Миссис Марч

Глава IX

Миссис Марч воспользовалась тем, что только что был произнесен тост и за ним последовало веселье, чтобы выскользнуть из гостиной. Она отправилась в кухню, где Марта склонялась над кухонным островком, заворачивая остатки еды в пищевую пленку. Повар уже ушел, официанты подавали дижестивы, приближалось время десерта.

Клубника лежала в дуршлаге в мойке, вымытая и готовая к подаче. Миссис Марч по одной выложила ягодки на фарфоровое блюдо, восхищаясь их свежестью, их пористой структурой. Она попросила Марту приготовить сливки и уже собралась отнести клубнику в гостиную, надеясь, что люди восхитятся ягодами до того, как они скроются под сливками.

Она уже собиралась переступить через порог кухни и выйти в коридор, как вдруг услышала четкий бесстрастный женский голос, который донесся сюда из гостиной:

– Как вы думаете, она знает? Про Джоанну?

Миссис Марч резко замерла на месте, одна нога осталась в кухне, вторая уже стояла в коридоре. Послышался смех. Миссис Марч не сомневалась, что среди смеющихся голосов она различает и бодрый хохот Джорджа, потом послышались возгласы «Тише!» и «Ш-ш-ш!», а потом хихиканье в разных местах.

По телу миссис Марч пробежала волна ужаса. У нее зазвенело в ушах, потом возникло ощущение, что их закупорили. У нее опустились руки, и вместе с ними и блюдо, которое она держала. Клубника посыпалась ярко-красным градом по всему полу, покатилась во все углы и под предметы мебели (некоторые ягоды найдутся только через несколько недель).

Она так и стояла все на том же месте и моргала, пока Марта не произвела какой-то тихий звук у нее за спиной, потом появились ее толстые, покрытые пятнами руки, чтобы забрать блюдо у миссис Марч.

– О боже, я… Какой ужас! Я сейчас приведу себя в порядок, – произнесла миссис Марч странно сонным голосом, а Марта тем временем опустилась на колени, чтобы собрать ягоды с пола.

Миссис Марч, пошатываясь, прошла мимо гостиной в спальню и стала там ходить кругами перед тем, как войти в соединенную со спальней ванную комнату. Там она закрыла и заперла дверь. Она уселась на край ванны и вытащила из бюстгальтера серебряный портсигар, погладила выгравированные инициалы перед тем, как раскрыть его с легким щелчком. Достала сигарету, зажгла спичку дрожащими руками, вынув ее из коробка, который лежал в одном из ящиков в ванной. Она выкурила сигарету, потом вторую, третью, жадно втягивая зловонный воздух. Она сбрасывала пепел в ванну и оставляла окурки в сливе. Докурив третью сигарету, которая, как она сама себе пообещала, будет последней, она вдруг заметила, как по полу метнулось что-то черное. Она проследила глазами за этим внезапным движением и поняла, что по плиткам пола бегает таракан – и ее словно накрыло темным покрывалом ужаса. Миссис Марч вскрикнула и выбежала из ванной, захлопнув за собой дверь. Она плотно прикрыла рукой рот, чтобы не закричать, а второй рукой коснулась раны на мочке уха. Затем она схватила подушки с кровати и положила их на пол – чтобы тараканы не могли выбраться через зазор между дверью и полом.

Она в изнеможении опустилась на пол в спальне, прижалась спиной к кровати. Ненадолго задумалась о том, что, может, вообще не стоит возвращаться на вечеринку, но традиции диктовали определенные манеры поведения. Она должна была вернуться. Может, изобразить ужасную болезнь? Но люди начнут говорить. Они воспримут ее отсутствие как подтверждение: Джоанна списана с нее, но еще большую боль ей принесла мысль о том, что они поймут: ее это беспокоит.

– Ты слышала про миссис Марч? – Она представила, как банкир Джорджа задает этот вопрос своей жене. – Бедная женщина. Теперь целыми днями сидит, запершись в их квартире. Какой позор.

Потом она представила, как его жена (которую она никогда не встречала и которой фактически вообще могло не быть) испытывает к ней сострадание – к этой жалкой некрасивой незнакомке (банкир сразу опишет ее как женщину с совсем непримечательной внешностью), которую собственный муж презирает так сильно, что написал с нее свою жуткую героиню.

– Какую именно героиню? – спросит жена, вытирая свои нежные руки кухонным полотенцем.

У банкира на губах заиграет улыбка, и он опишет проститутку Джоанну и то, как с ней никто не хотел спать, даже ее постоянные клиенты.

– На самом деле книга очень неплохая, – скажет банкир. – Говорят, что этот хитрый ублюдок получит Пулитцеровскую премию за оскорбление собственной жены.

Они посмеются над этим немножко виновато, потом жена заметит, что ей очень жаль – жаль, что все так получилось, ведь она считала Марчей счастливой парой.

– Ну, теперь мы знаем правду.

Миссис Марч задумалась, как другие женщины вынесли бы это унижение, если бы оказались на ее месте. Определенно, Патриция, эта простушка из пекарни с вьющимися волосами и глупым тестообразным лицом, пришла бы в восторг от того, что ее муж написал с нее жалкую проститутку. Ей было бы плевать на мнение кого-то еще. Но хотела ли сама миссис Марч быть женщиной такого типа? Женщиной такого типа, который совершенно не волнует свой образ, то, как ее видит мир? Она попыталась представить, как бы все это восприняла Габриэлла. Но подобное никогда не произойдет с Габриэллой, пришла она к выводу, и почувствовала себя несчастной. Несомненно, Габриэллу изобразили бы как привлекательную, уязвимую, но при этом стойкую и неунывающую богиню, такую, из-за которой герои мужского пола дерутся на дуэлях и умирают. Вероятнее всего, получилась бы менее глубокая героиня, менее «реалистичная» (в любом случае что там с реализмом, раз люди его так хвалят?), но гораздо более привлекательная. Конечно, проблема миссис Марч заключалась не в том, что Джоанна была непривлекательной. Проблема заключалась в том, что у людей не оставалось сомнений в том, что и она сама тоже.

Гости вообще заметили, что она ушла? Или они испытали облегчение? Она подумала, не переодеть ли это глупое платье, может, надеть что-то попроще, посексуальнее, но ведь все это заметят, будут ее судить, оценивать, решат, что ее слишком волнует чужое мнение. Миссис Марч страстно желала какой-то мести, и, хотя кража портсигара Габриэллы (который она снова убрала в бюстгальтер) несколько успокоила этот зуд, они заслуживали чего-то похуже. Она стала мечтать о том, как их отравит – мышьяком. Джордж однажды сказал ей, что в Викторианские времена яд хранился в каждом доме. Мышьяк свободно продавали всем, никаких законодательных актов по этому поводу не существовало. Он использовался в красках, которыми красили стены и платья. Она могла бы подать им еще один десерт – отравить их всех тостами с сыром и опиумом. Она представила, как они все валятся у нее в гостиной, потом наступает тишина – странное затишье после такой шумной вечеринки, а она сама переступает через тела – ошеломленная и словно в трансе.

Из этих мечтаний ее внезапно вывело осознание наступившей тишины. Вечеринка больше не шумела. А что, если гости уже ушли? Им это предложил продолжавший хихикать Джордж, потому что они расстроили его излишне чувствительную жену? Знаете же, какая она хрупкая, не может вытерпеть такое смущение, вы же читали книгу?

Миссис Марч поднялась с пола, прошла к двери в спальню и приоткрыла щелочку. Музыка, шум и смех все еще продолжались – звуки вечеринки разносились по коридору. Она сделала глубокий вдох перед тем, как выйти из спальни, а потом уже без колебаний пошла в гостиную, хватаясь руками за стены, потому что ее словно в замедленной съемке отбрасывало от одной стены к другой. Что-то треснуло у нее под ногой. Она опустила взгляд вниз и увидела веточку падуба, несколько маленьких красных ягод покатились по полу.

Как глупо предполагать, что что-то из-за нее остановится. Вечеринка продолжалась, звенели бокалы. На проигрывателе крутилась пластинка, высокие напольные часы тикали в прихожей, а ей улыбался их луноподобный циферблат со «щеками» из красного дерева по бокам. Все оставалось точно таким же, как было, когда она уходила.

На пристенном столике на блюде лежали последние ягоды клубники, на некоторых – только по пятнышку сливок, другие в них утопали, третьи истекали красным соком. Миссис Марч осмотрела их с легкой грустью перед тем, как снова присоединиться к вечеринке. У нее было ощущение, словно она выплывает на поверхность воды, поднимаясь из глубины, и видит конечности других купающихся.

Она приблизилась к одной из увлеченно разговаривавших групп. Они произносили слова «книга», «талант» и «его поколение». Она улыбнулась и кивнула им, но они никак не отметили ее присутствие, поэтому она отвернулась с застывшей на лице улыбкой и смахнула каплю пота с виска. Именно в эту минуту она заметила Габриэллу, которая стояла рядом с Джорджем в центре комнаты. Эти двое светились, словно сами производили этот свет, и он высвечивал их, оставляя все остальное – и всех остальных – в полумраке. Габриэлла одной рукой сжимала его предплечье, а другой прикрывала рот, словно смех считался неприличным в обществе, как зевок или отрыжка. Миссис Марч наблюдала за ними и пила шампанское комнатной температуры из бокала, который нашла рядом с клубникой. Джордж широко улыбался – этой своей раздражающей улыбкой, омерзительной из-за своей фальшивой униженности, – пока к ним не приблизился какой-то его приятель и не представился Габриэлле.

Джордж пребывал в веселом настроении под влиянием алкоголя (и, несомненно, из-за всего внимания к его персоне). Он заметил миссис Марч, приблизился к ней, подхватил под локоток и повел знакомить к двум женщинам, блондинке и брюнетке. Джордж с гордостью объяснил, что они из его последней группы студентов. Он тогда довел их курс и стал заниматься только написанием книг. Миссис Марч не приглашала ни одну из этих женщин – предположительно, их пригласил сам Джордж, ничего ей не сказав, хотя оставалось непонятным, как он восстановил с ними взаимоотношения после всего этого времени.

– Профессор Марч…

– О, пожалуйста, вы больше не мои студентки. Называйте меня Джордж.

– Хорошо… Джордж, – хихикая, сказала брюнетка.

Миссис Марч смотрела на женщин без улыбки. Им не могло быть значительно больше тридцати, скорее меньше, как она догадалась, но не понимала, как так могло получиться. Когда Джордж закончил с преподаванием? Она попыталась вспомнить год.

– Вы ведь им очень гордитесь, да, миссис Марч? – спросила блондинка с томлением во взоре, словно страстно желала, чтобы ей самой когда-нибудь задали этот вопрос.

– Я думаю, что очень надоел своей жене, – заметил Джордж, улыбаясь миссис Марч. – Терпеть писателя бывает очень утомительно.

Две женщины снова захихикали, затем вздохнули, словно хихиканье лишило их сил. Тем временем в противоположном конце комнаты началась суматоха. Габриэлла искала пропавший портсигар, ей помогали волонтеры – все мужского пола, и все ползали на коленях. Они заглядывали под предметы мебели и под подушки. Миссис Марч чувствовала, как портсигар прижимается к ее груди, когда сама демонстративно стала искать его на полках.

После этого гости оставались еще совсем недолго, поскольку стены были тонкие, а соседи любили жаловаться. К тому времени, как последние гости, весело пошатываясь, вышли за дверь, Марта уже ушла со своей небольшой, напоминающей коробочку сумочкой, как и представители фирмы, обслуживавшей мероприятие, – надели и застегнули пальто поверх испачканной формы. Они постарались навести порядок перед уходом – настолько, насколько было возможно.

Мистер и миссис Марч молча разделись в своей спальне.

Джордж понюхал воздух, стоя рядом с ванной комнатой.

– И здесь кто-то курил? – спросил он.

Миссис Марч сглотнула, затем ущипнула себя.

– Джордж, ты писал эту женщину с меня? – спросила она, надеясь, что он решит, будто голос у нее дрожит от всего выпитого алкоголя.

– Ты о чем? – моргнул он.

– Джоанну. Ты писал ее с меня?

– Я ее ни с кого не писал, она просто… – Он стал жестикулировать, пытаясь подобрать подходящее слово, но смог предложить только разочаровывающий вариант: – Есть.

– Тогда почему ты смеялся, когда женщина так сказала?

Джордж нахмурился и посмотрел на нее поверх очков.

– Какая женщина?

– Та женщина! Женщина на вечеринке! Она сказала, она намекнула, что Джоанна списана с меня!

Похоже, Джордж задумался над ее словами.

– Ну, мне это даже не приходило в голову. Если честно, я об этом не думал, когда писал. Предполагаю, что у вас могут быть какие-то общие черты…

Миссис Марч фыркнула.

– О, правда? Какие, например? Скажи мне, Джордж. Что у меня общего с проституткой? Что во мне есть такого прекрасного?

Даже несмотря на ярость, она внимательно следила за громкостью голоса, чтобы соседи ее не услышали.

Джордж вздохнул.

– Я думаю, что ты все это воспринимаешь неправильно. Джоанна не списана ни с одной конкретной женщины, хотя я предполагаю, что она на самом деле представляет собой смесь качеств и черт многих разных женщин, с которыми я был знаком на протяжении жизни. Не сомневаюсь, что я мог бы составить список общих черт с несколькими женщинами, которые на меня повлияли. И да, ты будешь среди них. Так поступают авторы художественной литературы.

– В таком случае, сделай это.

– Что сделать?

– Сядь и составь список. Список черт.

– Ты серьезно?

– Да! – заорала она. – Я хочу знать, кто все эти женщины, которые тебя вдохновляли. Я хочу знать, как я связана с Джоанной.

– Как ты связана?.. Она – вымышленный литературный персонаж!

– Но тогда почему по ощущениям она существует, а я нет?

Последний вопрос прозвучал так громко, что по стандартам миссис Марч мог восприниматься как ор. Он еще эхом пронесся по теперь погруженной в тишину комнате. Она на самом деле не знала, откуда он выполз, не была уверена, какие чувства пыталась передать, но чувства были сильными, и после произнесения этих слов у нее на языке остался горький привкус.

Джордж нахмурился.

– Я не хочу в это углубляться. Я думаю, что ты… Ты устала, мы оба устали. Давай попробуем немного поспать. Мы можем поговорить об этом утром.

– Я не смогу сейчас заснуть. По крайней мере, если ты останешься здесь, – миссис Марч обхватила себя за талию.

Джордж вздохнул.

– Я лягу в кабинете. – Он взял шерстяной плед с кресла в углу. – Спокойной ночи, – сказал он и даже не взглянул на нее, когда проходил мимо и когда выходил за дверь, которая тихо за ним закрылась.

Когда он ушел, миссис Марч тупо уставилась на белую филенчатую дверь. Она заперла ее, потом медленно отступила назад, словно готовясь, что сейчас кто-то разобьет ее топором. Пошатываясь, она дошла до края кровати, расположенного ближе к окну, и лицом вниз упала на холодное белье с той стороны.

Глава X

Пара шумных голубей устроилась на карнизе перед окном миссис Марч. Они ворковали все громче и громче, один издавал особенно резкие звуки, во все большей степени напоминая женщину, которая вот-вот испытает оргазм, и это смущало. Поэтому миссис Марч почувствовала облегчение, проснувшись в одиночестве. Полосы света проникали в спальню в проемы между шторами. Миссис Марч прикрыла глаза рукой, застонала и перекатилась к другой стороне матраса, чтобы позвонить Марте на кухню – там имелся телефон. Она попросила принести ей завтрак в постель: только фруктовый салат и яйцо всмятку, пожалуйста. И аспирин.

Через несколько минут затряслась ручка двери, последовала небольшая пауза, потом в дверь постучали. Миссис Марч выскочила из кровати, отперла замок, а потом с робким и застенчивым видом пригласила Марту зайти.

– Мы обязательно должны проветрить эту комнату, – объявила Марта, ставя поднос с завтраком на кровать. – Пахнет неприятно.

Миссис Марч понюхала воздух, но не смогла распознать никаких запахов, кроме бодрящего аромата кофе, который принесла с собой Марта.

– Правда? – спросила миссис Марч. – Чем?

– Комнатой, которую давно не проветривали.

– Я себя не очень хорошо чувствую, поэтому окна откроете позже. Холодный воздух прямо сейчас совсем не пойдет мне на пользу.

– Да, конечно. Что-нибудь еще, миссис Марч?

Марта стояла и смотрела в направлении ванной комнаты, руки свисали по бокам. Миссис Марч проследила за ее взглядом и увидела в беспорядке лежавшие подушки – крепость, которую она вчера построила у низа двери в ванную.

– Нет, пока ничего, – немного резко ответила она. – Спасибо, Марта.

Миссис Марч заперла дверь за домработницей. Вероятно, те слова, которые миссис Марч добавляла к ответам («Пока ничего», «На самом деле нет», «Да, предполагаю, что так»), раздражали Марту, которая считала нерешительность слабостью и пустой тратой времени – четким показателем избалованности и плохого воспитания.

Миссис Марч посмотрела на завтрак, красиво выложенный на фарфоровой тарелке с полевыми цветами, которую она купила на рынке в окрестностях Парижа. Таблетка аспирина лежала на отдельном блюдце с ручной росписью. Хотя она и не просила Марту об этом, та по собственной инициативе пожарила несколько толстых кусков жирного бекона. Миссис Марч удивила саму себя, когда принялась разрывать их руками. У нее текли слюни, пока жир стекал по ее запястьям.

Она растворила аспирин в стакане воды, помешивая его ложкой. Выпив, она услышала за спиной то ли шепот, то ли шорох, повернулась и увидела, как под дверь спальни просовывают конверт. Она предположила, что он от Джорджа. И пошла к двери на цыпочках на тот случай, если он все еще стоял с другой стороны, и мгновенно узнала эту полуматовую бумагу с бордовыми инициалами «Дж. М.» (у Джорджа не было второго имени). Она сама помогла выбрать ее тринадцать лет назад в «Демпси и Кэрролл» после того, как он впервые получил крупный аванс за книгу. С тех пор он ничего не менял.

Конверт так и лежал нетронутый на ковре, казалось, целую вечность, пока она наконец не решилась – быстро схватила его и разорвала. Внутри было приглашение, на котором было написано: «Мир? В “Тарттс” в шесть». Она скомкала его и бросила в незажженный камин.

* * *

В то утро она оставалась в спальне, читала, занималась ногтями и старалась избегать встречи с Джорджем. Заходя в ванную комнату, тут же сильно била по выключателю, чтобы застать тараканов врасплох. Осматривала пол и все пространство под раковиной, но не видела ни одного.

К обеду она устала прятаться. Ее позвала Марта – объявила, что обед подан. Миссис Марч услышала, как скрипнула дверь в кабинет Джорджа, которая находилась прямо напротив их спальни. Она прижалась к своей двери и слушала, как его шаги удаляются по коридору. Она осмотрела себя в зеркале, висевшем в ванной комнате, завела выбившиеся пряди волос за все еще не зажившее ухо, которое частично покрылось тонкой корочкой, и проследовала в столовую.

Деревянные полы были вымыты, елка и диваны вернулись на свои привычные места. Джордж уже сидел на своем обычном месте за столом и наливал себе стакан воды, когда миссис Марч вошла в раздвижные стеклянные двери. Она молча уселась на стул, глядя вниз на свои кожаные лоферы и вышитую салфетку на коленях, чтобы не встречаться глазами с мужем. Ей казалось, что периферическим зрением она видит расплывчатый образ Джорджа, который странным образом скалит зубы. Она откашлялась и протянула руку за куском оливкового хлеба, который лежал в хлебной корзине. Она стала покупать свой любимый хлеб в той же пекарне, где покупала десерты для вечеринки. Это было совсем маленькое заведение в полуподвальном помещении, втиснутое между прачечной самообслуживания и дешевым маникюрным салоном, – ничего похожего на уютную, со вкусом отделанную, просто великолепную кондитерскую Патриции. Но все равно это была совсем невысокая цена, которую пришлось заплатить за то, чтобы больше никогда в жизни не видеть Патрицию.

– Габриэлла звонила, – заговорил Джордж, так резко нарушая молчание, что миссис Марч подпрыгнула на стуле. – Она так и не нашла свой портсигар.

Миссис Марч не ответила. Она засунула серебряный портсигар в один из ящиков со своим нижним бельем, осторожно завернув его в шаль из органзы. Как безответственно со стороны Габриэллы было прыгать и резвиться с такой фамильной ценностью. Не стоило таскать ее на вечеринки и забывать на столах в чужих домах. Она это заслужила.

– Итак… – продолжал Джордж, вероятно поняв, что это отклонение от темы и оно ему ничего не даст. – Ты примешь мое приглашение на ужин?

Миссис Марч пожала плечами, намазывая масло на кусок хлеба.

– Ты не должен думать, что обязан меня куда-то водить…

– Ничего подобного я не думал. Я хочу сводить тебя в ресторан. Это доставит мне большое удовольствие.

– У меня сложилось впечатление, что ты это делаешь, чтобы побаловать меня, словно я твой ребенок. Чтобы я замолчала.

– Хорошо, хорошо. – Джордж поднял руки, ладонями к ней – показывая, что сдается. – А как тебе такой вариант – мы отправляемся на ужин, чтобы отпраздновать организацию великолепной вечеринки моей жены?

– Значит… мы празднуем празднование?

Она хотела, чтобы Джордж почувствовал себя дураком, но у него от этой мысли засветилось лицо.

– Празднуем празднование! – воскликнул он. – Мне это нравится. Это как раз для нас, правда?

Он поднес ее пальцы к губам и поцеловал.

Миссис Марч совсем не считала, что это «как раз для них», хотя не знала, а что было бы как раз для них. Этот вопрос не огорчил ее, не выбил из колеи, а, наоборот, заинтриговал. Кто они? Раньше они смеялись, ругались и долго не ложились спать, потому что разговаривали. Она взвизгивала, когда он целовал ей шею сзади, и с показным неудовольствием щелкала языком, когда он шлепал ее по попе во время подъема по лестнице из метро. Она это делала? Или это сцены из фильмов и книг? Она искоса посмотрела на Джорджа, который громко жевал соте с грибами. Кто он?