Читать книгу: «Подарок судьбы, или Счастье для попаданки», страница 2
Глава 2
Постепенно жуткая, рвущая мою грудную клетку на части боль прошла. Я снова смогла свободно дышать, вернулось зрение. Ощутив облегчение, я огляделась и…
Больничная палата растворилась в пространстве. Как и тоскливый поздний вечер прощания с моей девочкой. Не было ни кровати, ни тумбочки, ни стула, на котором я сидела возле постели Доминики. Вокруг была странная, жемчужно-белая мгла. Она светилась, будто подсвеченная изнутри солнцем, и плавно перемещалась вокруг меня. Я ошарашено моргнула раз, потом другой. От изумления с губ слетело:
– Обалдеть… Я что, в раю?..
Я совершенно не ожидала получить ответ на свой, в общем-то риторический вопрос. Но получила:
– Нет. Я не знаю, что такое твой рай, но определенно, это не он. А это – хэллай. Души, попадающие сюда, имеют обычно какое-то незавершенное дело, и это мешает им спокойно уйти на перерождение. Так же сюда попадают те, кто умирает раньше срока, и те, кто может оказаться полезным… Мне, моей сестре или другим богам.
Услышав эти слова, я распахнула глаза во всю ширину, ища взглядом свою собеседницу, и по наитию спросила:
– Мара?..
Моя собеседница усмехнулась:
– Да, обычно меня зовут именно так. А увидеть меня не старайся. Не получится.
– Почему? – Я чувствовала себя на редкость глупо, разговаривая с клубящимся вокруг жемчужным туманом.
– Потому что я еще не решила, что с тобой делать. И поэтому мое лицо тебе видеть рано.
Я судорожно сглотнула:
– Но я его уже видела… Кажется…
Любопытство и холодную заинтересованность я, кажется, ощутила всей кожей. Словно его излучал жемчужный, клубящийся вокруг меня туман.
– Да-а-а?.. И где же ты могла меня видеть? Откуда знаешь, что это была я?
– В палате, где умирала… Доминика… В темном стекле отражалось лицо темноволосой усталой женщины с жуткими глазами.
Ляпнув про «жуткие глаза», я прикусила язык. Не знаю почему, но в голову вдруг пришла мысль: «А вдруг обидится?» Но невидимая собеседница задумчиво протянула:
– Даже так… Хммм…
Вокруг словно похолодало. Туман стал мерцать ощутимо меньше. Будто из него ушла душа. Пока я судорожно сочиняла ответ невидимой собеседнице, возникло ощущение, что она ушла, оставила меня одну.
Подождав пару минут, я испуганно тихонько позвала:
– Эй!.. Здесь кто-нибудь есть?
Ответом мне была тишина. Равнодушная, холодная, словно пронизанная льдом. По позвоночнику вниз скользнула ледяная капелька. Что я сказала не так? Обидела все-таки? Или ляпнула что-то не то?
Сколько я ни звала, сколько не вертелась вокруг себя, пытаясь рассмотреть хоть что-то в равнодушной клубящейся мгле, ответом мне была тишина. Но, странное дело, меня это не особенно задевало. Страх был. А вот волнения по поводу того, что меня ждет впереди не было. Как и не было боли от утраты моей девочки. И вот это было страннее всего. Я точно знала, что моей девочки больше нет, что я ее больше никогда не увижу. Но… я не переживала по этому поводу. Словно подобные утраты были для меня обыденными и в порядке вещей. Идиотское состояние.
Наверное, именно поэтому, когда в жемчужном тумане передо мной внезапно возник темный женский силуэт, я, не раздумывая, выпалила:
– Почему я не испытываю ничего, кроме страха? Ни боли, ни любопытства, ни волнения, ни…
– Успокойся!
Повелительный голос богини, а это точно была богиня, внутренне я была в этом уверена, словно заклеил мне рот пластырем. Мара подошла ко мне поближе и пытливо уставилась прямо мне в душу своими жуткими глазами-провалами:
– Так и должно быть. Хотя… Нет, не должно. Ты вообще не должна ничего чувствовать. Страха в том числе. Если ты чувствуешь страх, то…
Мара не закончила фразу и медленно пошла по кругу, изучая меня. Не особо приятное ощущение. Словно ты лошадь на торгах. И тебе того и гляди прикажут открыть рот, чтобы проверить зубы. Я попыталась повернуться следом, чтобы не стоять к богине спиной. Но меня словно приклеили к полу. Я не могла даже дернуть ногой, не говоря уже о том, чтобы сдвинуться с места. И снова накатил жуткий, практически беспричинный страх. Что такое? Что происходит?
– И опять ты сопротивляешься… – Мара в этот момент была где-то за моим левым плечом. Я ее слышала, но не видела. – Интересно, какое незавершенное дело у тебя осталось в той жизни? А? Что тебя с такой силой тянет назад? – Богиня словно разговаривала сама с собой. Во всяком случае, ощущение пластыря на губах никуда не пропало, открыть рот я по-прежнему не могла. – Дочь ты уже отпустила и примирилась с этой утратой. Муж?.. Нет, его ты отпустила еще раньше, чем дочь. Работа?.. Нет, ты не работала. Долг?.. Желание?..
Меня пронизала какая-то странная дрожь, едва я только услышала слово «желание» Мара выступила из-за моего плеча и хмыкнула:
– Вот как? И к чему же ты так стремилась при жизни, чего так и не смогла достичь?
Ощущение пластыря на губах исчезло. Но вот что ответить богине, я все равно не знала. Поэтому просто пожала плечами.
Темные глаза-провалы впились в мое лицо.
– Не знаешь? – В голосе Мары звучало разочарование. – Или уже забываешь прошлую жизнь?
Я воскресила перед внутренним взором нежное личико Доминики, вечно недовольного Виктора, полуистершиеся в памяти лица однокурсниц и маму. Ее вечные нотации на тему не размениваться на ерунду, чтобы достичь благополучия и счастья…
– Счастье! Я стремилась стать счастливой! Все делала для этого! Но так и не ощутила счастья… – с горечью закончила я.
– Счастье?.. – Скептически протянула Мара и мне в лицо дохнуло холодком потустороннего мира. – А что для тебя счастье? Ты уже определилась? Или будешь продолжать гоняться за призраком? Как в прошлой жизни?
Я растерялась. В смысле, гонятся за призраком? Тысячи и тысячи людей обзаводятся жильем, престижной работой, семьей и детьми, и становятся счастливыми. При чем тут погоня за каким-то призраком?
– Вот как… – Казалось, Мара смотрела мне прямо в душу. – А если я тебе дам все это, и даже больше? Что скажешь? Согласишься прожить еще одну жизнь?
Я ошарашенно и жадно уставилась на богиню:
– Еще один шанс стать счастливой? А что я должна буду сделать за это?
Мара усмехнулась:
– Умная девочка…
От понимающей ухмылочки богини мне стало не по себе. По спине вниз скользнула холодная капелька дурного предчувствия. Но я постаралась отгородиться от этого. Ну что богиня может мне сделать? Если я правильно все понимаю, то самое страшное уже произошло: я умерла там, в больничной палате рядом со своей дочерью.
Мара небрежно махнула рукой и прямо передо мной в жемчужной мгле проступили очертания двух кресел и небольшого круглого столика, накрытого к чаю:
– Присаживайся, поговорим.
Опускалась на сидение я с некоторой опаской. Но кресло оказалось очень удобным. Настолько удобным, что я невольно расслабленно откинулась на его спинку, утопая спиной в мягком уюте.
Мара взяла в руки не замеченный мною сразу чайник и разлила ароматный и горячий, одуряюще пахнущий чай по чашкам. Я против воли повела носом, наслаждаясь благоуханием. При жизни мне не приходилось пробовать столь шикарный напиток даже в доме обеспеченного мужа. Богиня хмыкнула, словно снова подслушала мои мысли:
– При жизни такой напиток ты пробовать не могла. Это пьем только мы с сестрой. И каждая из нас чувствует именно тот вкус и запах, который хочет почувствовать. Это чай из счастливых воспоминаний, надежд и мечтаний. Потому он и имеет столь привлекательный запах и вкус.
Услышав состав напитка, я от неожиданности чуть не уронила чашку и с благоговением уставилась на ароматную жидкость.
– Ну что ты на него уставилась, как на портрет первого короля? Пей! Такого даже у эльфов нет. – Мара пригубила свою чашку и внимательно посмотрела на меня: – Что ты знаешь о магии?
Хорошо, что я в этот момент еще не пила чай. А то бы точно захлебнулась. Отставив в сторону чашку, я сложила руки на коленях, словно примерная девочка, и осторожно ответила:
– Только то, что читала в фэнтезийных книжках.
Мара снова отхлебнула чаю:
– Угу. То есть, ты знаешь, что она есть.
– Нууу… – Я судорожно подбирала слова. – В моем мире магии нет.
– Я знаю. Но одно дело объяснять, что такое магия человеку, который вообще не знаком с таким понятием. А совсем другое – читающему книги. Тебе ведь вообще ничего объяснять не нужно, я права?
У меня голова пошла кругом. Торопливо схватив свою чашку, я отхлебнула горячий напиток, обжигая язык и небо:
– Подождите… Вы хотите сказать… – Руки мелко задрожали, чашка противно звякнула о блюдце, и я поторопилась поставить ее обратно на стол. – У меня есть магия?!
Мара покачала головой:
– Нет. У тебя нет ни грамма магии. И этим ты и ценна.
Некрасиво, но я невольно вытаращилась на богиню, как известное животное из пословицы:
– Отсутствие магии настолько ценно? Я думала, наоборот.
Мара кивнула головой:
– Да. В мире, где все насквозь пропитано магией, найти человека даже без крошечной искры почти нереально. Да и в других мирах, даже закрытых и техногенных, очень много магически одаренных людей. Просто они об этом не знают. Считают то, что они умеют угадывать будущее, предсказывать поведение окружающих и события, таланты в той или иной области, либо результатом упорного труда, либо везением. А это не так. Умение уговорить любого, даже самого упрямого человека, это ментальные способности. Если у человека растут и цветут пышным цветом самые безнадежные и капризные растения – это магия земли. И так далее. Ты меня понимаешь?
Я ошарашенно кивнула и Мара удовлетворенно улыбнулась:
– Ну вот. Абсолютно пустого, не одаренного человека найти сложно. И чаще всего это мужчины. Женщин без искры я давно уже не встречала. А моей сестре нужна именно не одаренная женщина. Понимаешь?
Я бездумно кивнула, пытаясь переварить все услышанное. Но абсолютно точно ничего не понимала. Однако Мару моя очевидная растерянность, кажется, не волновала совсем:
– Так вот. Моей сестре, Даре, очень нужен оракул, Глас богини. Дара, в отличие от меня, не может слышать всех своих сыновей и дочерей. Чтобы с ней пообщаться, у людей должен быть Глас богини, проводник и посредник, если хочешь. А Голосом может стать только совершенно не одаренная женщина. Даже крохотная магическая искорка глушить связь бога и человека. А не слыша молитв и просьб своей паствы, моя сестра постепенно слабеет. Теперь ты понимаешь масштаб проблемы?
Вот теперь мне стало более-менее понятна картинка и я ошеломленно кивнула:
– Да, кажется, теперь я разобралась. Но… Вы предлагаете мне стать голосом, или как там его?
Мара кивнула и долила себе еще ароматного напитка:
– Да. Я предлагаю тебе стать жрицей моей сестры. Служение Даре необременительное: выслушать благодарности и жалобы достойных и донести это все до своей госпожи. Ты сделаешь Дару сильнее. А сестра в свою очередь обласкает тебя. Это взаимовыгодный симбиоз. Ты сможешь наконец достичь того, к чему так стремилась в своей прошло жизни: ты сможешь стать счастливой.
Звучало все разумно и в высшей степени соблазнительно: необременительная служба в обмен за право достичь наконец-то своей мечты, поймать счастье за хвост. Но я зацепилась за одно слово и нахмурилась:
– Стать жрицей? Но ведь я мечтала о семье… И жить при храме или монастыре, это не то…
Мара нетерпеливо меня перебила:
– Не говори ерунды. В моем мире нет монастырей. Это пережитки твоего мира. А по поводу жить при храме… При храмах обычно живут те, у кого нет средств на собственный дом. У тебя дом будет. – Мара со значением посмотрела мне в глаза. – Сама выберешь, где и какой.
У меня даже голова закружилась от открывающихся перспектив:
– Я правильно вас понимаю: я смогу сама выбрать в каком городе и в каком доме я буду жить?
Мара снова кивнула:
– Да. И с кем захочешь создать семью тоже решишь сама. Жрица Пресветлой всегда сама выбирала себе супруга. Но в этот раз сестра решила предоставить весь выбор своей жрице. Так что тебя встретят, как самую дорогую гостью, и будут во всем угождать в надежде, что твой выбор падет именно на их страну. Проедешься, посмотришь кто и как живет. Решишь, где тебе больше всего нравится. И только когда определишься, пройдешь посвящение. То есть, приступишь к своим обязанностям.
По примеру богини я взяла в руки свою чашку с не остывающим чаем, пригубила и крепко задумалась. В голове царил полнейший хаос. На словах звучало все просто великолепно. В прошлой жизни от меня мало что зависело. Я могла только попытаться, постараться преподнести себя как можно лучше. Но окончательный выбор все равно был за мужчиной. А тут… Самой решить, где хочу жить и с кем хочу жить. Сказочное, невероятно щедрое предложение! Но вот какой-то внутренний червячок грыз меня изнутри, нашептывая, что так быть не может, что все хорошо бывает только в сказке, что в любой бочке меда есть своя ложка дегтя.
Я подняла голову и уставилась на с любопытством изучающую меня Мару:
– В чем подвох? И зачем это вам?
Богиня отставила в сторону свою чашку. В ее темных глазах мелькнуло нечто, показавшееся мне уважением:
– Никакого подвоха. Все так, как я и сказала. Все будет зависеть только от тебя, от тех решений, которые ты примешь. Что же касается того, зачем мне это… – Мара медлила, и мне это не нравилось. Я вдруг подумала, что слишком быстро приняла и факт существования самой богини, и то, что происходящее со мной – норма. – Вообще-то, мне это не нужно. Мне в принципе все равно, какое решение ты примешь. Но есть два момента: мне жаль свою сестру. И меня просила за тебя твоя дочь. К сожалению, в новой жизни вместе вы быть не можете. У твоей дочери очень сильный магический дар. И в том мире, в который она попала, на нее буквально молятся. У нее все будет хорошо. Но, поскольку я ей пообещала, то хочу помочь и тебе.
На этот раз напоминание о Доминике полоснуло мне сердце такой болью, что на глазах выступили слезы. Мара поджала губы:
– Извини. Ты так спокойно сидела и обдумывала мое предложение, что я расслабилась и ослабила свое влияние на тебя.
Так вот в чем дело!
– Это из-за твоего влияния я не чувствую ни боли от потери, ни сожалений?
Богиня кивнула. А потом добавила:
– И больше не почувствуешь. Я уже не ослаблю влияние. А когда ты наконец выберешь свою судьбу, прошлая жизнь окончательно сотрется из твоей памяти. Больше не будет ни боли, ни горечи, ни разочарований от прожитого и от ошибочно принятых решений.
– А можно… – Я даже привстала, молитвенно сложив перед собою руки. – Можно, чтобы воспоминания о Доминике остались? Она – это лучшее, что случилось со мной в той жизни!
Мара уставилась на меня нечитаемым взглядом. И я взмолилась:
– Пожалуйста! Раз уж так нужно, то я согласна служить вашей сестре! Но пусть память о дочери останется со мной! И… можно мне хоть какой-то информации о том мире, в котором я буду жить? Мне страшно оказаться непонятно где совершенно одной…
Мара усмехнулась:
– Одной ты уже не будешь никогда. А по поводу информации… Я подумаю, что я смогу сделать, не нарушая установленных правил. Есть одна идейка… Думаю, тебе понравится.
Глава 3
– …вы и сами знаете, что вам тут не место! – Холодный и удивительно красивый голос мог бы быть освежающим глотком мятной прохлады в жару. Если бы не был настолько безжалостным. Словно скальпель хирурга. – Испокон веков именно эльфы опекали Глас Пресветлой и…
– Если бы вы по-прежнему были достойны опекать Глас, то Пресветлая не устроила бы этот отбор! Так что уйми свою спесь, остроухий! Мы тут на законных основаниях!
Рокочущий, сочный бас мне понравился. Обычно такими голосами обладают огромные и сильные мужчины. С широкой и доброй душой.
Обладатель острого, как клинок, голоса огрызнулся:
– Не бывать тому, чтобы Глас выбрал для проживания город подгорного народа! Гномы тут только для количества и для того, чтобы лучше и сильнее оттенить красоту и изящество Первородных!
Интересненько. Они меня явно еще не видят, но уже делят. Как шкурку неубитого медведя. А что будет, когда увидят? И вообще, почему я их слышу, но они не знают, что я уже тут? Мара специально так сделала? Чтобы я хоть немного, скажем так, сориентировалась на местности? Или тут что-то другое?
– Эльф! Ты говори, говори, да не заговаривайся! Подгорная страна не зря слывет самой богатой! Гномы умеют вести хозяйство! Эльфам до нас далеко! Гласу Пресветлой у нас будет так же хорошо и уютно, как и в родном мире! Гномы все для этого сделают! А вот что могут дать Гласу эльфы? Статус любовницы и комната на задворках Светлого леса?
– Ты не смеешь, коротышка…
– Прекратите! – Гулко и весомо прогудел третий голос. – Вы что, не видите? Алтарь светится… Глас скоро будет тут.
В последней фразе прозвучало такое благоговение, что мне стало даже как-то не по себе. Когда Мара рассказывала о том, что меня ждет в этом мире, она говорила так легко и небрежно, что у меня невольно сложилось впечатление, что должность оракула, на которую я согласилась, это что-то вроде менеджера по продажам. Выгодно и денежно, если умеешь это делать, но ни фига не престижно. Менеджер есть менеджер, это не должность директора корпорации.
А вот теперь закралась мыслишка, что я что-то недопоняла. Что Глас Пресветлой – это кто-то очень нужный и очень желанный. При чем, не для богини. Что имеет большую ценность для этого мира, чем директор корпорации для моего.
Я так задумалась над своим новым статусом, что пропустила момент, когда меня увидели все. Из задумчивости меня выдернул дружный вздох, прокатившийся надо мною, словно осенний ветер. Я вздрогнула и огляделась. И с трудом проглотила икоту.
У меня над головой было ясное синее небо. Величав и медленно, словно каравелла прошлых веков, по нему плыло огромное пушистое облако. О как! А я думала, что окажусь в каком-то помещении или храме… Лежать было не очень удобно. Но и тело меня почему-то не слушалось. Словно затекло и онемело от долгого лежания в одной позе. Не имея возможности встать или хотя бы повернуть голову, я скосила глаза. И вот тут-то пресловутая икота, которую любят описывать в книжках фэнтези, едва не вырвалась и у меня. Судя по тому, что я могла видеть, меня окружала толпа… мужиков. Стояли, таращились и, кажется, не дышали. Пропитывались важностью момента? Или Мара что-то сделала с моей внешностью?
Все тот же сочный и рокочущий бас, принадлежащий по моим наблюдениям гному, вдруг проворчал:
– Вы бы помогли девушке встать с алтаря… Камень все-таки. Или меня пропустите вперед, раз сами не в состоянии…
– Ты…
О! А вот и его противник-эльф! Я поискала склочника глазами, сделав себе мысленную пометку, что к эльфам соваться не стоит. Лучше попробовать к гномам. Ну а что? Если они действительно будут заботиться обо мне, то почему нет? Буду, как Белоснежка. Даром, что рыжеволосая. Последняя мысль улыбнула.
Перед глазами возникла тонкая, изящная кисть:
– Позвольте вам помочь, леди!
Не дожидаясь согласия, меня ухватили за руку и рывком подняли в положение сидя. От резкого движения неожиданно закружилась голова и к горлу подкатила тошнота. Пришлось сцепить зубы и с силой втянуть носом воздух. Не хватало еще опозориться!
Зато, когда головокружение прошло, я обомлела уже по совсем другой причине: передо мной стоял… стояло самое совершенное существо! Идеально ровные и гладкие, длинные платиновые пряди волос сияли, словно подсвеченные изнутри. Миндалевидные глаза цвета молодой листвы смотрели на меня, как на божество. Совершенные, словно вышедшие из-под резца умелого скульптора черты лица сохраняли теплое и доброжелательное выражение. Все портили только выглядывающие из прически острые уши. Из-за подслушанного разговора эльфы для меня были уже не столь привлекательны, как тогда, когда я читала про них книжки.
Я сильно сомневалась, что среди представителей остроухих только один такой склочник. А значит, с ними нужно держать ухо востро.
Обдумать эту мысль до конца мне не дали. Эльфа не слишком вежливо оттеснил в сторону высокий, мощный мужчина лет тридцати-тридцати пяти на вид. Густо-черные, пышные кудри цвета воронова крыла на голове незнакомца, казалось, жили своей жизнью и категорически не были согласны с тем, что хозяин пытался увязать их ремешком в хвост. А может, мужчина просто нервничал, и часто этот самый ремешок дергал? Во всяком случае, хвост основательно растрепался, а кончик аксессуара лежал у мужчины на левом плече, резко выделяясь на белоснежном полотне рубашки. Да и сама рубашка, казалось, ему мешала. Словно ему было непривычно в такой одежде. Откуда у меня возникло такое ощущение, я не знала. Но была уверена в том, что это правда.
– Простите, Глас Пресветлой. – Лохматый слегка мне поклонился, еще больше оттесняя в сторону взбешенного эльфа. – Первородные живут очень долго, но от этого все делают неторопливо и по этикету. – «Этикет» у мужчины прозвучал, как самое неприличное ругательство, и я невольно улыбнулась. Мужчина улыбнулся мне в ответ: – Простите за невежливость, – с этими словами он обхватил меня за талию и поставил на ноги, – но пока Первородные будут следовать своему этикету, вы застудитесь насмерть, сидя на алтаре. Я – Хорас из клана Быстролапых, мой брат, альфа и предводитель клана, поручил мне встретить вас и предложить гостеприимство земель нашего клана. Брат поручил мне пригласить вас посетить наши земли с гостевым визитом. А, если понравится, остаться у нас жить насовсем. Вашу безопасность и абсолютную свободу я, Хорас, гарантирую собственной жизнью!
Слушая, что мне говорит Хорас Быстролапый, или как его там, я оглянулась. За спиной у меня находилась большая золотисто-кремовая плита, очень похожая на мрамор. А мрамор – это камень. Получается, Хорас прав: лежать на камне для здоровья как-то не очень полезно. Еще один минус в копилку эльфов.
– Хорас, ты, конечно, молодец! – Послышался откуда-то слева недовольный голос. – Очень ловко завладел вниманием девушки! Но Пресветлая постановила что? Мы все в равных условиях до тех пор, пока Глас не определится, где ей больше всего нравится, где будет стоять в дальнейшем Главный алтарь! Так что подвинься и дай другим возможность представиться! И не морочь девушке голову: она побывает в гостях у всех по очереди! А не только у якобы гостеприимных оборотней! Не стоит передергивать! Каждый народ готов оказать гостеприимство и предоставить кров той, от которой зависит наше дальнейшее благоденствие!
Хорас нахмурился и неохотно отодвинулся в сторону. Из чего я сделала вывод, что недовольный крикун прав. Настроение начало портиться. А на задворках сознания мелькнула мысль, что, кажется, Мара несколько приукрасила в своих рассказах действительность. Или и вовсе откровенно мне соврала. Как там богиня говорила? Гостья? Да еще и самая дорогая? А по-моему, я тут какой-то приз. Чей-то выигрыш в лотерею. И дай бог, или, в моем случае, богиня, чтобы я ошибалась.
Недовольные эльфы, а было их аж пятеро и их имена я забыла сразу же, как только услышала, все время норовили перетянуть мое внимание на себя. Из-за этого и заставили всех покинуть ритуальную поляну с алтарем, на котором я и появилась. Оно и понятно: полянка небольшая, встречающие с трудом поместились на ней. А места у алтаря и вовсе хватало всего десятерым. И остроухую делегацию очень быстро от меня оттеснили. А эльфам это слишком явно не нравилось, несмотря на то что они продолжали сдержанно улыбаться и не забывали хотя бы одного из своих держать поближе ко мне.
После небольшой заминки, когда встречающие едва не передрались между собой, выясняя, кто будет прокладывать дорогу, кто будет замыкать процессию, а кто удостоится чести идти подле меня, мы все же неспешно поплелись с полянки прочь. Туда, где по словам Шарранга, огромного бронзовокожего гиганта с выступающей вперед челюстью и выглядывающими изо рта нижними клыками, находились животные для верховой езды и карета для меня. Шарранг был орком. И я с любопытством искоса изучала своего спутника, идя по едва заметной тропинке слева от него. Читая про них книги, я ранее представляла себе полуголых варваров, едящих мясо руками и расхаживающих везде с дубинками. На деле все оказалось совершенно не так.
Шарранг и его соплеменники были одеты в какое-то подобие ковбойской одежды моего мира. Правда, вместо классических джинсов с кожаными чехлами орки носили замшевые, вышитые по боковому шву штаны. Смотрелось почти по-индейски. Особенно с учетом украшенных бахромой жилетов и ярких, почти вырвиглазной расцветки рубашек.
Орк очень быстро заметил мой интерес. И теперь белозубо улыбался каждый раз, когда наши глаза встречались. А мне отчаянно хотелось по-девчоночьи захихикать. И одновременно завалить бронзовокожего гиганта вопросами. Как мужчина, Шарранг меня не привлекал. Но вот его одежда, а также образ жизни дразнили мое любопытство. На сколько же сильно отличается то, о чем я читала в книгах, от истины?
На одном из поворотов довольно широкой, но плохо заметной тропинки, по которой мы шли, Шарранг приблизился ко мне почти вплотную и негромко попросил:
– Госпожа Призванная, я бы хотел сам рассказать вам обо всех особенностях жизни в Степи. Обычаи орков у многих вызывают презрение и отторжение. Я уверен, ваши любопытные взгляды заметил не только я. А значит, при первой же удобной возможности вам примутся рассказывать про моих соплеменников гадости. Уж лучше я сам все расскажу и отвечу на все вопросы, чем позволю оболгать нас и очернить зазря репутацию в ваших глазах. Я понимаю, что вы вряд ли выберете Степь для проживания. У нас слишком суровые условия для женщины другого племени. Но орки хотели бы сохранить с Призванной дружеские отношения…
Орк умолк, очевидно, не зная, что еще сказать. И я улыбнулась:
– Я буду с нетерпением ждать вашего рассказа, Шарранг, при первом же удобном случае.
Разговор между мной и Шаррангом оказался для остальных последней каплей. Очень скоро орков аккуратно оттерли в сторонку, а рядом со мной появились другие.
По внешности новые сопровождающие выглядели, как обычные люди: волосы от русого до каштанового почти у всех были длиною до плеч или чуть короче, чем до плеч. Обычные, чуть простецкие, я бы даже сказала привычные черты лица, обычные человеческие уши. У каждого что-то из оружия: в основном мечи и ножи на поясах. Но один обнимал какую-то штуковину, похожую на копье с французской лилией вместо штыка. Или как там этот острый наконечник правильно назывался.
Я настолько увлеклась разглядыванием непривычного оружия, что совсем позабыла о том, что мы идем по тропинке, а не по дороге. Пытаясь вспомнить, попадалось ли мне ранее описание или фото подобного оружия, я не заметила какую-то ямку на тропе. И едва не сломала себе ногу.
В последний момент, когда земля была уже перед глазами, меня подхватил кто-то из эльфов и удержал от падения. Если честно, я даже испугаться не успела. Мелькнули платиновые ровные волосы, меня обдало ароматом земляники и хвои, и вот уже изящные, но сильные руки осторожно ставят меня на тропу:
– Вы не пострадали, миледи? – Голос эльфа журчал, как ручеек. Но только до того момента, как он повернул голову в сторону несчастного с пикой: – Людишки! – В голосе моего остроухого спасителя появилось столько презрения, что мне стало холодно. – Вы только и годитесь на то, чтобы в парадных латах украшать собой ворота! Даже охранять их вы не в состоянии! Пресветлая неправа, что из раза в раз позволяет вам встречать будущий Глас Пресветлой. Что вы можете дать Призванной? Ни-че-го.
От ледяной уничижительной отповеди парнишка побелел, как молоко. И поспешил скрыться среди своих соотечественников. А мне вдруг стало противно.
Я отстранилась от изумленно покосившегося на меня эльфа:
– Знаете, в моем мире эльфов представляют совсем не такими. Да, они гордые, но они же и умеют сопереживать людям, помогают. Пусть и не во всем. Вы совсем не похожи на тех эльфов, с которыми я мечтала познакомится. – Я повернулась к остроухому гордецу спиной. А потом, будто вспомнив, обернулась через плечо и добила его: – Между прочим, я тоже чистокровный человек. Значит, по вашим представлениям, я тоже гожусь лишь украшать ворота? – Эльф покрылся безобразными багровыми пятнами и открыл рот то ли извиниться, то ли возразить. Я поспешила его опередить: – Не трудитесь. Мне понятны ваши чувства. Впредь я постараюсь не раздражать вас своим присутствием.
В три больших шага я догнала идущего впереди низкорослого гнома с широченными плечами и рыжей бородой, в которую он и посмеивался:
– Правильно, госпожа Призванная. Эльфам давно пора дать щелчок по их самовлюбленному носу. Они уже настолько возгордились, что не замечают собственных ошибок. Или не хотят их признавать. Хоть от этих ошибок страдают все. А не только эльфы. – Он замолчал на мгновение, а потом добавил: – Хотя, мы же в конечном счете от их ошибок и в выигрыше. Если бы эльфы по собственной глупой гордыне не лишили Пресветлую ее оракула, то у гномов, оборотней и орков никогда бы не появилось шанса встретить Призванную и предложить ей гостеприимство и кров. Но, видимо, Пресветлая Дара слишком осерчала на первородных. Потому что впервые от сотворения мира Призванную встречают не только люди и эльфы, но и мы.
Информация прозвучала прелюбопытная. То есть, вот то столпотворение, которое я увидела, открыв глаза на алтаре, это не норма? Это результат гнева сестры Мары на остроухих? Интересно, а что такого сотворили ушастые снобы, что богини пошли на такие беспрецедентные меры?
Я открыла рот, чтобы познакомится с бородачом поближе и потом расспросить его, но из-за моей спины послышалось злое:
– Кто тебе позволял, коротышка, распускать сплетни про Первородных?
Гном на ходу оглянулся через плечо и насмешливо фыркнул:
– А где ты, о благородный остроухий, тут услышал сплетни? – Я подавилась смешком, услышав обращение к эльфу, а тот побагровел. – Хочешь сказать, что это неправда, что предыдущий Глас Пресветлой погубил именно ты? – Я запнулась. Интересная информация. Надо запомнить. – Я вообще удивляюсь, что Пресветлая позволила тебе встречать новую Призванную! Или остроухие наплевали на повеление Пресветлой госпожи и поступили так, как считают нужным? А?
Шедший чуть впереди и, очевидно, хорошо слышавший весь разговор оборотень хмыкнул:
– Да. Мне тоже интересно. Неужели эльфы совсем страх потеряли и плюют на божественное повеление?
Эльф огрызнулся:
– А тебя это вообще не касается, блохастый!
Оборотень зарычал. В воздухе запахло дракой. Я обеспокоенно обвела взглядом лес, по которому мы шли, и остальных своих сопровождающих. И невольно поежилась. Никто, абсолютно никто эльфам не сочувствовал. Остроухие успели настроить против себя всех.
Оборотень остановился, перегораживая своим телом тропинку и не давая нам пройти дальше:
