамилией Ивана Левченко, сверяя данные, чтобы найти нужное захоронение.

После нескольких минут поиска они остановились у небольшого надгробия с потемневшей от времени табличкой. На ней значилось: Иван Левченко, 1970–2010.

Павлов нахмурился, взглянув на Соколова:

– Ну вот и он. Десять лет как мёртв. Но отпечатки оставил, будто он только вчера был жив.

Соколов задержал взгляд на надгробии, его лицо оставалось непроницаемым, но в голове проносились возможные объяснения. Спокойно, но настойчиво, он произнёс:

– Возвращаемся в отдел. Пора разобраться, что за следы мы нашли.

Глава 3. Загадка прошлого

Соколов и его команда вернулись в отделение, каждый погружён в свои мысли. Отпечатки давно умершего Левченко, подтверждение его захоронения – всё это создавало противоречие, которое никто не мог объяснить. В небольшом помещении для совещаний уже собрались несколько оперативников и криминалисты. Ощущение было такое, будто в воздухе застыло что-то тягучее и неясное, мешая логике выйти на привычную траекторию.

Соколов медленно выдохнул и, оглядев присутствующих, начал:

– У нас есть данные, которые не сходятся. Мы нашли отпечатки человека, который умер десять лет назад. Могила на месте, тело — в порядке. Кто-то может предложить, как это возможно?

Криминалист, стоящий у окна, нервно постукивал пальцем по подоконнику. Он слегка почесал подбородок и сказал:

– Игорь Николаевич, подделка отпечатков — дело крайне сложное. Если бы речь шла о единственном отпечатке, ещё можно было бы предположить, что это старые следы, оставленные до смерти Левченко и как-то случайно перенесённые, но в вашем случае их несколько. А это уже серьёзное подставное дело, если, конечно, не ошибка в базе данных.

Один из оперативников коротко хмыкнул и поднял руку.

– С разрешения, Игорь Николаевич, можно ещё раз проверить отпечатки в базе? Вдруг ошибка, сбой какой-то или совпадение…

Соколов кивнул, не возражая.

– Хорошо, проверим ещё раз, но даже если ошибка, это не объясняет сам факт их наличия на кольце и двери. Левченко уже десять лет как мёртв, а следы свежие. Слишком много совпадений, чтобы не взять это всерьёз. Предлагаю запросить эксгумацию. Нам нужно подтвердить личность покойного и исключить любые сомнения, пока не пойдём дальше.

Криминалист покачал головой, недоверчиво усмехнувшись.

– Если там будет Левченко, тогда остаётся только предположить, что кто-то очень тщательно пытается сбить нас с толку. Но зачем так сложно, когда столько простых способов?

Соколов взглянул на криминалиста с выражением, которое не терпело сомнений.

– Мы пока не знаем, зачем, — сухо ответил он. – Просто ищем факты.

Через два дня, получив официальное разрешение, они снова были на кладбище. У ворот их встретил работник, махнув рукой в сторону свежевскопанной земли. Захоронение вскрыли и осторожно приподняли гроб из ямы. Соколов, глядя на происходящее, почувствовал, как по спине прошла холодная дрожь.

Работник открыл крышку, и перед следователями предстали останки.

Криминалист с заученной привычкой наклонился к телу и, освещая фонариком, осматривал череп, грубо потемневший от времени и земли. Он коротко кивнул Соколову, подтверждая, что, по крайней мере, никаких явных следов подмены не видно.

– Левченко, — спокойно заключил он. – Тело нетронуто с момента захоронения.

Павлов выглядел озадаченным и обменялся взглядами с Соколовым. Никто не мог найти логического объяснения тому, что отпечатки человека, который лежал перед ними мертвым уже 10 лет, вдруг появились на месте преступления. Павлов нахмурился: "Что это за игра? Кто-то явно пытается запутать нас…"

Соколов задержался у гроба, осматривая останки с холодной объективностью, но в мыслях всё смешивалось. Всё указывало на смерть Левченко десять лет назад, и вместе с тем его отпечатки обнаружены на месте преступления. Он коротко кивнул криминалисту, давая знак закрывать гроб. Это обнаружение больше вопросов, чем ответов.

Когда они вернулись в отдел, Соколов снова собрал команду. Он стоял у доски, поглядывая на папку с фотографиями и отчётами.

– Левченко действительно мёртв, но его следы оказались на месте преступления, — сказал он сдержанно, стараясь не показывать замешательства, которое и сам чувствовал. – Значит, у нас остаётся версия подставы. Кто-то пытается нас дезориентировать. Вопрос: кто и зачем?

Павлов, сидящий за столом напротив, пожевал губу, глядя на фотографии.

Он взглянул на Соколова с неуверенностью:

– Игорь, кто-то, должно быть, знает все детали и методы нашей работы. Эти отпечатки появились слишком целенаправленно, словно нас ведут по какому-то пути.

Соколова молча кивнул, чувствуя, что ситуация выходит за рамки обычного расследования:

– Если кто-то знал Левченко или имел доступ к его вещам… возможно, ему удалось перенести отпечатки с какой-то личной вещи, сохранившейся у него с тех времён.

Криминалист подал глаза:

– Теоретически да, возможно. Если у Левченко действительно были такие вещи, например, вещи, которых он касался достаточно долго и часто. Но это уже довольно редкий случай — такое требовало бы не только внимания к деталям, но и специальных знаний. Да и трудно поверить, чтобы кто-то держал его вещи десять лет, просто так.

Соколов, прислушавшись, медленно кивнул. Перед ним вставал образ человека, который был готов тщательно подстраивать улики, чтобы сбить их с толку.

– Значит, если кто-то пошёл на такое, — сказал он, отводя взгляд в сторону, – тогда он хочет нас запутать. Но зачем? Что это даёт?

Команда молчала, осмысливая услышанное, и в тишине Соколов понял, что они стоят перед делом, которое будет гораздо сложнее, чем они изначально полагали.

Вернувшись в отдел после эксгумации, Соколов решил углубиться в личность Левченко. Он надеялся, что детальное изучение архивов прольёт свет на их загадочного "подозреваемого", даже если тот давно мёртв.

Соколов сидел в окружении старых папок и листал дело за делом, но каждый документ всё больше разочаровывал. Левченко был, мягко говоря, неинтересной фигурой с точки зрения криминала: инцидент с нападением на женщину в нетрезвом виде и два года в колонии общего режима. Никаких связей с криминальными кругами, никаких значимых происшествий. В тюрьме он вёл себя тихо, конфликтов избегал, а после выхода жил, судя по всему, незаметно.

Складывалось впечатление, что, кроме того, первого приступа ярости, Иван Левченко не оставил после себя ни одного преступления. Дело о нападении на женщину закрывалось стандартной формулировкой "хулиганство в состоянии алкогольного опьянения". Уголовных связей у него не было, и на зоне он не влиял ни на кого, оставив после себя лишь небольшое досье.

Павлов, сидевший напротив, вздохнул, осматривая пустые графы в архивных документах.

– Если это всё, что на него есть, то он не производит впечатления… вдохновляющего преступника, — сказал он, в голосе звучала нотка разочарования. – Пьяный дебош и хулиганка. Это всё, что у нас на него.

Соколов закрыл папку и в задумчивости посмотрел в окно.

– Слишком странно. Тихий, незаметный, а теперь его отпечатки на месте убийства. Давайте расширим поиск. — Он вздохнул, чувствуя, что не все детали сходятся. – Посмотрите похожие случаи: удушение, руки на груди, символичное положение тела. Возможно, есть убийства с подобными ритуальными признаками, — сказал он, бросая взгляд на младшего оперативника, который кивнул и сразу принялся работать.

Прошло несколько часов, и уже к вечеру оперативники смогли найти несколько случаев в архиве. Случаи, казалось бы, не связанные, но с пугающе похожими деталями. Павлов, подойдя к столу Соколова, перелистнул несколько страниц и озвучил:

– Кажется, нашли. Четыре убийства в разных городах, даты от 1995 по 2003 годы. Все жертвы — женщины, все задушены. Их тела оставлены в ритуальных позах, и большинство – вдовы.

Соколов посмотрел на фотографии и отчёты, которые Павлов выложил перед ним. Жертвы: Ольга Иванова, Мария Петрова, Анна Гусева, Татьяна Смирнова и Екатерина Морозова.

Каждая из них потеряла мужа, и каждая была найдена в ритуальном положении, с руками на груди, что символически могло означать покой или даже принудительное "следование" за супругом. Единственная деталь, выделяющаяся из этого ряда, была Екатерина Морозова, которая не была вдовой, но, возможно, оказалась случайной жертвой, не вписывающейся в привычные мотивы.

Павлов нахмурился, изучая отчёты.

– Похоже, кто-то сознательно выбирал их. Есть некая последовательность, и она настораживает. Ольга Иванова, первая жертва, была вдовой, а все остальные… кажется, следуют какому-то единому шаблону.

Соколов прищурился, ещё раз взглянув на бумаги.

– Левченко никогда официально не фигурировал как подозреваемый по этим делам, — медленно произнёс он. – В его деле даже намёка на убийства нет. Эти ритуальные убийства — слишком спланировано для простого хулигана.

Молодой оперативник, услышав их разговор, остановился у дверей.

– Но как Как Левченко мог бы быть замешан в этих убийствах?

Соколов, взяв отчёт, глянул на время и едва заметно усмехнулся:

– Вот это и предстоит выяснить.

Не успел Соколов сделать глоток уже остывшего кофе, как в комнату ворвался оперативник, торопливо кивая.

– Игорь Николаевич, срочно! Новое убийство. По описанию — всё как вы искали.

Соколов сразу же отставил кружку и обменялся взглядом с Павловым. Весь отдел на мгновение застыл, осознавая, что за зацепка попала к ним в руки.

Через двадцать минут служебная машина, взревев двигателем, мчалась к месту преступления. В машине царило гнетущее молчание, нарушаемое лишь краткими приказами Соколова по рации. Он сидел на переднем сиденье, мрачно всматриваясь в мелькающие за окном дома.

Прибыв на место, они увидели скопление людей: соседи сгрудились у подъезда, шепча друг другу что-то, а на лицах их читался страх. У подъезда стояла сгорбленная женщина, мать убитой, стискивающая в руках сумку, как будто держала в ней всё, что осталось от её жизни.

Соколов и Павлов пробрались сквозь толпу, осторожно показывая документы полицейским на входе. Мать убитой, услышав их, встрепенулась и, обращаясь к Соколову с отчаянной интонацией, воскликнула:

– Лиза… моя Лиза! Кто мог это сделать? Весь день сидела в этих своих интернетах, не отрывалась, а я и подумать не могла…

Соколов коротко кивнул, жестом прося её не продолжать. Слова матери отозвались в тишине тяжёлым эхом, и Павлов вздохнул, уводя её к креслу в прихожей.

Соколов и Павлов вошли в квартиру, где всё говорило о недавней жизни, оборванной резко и бессмысленно. В комнате, окружённая бледным светом настольной лампы, на полу лежала Елизавета. Молодая, 27-летняя вдова, потерявшая мужа три месяца назад, теперь и сама застыла в этом символическом жесте, с руками, сложенными на груди, и лицом, уставившимся в потолок.

Марина, быстро оценив обстановку, подошла к телу Елизаветы и начала детальный осмотр, аккуратно ведя записи. Когда Соколов приблизился, она спокойно и профессионально начала докладывать, указывая на несколько особенностей.

– Причина смерти — удушение. Следы на шее оставляют впечатление, что она не ожидала нападения, – начала она. — Но тело выглядит неестественно. Видно, что после смерти с ним что-то делали.

Соколов нахмурился, а Марина продолжила:

– Глаза жертвы специально открыли, чтобы она будто бы "смотрела". И поза рук — такая же, как и в прошлом случае, с характерным положением мизинца. Мизинец прикрывает обручальное кольцо, словно бы этот жест был задуманным.

Она кивнула, указывая на руки Елизаветы, сложенные на груди почти в ритуальной позе. Соколов отметил про себя, что Лебедева всегда улавливала детали, которые могли ускользнуть от него, и сделал несколько записей, стараясь осмыслить услышанное.

В этот момент к телу вдруг рванулась мать Елизаветы. Соколов быстро отступил в сторону, давая ей подойти ближе, но тут же кто-то из лейтенантов попытался удержать её. Женщина в горе и слезах уже тянулась к безжизненному телу дочери, и лейтенант, понимая это, пробормотал извинения.

– Простите, Игорь Николаевич, — обратился он к Соколову, слегка сбитый с толку. – Она прорвалась, не уследил.

Соколов коротко кивнул и, подойдя ближе к матери, мягко взял её под руку, помогая выйти в коридор, подальше от тела.

– Давайте пройдём на минуту сюда, — спокойно произнёс он, оглядев соседей, которые, заинтересованно выглядывая из дверей, следили за каждым движением.

На улице женщина, не отпуская Соколову руки, всхлипывала и прижимала к груди потёртый платок. Её глаза были полны горя и отчаяния.

– Скажите, может, в последнее время что-то тревожило Лизу? — осторожно спросил Соколов, внимательно изучая её лицо, стараясь понять, насколько она готова говорить.

– Да откуда ж я знаю… Уму непостижимо! Мой ангелочек! — причитала мать, едва сдерживая рыдания. – Недавно ведь Валерку похоронила… горе какое… Теперь и её не стало…

– Простите, Валерий — это её муж, верно? – уточнил Соколов, стараясь удержать фокус на фактах.

– Да, да, её муж… Несчастный случай с ним был, всего полгода назад. Она-то и работать перестала… Всё больше дома сидела, да в этих ваших интернетах, — добавила женщина, качая головой, как будто это было для неё совершенно чуждо и непонятно.

– А кем она работала? — спросил Соколов, надеясь понять, что могла делать Лиза.

– Да кто его знает… Она что-то там вела, какие-то каналы… Я в этом ничего не понимаю, совсем, — с отчаянием махнула рукой мать.

Соколов ненадолго замолчал, фиксируя эту деталь. Слова женщины усиливали ощущение, что Лиза могла каким-то образом привлечь к себе внимание – но вот кого и почему?

Соколов вернулся в комнату, где продолжался осмотр. Пожилая мать оставила за собой тяжёлое впечатление: её слова, хоть и казались случайными, отразили, как одинокая жизнь и недавняя утрата могли повлиять на Лизу. Она была вдовой, потерявшей мужа совсем недавно, а затем замкнулась в себе, отдавшись работе в сети. Этот момент Соколов не собирался игнорировать.

Он подошёл к Марине, которая в этот момент изучала бумаги на столе.

– Можем взглянуть на её вещи? Телефон, компьютер — всё, что могло бы быть связано с её работой онлайн, – обратился он к ней.

Марина кивнула, указав на ноутбук, стоявший в углу комнаты на рабочем столе. Ещё рядом лежал телефон, судя по всему, почти разряженный, но всё ещё работающий.

– Компьютер стоит на месте, это хорошо, — произнесла она, глядя на экран. – Возможно, мы сможем получить данные о её последних контактах.

Соколов нахмурился, рассматривая стол и вещи вокруг. Что-то в организации пространства выдавало сосредоточенность, с которой Лиза, вероятно, вела свою работу. Блокнот с пометками, листы бумаги с короткими записями и отдельные страницы с выдержками из какой-то статьи или чата. Эти детали не могли не заинтересовать.

Он повернулся к Павлову, который стоял неподалёку.

– Запроси специалиста по кибербезопасности, — сказал Соколов. – Если Лиза действительно вела какие-то каналы в сети, может быть, в них кроется ответ на наши вопросы.

Павлов кивнул, уже беря телефон и уходя на несколько шагов, чтобы уточнить детали с техническим отделом.

Соколов, завершив осмотр и дав распоряжения команде, подошёл к выходу. Осознание складывающейся картины давило на него, рождая неясное беспокойство: два тела за несколько дней, те же отпечатки, которые невозможно списать на совпадение, и – серия убийств вдов, о которой говорили архивные записи.

Он выдохнул, оглядывая тёмные окна квартиры, затем уверенно кивнул Павлову:

– Всё. Заканчиваем здесь, возвращаемся в отдел. Пора собрать это в отчёт.

Дорога в отделение была тихой и напряжённой, словно город сам пытался скрыться от сознания Соколова. Он перебирал в уме детали: Лиза и её руки, уложенные на груди, тени прошлого, которые поднимались из архивов, и отпечатки давно умершего Ивана Левченко.

Как он собирался объяснять это в своём отчёте? Странности складывались в систему, и все они указывали на замысловатую работу, чья логика ускользала от простого объяснения. Но перед фактами не поспоришь: отпечатки на месте преступления и убийства, повторяющие ритуал, казалось, вели расследование к одному неизбежному выводу – это маньяк. Кто-то, методично выстраивающий свою философию смерти.

Соколов устало потёр глаза, вспоминая лица матери Лизы и других жертв – таких же потерянных, горюющих, ещё не подозревающих, что их горе может стать мишенью. Тихий голос разума подсказывал: не оставлять это просто как отчёт. Это должно получить официальное внимание и ресурсы.

В кабинете Соколов открыл папку и начал писать отчёт, чувствуя, как внутреннее напряжение нарастает с каждым фактом, требующим объяснения, которое укладывалось бы в стандартный отчёт.

Соколов открыл пустой документ на экране и задумался на мгновение, прежде чем начать. Нужно было собрать все факты, выстроить их в хронологический порядок и при этом не упустить ни одной важной детали.

Отчёт по делу № 4576-21

Следователь: старший следователь Игорь Николаевич Соколов

Обстоятельства дела: На данный момент выявлены два случая убийства, совершённых с интервалом в несколько дней. Обе жертвы – женщины, находившиеся в статусе вдов. Место убийства – квартиры, в которых жертвы проживали. У обоих тел обнаружены характерные особенности, схожие с ранее зафиксированными случаями.

Первая жертва: Иванова Ксения Александровна, 37 лет. – Время обнаружения: 19 октября 2023 года, место обнаружения – квартира жертвы. – Причина смерти: удушение. – Руки жертвы были сложены на груди, что предполагает целенаправленное придание позы после смерти. Обнаружен отпечаток, принадлежащий Ивану Левченко, который по данным архива умер более 10 лет назад.

Вторая жертва: Кузнецова Елизавета Петровна, 27 лет. – Время обнаружения: 21 октября 2023 года, место обнаружения – квартира жертвы. – Причина смерти: удушение. – Руки жертвы были сложены на груди, положение мизинца прикрывало обручальное кольцо, аналогично первой жертве. Также зафиксированы отпечатки Левченко. Случай включает в себя особенности, совпадающие с архивными делами по нескольким убийствам вдов, обнаруженных в разных регионах с 1995 по 2003

Вдруг дверь в кабинет резко распахнулась, и на пороге появился лейтенант Павлов. Его взгляд был серьёзен, даже напряжён.

– Игорь Николаевич, простите, но вас вызывают наверх. Начальник… очень недоволен.

Соколов оторвался от экрана, чувствуя, как поднимается глухая волна раздражения, и, медленно кивнув, поднялся.

Глава 4. Давление сверху

Соколов направлялся в кабинет подполковника Романова, зная, что разговор будет трудным. Второе убийство, произошедшее с тем же почерком, оставляло меньше пространства для стандартных объяснений. Когда в городе появляется маньяк, любое упущение, каждый час без прогресса – это как удар по репутации следствия.

Романов сидел за столом, нахмурившись, погружённый в бумаги, и, заметив Соколова, жестом пригласил его присесть. Он выглядел угрюмым, в его взгляде был не столько гнев, сколько тяжесть и сосредоточенность – словно он взвешивал каждое следующее слово.

– Соколов, у нас всё серьёзнее, чем можно себе представить, — начал подполковник, даже не здороваясь. – Второе убийство, та же схема – вдова, руки на груди, удушение. Лавров только что звонил, спрашивал, почему до сих пор не задержан подозреваемый. И я вынужден был объяснять, что подозреваемого у нас нет, а есть Антон, который, по твоим словам, пока не подходит под категорию виновного. Так или иначе, за три дня начальство ждёт отчёт и явные результаты, – его взгляд стал особенно острым, — или дело пойдёт под надзор управления.

Соколов молча кивнул, но потом поднял руку, показывая, что ему есть что сказать.

– Александр Васильевич, давайте я сразу поясню, что мы имеем. Антон был на работе во время второго убийства, и я это проверил. Первое, что мы сделали, — это выяснили его алиби. У него чистый доступ к наследству, но связи между ним и убийствами нет. Мы не нашли в его поведении признаков связи с обоими случаями. Я держу его в поле зрения, но реально это не его почерк.

Романов на мгновение замолчал, будто обдумывая услышанное, и с тяжёлым вздохом откинулся в кресле.

– Тогда что, по-твоему, нам дальше делать? Пока ты проверяешь алиби, у нас продолжаются убийства, и я уже не могу просто передавать наверх, что мы что-то «проверяем». Мол, это элементарные действия, Игорь! — Романов повысил голос, выражая нетерпение.

Соколов удерживал твёрдый взгляд, заранее понимая, что этот разговор потребует чёткого плана.

– У нас есть данные с телефона и компьютера второй жертвы. Я передал оба устройства на экспертизу и жду ответа от отдела — это позволит выяснить, был ли у них общий круг общения с первой жертвой. Если так, у нас будет шанс узнать, с кем они контактировали, и, возможно, выйти на след настоящего убийцы. Это стандартные оперативные действия, и без них дело не сдвинется с мёртвой точки.

Романов в задумчивости постучал пальцами по столу, переваривая сказанное. Его выражение лица немного смягчилось.

– Хорошо, Игорь. Компьютер и телефон — всё это даёт нам шанс, но три дня, Соколов, – он поднял взгляд, в котором читалась серьёзность. – У тебя есть три дня, чтобы получить из этого хоть что-то стоящее. Я сам не первый день работаю, понимаю, что дело срочное. Если через три дня не будет результатов, дело перейдёт под усиленный контроль.

Соколов кивнул, принимая условия. Подполковник тяжело вздохнул и, немного смягчив тон, добавил:

– Если сможешь найти этот контакт или хотя бы намёк на него — у нас будет шанс довести это до конца, не передавая дело дальше. Не подведи.

Покидая кабинет Романова, Соколов чувствовал на себе груз временных рамок, отведённых ему начальством.

Сразу после напряжённого разговора с Романовым Соколов получил короткое сообщение от криминалиста Лебедевой. Она просила его срочно заглянуть к ней в лабораторию – были готовы результаты по способу удушения жертв. Не теряя времени, Соколов отправился туда.

Лаборатория встретила его привычной тишиной, нарушаемой лишь шумом приборов и шелестом бумаг. Марина Лебедева, опытный криминалист с проницательным взглядом и тягой к деталям, стояла над снимками тел и что-то быстро писала в блокнот. Заметив Соколова, она кивнула, приглашая его подойти поближе.

– Игорь Николаевич, как раз успела завершить анализ. Думаю, вам будет интересно, — начала она, не поднимая глаз от записей.

Соколов склонился над снимками, где были тщательно отмечены шейные позвонки жертв, расположение пальцев убийцы и мелкие детали на коже.

– Марина, что удалось выяснить? — спросил он, стараясь не выдавать нетерпения.

Лебедева выпрямилась и встретила его взгляд:

– Оба убийства выполнены поразительно чисто. Обе жертвы не были избиты или изнасилованы, что уже странно для такого рода преступлений. К тому же удушение — довольно редкий метод для серийных убийц, но здесь есть ещё кое-что необычное.

Она указала на одно из изображений.

– На шее обеих жертв следы от рук — достаточно сильные, чтобы сразу остановить дыхание. Но самое главное: у нас нет признаков долгой борьбы. Судя по этим отметинам, убийца задушил их с минимальным усилием, словно внезапно. Это потребовало бы либо значительной физической силы, либо внезапного нападения с идеально выбранным моментом.

Соколов нахмурился, пытаясь представить себе, как такое могло быть.

– Значит, преступник подходит к жертве так, что она даже не успевает понять, что происходит? — уточнил он.

Лебедева кивнула, сжимая пальцы в кулак, будто показывая технику.

– Похоже на это. Такое удушение могло быть совершено человеком, который очень хорошо понимает, куда и как надавить, чтобы перекрыть дыхание быстро и эффективно. Никаких случайных отметин, всё очень аккуратно. Это либо профессионал, либо человек с очень развитой интуицией в плане физического контроля.

Соколов прищурился, чувствуя, как появляется новая зацепка.

– Получается, он не только сильный, но и контролирует каждое движение. И жертва ему не противилась… значит, либо она не ожидала опасности, либо убийца подошёл с какой-то внушающей доверие манерой. А ты можешь сказать, сколько времени это потребовало?

Лебедева откинулась на спинку стула, обдумывая ответ.

– По следам на коже это заняло считанные секунды, Игорь. Можно сказать, что они даже не успели осознать, что с ними происходит. Такой результат достигается, если сжать определённые участки гортани – и я сомневаюсь, что это случайное знание. Это целенаправленный, почти профессиональный подход.

Соколов кивнул, понимая, что перед ним стояла новая серьёзная задача – найти не просто убийцу, а человека, способного хладнокровно и без малейшей ошибки совершить убийство.

Соколов собирался задать ещё пару вопросов Лебедевой, когда его мобильный зазвонил, прерывая ход размышлений. Он взглянул на экран – звонил Валя из отдела кибербезопасности, человек надёжный и способный находить важные детали там, где другие проходили мимо.

– Валя, что-то срочное? — ответил Соколов сразу, чувствуя, что в голосе Валентина проскальзывает что-то необычное.

– Соколов, привет. У нас тут кое-что серьёзное. Обе жертвы незадолго до убийства общались с одним и тем же человеком. Имя — Скворцов Даниил, – голос Валентина звучал быстро и сосредоточенно. — Пробили его по базам, есть адрес прописки. Скину тебе координаты, сможешь выехать прямо сейчас.

Соколов напрягся, ощущая, как всё дело начинает приобретать более чёткие очертания.

– Отлично, Валя. Вся информация на него нужна, всё, что можешь найти. Я выдвигаюсь, жду адрес.

Закончив звонок, Соколов повернулся к Марине Лебедевой, которая внимательно наблюдала за разговором.

– У нас появился человек, с которым обе жертвы общались перед смертью. Скворцов Даниил. Адрес уже отправлен, — кратко объяснил он. – Если это наш человек, он мог намеренно выстраивать контакт с жертвами, чтобы подготовить почву для убийства.

Лебедева кивнула, следя за его реакцией.

– Учитывая метод, которым он действовал, его поведение выглядит слишком целенаправленным. С этим надо разбираться, и чем быстрее, тем лучше.

Соколов коротко кивнул и, попрощавшись с Лебедевой, направился к выходу. Его телефон запищал, уведомляя о новом сообщении. Это был адрес Скворцова. В голове уже выстраивался план допроса, и теперь, получив ключевую зацепку, он был полон решимости как можно скорее выяснить, кто такой Даниил Скворцов и что связывает его с убийствами.

Соколов, не теряя времени, отправился к выходу, прочитывая на экране сообщение с адресом Скворцова. Он набрал короткий номер на внутренней линии и дождался, пока ответит Павлов – опытный оперативник и надёжный напарник.

– Павлов, готовься, — сказал Соколов коротко. – Есть важный свидетель по делу, нужно выезжать к нему прямо сейчас. Адрес уже скинули, подхвати машину и встречай меня у выхода через две минуты.

Павлов сразу ответил без лишних вопросов:

– Понял, уже выдвигаюсь.

Через пару минут Соколов встретился с Павловым у служебного авто, и они без лишних слов направились по адресу. На ходу Соколов вкратце ввёл напарника в курс дела:

– Фамилия — Скворцов, Даниил. Связывался с обеими жертвами через сеть прямо перед убийствами. Если он не случайный знакомый, у нас есть шанс выйти на нужную линию. Подозреваем его, что мог готовить почву для нападений.

Павлов кивнул, вслушиваясь в детали и слегка нахмурившись:

– Звучит так, будто он их заманивал или создавал для себя подходящую ситуацию. Посмотрим, что скажет, но лучше держаться наготове. Мало ли что.

Скворцов жил в старой многоэтажке на окраине города. Здание выглядело запущенным: тусклое освещение в подъезде, облупившаяся краска на стенах, редкие прохожие во дворе. Павлов внимательно осмотрелся, затем обернулся к Соколову.

– На месте. Поднимемся вместе, посмотрим, кто нас встретит, — тихо сказал Павлов.

Соколов кивнул, и они направились к дому Скворцова. По пути Соколов получил сообщение от Валентина и углубился в чтение переписки Скворцова с жертвами, пока Павлов вёл машину. На экране отображалось сообщение от Валентина…

По пути на адрес Скворцова телефон Соколова снова завибрировал. На экране отобразилось сообщение от Валентина. Он бегло прочитал текст и отметил, что это новая информация по перепискам Скворцова с жертвами. Переписка была разделена по приложениям: первая жертва общалась с ним на сайте знакомств, затем они перешли на WhatsApp; со второй он завёл разговор в Telegram.

Соколов углубился в чтение переписок, пока Павлов вёл машину, не задавая вопросов, понимая важность информации. Переписка была поверхностной, но в ней прослеживалась тенденция: Скворцов проявлял интерес, но старался не задавать слишком много вопросов, держась на «безопасной» дистанции.

Соколов пробежал глазами несколько сообщений, анализируя стиль общения:

– Валя пишет, что переписка началась через сайт знакомств, — объяснил он Павлову, не отрываясь от экрана. – С первой жертвой он быстро перешёл на личные сообщения в WhatsApp, а со второй – уже сразу в Telegram. Похоже, он знал, как работать с разными платформами, как будто понимал, что общаться лучше не в одном месте.