Цитаты из книги «Великая степь», страница 2
Важно одно: найти и уничтожить… Незачем сочувствовать врагу. Врага надо уничтожать.
Акцизная марка. Украшающая горлышки бутылок и свидетельствующая, что государство получило свою долю дохода в деле отравления собственных граждан производными этилового спирта.
Дети любят играть со смертью, не понимая, что она навсегда.
Но если честно…
По большому счету, если отбросить все рассуждения о хитросплетениях загадочной женской души, — Милена мужа не любила. Была верной женой и великолепной любовницей — но не любила.
Никто другой, впрочем, ее любви тоже не удостоился. Может, время не пришло. А может, не оказалась к этому способна. Кого может любить клинок, пусть и прекрасный, но выкованный для битвы, для победы, для успеха и славы? Милена была именно такой…
К Гамаюну же ее привел и возле него удерживал извечный женский инстинкт — быть женщиной самого сильного самца в стае. Вожака. И передать его гены детям… Но — не любила.
Может и был прав ее отец, не раз говоривший: «Стоило тебе, Мила, парнем родиться…»
Сенсорный голод. А мозг привык переваривать энное количество новой информации — и активно ищет замену. Не найдя — сам создает некий суррогат.
Папку, помеченную размашистым словом: «…НЯ» — Гамаюн отложил, не читая. Пусть Звягинцев изучает. (Не просмотренным остался проект какого-то спермотоксикозника о введении на Девятке многоженства для офицеров и домов терпимости со степным персоналом — для нижних чинов; трагичная история троицы, распивавшей на кухне тепленький, только-только из-под краника, самогон — и получившей обширные ожоги первой-второй степени в результате взрыва работавшего рядом аппарата; очередное заявление г-жи Мозыревой, усмотревшей очередное покушение на устои — и т.д. и т.п.)
Стукачество сродни наркомании. На иглу тоже ведь не всегда добровольно садятся. Зато потом что дятлы, что наркоши ловят кайф от своего занятия — и не могут остановиться. Втянувшийся сексот работает не за деньги и не из страха — из удовольствия. То ли тут пьянящее чувство тайной власти над людьми, то ли благостное ощущение себя частью огромной и всемогущей машины — но факт остается фактом — стукач не может не стучать. Известно, что порой осведомители НКВД с приходом немцев начинали активно работать на гестапо, а после бегства фашистов — вновь на НКВД. Не менее клинический случай: доносы, которые долгие годы писались «в стол» — при утрате по какой-то причине связи с куратором…
Да, любопытные порой бывают отношения у сорокадвухлетнего зятя с сорокадевятилетним тестем. Куда там Фрейду с его эдиповыми комплексами…
И многочисленные авантюрно-исторические романы, и вполне серьезные историки утверждают, что дворцовые и иные перевороты лучше всего производить под покровом ночной тьмы.
Романы, понятное дело, воспевают романтическую таинственность: загадочных посланцев, закутанных в плащи до пят, и кинжалы, сверкающие под луной, и заговорщиков, бесшумными тенями врывающихся в монаршие покои, и вспоротые штыком, во избежание тревоги, барабаны…
Историки оперируют фактами и в качестве самого весомого приводят события семнадцатого года в городе трех революций. Отчего большевики опозорились при июльском своем выступлении и взяли блистательный реванш в октябре? Причина одна: питерское лето со знаменитыми белыми ночами. Короче: темнота друг заговорщика, — учат в один голос ученые и романисты.
Не совсем так.
Лучшее время для переворота в маленьких, затерянных в степи военных городках — шестой час вечера.
С тех пор они были рядом — все семь лет необъявленных войн.
Она учила его всему, что умела — а умела Багира в основном убивать и не дать убить себя. Он оказался способным учеником. И смешное, немного детское прозвище «Лягушонок» стало звучать для тех, кто знал Сашу Фирсова, вовсе не смешно.
С тех пор они были рядом — но не вместе.
